Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1

Глава 17 Про любовь и другие болезни

За одним из ближайших ужинов Михаил попросил немного внимания.

— Йэст мнэные, — начал он, расхаживая за спинами и помахивая насаженным на вилку мясом. — Есть мнэние, щто в экспедицию надо отправляться этим летом.

— Вы имеете в виду экспедицию на восток? Товарищ… Михаил.

Андрей не сразу подобрал обращение, искренне считая, что не годится использовать имя, ник или должность вождя всех народов. Слишком уж с детства въелся пиетет к нему. Только припомнив старые фильмы, где обращались по имени, добавляя «товарищ», он закончил вопрос.

— Именно, товарищ Андрей. Сейчас мы фактически заняты только прокормом лошадей. Они же не стоят на месте, а ходють. То есть, можно с такой же скоростью ползти на восток, постепенно приближаясь к цели…

— Стоп! — Перебил его Андрей. — Сам же говорил, что экспедиция продлится три месяца. А значит, мы не успеем к сбору урожая.

— Я говорил? — Искренне удивился вождь.

— Говорил, — кивнула Ольга.

Михаил обвёл всех ошарашенным взглядом. Друг прикрыл глаза, ещё раз подтверждая сказанные слова. Ирина огорчённо помотала головой, расстроенная амнезией у своей любви. В памяти Михаила постепенно всплывали все детали того вечера: как они считали, что говорили.

— Бли-и-ин! — Схватился он за голову. — Вот же затуркался! Почему-то подумал, что за месяц обернёмся… Ладно…

Он немного задумался.

— Впрочем, это не отменяет те мысли, что пришли мне в голову.

— Это какие же? — Вяло поинтересовался замполит.

Остальные тоже не спешили радоваться новым идеям вождя. Как известно, за фантазии начальства расплачиваются подчинённые.

— Нам нужны четыре зубра.

— Именно четыре? Не три, не пять? Чего ж не всё стадо сразу?

Сарказм в тоне друга лился через край.

— Именно четыре, — кивнул Михаил. — Вот смотрите…

Выход малой экспедиции за тушками бизонов, или зубров, как обозвал их Михаил, запланировали через три дня. За это время девушки всё-таки заставили мужчин переделать стиральную машинку на ручной ход. Сами они вдвоём несли дежурство на пастбище. Ирине, как мега-снайперу, торжественно вручили самострел. Ольга забрала самое толстое копьё. Всё равно с любой поделкой могла обращаться даже Ира, не такие уж они тяжёлые. Зато самое толстое — это самое надёжное. В четыре руки парни управились с техникой за пару дней. Никаких происшествий за это время не случилось. Ну, и слава богам. Андрей, услышавший эту фразу от Михаила, тут же переспросил:

— Как думаешь, наши потомки придумают богов? Вроде как мы собираемся давать им материалистическое мировоззрение.

— Да кто ж его знает. При всём советском воспитании оставались верующие. А уж после перестройки вообще мракобесие началось. Ты, вон, тоже верующий. Вроде. И меня сгоношил креститься.

— Ага… Мы те ещё христиане. Постов не блюдём, поклоны не бьём.

— Да это ладно. Я вообще после того крещения в церкви почти не был. Ты ведь ходишь?

— Хожу. А ты чего?

— А мне там душно. Давление какое-то на мозги.

— Прям-таки давление? Я, вот, ничего не чувствую.

— А я чувствую. И дело не в регламенте, который надо соблюдать. Порядок я понимаю. Но что-то не так. Какая-то тёмная туча давит.

Последние слова Михаил сказал особо жёстко, почти со злостью. На этом разговор заглох. Андрей, не понимая такого антирелигиозного настроя друга, решил промолчать. Он ещё раз проверил муфту, соединяющую вал двигателя и кривой стартёр. Рукоять, вставленная в подшипник, лежала на специальной подставочке и хорошо крутилась.

— Крышку ставить будем?

