Чара силы

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Его втолкнули через маленькую дверку в подвал. Сверху скинули тело еще не пришедшего в себя Падуба. Агрик не успел оглядеться, как вошли охранники. Подхватив обоих узников, они поволокли их прочь от входа. К тому времени, как их догнал наемник с факелом, уже стало ясно, что охранники идут по лежащим вповалку на полу людям, закованным в кандалы.

Отовсюду слышался робкий ропот разбуженных людей, но град ударов, посыпавшийся на недовольных, быстро погасил возмущение. Новичков подтащили к столбу; одному из тех, что поддерживали потолок, и бросили, на пол. Кто‑то, придавленный тяжестью Агрика, поспешил отползти в сторону. В следующую минуту факел ярко осветил склонившихся над отроком людей. На запястьях и щиколотках Агрика и Падуба защелкнули браслеты, и наемники удалились, оставив узников в полной темноте.

Некоторое время в подвале царила полная тишина, нарушаемая только приглушенным дыханием и храпом двух–трех узников, слишком утомившихся за день, чтобы их могло пробудить ночное вторжение. Это дало Агрику время полностью прийти в себя, а его глазам — привыкнуть к темноте. Единственным источником света оказались небольшие щели в деревянной двери. Тонкие серые лучи — на Кощеевом дворе царил вечный полумрак — позволяли при известной сноровке разглядеть огромное подземелье, стены которого растворялись в темноте, а низкий сводчатый потолок поддерживали толстые столбы, к основанию которых крепились цепи узников. Люди лежали словно серая масса, шевелящаяся и позвякивающая кандалами. Воздух здесь был спертый и теплый, а воняло хуже, чем от нежити. Агрик не выдержал и закашлялся, зажимая нос рукою.

Рядом кто‑то задвигался.

— Что, непривычно? — беззлобно усмехнулся хриплый голос.

— Ага, — согласился Агрик гнусаво — отнять руку от носа было выше его сил.

Рядом что‑то задвигалось. Из темноты появилась рука, которая осторожно, как слепая, ощупала лицо, голову, шею и плечи новичка.

— Да ты совсем ребенок, — удивленно протянул ее обладатель. — Тебя‑то за что?

— За хозяина, — не счел нужным таиться Агрик. — Мы с Падубом его выручать отправились, да только не заладилось у нас. Сами попались к Кощею. Падуба он сгубил, а я не дался. Как я теперь без него хозяина сыщу, если только он один дорогу к нему знает?..

Собеседник склонился к лежащему без чувств пекленцу.

— Успокойся, — объявил он. — Коль он мертв, не стали б они его в кандалы заковывать — сразу бы оборотням на съедение отдали. Здесь с этим строго!

Агрик слышал, как чужие руки ощупывают лицо и грудь Падуба.

— Дышит, — сказал незнакомец. — Что он такое с ним сотворил?

— Того не ведаю, — сознался Агрик. — Но Падуб говорил, что когда‑то был заколдован Мареной, а потом сбежал. Теперь, видать, старое чародейство себя и проявило. Кощей и меня пытался вот так же, да не смог.

— Ври теперь, — фыркнул собеседник. — Что Кощей взглядом убить может, про то всем известно, но, чтоб у него ничего не получилось — не было такого отродясь!

— Я не вру! — обиделся Агрик и выложил не чинясь все, что приключилось на крыльце.

Когда он замолчал, в подвале установилась завороженная тишина. Узники придвинулись ближе, так что даже на затылке Агрик ощущал чье‑то жаркое дыхание.

— Вот это да! — восхищенно выдохнул наконец его собеседник. — Да ты, парень, чародей! Знаешь, что ты сделал?.. Ты же сразился с колдуном! И победил!

Узников словно прорвало — со всех сторон тянулись руки хлопнуть отрока по плечу или хотя бы дотронуться. Оказалось, его рассказ слушали почти все, и теперь из дальних углов доносились восторженные восклицания.

— Да ну вас, — отворачивался Агрик. — Какой я чародей! Тарх говорил мне, правда, что есть во мне что‑то такое, и даже пробовал кое–чему выучить, но у меня ничего не вышло. Наверное, это от меня не зависит… Но если бы я был чародеем, я бы уж наверняка выручил хозяина и не оказался бы здесь!

