Черный Ключ

Глава 20

Выходя за герцогиней из бального зала, я на удивление спокойна.

Может, мне просто больше нечего чувствовать. После событий дня, интересно, смогу ли я снова вызвать в себе какие-либо сильные эмоции. Сейчас мне должно быть очень страшно. Я должна беспокоиться, что герцогиня может узнать меня, узнать мой голос. И убить меня.

Но, когда она открывает дверь в небольшой кабинет, во мне просыпается мрачная решимость. Хэйзел все еще в опасности. Как и Эш с Охрой. Рейвен, Сил, Сиенна, Инди, Оливия, все девушки в изоляторах рассчитывают на меня, на этот план, на то, что в этом году, на этом аукционе, они не будут проданы в рабство. Они объявят себя свободными гражданами Одинокого города. Мне противно от того, что Корал умерла, но она не первая, кто умер из-за этого дела. И уж точно не последняя.

Герцогиня сидит в кожаном кресле и изучает меня, смотря поверх сведенных пальцев. — Ты проделала адекватную работу в качестве фрейлины Корал, — начинает она.

Я делаю реверанс.

— И мне нравится, что ты не болтаешь, как многие другие горничные в этом доме. Ты останешься здесь в качестве фрейлины Карнелиан. Ей это понравится, она уже давно об этом просит. — Она ухмыляется. — И таким образом ты не можешь убежать и продать свою историю газетам или другому Дому. Я вырву тебе язык, если ты попытаешься.

Я и подумать не успела о том, что могу быть уволена. Со смерти Корал даже двух часов не прошло.

— Да, моя госпожа, — говорю я хрипло. — Благодарю вас, госпожа.

Герцогиня вздыхает и потирает висок. Она смотрит на часы на камине, и я понимаю, что была в этой комнате раньше. Первый раз, когда я бродила по дворцу одна. В тот день, когда я встретила Эша. На столе была картина герцогини — небольшой реалистичный рисунок. Поддавшись бунтарству, я воспользовалась Заклинанием Цвета, чтобы ее кожа превратилась из цвета мягкой карамели в ярко-зеленый.

Она мне чуть руку из-за этого не сломала.

— Ты свободна, — резко говорит герцогиня. Я снова делаю реверанс и выбегаю за дверь, направляясь в сторону комнат прислуги.

Кора ждет меня возле столовой. Коридоры пусты.

— Она сделала тебя фрейлиной Карнелиан? — спрашивает она.

— Да.

— Хорошо. Она собиралась уволить тебя. Я очень старалась убедить ее в обратном. Не показывая своих намерений, разумеется. — Кора теребит ключи на поясе. — Надеюсь, у тебя есть план на день аукциона. — От меня не ускользнула нотка предупреждения в ее голосе.

— Да, — говорю я. В этом есть доля правды.

— Доктор все еще занимается Карнелиан. Ты придешь к ней в ее комнату сегодня вечером.

— Да, мэм.

Она осматривает меня сверху вниз.

— Тебе нужно принять ванну и сменить одежду.

Я смотрю на свое испорченное платье.

— Хорошо.

— Можешь воспользоваться моей дамской комнатой, если хочешь. О, и, Вайолет… — она наклоняется ко мне, так что я вижу морщины вокруг ее глаз. — Если ты не выполнишь свою часть нашего соглашения, то я обещаю тебе — твоя сестра будет в очень реальной опасности. И не от Курфюрстины.

У меня по спине пробежали мурашки.

Она разворачивается, чтобы уйти, но через плечо добавляет:

— Курфюрст будет здесь завтра утром в одиннадцать. Будь наготове в фойе в десять сорок пять. Ни секундой позже.

Искупавшись, перед посещением Карнелиан тем же вечером я заглядываю к Гарнету.

Я становлюсь свидетельницей того, как он берет миниатюрные чайные сервизы Корал с их стеклянной витрины, заворачивает их в коричневую бумагу и кладет в коробку.

— Привет, — говорю я. — Ты в порядке?

Он смотрит вниз на блюдце в руке с узором из петель серебра и золота, выгравированных по краю.

