36

Тринадцать магнатов, правивших Геллероном, явно не желали выслушивать пророчества Стенвольда. Будь он посторонним, его бы попросту выгнали вон — да и то из тех двоих, кого Стенвольд числил в своих должниках, один ясно дал понять, что знать не знает никакого Вершителя.

Но один честный человек в городе все же остался — Стенвольд выяснил это, пробившись сквозь сонм его челяди. Звали его Гринвис Артектор. Если его предки, судя по фамилии, занимались строительством, то Гринвис наживался, сдавая дома прибывающим в город ордам работников. Все бедные кварталы, где за комнаты взималась понедельная плата, принадлежали ему; это не предполагало высоких моральных устоев, но выбирать Стенвольду было не из чего — этот по крайней мере согласился на встречу с ним.

Свидание назначили в шоколадном доме недалеко от Палат Совета. Питье шоколада по завезенной из Арахнии моде было вопросом престижа, и Стенвольд предусмотрительно не стал возражать.

Гринвис Артектор, немногим старше Стенвольда, носил корсет и парик. Раньше, когда бытовала мода на мудрую старость, он красился под седину и рисовал на лице морщины, а теперь, наоборот, молодился. Одеваться он стал еще роскошнее, чем помнилось Стенвольду: под красным брокатовым камзолом с парчовыми прорезями сверкала дорогими каменьями рукоять меча, вряд ли когда-либо покидавшего ножны. Оружие за Гринвиса обнажали телохранители: трое здоровенных жуканов в кольчугах, при арбалетах и палицах, и теперь топтались у двери.

Лишь при взгляде на лицо Гринвиса можно было понять, почему Стенвольд когда-то завязал отношения с таким человеком и через столько лет снова обратился к нему. Закоренелый цинизм и черный юмор, запечатленные на нем, гарантировали своего рода честность.

— Все бы тебе смутьянничать, Стен, — проворчал магнат. — Всякий раз, когда ты в городе, мы находим на улицах трупы. Можно подумать, что ты заделался наемным убийцей — или скорее держишь биржу для них, учитывая твой возраст. Правда это?

— Еще чего.

— Жаль. В наши дни такой человек был бы весьма полезен.

Стенвольд поспешил отогнать образ Тизамона, возникший в уме.

— Я всего лишь обеспокоенный гражданин, Гринвис.

— Гражданин Коллегиума, — заметил Артектор.

— Что будет с Коллегиумом, если Геллерон пострадает? Или наоборот? Мы, если помнишь, изобретаем то, что приносит вам выгоду. Нет такого нового аппарата или талантливого инженера, который потом не оказался бы в Геллероне, а геллеронские магнаты, как мне известно по счетным книгам Великой Коллегии, щедро финансируют нас. Не делай только вид, будто там не значится твое имя.

— Не так громко. Я погиб, если за мной укрепится репутация филантропа. Ладно, Стен, к делу. Ты попросил — я пришел. В прошлом ты оказал мне кое-какие услуги; что я могу сделать для тебя, если это, конечно, не слишком повредит моим интересам?

Стенвольд как можно более кратко набросал ему картину черного с золотом мира, где осоиды стоят в каждом городе и на каждом шпиле реет их флаг.

— А теперь они подошли к вашим дверям, — завершил он. — И вероятно, толкуют с вами о мире и выгоде, ничего такого не имея в виду.

— Хорошо, что ты обратился с этим ко мне, — кивнул Гринвис. — Я, так уж вышло, того же мнения. Выскажи ты все это перед советом, лежал бы сейчас на дне какой-нибудь шахты. Осоиды пересмотрели Железный Пакт — иными словами, их дипломаты представили совету его новую версию, а мы с напряженными улыбками подписали ее. Свое обещание никогда не вторгаться с оружием на Нижние Земли они, естественно, подтвердили.

— И как же это согласуется с их маршем на Тарк?

— Тарк, как тебе следовало бы знать, не относится к Нижним Землям, — сухо ответил Гринвис.

