Чёрный фимиам (СИ)

Глава 14

Когда Стиг вышел из купален, то первым, кого он увидел, был Карай. Брат мерил шагами вымощенный мрамором двор и явно изнывал от нетерпения. В восемнадцать лет даже короткое ожидание способно вывести из себя, а Карай ждать не умел с детства. И вряд ли однажды научится.

— А! — обрадовался он, увидев старшего, и быстро направился навстречу. — Ну наконец-то! Я думал, ты уже и сам помылся, и все купальни перемыл.

— Ага, а также всех служанок, — Стиг, расслабленный после терм, сел на каменную лавку в тени платана.

Он привык к тому, что порывистый Карай обладает удивительной способностью создавать вокруг себя оживление и движение, но сегодня не желал поддаваться. Младшему вечно не сиделось на месте, он то куда-то торопился, то где-то задерживался, то кого-то догонял, то от кого-то убегал. Когда была жива мать, она его иначе как «сумасшедшим стрижом» не называла. Потому что всё у Карая было бегом, а бегал он так… У Стига не всегда получалось догнать. У отца тоже. Справлялась лишь мать. Она носилась, как серна.

Сейчас Карай возмужал, от детской непоседливости не осталось и следа, но врожденная живость никуда не делась.

— Ну, что случилось? — спросил старший, внутренне забавляясь нетерпением, которое было написано на лице брата.

— Помнишь, когда Ири пропала, ты подозревал одного саворрийца? — без всяких переходов выпалил Карай.

— Помню. А вот что ты это не забыл — меня удивляет.

Младший сел рядом и вдруг резко посерьёзнел:

— Сегодня я его видел. Ариш говорил, что саворрийский купец побил разбойников в Требуховом переулке. Мне стало любопытно. Что за купец в одиночку отобьётся от троих головорезов? Я решил его отыскать.

— И как? — сухо уточнил брат.

— Нашел. Не купец он. Ты бы видел, как он ходит, как двигается! Возьми любого торгаша, поставь рядом — и сразу поймёшь. Всё равно что тебя или Ариша нарядить в парчовые халаты. А ещё знаешь что? Меч у него не саворрийский. Прямой узкий. И не на ремне с подвесом, а за поясом. Как у того. Помнишь? Но самое главное — этот узкоглазый не смог внятно объяснить, как он вообще оказался в Требуховом переулке. Только ответил, что был в Миль-Канасе давно. Я узнал его, брат!

— Карай, — Стиг постарался подобрать слова так, чтобы не разразиться бранью, — ты знать не знаешь, как тот человек выглядел…

— Знаю! Я тогда нарочно бегал в порт, когда он уплывал! — с торжеством сообщил брат.

Стиг в очередной раз проглотил ругательство.

— Тогда зачем ты взялся его искать и, тем более, когда нашёл, полез с расспросами?

— Заподозрил! Хотел понять, врёт или правду говорит! — брат вскочил.

— Ну и как? Понял? Да сядь ты уже!

Младший снова опустился на скамью:

— Понял. Врёт.

— Уверен?

— Пред судьей не присягну, — Карай погрустнел. — И что это он — не поклянусь. Пять лет ведь прошло. Но и не поклянусь, что это не он.

— Брат, — Стиг взял Карая за плечо и легонько стиснул, — пять лет назад мне запретили даже приближаться к этому человеку. Истр запретил. Ты мне ничего не говорил. И я ничего не слышал.

— Ладно! — беззаботно согласился младший. Но тут же уточнил: — Поэтому ты, конечно, не просишь меня наблюдать за ним и узнать, чем он занимался тут последние дни, что делал и с кем встречался?

— Не прошу, — кивнул Стиг. — И вообще от души не советую этим заниматься. Потому что нам запретили.

— Тебе запретили! Но я понял! — Карай легко встал со скамьи. — Ничего делать не буду.

— Карай.

— Не буду ничего делать.

— Знаешь, о чём я думаю? — сказал устало Стиг.

— О чём?

— Аурика тебе больше бы подошла в жены, чем мне…

Брат заливисто рассмеялся.

— Конечно, больше. Она красивая и весёлая. Но зачем-то выбрала тебя, поэтому я просто буду завидовать. И не стану смотреть за саворрийцем. Хотя в прошлый раз он тоже появился накануне твоей свадьбы, — последнее Карай сказал уже серьёзно.