Конец неприятному разговору неожиданно положил Падуб, Пекленец вдруг застонал и пошевелился. Агрик и незнакомец склонились к нему, приводя в чувство.

Падуб долгое время лежал неподвижно, но потом медленно повернул голову и прошептал:

— Где мы?..

— Все хорошо, — воскликнул Агрик. — Ты живой, а это главное!

Падуб попытался пошевелиться, но застонал от боли.

— О–о… Что со мной было?.. Я чувствовал, что меня словно разрывает изнутри…

— Это Кощей с его чарами, — объяснил Агрик. — Просто чудо, что ты жив! Но теперь ты придешь в себя, н мы что‑нибудь придумаем. Мы еще выйдем отсюда, вот увидишь!

Остальные узники недовольно зашевелились, забормотали.

— Выйдешь отсюда, как же, — проворчал кто‑то невдалеке, и его поддержало несколько голосов. — Оборотням на корм!.. Отсюда еще никто не выбирался!

— Ты забыл, что он чародей? — возразил говорившему давешний незнакомец. — У него может получиться.

— Да какой я чародей, — поспешил разуверить его Агрик. — Так себе! Сам во всем виноват — уговаривал меня мастер Крик переждать, пока прибудет подмога, а я не послушал. Отсюда‑то мы выберемся как пить дать, а вот хозяина как разыскать…

— Я сыщу, — еле слышно прошептал Падуб, — это мой долг за отца. Ты меня только выведи, а уж там я сам…

— Да какое «сам», когда головы поднять не можешь! — осадил его незнакомец. — Тебе теперь несколько дней отлеживаться надо, да хорошо, если на рассвете не погонят на работу! Коль не встанешь, получишь плетей, а то и насмерть запороть могут, раз ты успел Кощею насолить.

— Умру, но найду, — твердо пообещал Падуб.

— Что он такое говорит? — поинтересовался незнакомец у Агрика.

Люди, что были здесь, вряд ли стали бы выдавать его тайны врагам, а потому Агрик подробно рассказал слушателям о благодеянии его хозяина отцу Падуба и о его дальнейшей судьбе. Незнакомец слушал внимательно, не перебивая и словно что‑то вспоминая из прошлого. В темноте отрок не мог разглядеть черты заросшего грязной бородой лица, но запавшие глаза сверкали из‑под спутанных волос странным блеском.

Когда Агрик выложил все и замолчал, тот покачал головой:

— За твоим хозяином, как я понял, тоже охотился Кощей?

— Что значит — «тоже»?

— Знавал я одного человека с севера. Он тоже был немного чародеем, — вздохнул незнакомец. — Из‑за него я тут и оказался. Даждем его звали, домой спешил…

— Даждь? — не поверил своим ушам Агрик, — Даждь Тарх Сварожич?

— Ну да, а ты откуда его знаешь?

— Так он мой хозяин и есть! — воскликнул Агрик. — Ты как сюда попал?

Незнакомца словно подменили — от этого вопроса он сразу постарел, сгорбился.

— Дома звали Арагастом, — осевшим голосом заговорил он. — В наследство от отца мне достался замок. Я поселился там с женой и сестрой. Потом родилась дочка… А Даждь приехал ко мне осенью — уж не помню, год или два назад: тут время исчезает… Я принял его, как положено по закону, приютил. На рассвете он уехал, хоть я и просил его остаться. А через некоторое время после его отъезда на мой замок напал Кощей. Мои слуги оказались бессильны против его воинов и колдовства. Он захватил нас… Моя жена и дочка погибли в огне, а мне Кощей сохранил жизнь, потому что надеялся с моей помощью захватить Даждя. Я отказал ему, более того — мне и моим людям, кто уцелел, удалось помочь бежать одному из нас в надежде, что он найдет Даждя и предупредит его о ловушке… За это меня и оставшихся в живых заковали в цепи и сделали рабами, а мою сестру отдали на потеху воинам… Она умерла… Сначала нас было четырнадцать, но теперь только шестеро — здесь долго не выдерживают…

Арагаст умолк. Вокруг задвигались люди, подсаживаясь ближе, — судя по всему, выжившие слуги разрушенного замка.