— А как? Надо заранее делать дырку и продевать сквозь неё, а потом уже ставить. Но тогда присоединить ручку к валу будет невозможно.

— Но закрыть от воды всё-таки надо. Значит, придётся вырезать внизу щель до нужного места.

— Закрыть надо. — Михаил ещё раз прикинул, что получится. — Хорошо, давай делать прорезь. И знаешь, сейчас пришло в голову. Надо по бокам корпуса приделать полочки, чтобы на месте чем-нибудь придавить машину. Так елозить не будет.

— Или нет, — тут же поправился он. — Надо прикрутить снизу пару досок. Чтобы они выставлялись по бокам. На них положим большие камни. Вот и получится устойчивая система.

— Нормально придумал. А эту машину мы зачем вытащили? Тоже переделать хочешь?

Андрей махнул рукой на облезлый цилиндр «Оки».

— Нет, там движок под углом установлен. Переделывать на ручник не получится. Просто уберу внутрянку для облегчения веса. Можно использовать, как бак. Нержавейка же, до сих пор всё цело. И крышка из алюминия — тоже сохранилась. Основное, что хочу от неё — мясорубка для отжима. Валики немного потрескались, конечно. Но клей ещё остался. Залью трещины, и всё будет путём.

И наступила Большая Стирка. Андрей от неё благополучно улизнул, отговорившись тем, что надо коняшек пасти. Михаил хотел поступить так же, но в добровольно-принудительном порядке был призван к несению мокрой службы. Пёс с семейством сначала заинтересовался, чем же занимаются эти странные двуногие. Но потом позорно бежали от запаха стирального порошка.

— Ну, вот. Все меня предали. — Вздохнул брошенный вождь. — Они, небось, сейчас на пастбище вместе с Андрюхой зайцев гоняют. А я тут свой радикулит воспаляю.

— С каких это пор у тебя радикулит? — Усмехнулась жена.

— Вот прямо сегодня почувствовал.

— Воспаление хитрости у тебя! Давай, тащи. Ещё раза два за бельём идти придётся. И учти, обратно сырое повезём.

Сейчас мужчина вёз в тачке стиральные машины, а обе девушки нагрузились узлами с грязным бельём.

— Угу, повезЁм! — Мужчина особо выделил форму глагола. — «Мы пахали», — сказала муха, сидя на лошади.

— Хватит ворчать! — И тут же повернулась к идущей рядом Ирине. — Давай, передумывай, пока не поздно. Видишь, какой ворчун. Ворчит и ворчит.

— Ты же знаешь, что хоть и бухчу, но дело делаю. — Вмешался Михаил в разговор.

— А ты не рекламируй себя! — Накинулась жена.

— Всё, всё! Молчу! Разгрузиться помогите.

Установив машины на подставки удобной высоты, вернулись за второй партией белья. Ольга преувеличила объём стирки. Потребовалось только ещё раз сходить. Стирка продлилась с раннего утра до самого вечера и вымотала всех. На остатках энергии, мокрые и продрогшие, развесили бельё на верёвки, где ещё недавно болталась рыба, и сели в сумрачной кухне. За день так намёрзлись в холодной воде, что решили растопить печь. Андрей так и застал их, сидящих плечом к плечу перед открытым устьем.

— Фух! Ну и жара же у вас.

— Холодно… — Медленно и вразнобой ответили все, стуча зубами.

— А, ну-ка. — Парень озабоченно померил рукой температуру у каждого. Да вы горите! Так, я сейчас!

Он сбегал в голбец, где затарился бутылкой из НЗ и копчёностями.

— Каждому по дозе и под одеяло.

Следующий день горе-стиральщики встретили с туманом в голове. И без надзора. Андрей, немного прикорнувший под утро, увёл лошадей на пастбище — скотина ждать не будет. Свидетельством его ночного бдения остался горячий чайник на обеденном столе.

— Вопрос… — Медленно начал Михаил, кривясь от боли в суставах. — Лечиться будем таблетками или оставим их на крайний случай?