Стиг помрачнел.

— Извини, — произнес младший тихо. — Мне не нравятся такие совпадения. Я попрошу молодых братьев присматривать за девами не только когда им приказывают. И за Аурикой — особенно.

— Хорошо. А я поговорю с одной из старших жен. Скажу, чтобы они пореже отпускали многоликих за стены храмовых садов.

* * *

Закатное солнце светило в окна, и его лучи падали на искусно созданный морок в центре большого зала совета: долины с лентами узких рек, равнины, горные деревни, города большие и малые и, конечно, Миль-Канас.

А над всем этим великолепием мерцала брошенная поверх малой копии Дальянии невидимая обычным людям Сеть. Она расходилась от храмов и сплеталась в единое сложное плетение. По её переливающимся нитям пробегали едва заметные огоньки: чьи-то страсти и чувства. По их насыщенности и цвету легко было понять, где и сколько собралось людей, какие среди них царят настроения, какие желания одолевают.

Впрочем, нигде — нигде! — Сеть не вспыхивала ярко, не рвалась и не становилась плотнее, обнаруживая злое колдовство, чёрную магию или волнения. Всё было спокойно.

Тинаш — правитель Дальянии — задумчиво смотрел на необычайно подробную панораму страны и иногда тянулся разумом к той или иной нити, пытаясь уловить что-то, что могли не почувствовать многоликие. Впрочем, их магия была безупречна. Вот далеко на севере кисея мерцания медленно поплыла по воздуху: какая-то из дев отпустила ее на поиски запретного. Далер внимательно следил за происходящим, но постепенно мерцание просто погасло, ничего не найдя.

— Следующий вопрос, — заговорил скучным голосом перебиравший свитки с записями советник. — Зелёное Устье. Там участились нападения на караваны.

Далер нахмурился. Несколько лет назад землетрясение разрушило храм за горным кряжем, и выжившие девы были вынуждены перебраться в Миль-Канас. А лихие людишки быстро смекнули, что мечники стали частенько опаздывать на помочь странствующим торговцам: теперь предупреждать их стало некому. Храм уже заканчивали восстанавливать, скоро он будет готов принять дев, но… Дев не хватало.

— Торговая гильдия уже договорилась с тремя наёмными отрядами поставить заставы и держать там постоянные гарнизоны, а также патрулировать Зелёное Устье. Они просят четырёх мечников, чтобы заставы и сопровождающие караванов знали, что где происходит. Ну и чтоб за наёмниками был присмотр.

Тинаш хотел заговорить, но тут докладчик поднялся и склонился в уважительном поклоне, потому что воздух возле далера замерцал, а через миг в зале появился ещё один человек.

— Пусть будут долгими дни Безликого мужа, — почтительно произнёс вельможа.

— И твои да продлятся не меньше, — ответил Истр.

Тинаш взглядом отослал собеседника, а когда тот вышел, сказал:

— Найти перстень не удалось.

Далер обратил ладонь к панораме Дальянии. Теперь перед правителями развернулась не вся страна, а только Миль-Канас. Плотная сеть переливалась над столицей ровно и спокойно.

— Взгляни. Ничто не говорит, будто в городе действительно есть печать одного из верховных. Ночные Тени тоже не смогли ничего отыскать, хотя очень старались.

Истр скользнул взглядом по улочкам столицы и задумчиво ответил:

— Тем не менее несколько совершенно разных человек с большой точностью и подробностями описали именно печать верховного. Это вряд ли копия. Перстень слишком стар, слишком редок и слишком необычен, чтобы кто-то изготовил подделку. Но, даже если это подделка, человек, знающий, как выглядит подлинник, крайне интересен. Я бы хотел с ним побеседовать.

— Согласен. Но всё-таки сомневаюсь, — Тинаш задумчиво смотрел на город. — Столько веков прошло…

— Много. Но ещё я сегодня узнал, что некий неизвестный беглый раб видит Пути и крайне умело путает свою нить — мечники уже несколько дней не могут его поймать. Он точно не самородок. Кто-то учил этого человека. Хорошо учил. Нам нужно понять — кто и для чего.

— Есть какие-то мысли? — далер взмахнул рукой, и перед ними снова возникла копия Дальянии.

Истр прошёлся по покою:

— Одной из многоликих сегодня было видение. Всё тот же беглый раб с неведомой женщиной, которую он получил в награду от хозяев за хорошую службу в тёмном подземелье. Крайне опасном одичавшем живом подземелье. Когда женщина попыталась выйти из него, то едва не погибла. Понимаешь?

