Чара силы

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Беду Хорс почуял на двенадцатый день после того, как Даждь спустился в подземелья. До сего времени он позволял Агрику по утрам чистить себя и при этом порой даже заигрывал с отроком, шутливо хватая его за локти или уворачиваясь от потника. Но в то утро золотистый жеребец стоял понурившись, не замечая никого. Он даже не вздрогнул, когда отрок нарочно шлепнул его по крупу.

— Гамаюн, — — позвал Агрик, — что с ним?

Полуптица спланировала поближе и враскачку обошла жеребца.

— А кто его знает? — беспечно фыркнул он. — Говорят, Хорс наделен почти человеческим разумом. Я еще помню, как он не давал Велесу на себя сесть после того, как тот Даждя распял — даже кусался…

Уловив в речах Гамаюна знакомое имя, Хорс вдруг дернулся, обрывая повод, и заржал высоким пронзительным голосом, в котором явственно слышалась боль. Гамаюн, услышав этот звук, сел на хвост.

— С хозяином беда, — уверенно молвил он.

Хорс глухим стоном отозвался на эти слова.

Агрик выглядел сбитым с толку. Он переводил взгляд с Гамаюна на жеребца и обратно.

— Но, может, еще ничего не потеряно? — предположил он. — Хозяин не такой человек, чтобы просто взять и пропасть! Он почти бог — наполовину… Он может вызвать волков, и они его спасут. Ну скажи, Гамаюн, что это так! Что с ним ничего не случится!

Вещун выпрямился, помогая себе крыльями, и натянуто улыбнулся:

— Конечно, ничего не случится… Может быть, ему кто‑то помешал в пути! Ведь он приказал ждать целый месяц. А теперь, наверное, придется торчать здесь подольше…

Но миновало больше двух месяцев, а Даждя все не было. И Агрик решился.

— Я иду выручать хозяина, — заявил он однажды поутру, собирая вещи. — Если с ним все хорошо, встречу его на полпути и вернусь вместе с ним. Если же нет, то моя помощь может ему понадобиться. Тебя, Гамаюн, я с собой не беру — постереги наших коней.

Открывший было рот, чтобы возразить, Гамаюн тут же закрыл его.

— А ты уверен, что справишься? — только и произнес он.

— Да. Тарх научил меня сражаться. Проводи меня к выходу, а то я не знаю, где он.

Гамаюн вздохнул и снялся с места.

Ход начинался в неглубокой долине, со всех сторон стиснутой склонами, неподалеку от того места, где Агрик провел все это время. Осень давно уже вступила в свои права, где‑то на севере, на родине Агрика, начался месяц грудень, а здесь пока еще не все деревья растеряли алые и золотые наряды. Прозрачный горный воздух был необычайно сладок и прохладен, небо поражало спокойствием и синевой. Мир; словно напоследок, решил расцветиться самыми яркими красками, которых нет и не может быть в Пекле. Агрик глубоко вздохнул.

— Хоть ты вернись, — буркнул Гамаюн. — Что и тут один с двумя лошадьми всю зиму буду делать?

— Я вернусь, — пообещал отрок и погладил встопорщенное оперение полуптицы. — Ты только подожди меня тут!

Он уже повернулся к выходу, когда кто‑то дернул его за воротник. Агрик обернулся — сзади стоял Хорс и держал его зубами за одежду. В глазах жеребца читалась тревога.

— Я найду его и вернусь, — объяснил Агрик. — Отпусти!

Хорс неохотно разжал зубы и остался стоять, понурый.

Вход был далеко не парадным — просто узкая и неудобная расщелина в камнях. На первый взгляд она казалась звериной норой, но, если у кого‑нибудь хватило бы безрассудства забраться туда, он бы обнаружил, что «нора» саженей через десять резко уходит вниз.

Агрик прополз до конца ровного коридора и провалился.

