Чего боятся женщины

Четверг, 4 мая

Зал ресторана тускло мерцал в теплом вечернем свете. Опираясь на костыли, Келли медленно шла между столами следом за администратором. Та остановилась возле небольшого столика на двоих. Келли смущенно покачала головой. Ей не хотелось сидеть спиной к двери.

— Не могли бы мы сесть на банкетку? Вон там. Администратор безразлично кивнула. Какая, в сущности, разница.

Рик придержал костыли, и Келли скользнула на бархатистое сиденье. Он искренне считал, что его подруга подвернула ногу, выходя из машины. Администратор хотела взять костыли, но Келли остановила ее:

— Не надо! Я прислоню их к стене, они мне не мешают.

— Приятного аппетита, — пожелала администратор и протянула гостям меню.

Келли задумчиво перелистывала глянцевые страницы. Вообще-то она никуда сегодня не собиралась, но Рик настоял. «Надо поговорить», — сказал он. Поговорить… Да они уже неделю почти не разговаривали. Даже традиционную пиццу вчера не ели.

— Решила, что заказать?

Голос его звучал ровно и спокойно.

— Утку, — так же спокойно ответила Келли.

Напротив нее сидел красивый незнакомец в темно-синей рубашке — ну прямо картинка! Сама Келли наряжаться не стала: зачем? Лишь выходя из дома, во внезапном приступе раскаяния она вдела в уши крупные серьги из лазурита.

Подоспевшая официантка записала заказ и ушла. Келли с Риком снова остались вдвоем.

— Я…

— Так я…

Заговорили они одновременно и одновременно умолкли. Келли посмотрела чуть в сторону: в ресторан вошла молодая пара. Мужчина помог женщине раздеться и что-то сказал ей та ухо. Женщина мелодично рассмеялась.

— Нам надо поговорить, — произнес Рик.

— Надо… — тихо согласилась Келли.

Этой минуты она боялась. Этой минуты она ждала. И вот — дождалась. Келли рассеянно откинулась к стене. Интересно… Все вокруг происходит словно бы и не с ней. Просто история жизни заполнила новую страницу, и надо эту страницу перевернуть.

Келли взяла с блюдца рогалик и намазала его маслом. Откусила: в меру соли, в меру сахара, свежее тесто — вкусно.

Рик смотрел на подругу.

— Милая, скажи мне, в чем дело? Что с тобой творится? Я вижу, что-то не так, но не могу понять что. Я так больше не могу. Неужели ты мне не доверяешь? Я ведь ничего у тебя не спрашивал, я не давил на тебя. Пойми, Келли, я люблю тебя и хочу стать частью твоей жизни, а для этого мне надо знать, что с тобой. Расскажи мне! Расскажи — об этом!

Рик перегнулся через стол, схватил ее за руку и, отведя рукав с ее запястья, коснулся белесых шрамов.

Келли безучастно прикрыла глаза. Ее занимали другие мысли — о Мелани. Надо позвонить в больницу, спросить, как она себя чувствует. Наверняка Мелани будет приятно, что о ней волнуются.

Келли вздрогнула. Почему она не может защитить своих друзей и близких? Почему? Если не она, то кто?

— Келли? — тихонько позвал Рик. — Ты меня слушаешь?

— Извини, извини. Я задумалась.

Официантка принесла заказ.

От жареной утки исходил умопомрачительный запах, но Келли не была голодна. Не поднимая глаз, она взяла нож с вилкой и принялась снимать коричневую кожицу с утиной ножки. Взгляд ее вдруг упал на одинокую розу, стоявшую в самом центре стола. По счастью, роза была желтой — не красной, и все же Келли содрогнулась.

— Я хочу купить пистолет.

Рик ошеломленно уставился на подругу.

— Зачем? — спросил он.

Его тон пришелся Келли не по вкусу.

— Я — гражданка Соединенных Штатов, — сухо пояснила она, — и имею право на самозащиту.

— Келли, ты в Меррите живешь! Какая защита?!

Ее захлестнула волна слепой ярости. Не стоило затевать этот разговор. Рику совсем не обязательно быть в курсе всех ее решений.

— Слушай, — сказала Келли с тихой злобой, — ты ведь далеко не все обо мне знаешь. Далеко не все!

Рик резко подался вперед:

— Да что, черт возьми, происходит?

Кажется, если бы он мог, перегнулся бы через стол и хорошенько встряхнул Келли. Потом что-то в нем будто сломалось: он тихо отодвинулся и обмяк на сиденье. Она ощутила острый укол совести. У отца Рика больное сердце. Давно ли она интересовалась его здоровьем? Давно.

— Прости, — прошептала Келли. — Прости меня.

Рик покачал головой.

— Что-то должно измениться, — ответил он. — Так больше нельзя.