— Да, — далер задумчиво смотрел в пустоту перед собой. — Удивительно. После Разлома мы проверили все подземелья. Их затопило или раздавило. Уцелело только наше.

— Значит, не только.

Тинаш встрепенулся:

— А ведь одно подземелье мы не проверили!

— Миаджана нет. Там теперь океан. И вряд ли там кто-то смог пережить гнев Спящего.

— Согласен… — далер пристально посмотрел на Безликого, а потом спросил: — Сколько осталось до твоего перерождения? Год? Два?

Истр выглядел старым. Морщины избороздили его лицо, черты стали резче, череп был лыс.

— Времени хватит. Я уже не могу взять жену, но пока ещё вполне способен на всё остальное.

— Хорошо для тебя. Но плохо для жён, — рассмеялся Тинаш.

Он был намного моложе. Его оболочка ещё не приблизилась даже к сорокалетнему рубежу.

— Натрави своих изыскателей, брат мой, — снова заговорил Истр. — Мы могли знать не про все подземелья. А может быть, одно ожило… Пусть перероют храмовые манускрипты, пусть вспомнят всё, о чем говорили с торговцами и путешественниками. Живое подземелье, у которого есть хозяева, обучающие рабов ходить по нему, не может остаться совсем незамеченным. Просто люди уже не помнят, на что обращать внимание.

— Я тебя понял, Истр, — далер положил ладонь на плечо брату и досадливо подытожил: — Это случилось очень не вовремя.

— Неприятности всегда не вовремя, — усмехнулся Истр. — Я отыщу чужака, и мы будем знать больше.

* * *

Стиг увидел Аурику, едва она выбежала на широкую лестницу. Облако голубых шелков вьётся вокруг гибкого тела; коса, оплетённая жемчужной нитью, растрепалась; тонкая вуаль сползла с головы на плечи и реет за спиной; тёмные глаза сверкают. Юная, красивая, беззаботная. Зачем она выбрала себе в мужья не Карая? Они бы так хорошо друг друга дополнили. А Стиг рядом с ней смотрелся неуместно — будто щербатая глиняная кружка рядом с изящным чеканным кувшином.

— Госпожа моя! — окликнул мечник девушку, потому что она, окрылённая какими-то своими мыслями, даже не заметила его, стоящего в тени высокой живой изгороди.

— Стиг! — Аурика расцвела в улыбке. — А я ведь с утра хочу тебя найти!

— Я уже нашёлся, прекраснейшая, — ответил он. — Позволишь с тобой поговорить?

Девушка взяла его под руку. Её глаза искрились неподдельной радостью.

— Поговорить? Как чудесно! Я думала, ты никогда не будешь со мной говорить — только сухо отвечать на вопросы и мечтать сбежать.

Собеседник на миг остановился.

— Что? Я что-то не то сказала? — простодушно спросила спутница. — Идём в садовый лабиринт? Я могу найти выход за сто пятьдесят счетов! Хочешь наперегонки?

Мечник задумчиво смотрел на многоликую. Она по-прежнему улыбалась.

— Нет, госпожа моя, не надо. Я вряд ли смогу оттуда выйти даже с наступлением ночи.

— Хорошо. Я тебя не брошу. Идём, — она потянула его ко входу.

Стиг и вправду не любил лабиринты. Даже простенький садовый. Пятилетним ребёнком он тут потерялся от матери, долго плутал, натыкаясь то на фонтан, то на статую воина, то выходя к гроту с водопадом. Ходил по кругу, хотя, как ему казалось, всякий раз сворачивал в другую сторону. Однако зелёные стены кустарника были бесконечными, а все дорожки непременно упирались в тупик. И главное — Стиг слышал издалека голос матери, зовущий его через ровно остриженные заросли, но отыскать ее не мог.

Тогда мальчик принял единственно верное решение — крикнул, что ждёт её возле грота. И… не смог выйти ни к гроту, ни к статуе, ни к фонтану. Его отыскал отец уже ближе к полудню и долго не мог понять, почему сын заплутал, ведь и грот, и фонтан, и статуя, и мать были в нескольких шагах. А Стиг не мог объяснить: не было там ни грота, ни фонтана, только бесконечные зелёные туннели.