— Я не был уверен, что делать со всем этим. Но она так сильно их любила. Я не хотел, чтобы мать добралась до них. Она бы, наверное, хорошо провела время, разбивая их о стену или что-то вроде этого.

— Это действительно здорово, — говорю я. — Корал оценила бы, я уверена.

Гарнет заворачивает блюдце и помещает его в коробку. — С тобой все в порядке? Ты ведь не пострадала, правда?

— Нет, — говорю я, вспоминая, как мои инстинкты взяли верх, объединившись с воздухом, чтобы защитить меня от падающих обломков. — Я в порядке.

— Она не… я имею в виду… — он прочищает горло. — Она страдала?

— Нет, — говорю я тихо. — Это произошло… мгновенно.

Он кивает.

— Мне так жаль, Гарнет, — говорю я. — Сначала твой отец, а теперь…

— Это… со мной все будет в порядке. — Он кажется ошеломленным. — Все начинает работать, верно? Это больше не просто расплывчатый план в «Белой Розе».

— Да уж, — соглашаюсь я.

— Эш, должно быть, сходит с ума.

Я нахмурилась.

— Почему ты так говоришь?

Брови Гарнета взлетают вверх.

— Вайолет, он знает, что ты… прости, ты была… фрейлиной Корал. Можешь быть уверена — весь Банк знает о взрыве и ее смерти. Он понимает, как работает Жемчужина — он бы сложил два и два, что ты была с ней на той примерке.

— О нет, — задыхаюсь я, захлопывая рукой рот.

— Люсьен найдет способ сказать ему, — говорит Гарнет.

— Или Рай, — добавляю я.

— Рай?

— Он знает. — Я рассказываю Гарнету о том, что случилось ранее.

— Это действительно здорово, — говорит он. — Он может быть полезен на аукционе.

Я знаю, что он в это верит, но все равно его слова звучат немного неискренне. Я понимаю это чувство. Я так устала, что все, чего я хочу, это свернуться калачиком под одеялом и не выходить целый день.

Но мне нужно встретиться с Карнелиан, а вечером встретиться с Раем в старых покоях Эша. Я сжимаю руку Гарнета, и он слабо улыбается. Я оставляю его с чайными сервизами и иду в комнату Карнелиан.

Я никогда не была в ней раньше. Мод только показала ее мне мимоходом в мой первый день в качестве фрейлины.

Я стучу.

— Входите, — говорит Карнелиан изнутри.

Покои Карнелиан не похожи на те, что были у меня, когда я была суррогатом. Это одна большая и просторная комната с видом на сад. В комнате стоит кровать с балдахином, круглый стол из красного дерева с двумя стульями, туалетный столик и шезлонг у окна. Одна стена заставлена книжными полками. На другой стене висит красивая картина сельского дома, который напоминает мне о Белой Розе.

Она лежит в постели; из-под ночной рубашки торчит повязка на плече. Ее руки покоятся по бокам, но лицо насторожено. Судя по тому, как она смотрит на меня, ясно, что она не забыла момент, когда узнала меня, прежде чем потерять сознание.

— Итак, — говорит она, когда я закрываю за собой дверь. — Ты вернулась обратно.

Я сглатываю ком в горле.

— Я вернулась обратно.

Мое сердце колотится в груди. Теперь, когда я с ней лицом к лицу, и ей не угрожает смерть, я не знаю, что она будет делать. Она может вызвать ратников в любое время.

— Почему? — требовательно спрашивает она. — Эш в безопасности. — Ее глаза расширились. — Он же в безопасности? Я читала в газете, что его видели в Банке, но не думала, что это правда.

— Он в безопасности, — говорю я. Затем я добавляю: — И это правда.

— Как ты могла позволить ему это сделать? — огрызается Карнелиан. — Его могут поймать. Она все еще хочет найти его, убить его!

— У меня не было выбора, — говорю я. — Он ушел, не сказав мне.

— Потому что он тебе не доверяет? — спрашивает она с надеждой.

— Потому что меня там не было, — говорю я. — Потому что… потому что я оставила его, чтобы вернуться сюда.