— С каких это пор?

— Согласно карте на странице тридцать два нового договора. Лживые муравины все это время причисляли себя к нижнеземцам, хотя их город находится то ли в Сухой Клешне, то ли в Арахнии. Можешь себе представить подобную наглость? — Гринвис произносил все это с совершенно серьезным лицом. — Вот теперь осоиды и накажут их за вранье.

— Значит, ваш совет прямо так и отдал им Тарк?

— С вышеупомянутыми улыбками, памятуя, сколько взрывчатки, холодного оружия, автомобилей и летательных аппаратов наш город продал Империи. А ну как осоиды найдут весь этот товар негодным и притащат его назад — так сказать, для ремонта?

— Вы полагаете, что обезопасились от этого навсегда? Не думают ли магнаты по крайней мере учредить регулярную армию и укрепить оборону города?

— Мы говорили об этом, — признал Гринвис. — Говорили, что в таком случае Империя может задаться вопросом, зачем мы приберегаем часть военного снаряжения для себя и не продаем его ей. Как бы чего не вышло! К слову сказать: очень многие советники на вопрос об основной статье имперского экспорта ответят, что это деньги. Оно и неудивительно — стоит посмотреть, как осоиды ими швыряются. Все мы, конечно, испытали значительный шок, но похоже, что и шок, и здравый смысл без следа растворяются в обильном потоке денег.

— Почему бы им не тратить с легкостью, что отнято у других?

— Пиратское золото в этом городе котируется не ниже любого другого. — Гринвис отпил горького шоколада из чашечки. — Хочешь, чтобы Геллерон отказался от денег? Мы у всех принимаем, перестать — значило бы нажить себе врагов. Ни на чью сторону мы не становимся, не становились и впредь не станем. Мы разбогатели на разжигании чужих войн, а сами сроду не воевали. Помню, когда мы оба были моложе, я издевался над толстосумами, которые наживаются на крови. Теперь, Стен, я тоже такой. Два года назад я ездил на север, в те края, которые прежде были Сообществом — тогда я ни разу там не бывал, — а теперь стали черными с золотом. Я знаю, Стен, что ты прав, но мне ведь никто не поверит, а тебе и подавно. А начну упрямиться, дома у меня пожгут, слуг начнут убивать — это еще в лучшем случае.

— Осоиды? Вот так, в открытую?

— Почему осоиды? Мои конкуренты охотно сделают это за них.

— Понимаю…

— Извини, Стен. Пока осоиды в самом деле не начнут грабить город, никто и ухом не поведет — да и то им придется начать с богатых кварталов. Сейчас они всего лишь платят нам деньги; будь у них на уме что плохое, они бы давно это сделали. Я-то знаю, Стен: они ждут. Вот дождутся и расправятся с нами — а до тех пор они лучшие наши друзья и лучшие покупатели.

— Чего же они, по-твоему, ждут?

— Поговаривают, что они опять нацелились на Сообщество, но мне сдается, что они и так уже надежно окопались на севере. Незачем им для этого торчать у нас на пороге. Скорее уж на юг пойдут, пощипать арахнидов, или на Тарк, а то и на скорпи в Сухую Клешню. Куда угодно, лишь бы нас не трогали — так-то вот.

— Понятно. — В этом фешенебельном заведении Стенвольд чувствовал себя совершенно беспомощным. Что-то от него ускользало, и казалось, будто стрелки часов неотвратимо близятся к роковому сроку. — Спасибо, что хотя бы поговорил со мной, — сказал он, вставая.

Гринвис пожал плечами — раньше Стенвольд не замечал за ним этого жеста.

— Удачи тебе, Стен. И вот еще что…

— Да? — Стенвольд, внезапно насторожившись, потянулся к мечу.

— По дороге сюда за нами был хвост, так что гляди.

Выйдя, Стенвольд поначалу не заметил ничего подозрительного — этот богатый квартал охраняла как городская, так и частная стража. На той стороне улицы, правда, маячил одинокий осоид в полосатом камзоле и без оружия. Увидев, что Стенвольд на него смотрит, он тут же заулыбался и устремился к нему.