— Лучше оставить. — Хлюпнула носом Ирина. — Что? Какую-то простуду не одолеем? А таблетки — вещь бесценная.

Лучше всех выглядела только Ольга. Немного нос покраснел и чихала постоянно. Но такого опустошения и постоянного мандража, как другие, не ощущала.

— Где-то у меня травки были. Сейчас заварю.

Она вышла на мосты. Ирина, дрожавшая под ватным одеялом, пересела к Михаилу и, закутав обоих, успокоилась у него на плече.

— Ты бы приличия соблюдала.

— А что? — Она сладко улыбнулась, не открывая глаз. — Андрей далеко. Оля и так знает. А рядом с тобой я даже дрожать перестала.

Михаилу оставалось только радоваться болезни, не оставлявшей сил на влечение. Отталкивать сейчас девушку тоже не хотел. Долг перед будущими поколениями висел дамокловым мечом, заставляя просчитывать шаги. Здоровье ребёнка не в последнюю очередь складывается из морального состояния матери. Оттолкнув сейчас, он жестоко обидит и обозлит девушку. Ира, конечно, выполнит данное слово, для неё долг — тоже не пустое слово. Но атмосфера в коллективе будет окончательно испорчена. Хотя, как будут складываться отношения со школьным товарищем, он пока не представлял.

Вернувшаяся Ольга сначала нахмурилась. Но, увидев, как дёргается супруг, пытаясь совместить любовь и долг, зловредно усмехнулась.

«Вот же два дурня с этим своим долгом перед видом. Сказали девчонке, что сначала должна родить от Андрея, вот и старается. Даже жалко её становится. Сама бы я заморачиваться не стала. Просто отбила бы. Или переспала…»

Ольга накрошила траву в кастрюльку. Не зная, что предпочесть, всыпала всё, о чём точно знала — это от простуды: душицу, мяту, девясил, багульник. Добавила ягоды шиповника и рябины для витаминов. Залила всё кипятком. Уселась перед закрытой посудиной и уставилась на расписные цветы, положив голову на кулаки.

«Другой вопрос — что мне-то делать?»

За десять минут, пока заваривался чай, так и не решила ничего окончательно. Мысли плавали сумбурные — сказывалась всё-таки высокая температура. За последний месяц как-то не обострялся вопрос, а сейчас нахлынуло. Надоело играть стерву перед всеми. То есть, она стерва, конечно. Но не настолько, чтобы считать мужчин только самодвижущимися вибраторами. Типа, можно дать попользоваться. Нет уж. Это её. Её!

И одновременно — долг перед видом. Заразили же, блин!

Процедила рубиновую жидкость через детское ситечко и отнесла кружки в комнату. Ирина, пригревшись на мужском плече, спала. Аккуратно растолкали её.

— А? Что?

— На вот. Пей. Аккуратней! Горячее.

— Фу, какая гадость.

Девушку передёрнуло. Михаил, уже понимая, что в кружке совсем не амброзия, глотнул очень аккуратно. Тоже поморщился.

— Слабаки! — Ольга подула на горячий отвар и храбро глотнула.

Тут же чуть не выблевав кисло-горькое варево. Зажав рот, она заставила себя проглотить чаёк. Иначе жадность замучила бы — где сейчас найдёшь такие травы и ягоды? Эти ведь куплены у знакомой бабки-травницы. Надо, кстати, выйти с книгой в поле. Посмотреть, что здесь растёт. Бабки-травницы — точно не обитают. Хорошо, что энциклопедию по травам купили в прошлом году. Муж настоял. Теперь будет польза.

Каждый думал о чём-то своём, лишь бы не о противном лекарстве. Перед каждым следующим глотком всех снова передёргивало от отвращения, но жидкость постепенно убывала.

— Надо было маленькие кружки брать. — Заметила сама себе Ольга.

— Ничего, — успокоил супруг. — Сейчас отмучились, потом только вечером добавить. Наверно, этого хватит. Но рот лучше прополоскать.