Карнелиан прикусывает губу.

— Зачем? Это месть? Герцогине?

Я сжимаю челюсти, а она самодовольно улыбается.

— Хорошо. Надеюсь, ты достанешь ее до того, как Черные Ключи сожгут этот город дотла. — Она склоняет голову. — Это нечто большее, да? Не просто месть… — Она замолкает, изучая меня. Затем она вздыхает. — Конечно. Суррогат. Кого бы герцогиня не украла, чтобы заменить тебя. Ты же здесь ради нее? Она твой друг?

— Что-то вроде этого, — говорю я. Затем у меня вылетает вопрос, который словно обжигал мне горло. — Если ты знала, что суррогатом была не я, почему никому не сказала?

— О, не думай, что я не пробовала, — говорит Карнелиан. — Это был идеальный козырь, чтобы взять над ней власть. Но герцогиня играет грязно. Она угрожала отправить меня в психушку, если я хоть слово скажу. — Она крепко сжимает губы. — Я надеюсь, что бы ты ни планировала, ты заставишь ее страдать так, как она того заслуживает.

— Разве тебе не страшно? — говорю я. — Тебя сегодня чуть не убили.

Карнелиан безжизненно смеется.

— Даже если бы я умерла, всем было бы все равно. Герцогиня, вероятно, устроила бы парад. — Она смотрит в окно. Угрюмая маска, которую она обычно носит, отпадает, сменяясь выражением полной безнадежности. — Никому не важно, жива я или мертва.

Я вспоминаю, что Эш рассказал мне, когда мы ждали в морге прихода Люсьена. Он сказал мне, что Карнелиан грустит, и что эта грусть превратилась в горечь и гнев. Все время, пока я жила здесь, я видела в ней только помеху. Я видела ее угрюмость, игнорируя горе и боль, стоящие за ней.

Потому что она права. Если бы она умерла сегодня, никому в этом дворце не было бы дела.

Вся ненависть и негодование, которые я копила против Карнелиан, тает. Я вижу девушку, которую так долго унижали и издевались. Я вижу девушку, которую видел Эш, которую я игнорировала, потому что была занята ревностью и мелочностью. Девочка, которая скучает по матери. Девушка, которая хочет, чтобы ее любили.

В тот момент я принимаю решение быть храбрее там, где раньше я могла сомневаться. Быть другим человеком, лучшим человеком.

Я подхожу к ней и сажусь на кровать. Она закатывает глаза.

— Что, теперь мы будем лучшими подружками?

— Нет, — говорю я. — Но мы на одной стороне.

— Что это за сторона?

— Мы обе ненавидим королевских особ, верно?

Она прищуривает глаза и ждет.

— И мы обе любим одного и того же парня, — говорю я. Я протягиваю руки ладонями вверх в знак примирения. — Ты хочешь сдать меня, сделай это. Позвони в колокольчик, позови ратников. Моя жизнь в твоих руках. Ты можешь покончить с этим прямо сейчас.

Карнелиан колеблется. Я вижу желание закричать, надеть на меня наручники и казнить за измену. Я знаю, какой опасности я себя подвергла. Но я смотрю в ее карие глаза и чувствую внутреннее противоречие. Кого она ненавидит больше, меня или герцогиню? Секунды растягиваются в минуты. Я не нарушаю молчание.

— Тебя зовут Вайолет, правильно? — говорит она, наконец.

— Верно.

— Что же. Думаю, я должна поблагодарить тебя. За спасение моей жизни.

— Эш никогда бы меня не простил, если бы я не попыталась.

Тоска, отразившаяся на лице Карнелиан, почти осязаема.

— Он когда-нибудь… говорил обо мне?

Я делаю вдох и даю ей честный ответ.

— Прямо перед тем, как я ушла, он сказал мне быть осторожной рядом с тобой. Что ты сообразительнее, чем я предполагала.

Слабая улыбка проявляется на ее лице.

— Он так сказал?

Я киваю. Она кладет голову на подушку и смотрит в потолок.

— Могу я тебе что-нибудь принести? — спрашиваю я.

— Нет. Я хочу побыть в одиночестве.