Стенвольд уже где-то видел этого человека, но не мог вспомнить где.

— Мастер Стенвольд Вершитель из Великой Коллегии? Добрый день, добрый день. Я Тальрик, капитан имперской армии.

— Да, верно. — Этот Тальрик в Ассамблее прикидывался подручным государственного чиновника, но Стенвольд его раскусил. — Тот самый, который отдал в рабство мою племянницу.

Улыбка Тальрика не утратила своей лучезарности. Стенвольд подавил гнев: драка кончилась бы плохо для них обоих.

— Строго говоря, она была военнопленной, а не рабыней. Пойманной шпионкой, если быть точным. Вы же сами и приобщили ее к этой профессии, так ведь?

— Я не совсем понимаю, что вам угодно. Завербовать меня? Вручить мне значок агента Империи?

— Что толку? Вы все равно откажетесь. — Тальрик продолжал улыбаться, насмешливо и в то же время меланхолично. У Стенвольда создалось впечатление, что капитан хочет сказать ему что-то, но этому препятствует долг.

— Если где-то тут прячутся ваши люди, зовите их. — Мимо них все время струился людской поток. Случайный прохожий и нож под ребра? Стенвольд попытался войти в роль профессионального бойца — такого, как Тизамон.

— Все эти годы вы проповедовали глухим, мастер Вершитель. В Ассамблее от вас, как докладывают мне мои люди, отмахивались больше десяти лет, однако ваш труп с признаками насильственной смерти может оказаться более красноречивым и оживить в их памяти ваши недобрые предсказания. Никаких зловещих намерений у меня нет — я хотел всего лишь поговорить с вами. Мы были врагами, еще не зная, что некие Стенвольд и Тальрик существуют на свете, но теперь игра близится к концу. Через несколько дней мир станет совсем другим, и нам, возможно, не представится больше случая повидаться.

— Не думал, что офицерам-осоидам позволено так откровенничать. — Это достаточно невинное замечание задело, к удивлению Стенвольда, больной нерв.

— Нам и не позволено. Выпьете со мной, мастер Вершитель?

— Что?

— По одной, без яда. Отравить жукана, я слышал, не так-то просто.

— Вы… приглашаете меня выпить?

Тальрик молча ждал, и Стенвольд из чистого любопытства в конце концов согласился.

* * *

Он же выбрал и кабак: недалеко от шоколадного дома, но совершенного иного характера — злачное местечко, куда любили захаживать богатые посетители. Под усталые движения раздевавшейся под музыку арахнидки они с Тальриком распили кувшин крепкой форты, от которой у обоих защипало в глазах.

— О превосходстве Империи я говорить не стану — сколько можно долдонить одно и то же, — сказал капитан.

— Что, поднадоело уже?

— Пытаетесь меня перевербовать? — засмеялся Тальрик. — Никто почему-то не может понять, что единственная любовь моей жизни — это Империя. — Стенвольду показалось, что это «никто» относится и к согражданам капитана: Кимена рассказывала, как передрались между собой осоиды в Минне. — Повторяю: я хотел лишь поговорить с вами, составить о вас собственное мнение — как и вы сейчас составляете мнение обо мне.

— Вы представляетесь мне весьма необычным для осоида человеком.

— Я очень стараюсь не вести себя как осоид — возможно, это и делает меня необычным. — Тальрик, не поморщившись, осушил свою чашу и снова налил. — Такие женщины, как ваша племянница, тоже не часто встречаются.

— Она говорит, что вы собирались ее пытать.

— И что же? — поднял бровь Тальрик.

— Я умею читать между строк. Вы свободно могли осуществить это свое намерение — и осуществили бы скорее всего, не устрой мы ее побег.

— Да, мне, возможно, пришлось бы.

— Вам не позавидуешь, капитан.