Аурика была на удивление тиха. Спутник понял, что слишком уж надолго задумался, когда они успели углубиться в лабиринт.

О, а вот и фонтан.

Многоликая изящно села на мраморный бортик, опустила пальцы в воду, в которой плавали золотые рыбки, и сделала вид, что её совершенно не смущает столь долгое молчание мужчины.

— Госпожа моя, — заговорил Стиг.

Слова давались ему не без труда: извиняться всегда не очень приятно, а извиняться перед взбалмошной девчонкой — неприятно вдвойне.

— Я прошу простить моё равнодушие, недоверие к твоему дару и сомнения в твоём выборе. Это было несправедливо, недостойно и унизительно для тебя. Мне очень жаль, что я начал наши отношения так непочтительно. И я очень благодарен, что ты позволила мне самому это понять, не стала оскорбляться и стыдить меня. Обещаю уважать твою волю и впредь вести себя подобающе.

Девушка молчала, а Стиг, опустив голову, терпеливо ждал её решения. Будь Аурика мелочной и мстительной, она могла бы пожаловаться на избранника Старшим женам, те пошли бы к Безликому, а дальше… Даже думать не хотелось, как бы это было стыдно.

— А что у тебя в руке, что ты прячешь? — совершенно неожиданно спросила девушка, хотя жених ожидал от неё совсем других слов.

— Это? — мечник протянул собеседнице обтянутую ярким шёлком восьмигранную коробочку. — Это тебе.

Она тут же схватила подарок, с нетерпением развязала узкую атласную ленту и открыла крышку. Там были засахаренные цветы лориции — пурпурные, покрытые белесоватым налетом, нежные и прекрасные. Замечательное и очень дорогое лакомство.

Аурика ахнула.

— Я их обожаю! — она тут же отправила один лепесток в рот и захрустела им. — Они так долго жуются.

— Знаю, — улыбнулся собеседник.

Нет, она бы точно подошла Караю. Вон как похожи.

— Стиг, — внезапно посерьёзнела Аурика, — спасибо за лорицию. Но ты ничего ужасного не сделал, чтобы извиняться. И зови меня по имени.

Он потрясенно кивнул. Эная никогда не упускала случая напомнить ему, кто он и кто она. Юные девы весьма резко осаживали, если с ними обращались неподобающе. Да и сама Аурика за немногие часы их встреч охотно пользовалась своей властью. Но теперь что-то изменилось.

Тем временем многоликая взяла спутника за руку и повела прочь от фонтана.

— Я знаю, тебе скучно со мной, — серьёзно сказала она. — Но я всё равно не выбрала бы другого. Я встретила тебя, когда мне было одиннадцать. И увидела нас вместе. Знала: не Ири твоя судьба. Это было самое первое, что я смогла разглядеть.

— Ты… рассказала об этом Старшим женам? — осторожно уточнил Стиг.

— Нет. Я никому не рассказала. Не обязательно говорить всем то, что касается двоих. К тому же я была слишком мала. Скорее всего, мне бы просто не поверили. А тебя уже выбрала Ири.

— Аурика, — мечник остановился и взял многоликую за плечи, — то, что я скажу, очень важно. В Миль-Канасе в последние дни происходят странные вещи. Странные и небезопасные. Я поговорил с братом. Теперь, когда будешь выходить в город, тебя будут сопровождать четверо мечников. Ничего не бойся. Просто слушайся их, хорошо?

— Хорошо, — покладисто ответила она. — Тогда разреши мне пойти на встречу с Чужаком. Вы скоро увидитесь. Возьми меня с собой.

Стиг онемел и не сразу нашёлся что сказать. Значит, он всё-таки отыщет этого человека? И не просто отыщет, но и уговорит на встречу? Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы заговорить снова.

— Это не очень хорошая мысль, госпожа моя, — как можно мягче произнес мечник. — В первый раз, когда мы его встретили, он сильно разозлился на Энаю…

— Я — не Эная, — так же мягко, но при этом непреклонно сказала девушка. — Мне нужно там быть вместе с тобой. Я это видела.

— Тогда об этом следует сообщить Старшим женам, — заключил собеседник.

— Я не хочу, чтобы…

— Аурика, — прервал её мужчина, — мне не нравятся тайны и недомолвки. Ещё меньше я хочу потакать обману. Если ты идёшь в город на встречу с Чужаком вместе со мной, об этом должны знать Старшие жены. В противном случае ты останешься в Храме.