Я останавливаюсь у двери и поворачиваюсь.

— Ты знаешь, он заботится о тебе. Я это ненавижу, но он это делает. Он защищал тебя с тех пор, как мы сбежали — с тех пор и до этого… Я знаю, что это не то, чего ты хочешь, но… — я вздыхаю. — Ему не все равно.

Карнелиан не смотрит на меня. Она специально закрывает глаза.

— Уходи, — шепчет она, и, как только я закрываю дверь, я вижу, как слеза скатывается по ее щеке.

КАЖДАЯ КОСТЬ В МОЕМ ТЕЛЕ ЛОМИТ. Мои глаза пересохли, а разум оцепенел. Это был долгий день, но я все равно хочу увидеть Рая.

Я спускаюсь по лестнице для прислуги на первый этаж и останавливаюсь, когда добираюсь до зала, где находится библиотека. Соединяясь с Воздухом, я выталкиваю его из себя порывом ветра, затем притягиваю назад.

Я чувствую запах лака для ботинок и слышу равномерные шаги ратника. Я проскальзываю обратно в секретный проход за раздвижной панелью и жду. Шаги приближаются. Затем они проходят мимо. Я считаю до тридцати, затем выхожу в зал и бегу к библиотеке так быстро и тихо, как только могу.

Как только я вхожу в туннель, начинает гудеть мой Аркан. Я вытаскиваю его из волос и отвечаю на ходу.

— С тобой все в порядке? — Люсьен в смятении. — Ты пострадала?

— Нет, — говорю я тупо. — Корал мертва.

— Я знаю. Мне жаль, что тебе пришлось это пережить.

— Почему? — Сказанное слово получается резким и острым. — Вот так выглядит революция, да? Самое время мне это увидеть и признать. Ты втянул меня во все это. Не извиняйся сейчас.

Я чувствую это в тишине, исходящей от камертона. Я знаю, что причинила ему боль. Я останавливаюсь и прижимаюсь лбом к прохладной каменной стене.

— Прости, — бормочу я. — Я не хотела…

— За что, за честность? Никогда не извиняйся за это, Вайолет. Ты права. Вот так выглядит революция.

— Что мы собираемся с ними делать, Люсьен? — спрашиваю я. — Королевская власть. Мы просто собираемся… убить их всех?

— В обществе много желающих. Кровь за кровь.

— А ты как считаешь?

— Я думаю, что смертей уже достаточно. Я думаю, мы должны заставить их работать. Увидеть, как жили другие в этом городе. Заставить их снести Великую стену голыми руками. — Он вздыхает. — Как бы мне хотелось это увидеть. И увидеть океан. Этот город веками был изолирован. Было бы неплохо узнать, что там снаружи.

Океан. Я бы тоже хотела на это посмотреть.

— Сейчас я собираюсь повидаться с Раем, — говорю я. — Эш передал ему сообщение. Он знает обо мне.

— Это отличные новости! И он будет присутствовать на аукционе. Скажи Гарнету. Я уверен, он сможет найти применение Раю и другим компаньонам, которые будут на аукционе.

— Я уже сказала ему, — говорю я. — О, и меня назначили фрейлиной Карнелиан. Она тоже обо мне знает. Она узнала мой голос. — Я слышу резкий вдох с его стороны. — Она ничего не расскажет. Я уже дала ей такую возможность. Даже сказала ей не стесняться и сделать это. Но она ненавидит королевских особ больше, чем меня.

— Что же. Этот день просто полон сюрпризов.

— Неужели это все происходит взаправду?

— Да, дорогая. Взаправду.

— Я должна идти, — говорю я. Я хочу, чтобы эта ночь закончилась. Я хочу спать, раствориться в блаженном забвении.

— Разумеется.

Я протягиваю руку, чтобы аркан упал, но он остается парить в воздухе.

— Вайолет? — говорит Люсьен, и голос у него робкий.

— Да?

— Я очень горжусь тобой.

Аркан падает в мою руку, и я сжимаю кулак его в кулак очень крепко, прежде чем отправиться в холодный, тихий коридор.