— Вам тоже, мастер Вершитель. Мы встретились только теперь, но заочно я хорошо вас знаю. Что заставило вас — ученого, инженера, путешественника — выбрать это гнусное ремесло?

Ваше ремесло, капитан.

— Именно.

Теперь ехидная улыбка появилась и на лице Стенвольда.

— Вы и заставили — не вы лично, а ваша Империя. Я был при взятии Минны и понял, какое будущее нас ждет.

— Честолюбивые нации легко наживают врагов, — согласился Тальрик. — Возможно, вам станет легче, если я скажу, что участвовал во взятии Минны — совсем еще молодым, конечно.

— Все мы тогда были молоды. Но здесь вы находитесь не для взятия Геллерона.

— Вот как? Что ж, стройте догадки сами — я вам ничего не скажу. — В глазах Тальрика вспыхнул огонек, от которого Стенвольда проняло холодом. — Я хотел бы предложить тост. Это нижнеземский обычай, но я следую ему из уважения… к мирному сосуществованию наших народов.

— Слушаю, — отозвался Стенвольд.

Тальрик явно собирался изречь что-то язвительное, но тот человек в нем, который трепал по плечу Аагена и уважал Ультера как своего командира, сказал так:

— Все меняется, мастер Вершитель. Старое уходит, новое наступает. Города Нижних Земель ничем не отличаются от тех двадцати, что ныне служат Империи. Вы упорно боролись как с нами, так и с инертностью своих соотечественников, но победить не смогли. Знаете, почему я решил с вами встретиться? Потому что даже удар мечом в мое сердце ничего уже не изменит. В вас меня восхищает то, что вы по крайней мере пытались — и то, что вы верите в свой народ, какой бы ошибочной ни была эта вера. Выпьем же, как велит старый обычай, за отсутствующих друзей.

Стенвольд, думая о Мариусе и Атриссе, давно умерших, но навсегда оставшихся с ним, видел в глазах Тальрика то же чувство потери — менее давней, но оттого не менее горькой. Они сдвинули чаши и выпили.

Когда Стенвольд покинул таверну, к Тальрику подошел другой осоид, младший по званию.

— Мне проследить за ним, капитан? — спросил он неодобрительным тоном. — Не понимаю смысла этого разговора.

— Мы немного пооткровенничали, — рассеянно бросил Тальрик, опрокинув в рот остатки вина. — А следить не нужно — мы и так знаем, куда он пойдет. — Он задержал Стенвольда достаточно; когда тот придет на место, все уже будет кончено.


Голова у Стенвольда шла кругом, но не от вина. Сначала Гринвис со своим вопросом, что осоидам здесь надо и чего они ждут — теперь эта заноза застряла и в мозгу Стенвольда. Потом Тальрик, так и не решившийся сказать ему что-то важное. Из-за чего все-таки передрались осоиды в Минне?

То, что поведал Гринвис Артектор, Стенвольд и без того уже знал. Осоиды ждут чего-то, не имеющего отношения к городу Геллерону — но почему именно здесь? Две тысячи солдат и военную технику Империя не стала бы посылать просто так; какая-то операция должна состояться.

Через несколько дней — так сказал Тальрик. Обронил между прочим, не делая никаких откровений. Стрелки часов движутся, но куда? Осоид говорил чуть ли не с сожалением, как врач, извещающий родственников, что положение безнадежно. Да, о самом главном он умолчал, и все же…

Стенвольд — не геллеронец. Сюда он приехал, думая найти город в осаде, но Тальрик то ли злорадно, то ли ненамеренно дал ему понять, что…

Форта бурлила в желудке, приправленная если не ядом, то нарастающим подозрением. Через несколько дней здесь, в Геллероне, состоится некая сделка. Финансовая операция, которая навсегда изменит облик Нижних Земель.

Эта мысль, едва успев прийти в голову, вцепилась в Стенвольда намертво, и он побежал, торопясь добраться до Скуто.

У него появились вопросы относительно новой железной дороги.

Загрузка...