Падуб собрал силы и приподнялся на локте.

— Помоги мне, господин, а я помогу тебе, — попросил он.

Арагаст посмотрел на него долгим взглядом:

— Ты готов сражаться?

— У меня нет другого пути. Агрик сказал верно — мы что‑нибудь придумаем. Нам бы только спуститься в Пекло…

Арагаст отвел глаза от его умоляющего взгляда и обернулся на теснящихся вокруг людей. Лицо его неуловимо изменилось, он выпрямился и вдруг оказался еще молодым и полным жизни человеком — ненамного старше Падуба.

— Мы им поможем, — тихо, но твердо сказал он. — Поможем, даже если придется отдать жизнь ради мести. Все, кто верен данной мне клятве, должны последовать за мной. Это приказ!

С ним никто не спорил, только в дальнем углу кто‑то проворчал о горстке безумцев, которым надоела жизнь.

Крик потихоньку предупредил друзей и знакомых о госте, который должен явиться в Пекло от имени и по поручению Гамаюна. Не знавший ни кто он такой, ни чего от него можно ожидать, Крик весьма скептически относился к уверениям Агрика, а после того, как отрок и Падуб ушли, и вообще перестал верить, особенно в явление настоящего чародея. И продолжал так думать до тех пор, пока однажды к нему не примчался гонец — в Пекло через центральные ворота ворвался весьма подозрительный на вид всадник и утверждает, что его прислал на подмогу Гамаюн. Сейчас он полным ходом движется сюда.

Принять его в доме Крик не мог — Чудо второй день не поднималась, ожидая родов, а потому он сам поспешил навстречу незнакомцу.

Тяжкий грохот копыт боевого коня он заслышал еще за два поворота, но все равно не успел приготовиться, когда всадник галопом налетел прямо на сторожевой пост. Увидев его подсвеченный факелами рогатый силуэт, Крик шарахнулся прочь и пятился до тех пор, пока не уперся спиной в стену.

Это был Велес — кошмар его детства, виденный им всего единожды издалека, но запомнившийся на всю жизнь как человек, приведший врага в Пекло. Осадив коня так, что могучее животное жалобно застонало от боли, неистовый всадник безошибочно ткнул обнаженным мечом в Крика, признав в нем главного:

— Меня послал Гамаюн. Здесь меня должны ждать. Где эти люди,?

— Не дождались, — честно ответил Крик. — Пять дней как ушли.

— Тогда ты мне скажи, в чем там дело. С тобой они говорили? Что ты знаешь?

Отпираться и врать смысла не было, и Крик выложил все, что знал о расположении позиций отрядов Кощея и границах его владений. В конце он счел нужным сказать о том, что может твориться в тереме Марены и что может ждать там неосторожных парней, и, когда он замолчал, лицо Велеса исказила знакомая Крику по прошлому маска бешеной ненависти — но на сей раз направлена она была против их общего врага.

— Что ж, — мрачно промолвил Велес, дослушав, — надо спешить. Собирай всех, кто сможет и захочет, — и за мной. Выступаем сейчас же! Я ждать не буду!

Его низкий бас волной прокатился под сводами пещеры. Всадив шпоры в бока завизжавшего коня, он тяжело поскакал дальше.

Крик посмотрел ему вслед и вытер взмокший лоб.

— Если это правда и его действительно позвал Гамаюн, —сказал 'он стоящим подле воинам, — то я не завидую Кощею. Он же его на части голыми руками разорвет!

Сон пленников прервали внезапно — громко хлопнула дверца, и визгливый лающий голос оборотня–полукровки приказал протирать глаза. Несколько охранников тут же спрыгнули в подвал и пошли прямо по лежащим людям, будя их пинками, а проснувшимся раздавая удары направо и налево. Доставалось каждому, без разбора. Вскочивший от толчка предусмотрительного Арагаста Агрик рванулся было прикрыть от удара Падуба, но его оттащили за шиворот, как щенка, а на распростертого пек- ленца посыпался град ударов. Тот терпел, стиснув зубы, И только отворачивался, чтобы не попало по глазам.