— Угу, — согласилась Ира.

— Сейчас принесу.

Михаил со скрипом разогнулся. Передёрнул плечами — ещё морозило, накинул плед и пошёл на кухню.

— Ты сиди, — бросил он жене. — Мне уже лучше, сам налью.

Ольга прищурив глаза, смотрела на Ирину.

— И что мы угукаем? — Произнесла она, как только Михаил вышел. — Сидит, отбивает мужа.

— Но… Ты же сама согласилась. — Не поняла девушка.

— Как согласилась, так и передумала. — Зло произнесла Ольга.

И тут же поняла, что перегнула палку — настолько несчастной стала девушка. Скукожилась под тяжёлым одеялом. По щеке побежала слеза.

— Не реви!

— Не реву, — хлюпнула носом девушка.

— Мишка идёт, хватит сопли распускать.

Упоминание о Михаиле заставило сесть прямо.

— Да не дёргайся ты, — усмехнулась Ольга. — Ты сейчас и без этого красноносая и красноглазая. Ни один мужчина не поймёт, что ты ревела. Если это настоящий мужчина. А наш — настоящий…

Через секунду до неё дошло:

— Я что? Сказала «наш»?

— Угу, — кивнула Ира.

— Угукает она…

На этом определение позиций пришлось отложить — вернулся Михаил. Прохладная вода вымыла вяжущий горько-кислый вкус напитка. В ожидании, пока лекарство начнёт действовать, все трое уселись рядком на диване. Придвинули стол с горячим чайником, сами оделись в тёплые вещи и сели с книгами. А чем ещё заняться, если болит каждый сустав, а мышцы вялые, как кисель? Гулкая боль в голове, заложен нос, першит в горле — все напасти разом. Ольга, державшаяся до этого на одних волевых — не привыкла она показывать слабость, прислонилась к мужнему плечу. Даже то, что с другой стороны так же прильнула Ира, решила не замечать. Вот выздоровеет — тогда уж они поговорят.

Чтение понемногу успокаивало: сердце билось медленнее, дыхание становилось неглубоким — так меньше закладывало нос. И как обухом по голове: почти одновременно у всех троих выступил пот. Он моментально из отдельных капелек потёк ручьями. Насморк исчез, кислород наконец-то попал в мозг, вымывая туман. Звенящая, кристальная чистота мыслей. Только думать лень. Как и шевелиться. Вроде ничего не мешает, мышцы и кости больше не болят, но желания нет. Так же, как нахлынуло, обильное потоотделение пропало.

— Надо срочно вымыться, пока грязь обратно не присохла. Чур, я первый.

Михаил заковылял в огород. На печи коптильни с некоторых пор постоянно стояли вёдра. Не известно, что будет зимой, но летом здесь жарко: на небе ни облачка, и Солнце светит с утра до вечера. За день пропотеешь и пропылишься так, что в постель ложиться неприятно. Пока мужчина таскал воду в душ, пришла жена, протянула свёрток:

— Ты бельё не взял.

— О! Спасибочки.

— Ты не спасибкай, а мойся быстрее. А то я прям чувствую, как пот коркой застывает. Скоро черепахой стану.

Михаилу потребовалось меньше пяти минут. И то, первые две он ждал, пока отмокнет грязь. Как только мужчина вышел, внутрь нагретого солнцем домика нырнули девушки. Маленькая такая теплица у парней получилась. Полтора на полтора метра, и высотой — два с половиной. Полтора метра — не слишком много, но двоим хватает развернуться. Даже при том, что часть занимает скамья с вёдрами. Они и до этого мылись обычно попарно — Андрей с Ириной, а Михаил с Ольгой.