Он оказался на куче старого мусора — невесть как попавшая сюда прошлогодняя листва, какие‑то перья и тучи пыли, поднявшиеся до потолка при его падении. Некоторое время отрок только чихал, размазывая по щекам выступившие от натуги слезы, но потом выбрался из облака пыли и принялся за дело.

Из рассказов Гамаюна он знал, что в Пекле можно не заботиться о теплой одежде — в некоторых местах тепло, даже когда на поверхности птицы замерзают на лету. Но зато там не обойтись без света — в темноте легко наскочить на ловушку, поставленную местными жителями на какое‑нибудь подземное чудовище, а то и на него самого. Кроме того, в темноте легче легкого заблудиться, да и просто свалиться в пропасть. Поэтому у Агрика не было теплой одежды, зато имелся запас самодельных факелов. Первым делом он высек огонь, зажег один из них и осмотрелся.

Он находился в длинном, совершенно прямом и пустом коридоре — просто пол, потолок и две бесконечные стены. Гамаюн не знал, где живет Марена, а потому и Агрик долго стоял, раздумывая, куда идти — налево или направо. Наконец решившись, он двинулся в правую сторону.

Ход был пустой и ровный, без опасностей, о которых Гамаюн рассказывал столько, словно сам устанавливал ловушки. Все же Агрик пробирался крадучись, выверяя каждый шаг, и все ждал появления следов местных жителей. Юноша не сомневался, что этот ход проделали они — уж очень ровными были, пол и стенки — но если бы он дал себе труд быть повнимательнее, он бы заметил, что ход давно никем не посещался.

Неожиданно коридор разветвился, да не на два, на целых четыре совершенно одинаковых хода. Подняв над головой факел, Агрик завертелся на месте в центре небольшого зальчика. Который ход был нужным, он не знал. Решившись, отрок ринулся опрометью в первый попавшийся.

Так начались его странствия по подземелью. Устав, отрок останавливался, жевал что‑нибудь из припасов, засыпал ненадолго и снова пускался в путь. Сначала он оставлял факел горящим, но после того, как израсходовал половину, начал беречь огонь и всякий раз тушил, чтобы потом запалить снова.

Коридоры сменялись пещерами, а те — берегами подземных речек и озер. В темной, похожей на жидкую грязь воде порой плескались невидимые рыбы; Агрик, шаря по земле в поисках факела, иногда натыкался на какого‑нибудь паука или слизня. Однажды он нашел даже нечто напоминающее формой и запахом грибы–трутовики, но не решился их попробовать. Однако время шло, и понемногу Агрик начал понимать, что дело плохо. Он заблудился в пустых пещерах и, если не случится чудо, будет обречен бродить по ним вечно.

Беда случилась не скоро, но все равно неожиданно — кончились припасы.

Выросший в лесу, Агрик привык считать, что в дороге кусок никогда лишним не бывает. Кроме хозяйского меча, собственного оружия, факелов и походных мелочей, он забрал из тороков все, что не требовало приготовления на огне. Но там еще оставалось немного крупы, и сейчас Агрик вспоминал о ней с сожалением и досадой.

Что бы теперь подумал о нем хозяин и друг, Тарх-Даждь? Хорош спаситель! Самого спасать надо!

Агрик замер, пораженный догадкой. До сих пор Даждь так решительно отказывался именоваться богом, что отрок испугался собственной мысли. Но ведь в самом деле — он никогда еще не обращался к хозяину как к богу! А что, если…

Разломив порядком зачерствелый последний кусок хлеба, Агрик поднес его к факелу, насадив на нож, чтобы не спалить пальцы. Кусок с одного края почернел, обугливаясь.

Дождавшись, пока он сгорит целиком, Агрик воткнул факел в щель между камнями, не сводя с пламени глаз.

— Помоги мне, Тарх, если ты бог, — — прошептал он. — Подскажи, что делать, куда идти. Ты знаешь эти подземелья лучше меня — не дай мне погибнуть здесь — я ведь иду спасать тебя… Если же ты не бог, как говорил, — добавил он виновато, — то хотя бы пошли мне на помощь кого‑нибудь из твоих богов. Ведь я так хочу тебя найти!