— Да что вы творите! — закричал было Агрик, бросаясь под плеть.

Охранник пинком отшвырнул его прочь. Пользуясь мигом передышки, Падуб перевернулся на живот.

— Ага! Что я говорил! Все он может! — завопил наемник, снова принимаясь за дело. — Ты у меня встанешь или сдохнешь, человеческая падаль! — Охранник был полукровкой–оборотнем.

Рабы, сгрудившиеся вокруг Арагаста и Агрика, недовольно заворчали, а к развлекающемуся наемнику поспешили присоединиться остальные охранники.

— Что там еще? — донесся недовольный голос от двери.

Старший надсмотрщик не спеша и с явной неохотой спустился в подвал. Подле него шли такие великаны, что и охранники смешались. Полукровка напоследок пнул Падуба ногой и процедил сквозь зубы:

— Тут падаль одна подыхает. Прикажи забрать, пока совсем не испустил дух!

— Они слабых иногда сами убивают, не дожидаясь, пока те умрут, — шепотом объяснил Агрику Арагаст. — И едят сырыми. Жарят только тех, кто сам умер…

— Молчать! — рявкнул кто‑то над ними. — Плетей захотели?

Старший надсмотрщик подошел, осветил факелом распростертого Падуба, жестом приказал перевернуть и долго изучал лицо затаившего дыхание пекленца. Наконец он выпрямился — это оказался чистокровный оборотень, во в его раскосых, янтарного оттенка глазах засветилось что‑то похожее на понимание.

— Это вчерашний новичок, — объяснил он наемнику–полукровке. — Его сам хозяин пытал. Оставь его — если завтра не встанет или хозяин о нем не вспомнит, вот тогда и возьмете. А до поры пусть полежит здесь.

Агрик был готов поблагодарить оборотня, но охранники уже засуетились, сгоняя рабов в кучу.

— Меня держись. — Арагаст крепко сжал ладонь Агрика. — Я полночи думал над твоим рассказом. Придет время — кое‑что покажу!

Болтунам вновь пригрозили плетью, и Агрику не удалось узнать, что задумал его новый друг.

Выделив каждому по куску хлеба и не дав времени даже спокойно поесть, рабов погнали через двор терема. Плети свистели, заставляя рабов бежать сломя голову. Тяжелые и неудобно закрепленные цепи мешали при каждом движении, на споткнувшегося или упавшего тут же обрушивался град ударов — охранники не могли простить, что одному из них не дали поразвлечься, и теперь вымещали досаду на остальных невольниках.

Агрик не замечал ничего — тревога о Падубе, что может умереть от побоев или от ножа обозленного охранника, не давала ему покоя. На пекленца была вся надежда.

Отрок не заметил, как их спустили еще глубже под землю, в мрачные подвалы, где стоял еще более спертый воздух, насыщенный едкими запахами, по сравнению с которыми вонь в их сарае казалась цветочным ароматом. Пока охранники не внесли факелы, тут стояла такая темень, что только рука Арагаста на запястье не дала отроку потеряться. Натыкаясь на стены, они вместе с еще несколькими пленниками пробирались вглубь. Агрик машинально ухватился за что‑то, попавшее ему в руки, и только потом, когда над головой закачался небольшой светильник, увидел, что стоит в тупике у стены, а в руках у него заступ. Арагаст подмигнул из‑под гривы спутанных волос:

— Не робей!

Пользуясь тем, что охранник не смотрит на них, он коротко сообщил Агрику цель работ: Марена — чародейка и утверждает, что под землей, где‑то в этом месте, есть особая руда, которую они и роют. Пекло ведь в незапамятные времена не на пустом месте возникло — здесь эту руду вначале добывали, да всю выбрали, а чародейка наверняка ведает, что немного осталось — как раз на их нужды. А может, дело вовсе не в руде, а просто известно: глубже Пекла тоже пещеры есть, а что там таится — про то знать нельзя. Может, клад какой или что еще — хозяева разве скажут!..

Окрик прервал их разговор, и полдня Агрик только и делал, что махал заступом на пару с Арагастом и еще одним рабом, в то время как остальные оттаскивали землю назад. Совсем рядом, за стеной, точно так же трудилась другая группа рабов, и подле нее также дежурил охранник, всегда готовый наградить замешкавшегося ударом плети.