За дверь полетела снятая одежда — здесь её девать некуда, единственная верхняя полка, куда не попадает вода, уже занята свежим бельём. Как можно быстрее закрылись обратно — чтобы не выпустить тепло, и принялись разбавлять воду до нужной консистенции. Четыре ведра — максимум, который можно поставить на скамейку. Два с горячей, два с холодной. Интересно, как мылся Михаил, если все четыре стоят полные? Свои вёдра на пол ставил, что ли? Или эти на полу были? Ольга придирчиво посмотрела на зеркало воды. Вроде, мыла нет. Да что она заморачивается! Забив, она тоже начала готовить воду, специально поднимая ковшик повыше: так горячая вода ещё сильнее нагревала воздух. В такой атмосфере быстро распарились, разогрелись под лучами Солнца. Из тела пропала последняя дрожь. Присели на скамью, переставив воду к двери — днём можно дополнительно погреться, это вечером тепло выветривается за несколько минут. Обе усиленно крутили головами, чтобы не встречаться взглядами. Несколько раз глаза самопроизвольно падали на соседку и тут возвращались в диаметральную плоскость. При этом каждая знала, что другая знает, что она смотрит. Наконец, Ольга не выдержала: интересно же, кому передаст мужа. Она прямо и оценивающе посмотрела на Ирину. Наверно, всё-таки не мелкая. Просто все сейчас вокруг неё выше среднего роста. Даже Миша, постоянно сетующий, что маленький, гораздо выше тех же европейцев. У них, она где-то слышала или читала, средний рост меньше 170 см. Ира, получается, тоже среднего роста. Одна только деталь смущала женщину. Дошло не сразу.

— Ира… А ты что? Того?

— В смысле? — Вытаращила глаза девушка.

— В смысле — розового цвета.

— Да иди ты! — Ирина гневно махнула рукой.

— А чего титьки торчат?

Та покраснела, хотя с распаренным лицом это трудно сделать.

— Да говори уже. Хотя подожди, сама догадаюсь. Миша?

Девушка смущёно опустила голову.

— Это как-то само… Само представилось, что рядом не ты, а он. Даже запах… Ты в курсе, что вы пахнете одинаково?

— Наверно, так и должно быть. Едим ведь одно и то же, находимся постоянно рядом, живём в одной комнате.

Ольга решительно встала, прерывая опасный разговор.

— Давай-ка мыться. А то тепло скоро уйдёт.

К вечеру снова почувствовали недомогание. Но совсем лёгкое по сравнению с только что пережитым. Очередная запихнутая в себя порция лекарства дала ожидаемый результат, позволив спокойно переночевать. С утра — вообще никаких симптомов. Наверно, организмы решили, что лучше выздороветь, чем пить эту дрянь. Правда, утром бедняжкам всё равно пришлось пережить вливание жуткого пойла. Пережили. А через час уже бодро готовились к походу. Охоту никто отменять не собирался, только отложили, пока выздоровеют.

И только под вечер, снова почувствовав знакомую вялость и боли в суставах, поняли, что дело не так просто.

— Либо мы подхватили что-то нехорошее уже здесь. — Михаил говорил слабым голосом. Благо, что собеседницы сидели рядом на диване. — Либо переохлаждение дало знать, а болячка из будущего. Зря, короче, мы расстёгнутыми ходили. Вроде, солнышко греет капитально. Даже с двух сторон. Скала светлая, от неё тоже много отражается. Жарко-то, оно, конечно, жарко. Но всё-таки продуло. И под ногами ледяная вода. Брызги, опять же…

— Вопрос. Заразился ли Андрей? — Прохрипела Ольга. Простуда неожиданно обложила ей горло. — Ира, надеюсь, ты с ним вчера не целовалась?

— Нет, плохо ведь себя чувствовала. Ещё и губы потрескались и болели.

— Наверно, надо вводить карантин. Андрея заражать нельзя.

— С другой стороны, — Михаил задумчиво откинулся на спинку дивана. — Лучше, если переболеем хором и больше не вернёмся к этому.

— Думаешь, лучше?

— Зимой болеть хуже. Тяжелее, в смысле. Только высунул нос на мороз — и обложило. То есть, зимой эта болячка будет накладываться на ОРЗ, ангину или грипп. Такими гадостями лучше болеть раздельно.