Собеседница насупилась.

— Таков порядок, — напомнил Стиг.

— Ты всегда следуешь порядку? — сердито спросила она.

— Порядок — основа всего. Я стараюсь его соблюдать и как можно реже нарушать. Тебе советую поступать так же.

Девушка фыркнула.

— Лучше скажи: почему ты не хочешь говорить Старшим женам? — мечник внимательно смотрел ей в глаза. — В чём причина? Это же твои наставницы.

— Если я скажу Старшим женам, они ответят, что моё предсказание не имеет силы и может быть случайным видением. Начнут кудахтать и никуда не пустят! — она всерьёз разозлилась.

Стиг вздохнул:

— Это ещё почему? С чего бы им сомневаться в твоей способности к предвидению?

— Потому что… — девушка смешалась. — Потому что моим предсказаниям не полагается сбываться постоянно. А может, и вообще не полагается сбываться.

Мечник смотрел на собеседницу с явным недоумением:

— Почему?

Аурика вдруг расплакалась, да так, что слёзы брызнули из глаз:

— Потому что моя мать была никакая не многоликая! Не храмовая дева! И Старшие жены это знают! Потому мне не верят! Я вижу мерцание, но все мои предсказания касаются только меня самой. Я бесполезна, когда плетут Сеть. Мне она показывает чепуху. Все считают меня глупой и никчёмной! А с глупых и никчёмных какой спрос?

Она горько рыдала, размазывая по лицу слёзы. Стиг обнял девушку за трясущиеся плечи:

— Твои предсказания сбываются. Я нашел старика, купившего двух коней вместо пяти. И мы не поймали Чужака после боя, как ты и сказала. Возможно, всё дело в том, что ты ещё очень юная и плохо умеешь толковать свои видения?

Она обняла его, уткнулась лицом в грудь и безутешно всхлипывала.

— Кем бы ни была твоя мать, ты — многоликая. Простые люди не видят твоего истинного лица, и ты способна заглядывать в будущее. Но если разрешишь дать совет, то я бы советовал не идти всем наперекор. Это только добавляет трудностей.

Она хлюпнула носом и, пряча от него лицо, поспешно вытерлась паволокой, которой покрывала волосы:

— Не смотри на меня, я зарёванная…

— Хорошо, не буду, — он тактично отвернулся, давая девушке возможность продышаться и успокоиться.

Драгова сила, ну почему, почему она выбрала не Карая?!

* * *

В кромешной темноте Нелани была почти неразличима. Она дремала, забросив длинную ногу на Сингура и вытянувшись вдоль его тела.

— Ты быть чудо, посланный Небо… Один ты хватать, — пробормотала шианка в мужское плечо, прежде чем задышать спокойно и ровно.

Сингур не понял, что значат ее слова, лишь погладил шелковистую спину. Он не спал. Лежал, незряче гладя во мрак. В комнату не заглядывала луна. Ночь выдалась облачной. Горячее дыхание Нелани щекотало кожу, за окном мягко шелестели листья… Сингур слушал сперва дом, потом сад и улицу. Он не понимал, что мешает ему уснуть в мягких объятиях женщины, разметавшей по подушке длинные кудрявые волосы. Не понимал и прислушивался к темноте.

Ночь была тихой-тихой.

А потом где-то очень далеко послышались шаги. Тоже очень тихие. Обычные прохожие так не ходят. Крались — Сингур прислушался — четверо. Мужчины. У женщин походка легче. Эти же ступали осторожно, но тяжело. Не разговаривали.

Нелани на его плече сладко вздохнула.

Сингур мягко прижал ладонь к ее губам. Это было лишнее. Крадущаяся четверка еще далеко и точно ничего не слышит, но он действовал так, как привык — излишне осторожно. Эта излишня осторожность не раз спасала ему жизнь.

Шианка мгновенно проснулась. Белки ее огромных глаз блеснули в темноте, которая теперь стала для Сингура серой и прозрачной.

Он сказал едва слышно:

— Тихо.

Девушка кивнула и торопливо отстранилась, видимо, почувствовав, как напрягся лежащий рядом мужчина. Он не шевелился. Лежал, по-прежнему глядя в темноту.