Агрику как новичку попадало чаще прочих. Стараясь не подавать поводов для порки, он работал, не жалея себя, и когда наконец объявили короткий перерыв, он без сил опустился на землю. Все тело гудело, руки словно отнялись, а перед глазами плыла кровавая муть.

Арагаст присел рядом, потрепал за плечо.

— Не рвись так, — одними губами произнес он. — Тебе ж еще бежать!

Агрик был так удивлен его словами, что открыл глаза. После работы в ушах стоял противный звон, и ему показалось, что он неверно расслышал слова Арагаста.

— Бежать? — переспросил отрок.

— А то нет? — Бывший владелец замка внимательно следил из‑под прикрытых век за охранником, но тот отошел подальше от забоя, где воздух был немного свежее. — Думаешь, где мы землю роем? Только ли под теремом ходы копаем невесть для чего?.. А что там, за стеной, как думаешь?

— А что?

— Пещеры Пекла! Был бы тут приятель твой, Падуб, он бы понял сразу, что к чему. Пек ленцы с камнем, почитай, родня. Любой из них по одному виду стен сможет сказать, как далеко отсюда природные пекленские пещеры и в какую сторону надо ход рубить! Мне все это рассказал один — он из Пекла был, всего два дня поработал и ушел. Как — никто не понял. Растворился в камне — и все тут! Но успел, однако ж, мне поведать кое‑что. Нам бы Падуба поднять да сюда на денек — он бы по приметам живо отыскал нужное место, где раз копнешь — и свободен!

Агрик, забыв про усталость, во все уши слушал Арагаста.

— А ты приметы эти знаешь? — наконец выдохнул он.

— Одну всего, — сознался Арагаст. — Прочие мне тот человек называл, да я подзабыл… Красные камешки, похожие на песок, что‑то должны означать. Как в земле увидишь вроде алого подмешано, так знай — близко пещера. Только вот в какую сторону от того места копать — не помню. Пекленец с камнем шептался, слушал его, а тот ему на своем языке вещал. Найти бы те камешки, шепнул бы им Падуб пару слов — и ушли бы вы в тот же день!

Агрик вскинул голову. Спасение так близко — за стеной!

Когда их подняли на работу, он уже не старался из последних сил, а внимательно следил за камнем перед собой. За нерасторопность ему несколько раз попадало от охранника, но боль и усталость как‑то сразу исчезли, когда после очередного удара острием заступа осыпавшаяся земля заискрилась алым.

— Арагаст! — зашептал Агрик, не веря своим усталым глазам. — Погляди — алый песок!

Тот размахнулся так, словно намеревался с одного удара пробить заступом всю скалу насквозь, но выпрямился не сразу, а натужно, как старик, закашлялся, опираясь на стену. Ноги его подогнулись, и он бы упал, если бы Агрик не подставил ему плечо.

— Не ори! — шепнул ему Арагаст, за шею притягивая голову отрока к себе. — Место заметь, чтоб завтра не ошибиться.

Он опять подмигнул Агрику и вдруг твердо встал на ноги, делая вид, что приступ слабости прошел. Отрок отступил и снова принялся за работу, но теперь уже смотрел во все глаза.

Велес подъехал к терему Марены в открытую — все равно боевого коня не спрячешь в камнях. Не таясь и словно нарочно торопясь оповестить о своем прибытии как можно больше народу, он издалека распознал сторожевые посты и ехал прямо на них. Привычный конь — слабая замена верному пегому другу, павшему много лет назад во время мятежа, — тяжело рысил по постоянно расширяющемуся коридору, и стук его копыт далеко разносился в подземельях..

Велес знал, что за ним наблюдают внимательные глаза — он оставил отряд пекленцев недалеко отсюда ждать его сигнала. Несколько добровольцев из числа нежити вызвались сопровождать людей — именно на них была возложена обязанность следить за Велесом.

Впереди в скалах почудилось движение: — дозорные кинулись навстречу. Вместе с людьми было несколько оборотней. Они первыми кинулись из засады в атаку, но Велес ждал их нападения и не дал своему коню испугаться. Не осаживая его, он вскинул руку — и сильный толчок сбил нападавших с ног, отбросив на несколько шагов.