— Не ОРЗ, а ОРВИ. — Поправила Ольга, не один раз сидевшая с сыном на больничном.

— Мне привычней «о-эр-зэ» говорить. В детстве всегда так называли.

— Я сегодня к Андрею не пойду.

Вяло перекатывающиеся мысли в голове Ирины, наконец, сложились во что-то конкретное. Неожиданная реплика заткнула Ольгу, которая хотела выдать лекцию о том, как правильно называть болезнь.

— Наверно, правильно. — Подхватила она. — Миша, ты спишь на диване.

— Зачем? — Удивилась Ира. — Мы и втроём на кровати поместимся.

— Милочка, ты мне тут жопой не крути. Сейчас говоришь, что сил нет, помирать собралась. А ночью на чужого мужа полезешь. Не дам я его последних сил лишать.

— Да я и не собиралась.

— Как же. А то не вижу.

— Девочки, может, хватит обсуждать меня при мне же? Кстати, Андрея уже слышно. Кто ему о карантине объявит?

— Ты вождь, ты и объявляй.

Михаил тяжело поднялся и поплёлся к открытому окну. Андрей как раз выводил из леса лошадей. Именно их копыта услышал мужчина. Каждой лошади вокруг живота подвязали верёвку. К ней цепляли уздечку от идущей сзади лошади. Такой способ позволял водить лошадок цепочкой друг за другом. С этим теперь мог справиться и один человек. Не сразу такое получилось, конечно. Только когда лошади привыкли к узде и другим ограничениям. Лишь Буяна приходилось вести последним. Подвязать ему живот мешало кое-что, болтающееся между ног.

— Андрей! — Окликнул Михаил, как только друг появился на поляне перед домом.

— Подожди! Сейчас подойду.

— Наоборот, не подходи. Оттуда слушай. Болячка у нас какая-то нехорошая. Уже третий день накатывает волнами. Короче, мы закрываемся на карантин. Все будем здесь спать.

— Ага… Так! Стоп! Ирка что, тоже? То есть, она с…

— Не бухчи. Ира спит с Ольгой, а я на диване.

— Так, может, ты ко мне в комнату переселишься?

— А ты куда собрался? Ночью на улице не Сахара… Или наоборот — Сахара? Там ведь ночью даже заморозки бывают. Короче, за честь жены можешь не беспокоиться.

«…пока», — тихо добавил Михаил про себя. И для себя же неожиданно.

— Да я как-то и не беспокоился. Просто спать в одной комнате с чужим мужчиной…

Пришлось девушкам выглянуть и ещё раз подтвердить, что болеют они серьёзно. Только поглядев, насколько плохо Ирине, он проникся ситуацией. И согласился с тем, что хозяйство сейчас держится на нём, а это значит, что болеть сейчас он не должен.

— Ты, главное, старайся не пересекаться с нами, когда мы по нужде пойдём. Или за едой. — Ещё раз повторил Михаил.

— Я понял. Что ж, выздоравливайте.

Ему явно не нравилась ситуация. Но и возразить нечего. Михаил старательно привёл десятки доводов в пользу карантина.

Утро снова принесло облегчение. Не сразу — опять после дозы той гадости, что лекарством зовётся. Вчера вечером, уже в постели, Михаил поднял вопрос о древнейшем способе русского народного лечения. Девушки согласились, что стоит попробовать. Даже Ира, считавшаяся горожанкой в N-ном поколении, обрадовалась — так истосковалась. Мужчина прикинул варианты, и с утра, как только расчухались, приступили к работам.

Перед этим требовалось освободить коптильню. Михаил сначала переживал, что ещё не готово, что надо дольше держать. Открыл записную книжку, стал подсчитывать, сколько же прошло времени. Неожиданно оказалось, что мясо коптится уже три недели. Вроде совсем недавно крался с волками, чтобы вспугнуть стадо, уворачивался от носорога и прибил бешеного волчонка. А вот уже на листочке ровно двадцать одна отметка о прошедших днях.