Шаги приближались. Четверо крались вдоль домов. Двое — с одной стороны улицы, двое — с другой. Вот едва слышно звякнул засов на калитке. Пошелестели виноградные лозы, когда их задела открывшаяся дверь. Двое вошли в маленький садик и, по-прежнему очень тихо ступая, направились по короткой мощеной дорожке к крыльцу.

Сингур мягко отодвинул Нелани в угол огромной кровати. Шианка все поняла без слов и сжалась там, подтянув ноги к груди.

Пришедшие возились с входной дверью: осторожно просунули в щель клинок и плавно, стараясь не издать ни звука, подняли металлический засов. Сингур слушал. Догадается ли кто из четырех остаться под окном? Нет. Все зашли в дом друг за другом. Не суетились, чтобы ненароком что-то не задеть: темень для обычного человека стояла кромешная.

Первый незваный гость прошел в комнату. Его сообщники, осторожно ступая, двигались следом. Сингур ждал. Обоняния коснулся запах горячего металла и масла — вошедший держал в руках потайной фонарь.

Пора!

Сингур рванул с кровати. Перехватил руку того, кто шел впереди. С хрустом выкрутил ее, разворачивая мужчину спиной к себе, и резким ударом в затылок вышиб из вторженца сознание.

За порогом звякнул металл. Сингур шагнул к высокому мужчине, сжимавшему нож, перехватил руку с оружием, вывернул ее, вгоняя клинок в живот владельцу. Тот резко выдохнул и разжал пальцы.

Товарищ убитого, стоявший чуть позади, рванулся на звук, ничего не различая в темноте. Сингур мягко отстранился, сделал подсечку. Нападавший сунулся лицом вперед и получил рукоятью ножа в затылок. Хрустнула кость. Человек кулём свалился на пол.

Последний из вторженцев понял, что стремительная возня в темноте не сулит ему ничего хорошего. Уже не пытаясь быть бесшумным, он бросился прочь, но влетел лбом в дверной косяк. Сингур схватил мужчину за длинные волосы, рванул на себя и резко ударил между ребер — прямо в сердце.

Стало тихо. На улице шелестела под легким ветром листва. Скреблись по соседней крыше ветви дерева. Где-то далеко-далеко залаяла собака. На кровати дышала Нелани. Ее сердце стучало немного встревоженно: тук-тук-тук. Сингур прислушался к себе. Его билось куда быстрее. Азарт короткой схватки уже расходился по телу жаркими волнами.

— Уже можно свет? — раздался из комнаты голос шианки.

— Да, — заговорить оказалось непросто — горло пересохло и сжалось. Голос звучал резко.

Сингур вернулся в комнату, где Нелани, затеплив масляную лампу, с удивлением разглядывала валяющегося на полу человека.

— Он прийти один? — уточнила она.

— Нет, там еще трое, — Сингур кивнул в сторону входной двери.

Нелани вскинула на него огромные глазищи. Он знал, что она видит: побелевшие зрачки, землистую кожу и разом будто бы высохшее тело: мышцы и жилы. А еще слышит его голос — отрывистый, хрипловатый. Испугается?

Но шианка смотрела с восхищением:

— Слышать, как летучий мышь, видеть, как сова, кидаться, как кобра! Ты правда человек?

— Не совсем, — честно ответил собеседник, чувствуя, как медленно угасают и пыл схватки, и гремучая ярость.

Нелани не попыталась к нему прикоснуться, не испугалась, ее сердце стало биться спокойнее. И его тоже.

— Мне нужно с ним поговорить, — Сингур кивнул на лежащего на полу. — Лучше иди в сад.

Но шианка фыркнула:

— Пф-ф-ф! Я из племя, а не город. Я не бояться кровь.

Собеседник пожал плечами и шагнул за порог к нападавшему, который корчился в луже крови. Тот что-то захрипел, попытался отползти, но Сингур равнодушно склонился над ним, взял за затылок и подбородок, рывком сворачивая шею.

Нелани наблюдала молча. Сингур чувствовал ее внимательный взгляд, когда связывал самого первого из нападавших, когда приводил его в чувство, когда заговорил с ним и когда заставил отвечать. Чувствовал, когда вытирал клинок и одевался.

Шианка молчала.

Лишь, когда они вышли из дома, осторожно коснулась плеча своего спутника:

— Я знать, что ты не человек. Я чувствовать.

Сингур усмехнулся. Он спросит ее об этом потом. Завтра. А сейчас он привычно считал удары сердца и старался не замечать подступающую боль.