Это остановило многих, но не всех. Люди предпочли больше не связываться с пришельцем, но оборотней просто магией вразумить было трудно. Поднявшись, они бросились вторично.

На сей раз Велес даже не пошевелил рукой — он только качнул рогами, и оборотни отпрянули, зажимая лапами обожженные морды. Не взглянув на них, пришелец проследовал мимо прямо к терему.

Дозорные успели добежать до стен первыми и подняли тревогу, но гость не собирался больше демонстрировать свою силу. Он пришпорил коня и поскакал, но не к воротам, а к стене. Мелькнули широкие, как столовые миски, копыта — и огромный жеребец с одного прыжка оказался во дворе.

Только здесь всадник обнажил длинный двуручный меч из неизвестного серого, тускло блестевшего металла и заявил, кладя его поперек седла:

— Я приехал с миром. Мне необходимо переговорить с вашим хозяином. Скажите ему обо мне, или я сам найду его!

Слуги, сбитые с толку прыжком–полетом коня, опрометью кинулись выполнять приказ.

Велес остался в седле посреди двора, пока на крыльцо не вышли Марена и Кощей.

Велес подъехал вплотную, сверху вниз поглядывая на хозяев. Марену он смутно помнил еще по мятежу, хотя она с того дня немного располнела. Стоящий подле молодой человек в сравнении с ней казался ее сыном, если бы не белые волосы и выражение некрасивого лица, старившие его лет на двадцать.

— Кто ты и чего хочешь? — заговорил Кощей. — Мне сказали, что ты чародей. Но и я тоже обладаю кое–какой силой. Ты познакомишься с нею, если не назовешь себя и цель своего визита.

— С тобой я говорить не буду, — сухо оборвал его Велес, — а вот с нею побеседую… Ты должна меня помнить, женщина. Я — Велес.

Марена просияла, и Кощей недовольно покосился на нее. Но чародейка обхватила его шею руками, прошептала что‑то на ухо, и он сменил гнев на милость, пригласив гостя войти.

Два часа спустя, побывав в бане и сытно поужинав, Велес сидел в горнице между хозяином и хозяйкой и рассказывал, задумчиво разглядывая мед на дне кружки:

— На севере я не появляюсь — Сварожичи смотрят на меня зверьми, а особенно Перун. Этот вообще поклялся меня убить, чуть только встретит. За во-семнадцать лет я ни разу там не был. Да ты, Марена, сама сколько лет прожила в Ирие — должна знать! Короче, мне это надоело… Не спрашивайте, как мне удалось узнать о вас — есть у меня двое- трое верных слуг, что доносят обо всем. Так я тут и оказался и готов предложить мой меч и свои силы в бою!

— Ты знаешь о моих планах? — спросил Кощей.

— Догадываюсь, — обронил Велес. — В твои годы я сам хотел того же, да не с того конца начал. Теперь уж я наполовину седой, и многого мне не нужно. Но Пекло, — он поднял тяжелый взгляд на Кощея, — Пекло оставь мне. Бери себе весь остальной мир, а эта земля моя. Если пообещаешь исполнить мое условие, пойду за тобой до конца.

— Но почему? — продолжал допытываться Кощей.

Велес тяжело оперся локтями на стол, и Марена поежилась, взглянув на его плечи. В пышной гриве Велеса и правда мелькали седые пряди, но в остальном он совершенно не постарел.

— Почему? — переспросил он, хмурясь. — Ты молод и мало испытал в жизни… Я хочу мстить! Знакомо тебе это чувство — много лет подавляемой в себе мести? Они лишили меня всего —- дома, семьи, имени… Мне не осталось ничего, кроме мести… Ты можешь это понять, отрок?

Кощей вспылил. Он чувствовал, что Велес не лжет — его устами говорили настоящие горечь и горе, — но простить неосторожное слово он не мог.

— Я не отрок! — воскликнул он, подбоченясь. — Если хочешь знать, я уже уничтожил одного Сварожича — Даждя. И теперь никто меня не остановит!

У Велеса не дрогнул ни единый мускул.