Вынесли и развесили мясо под крышей сарайки: и волки не достанут, если зайдут, и проветривается, и не под открытым небом. Мясо за это время заметно «отощало», избавившись от основной влаги. Михаил легко поднимался по лестнице даже с самыми большими кусками в руке. Оставались некоторые сомнения в возможности напрямую употреблять такой продукт, но в супе или каше должно нормально приготовиться.

Девушки обмели и по-быстрому протёрли в коптильне потолок и стены. Потом натаскали кучу камней: этого добра, принесённого и разбросанного предыдущим ледником, до едрени фени валяется по округе.

Михаил в это время готовил каменку. В наличии: проржавевшая бочка и трубы для водостока. В бочку когда-то собирали дождевую воду, пока не проржавело дно и нижний край стенки. Убрали её вовремя — с боку успел прохудиться только небольшой кусок. Именно это место, разворотив до нужного размера, мужчина определил на роль печного устья. На высоте двух третей пробил гвоздями по периметру восемь отверстий, через которые пропустил проволоку. На неё положил кусок кровельного железа. Края железки немного загнуты, чтобы всё сидело плотно. В центре — дыра под трубу, края дыры также загнуты, чтобы труба не елозила. Все щели замазал толстым слоем глины. Благо, под рукой яма для будущего ледника. Поставили печь под дырой в крыше, куда вывели жестяную трубу. Набили камнями — теперь дымоход перестало кривить. Осталось на крыше полностью запечатать выход, обмазать всё глиной и засыпать землёй. Каменка из жести — это жесть. Но Михаилу много не требовалось. Если топить аккуратно, то на некоторое время хватит.

Последний пункт — разделить собственно парилку и предбанник. Шесть на два метра — слишком много. Поэтому первые два метра от люка стали предбанником, где на балках висели крюки для одежды. Перегородку сделали из двух кусков парниковой плёнки. Их повесили внахлёст на балку. Ещё один узкий кусок, закрывающий промежуток между балкой и потолком, присобачили с помощью строительного стиплера. Шторки тоже прибили стиплером к стенам.

Вроде всё. На часах — Михаил поглядел на тени — около пяти вечера. Принесли дрова и воду. Другие ёмкости заняты, так что пришлось оставлять в вёдрах. Два из них поставили прямо на каменку — должно согреться.

— А париться ты стоя будешь?

Жена в свете печного пламени оглядела то, что получилось: закопчённые стены и потолок, плёнка вместо двери, железная каменка, на полу — куски старого рубероида. Красота!

— Париться можно и стоя. А вот ждать, пока согреешься и пропотеешь, лучше сидя. Ты права. Впрочем, можно сколотить и полок. Где-то в углу стояли несколько плах. Уже обработанных. Собственно, на новый полок и делал.

В шесть рук управились за какой-то час. К этому времени баня основательно нагрелась, заканчивать пришлось в нижнем белье. Обратно в мастерскую инструмент тащить не стали, просто выставили в предбанник. Скинув последнюю пропотевшую одежду, сели на новенький полок. Первой заскочила Ирина, заняв центр. Ольга хмуро глядела на неё, пока девушка не сдвинулась на край. Женщина величественно села по центру, оставив мужу вторую сторону. Разделила потенциальных любовников. Впрочем, она всё чаще в мыслях и в разговоре с Ириной оговаривалась: не «мой муж», а «наш». Привычка — великая сила.

Баня грелась очень быстро — вход здесь расположен снизу и не даёт улетучиться жару, который в обычной парилке уходит через двери, как их ни запечатывай. Здесь же он весь собирается внутри, просачиваясь только через щели в стенах и потолке. Но их за прошедшие недели постоянно замазывали.