Он сел на пол, обхватив колени руками, и стал ждать знака.

Эхо далекого шума пробудило его от раздумий.

Агрик встрепенулся, осматриваясь. Факел почти догорел и еле тлел, но все еще позволял разглядеть изгибающуюся полукругом пещеру. Ее надвое перерезал глубокий овраг с многочисленными террасами, напоминающий берег реки. Со стороны могло показаться, что кто‑то выворотил и унес целую кучу земли и камней. Агрик стоял на самой высокой террасе, прижавшись к сводчатой стене. Несколько ходов открывалось подле него. Еще один, вероятнее всего, находился на дне ямы, потому что приближающиеся звуки исходили именно оттуда.

Прихватив факел, отрок осторожно подполз к краю и заглянул, вниз. То, что он там увидел, заставило его оцепенеть от ужаса.

На дне действительно был ход, и сейчас в нем горел слабый мерцающий свет. Вот он усилился и превратился в сияние нескольких необычайно ярко горящих факелов, которые держали в лапах твари, покрытые свалявшейся шерстью пополам с чешуей. Большей частью высокие, тощие, они шаркающей походкой передвигались на задних ногах. У некоторых были хвосты и кривые уродливые крылья, другие казались ящерицами, вставшими на задние лапы. Но морды у них были до жути похожи на лица людей — только изуродованные выдающимися челюстями с клыками, торчащими ушами, рогами и приплюснутыми вывороченными носами. Все они были одеты в нечто наподобие коротких штанов.

Агрик был напуган появлением жутких существ и не заметил, что они двигаются по–военному четко, а некоторые настолько похожи на людей, что не заметить этого было невозможно. Отряд вышел на дно ямы, и один из воинов вскинул голову.

Агрик понял, что тот увидел свет его факела, и с быстротой молнии шарахнулся прочь.

Но было уже поздно — внизу прозвучала короткая команда, и послышался шум погони.

Страх удесятерил силы отрока. Не чувствуя тяжести оружия за спиной, он помчался куда глаза глядят, заботясь только об одном — оторваться от преследователей и не попасться при этом в ловушку.

Погоня уже топала по пятам — нежити не было нужды в факелах, она привыкла к темноте. Кроме того, ориентиром служили следы беглеца и свет его факела.

Но преследователи применили хитрость. Погоня внезапно отстала, и не успел Агрик это заметить, как впереди мелькнул свет — несколько тварей выскочили из бокового хода, перегородив путь.

Беглец еле успел затормозить, с трудом сохраняя равновесие под тяжестью двух мечей. Нежить заступила ему дорогу и шла на него, поигрывая оружием. Казалось, он чувствовал зловонное дыхание тварей…

В самый последний миг Агрик нашел в себе силы и метнулся прочь. Вслед ему полетели дикие вопли, но он ничего не замечал. Память подсказала — он пробегал мимо бокового хода.

Так и есть! Отрок нырнул в узкую щель и заторопился вниз, чувствуя, как его меч скрежещет по камням.

Сзади упала тень — Агрик так и не выпустил факела из рук. Нежить не могла из‑за своих размеров протиснуться в ход, и ей оставалось только бесноваться снаружи и вопить что‑то маловразумительное. Приостановившись на миг, Агрик показал преследователям язык.

Спасительная щель дважды повернула и внезапно кончилась, выведя отрока на ступени большого грота, в глубине которого был всего один ход. Где‑то звучно падали капли, но в остальном в пещере царила полная тишина.

Заменив почти сгоревший факел и мысленно поблагодарив Тарха за помощь, Агрик храбро двинулся вперед. Он не сомневался, что этот ход приведет его к хозяину, и пребывал в блаженном неведении до тех пор, пока навстречу ему из мрака не возникла оскаленная морда.