— Ты убил его? — молвил он равнодушно.

— Даждя? Пока нет, но…

— Тогда тебе не следует расслабляться, — мрачно посоветовал Велес. — Если дело в Дажде, то Сварожичи найдут способ его выручить. Тебе надо заняться остальным. Когда‑то я сам потерпел поражение потому, что промедлил. Не сомневайся — я помогу тебе устранить врагов!

Он резко встал и не спеша направился вон из горницы.

Марена поднялась тоже. Кивнув Кощею, чтобы он не беспокоился, хозяйка отправилась вслед за гостем, не желая его оставлять одного.

Велеса она нашла на крыльце, чуть в стороне от входа. Опершись спиной о резной столбик, он сонным, задумчивым взглядом смотрел на суету холопов на дворе и прохаживающихся на стене воинов.

Женщина неслышно подошла сзади и коснулась его локтя.

Велес очнулся от раздумий, обернулся и, встретившись взглядом с чародейкой, склонил голову в почтительном кивке.

— Что угодно госпоже?

Марена подошла вплотную, стараясь втиснуться между широким плечом и стеной терема.

— Гость не должен покидать хозяев, — вкрадчиво молвила она.

— Напрасно боишься, госпожа, — ответил Велес. — Я помню обычаи, но годы берут свое, и мне просто хотелось отдохнуть с дороги…

Марена подошла еще ближе. Ее черные глаза загадочно блестели в полутьме, губы Насмешливо изогнулись. Смерив Велеса из‑под ресниц долгим взором, она подняла руки и коснулась его плеча.

— Годы, — тихо промолвила она. Пальцы ее скользнули по широкой груди витязя. — О нет, не верю. Мне, правда, не с чем сравнивать, но ты еще крепок и молод… И достаточно силен. Ты воин и… мужчина!

Она стояла так близко, что Велес чувствовал ее участившееся дыхание. Нежные руки чародейки скользнули на его талию, и он сам задержал вздох, услышав ее зазывный смешок.

— О, да ты и в самом деле настоящий мужчина! — Марена коснулась его высокой грудью. Она запрокинула голову, ища его глаза.

Ее близость и дыхание волновали его, и Велес сам тяжело опустил руки на податливые женские плечи.

Марена тут же прилипла к нему, прижалась всем телом.

— Но твой муж?.. — попробовал остановить ее Велес.

— Кощей? — Глаза чародейки прояснились, и она усмехнулась. — Да, он живет здесь со мной…

— Я говорю о Дажде!

— А что он тебе?

— Он же не умер! Что будет, если он освободится и узнает, что в его отсутствие проделывает жена?

Марена рассмеялась в голос. Ловкие пальцы ее тем временем осторожно скользнули к узлу на гашнике Велеса.

— Даждь никогда не освободится, — прошептала она, — а Кощей ничего не сделает ни мне, ни тебе.

Велес не мог больше терпеть и прижал женщину к стене. Она не сопротивлялась, отдаваясь ему. Частица ее огня передалась ему, и Велес с трудом нашел в себе силы оторваться от ее тела, пока их не заметили холопы. Отстранившись, он взглянул на женщину и хрипло прошептал:

— Приготовь постель… хозяйка!

Марена медленно выпрямилась, оправила смятое платье и, слабо улыбнувшись своим мыслям, ушла в дом.

Велес остался на крыльце. Одернув рубаху, он оперся о перильца, оглядывая двор. Ему нужно было во что бы то ни стало побыть немного одному, чтобы найти здесь союзников или убедиться, что таковых тут нет.

Для того чтобы отыскать нужного человека, ему вовсе не обязательно было, как другим, читать мысли всех встречных людей. Он стал ждать — полузвериный инстинкт сам должен был подсказать ему, где искать.

Но Марена тоже занимала его мысли — ненасытная женщина, живущая только ради своих прихотей и готовая назвать возлюбленным всякого, кто захочет разделить с нею ложе. Она наверняка будет ждать его у постели и не успокоится, пока не получит своего. Чтобы свершить задуманное, ему надо было поторопиться.

Велес едва не прозевал знака. Отвлекшись от размышлений, он подался вперед. По двору гнали толпу закованных в кандалы рабов.