Как только накалились камни, температура воздуха моментально подскочила. Пришлось на всякий случай окатить водой полиэтиленовые шторы. Ещё через некоторое время пришлось снимать с камней кипящие вёдра. Михаил прикинул, и поставил ещё одно. С запотевших стенок закапал конденсат, немного поднимая жар в помещении. Облитые кипятком веники заполонили парилку густым берёзовым духом. Заготовки остались ещё с той Земли. Хоть баня и пропала за чертой переноса, но сами веники хранились под сарайкой.

Оставив инструменты будущей экзекуции запариваться и немного плеснув кипятка в каменку, Михаил вернулся на полок. Теперь можно расслабиться. И как будто вынули стержень: плечи опустились под невидимым гнётом, снова накатила вялость и боль в суставах. В лёгких что-то заклекотало. Рядом хрипела жена.

— Я не могу. — Ирина сползла на пол и направилась к выходу.

— Куда!

Ольга схватила её за руку, но не смогла удержать — слишком скользкая от пота кожа. Тогда она, не долго думая, притянула девушку за волосы. Та только пискнула.

— Куда, дурёха? Для тебя же стараемся.

— Я не могу дышать.

Ирина сипела и задыхалась на каждом слове.

— Не держи в себе, отхаркивай.

С этими словами Ольга сама сплюнула в угол, куда до этого откашлялся муж. Михаил ещё плеснул на камни, теперь отваром из таза с вениками. Все дружно зашлись в мокром кашле, сплёвывая раз за разом.

— Надо было что-то из трав принести, чтобы отхаркивалось лучше.

Голос у Ольги подрагивал после такой нагрузки на лёгкие.

— Тебе этого мало? — Возразил Михаил. — Сейчас расчухаемся и продолжим процедуры.

Он обильно полил кипятком угол, куда они сплёвывали. На всякий случай — вдруг какая зараза вылезет. Потом подбросил дровишек в топку.

— Я не могу…

Ирина снова сползла с полка, куда её недавно загружали вдвоём, и растянулась на полу.

— Оль, давай, действительно, передохнём. Что-то голова кружится. — Заметил Михаил.

— Слабаки. — Ольга приподняла девушку за одно плечо. — Что стоишь? Берись, вынесем.

В предбаннике не догадались заранее поставить хоть что-то, чтобы присесть. Пришлось плюхаться прямо на пол, свесив ноги в проём люка. Моментально перепачкались в земле и копоти, но в таком состоянии просто не замечали этого. Ольга даже не обратила внимание, что Ирина сидит между ней и мужем, а они плотно прижали её с боков, чтобы не падала.

Минут через десять девушка всё же очухалась, поняла, в каком она положении, и тут же густо покраснела.

— Кажется, твоя младшая жена очнулась. — С усмешкой заметила Ольга.

— У этой жены пока что муж имеется. И это не я.

— Да было бы желание, а мужа и подвинуть можно.

— Ну, и шуточки у вас! — Ирина хотела сползти вниз.

— Куда? — В голос рявкнули супруги и схватили её подмышки. — Лечение ещё не закончено.

Второй заход прошёл гораздо легче. После третьего решили заканчивать. Пока силы есть, надо закругляться. Доползли до дома. Ольга сменила постельное бельё, которое за прошлую ночь успело пропахнуть грязным потом. Ужинать сил не нашлось. Так, поклевали, закусывая полагающуюся чарку. Водку пили и для лечения, и чтобы перебить кошмарный вкус лекарства. Под конец — простой цветочный чай. Уже откровенно шатаясь, плюхнулись в кровать. Ирина прилегла на плечо удивлённой Ольги и тут же засопела. В руках она всё так же держала ладонь Михаила, за которую схватилась, чтобы не упасть. Супруга, поняв, почему муж не уходит, только вяло махнула рукой, разрешая лечь рядом. Уж сегодня всем явно не до непотребства.

Михаил действительно не чувствовал никакого влечения. Тут выжить бы. Мысли бегали сумбурные, хотя казалось, что мозги кристально чисты. Казалось, казалось, а потом — хоп, и уже спишь.