Ни тогда, ни потом Агрик не мог ясно вспомнить, как выглядело существо. Ясно было одно — это не нежить, это дикий зверь, здешний обитатель. Хищник издал вопль и бросился на жертву.

Агрик закричал едва ли не громче своего врага и ткнул в морду факелом. Громадные челюсти схватили и перекусили малку. Отрок и его враг оказались в полной темноте, и только истошный рев подсказал, что хищник все‑таки обжегся.

Отрок бросился бежать, натыкаясь на камни. Даже от нежити он не удирал так быстро — на сей раз за ним гналась смерть, от которой, возможно, бегала и нежить.

Впереди мелькнул свет. Не веря своим глазам, Агрик завопил что было силы и прибавил ходу…

И в этот момент его ногу что‑то с неожиданной силой дернуло назад и вверх. Отчаянно отбиваясь, он взмыл вверх ногами и повис под потолком — легкая добыча для любого зверя. Отцепившийся меч Даждя со звоном упал на землю.

Свет приблизился, и, не будь Агрик так испуган, он бы заметил, что преследующий его отряд нежити, сразу оценив положение, кинулся в атаку, отгоняя зверя, который прыгал, стараясь поймать болтающуюся над головой двуногую дичь. Окруженное светом факелов страшилище было вынуждено отступить.

Выбившийся из сил и охрипший от крика Агрик почувствовал, что его опускают на землю — медленно и вроде бы бережно. Волосатые грубые руки подхватили его, перевернули и поставили на ноги.

Агрик был так ошеломлен происходящим, что первые несколько секунд только хлопал глазами. Вокруг столпилась нежить, с любопытством его разглядывая. Кто‑то присел, освобождая его ногу от петли, сказал что‑то весело — ему ответили понимающим смехом. Ну еще бы! Должно быть, смешно он выглядел, угодив в их ловушку!

Агрик сжал кулаки. Тот, кто освободил его ногу от петли, присев на корточки, оживленно жестикулировал, имитируя его полет. Потом вдруг поднял голову и неожиданно подмигнул отроку.

Этого Агрик не мог стерпеть. Не помня, что делает, он ударил нежить во вздернутый нос, оттолкнул тянущиеся к нему лапы и помчался прочь.

Вслед ему что‑то кричали, но сейчас он не откликнулся бы даже на голос самого Даждя. Он на самом деле не видел и не слышал ничего и сам не понял, где оказался, только вдруг пол ушел у него из‑под ног.

А потом был удар и мрак беспамятства.

Он смутно чувствовал, что его осторожно переворачивают с боку на бок. Что‑то прохладное и ласково–влажное касается его горящего от боли тела. Чьи-то руки, грубоватые, но ловкие, укладывают его и приподнимают голову. Потом к губам прикоснулся край чашки. Он сделал глоток чего‑то теплого и сытного и заснул…

Это повторялось регулярно. Всякий раз он ненадолго выныривал из глубокого забытья, но потом засыпал снова. Иногда удавалось расслышать голоса — мужской, низкий, и чуть щебечущий и почему‑то картавый — женский. Порой к ним присоединялся третий, но смысла их разговоров Агрик не улавливал, хотя добрая половина слов казалась знакомой.

А потом однажды он проснулся и почувствовал себя здоровым. Еще ныли ушибы — он ведь упал с высоты никак не меньше трех саженей — но в остальном Агрик был готов признать, что цел и невредим.

Он открыл глаза, оглядываясь. Его лежанка стояла в небольшой сводчатой комнатенке без окон с единственной невысокой дверью, над которой горел масляный светильник. Над своей головой отрок увидел еще один источник света — дым и копоть от пламени втягивались в забранное решеткой отверстие под потолком. В другом углу было точно такое же отверстие, назначение которого осталось для Агрика неизвестным.

Убранство комнаты было более чем скромным — кроме постели больного, всего две скамьи вдоль стен, крытые отлично выделанными шкурами. Стены слагались не из дерева — его комната была выкопана в твердой, похожей на камень земле. По стенам чья‑то искусная рука вывела узоры, знаки, картины охоты на каких‑то уродливых тварей, часть из которых была раза в два больше людей и имела крылья.

Снаружи доносились голоса. Прислушавшись, Агрик узнал тех людей, что ухаживали за ним. Несомненно, они отбили его у нежити и спасли ему жизнь. Он должен был поблагодарить их и попросить помощи.

Не обращая внимания на то, что одежда его исчезла, Агрик решительно откинул шкуру, укрывавшую его, и встал. Но тут же сел, потому что перед его глазами все закружилось, а левую ногу пронзила острая боль.

Он, наверное, вскрикнул и застонал, потому что голоса за дверью вдруг затихли и послышались шаги.

Дверь распахнулась, и в комнату, подняв над годовой светильник, шагнула…

Впоследствии оказалось, что это женщина. Тогда же Агрик увидел только рыжую шерсть, когти и горящие глаза. Он закричал, и тут же, оттолкнув существо, в комнату ворвался человек. Не разбирая правого и виноватого, он отвесил Агрику оплеуху, от которой тот сразу замолчал.

Забравшись обратно в постель, отрок оцепенело смотрел на странную пару. Над ним возвышался, чуть не упираясь головой в потолок, сухощавый, плечистый человек с узким лицом, огромными раскосыми светлыми глазами и седыми волосами. В черты его лица словно навеки въелась горечь и скорбь. Позади него со светильником в лапе стояло одно из тех существ, что гонялись за Агриком.

Хозяин дома перевел дух.

— Извини, что я так, — заговорил он, — но ты здорово ее напугал, а ей нельзя волноваться… Здравствуй! Мы рады, что ты пришел в себя. Ты меня понимаешь?

Сказать по правде, Агрик понимал одно слово из трех, но уверенно кивнул.

— Хорошо. — Мужчина сел на край постели, поправил сбитое одеяло. — Давай знакомиться. Ты в моем доме. Зови меня Криком, а это — Чудо, моя жена.

Агрик только рот открыл. Высокая, под стать Крику, нежить приблизилась, поставив на лавку свой светильник, и наклонилась над ним. Она и в самом деле отличалась от тех тварей в пещерах — была меньше ростом, стройнее. Ее рыжевато–седая с зеленоватым отливом шерсть была причесана, клыки не слишком выдавались, когти на тонких пальцах были меньше, а выражение карих глаз умное и скорбное, как у собаки. Но самое главное — под одеждой, которая при ее шерсти почти не была нужна, угадывались выпуклости груди и большой живот, не оставлявший никаких сомнений.

— Да, у нас будет маленький, — заметив его взгляд, сказал Крик и встал, усаживая Чудо на свое место.

Агрик отпрянул было, когда нежить оказалась так близко от него, но самка, уже предупрежденная его поведением, не делала резких движений. Она улыбнулась, показывая клыки, от которых, наверное, стало бы не по себе любому волку, и мягко уложила отрока на место, прикрывая шкурой.

— Лежи, лежи тихо, — вот и все, что Агрик понял из ее щебета, и она быстренько ушла.

Крик присел на лавку подле светильника.

— Мы так и не познакомились, — заговорил он. — Ты кто и что здесь делаешь?

— А вы меня не убьете? — почему‑то вырвалось у Агрика.

— Теперь уж поздно, — усмехнулся Крик.

— Ну, тогда, — отрок сел, подтянув колени к животу, — звать Агриком, сирота — мать родами померла, отца убили, братьев тоже. Я и сам должен был умереть, да меня спас… один человек, мой хозяин и наставник. Он научил меня владеть мечом и вообще… А потом он пропал в подземельях. Его конь почуял беду, и я отправился его искать. Я думал, его сожрали эти… твари…

Он осекся, потому что заметил вернувшееся Чудо, которая принесла ему поесть. Самка замерла в дверях, в ее глазах светилась самая настоящая человеческая боль. Она смотрела на своего мужа, который сгорбился, обхватив голову руками. Крик медленно выпрямился. Бледное лицо его исказила горечь.

— И я совсем один на свете, — тихо ответил он. — Родителей восемнадцать лет назад убили во время мятежа, сестренку тоже… Я случайно выжил, и если бы не Чудо… — Он взглянул на самку, задержав взгляд на ее чреве, и обернулся к Агрику. — Расскажи мне о твоем учителе. Может быть, мы чем‑нибудь сможем помочь!

— Я не знаю, жив ли он, — ответил Агрик. — Я думал, может быть, эти…

— Ты нежить не трожь! — повысил голос Крик. — Милостью князя Волхова Змеевича у нас с нею мир. Если хочешь знать, то именно Чудо и помогла его установить. Она мне жизнь спасла!

Самка подошла к отроку и молча поставила перед ним блюдо с жареным мясом и приправу, налила в кружку меда.

— К нам тебя принесли дозорные, — продолжал Крик. — Ты чуть Зверю на зуб не попался, да все обошлось. А в пропасть свалился по собственной глупости. Хорошо, что жив остался. Мы с тобой двадцать дней уже возимся. Тебе просто повезло, что ты с нами встретился, а то тут такие дела творятся, что не поверишь…

Мясо оказалось вкусным, Агрик был голоден, поэтому он отбросил страхи и принялся за еду. К тому времени, как посуда опустела, он уже перестал бояться беременной самки, что смирно стояла у двери, сложив лапы–руки на животе. Когда отрок поел, она все так же молча забрала у него посуду и ушла.

Крик сам помог Агрику улечься поудобнее и сказал, уходя:

— Отдыхай пока. Потом поговорим!

— Но мне надо спасать хозяина! — вскинулся отрок. — Он пошел к своей жене — хотел ее предупредить, но попался. Я почти три месяца его ждал. Он, может, уже умер, а вы…

— Отдыхай! — приказал Крик и быстро вышел.

Когда Агрик проснулся, оказалось, что у него гости.

Его разбудил Крик, встряхнув за плечо. Отрок открыл глаза и увидел, что в тесной комнате собрались все — и сам хозяин дома, и Чудо. С ними был незнакомый парень на несколько лет старше Агрика, такой же бледный и большеглазый, как Крик, но темноволосый и темноглазый. Подавшись вперед, он пристально и строго посмотрел на отрока, словно хотел прожечь его взглядом насквозь.

— Это Падуб, — представил гостя Крик. — Я нашел его, потому что его история чем‑то похожа на твою. Не так уж много чужаков является в Пекло, тем более к своим друзьям и родственникам, а потому надо поговорить.

Падуб порывисто пересел на кровать к Агрику и взял в руки его ладонь.

— Расскажи, что ты знаешь, — приказал ему Крик.

Парень сцепил кулаки на коленях.

— Я Падуб, — начал он. — Раньше у меня было другое имя, но отец побывал наверху, откуда и ты, и, вернувшись, переназвал меня в честь деревьев, что растут в лесах… Я родился перед самым мятежом, девятнадцать лет назад. Отец командовал войсками князя Волхова, и, когда началась война, он повел дружины в бой на защиту границ. Там он и погиб, а я попал в плен вместе с другими. Потом князь заключил мир, поделил Пекло на две части. Обменялись пленными — всех на всех… Но Кощей — тот, кто развязал войну, человек десять тайно оставил, и меня в том числе. Я пытался бежать, но в тот же день меня поймали, избили и заперли в подвале. Так я и стал холопом, но…

— Про тот день расскажи, — перебил его Крик.

— Да, знаю, — дернулся Падуб. — Почти четыре месяца назад к нашей госпоже приехал человек. Он был не из числа жителей Пекла, и она вела себя с ним так, словно он был ее мужем или полюбовником. Потом она повелела мне помочь арестовать его, а затем и казнить. Я выполнил приказ, а по пути назад госпожа столкнула меня в пропасть. Я бы погиб, если бы не мастер Крик, который нашел меня. — Падуб вскинул на воина благодарный взгляд. — Мой отец когда‑то был его другом, и мастер помог мне.

Подавшись вперед, Агрик жадно ловил каждое слово. Только изумление помогло ему сдержаться при имени Кощея, но когда Падуб замолк, он не выдержал:

— Но ведь Кощеем звали того, кто охотился за моим хозяином!

— Правда? — обратились к нему оба пекленца.

— Истинная! Я сам слышал, как ему о Кощее говорила Земун–корова. У Кощея были сестры, они пытались убить хозяина, но погибли сами. А в Пекле живет его жена. И он любит ее!

— Но муж моей бывшей хозяйки — Кощей! Я сам не раз видел его там. И в тот день, когда я арестовал того человека, тоже. Он приехал, и они с госпожой Мареной о чем‑то долго беседовали, а потом позвали меня и приказали помочь… Я ненавидел ее, но ничего не мог сделать! Она же ведьма! Она околдовала меня! Я хотел ее убить, но вместо этого послушно исполнял все ее приказания.

Крик обхватил юношу за плечи, успокаивая.

— Ты много пережил, мальчик, — мягко заговорил он, — но теперь все позади. Лучше вспомните оба что‑нибудь об этом человеке, который приходил к колдунье…

— Марене, — вставил Агрик. — Я сейчас вспомнил — но ведь и жену моего хозяина тоже звали Мареной! Вот только странно — вряд ли Даждь…

Теперь пришел черед Падуба ловить слова Агрика,

— Даждь? — ахнул он. — Твоего хозяина звали Даждь? Не врешь?

— С чего бы? — обиделся отрок. — В тот день, когда он спас меня, то назвал свое полное и, наверное, настоящее имя — Даждь Тарх Сварожич, с севера, из Ги… не помню названия страны… Я звал его Тархом. Он полубог!

Падуб отпрянул, закрывая лицо руками. В глазах его загорелся настоящий ужас, и он с коротким криком упал на колени.

— Прости меня! — закричал он остолбеневшему Агрику. — Если можешь, прости или убей, потому что я заслуживаю смерти! Но если бы я знал!

Крик и Агрик еле успокоили Падуба, но с колен он так и не встал.

— Скажи мне, — жарко зашептал он отроку, сжимая его руки в своих. — Скажи, что ты ошибся, что это не Даждь Сварожич, что это просто другой человек с похожим именем! Скажи, что ты просто подшутил надо мной!

— Но почему я должен врать?

— Да потому, что нет иначе мне прощенья! — горько воскликнул Падуб. — Когда в Пекле случился мятеж, отец с трудом вырвался и поскакал предупредить хоть кого‑нибудь. Он был ранен, истекал кровью… Его нашел Даждь Сварожич, исцелил рану. Отец поведал ему о несчастье. Потом, когда я подрос, он рассказывал мне эту историю, говоря, что вечно благодарен Сварожичу за спасение. Он погиб и не успел сам поблагодарить его, и я решил, что сделаю это за отца. А вместо этого я сам… сам арестовал его и сам же показывал, где казнить его… Но я не виноват! — закричал он. — Марена ведьма! Я был околдован ею!

— Я знаю, — строго сказал Крик. — С тобой говорил князь. Он сказал, что ты невиновен, и у нас нет оснований не верить тебе.

— Вот как? — воскликнул Агрик. — Значит, мой хозяин мертв? Тогда я отомщу ей!

— Позволь, я сделаю это, — остановил его Падуб. — Или хотя бы помогу. Марена уничтожит тебя, если ты пойдешь один.

— На сей раз он прав, — кивнул Крик. — Если бы не чары, князю не пришлось бы уступить Кощею часть Пекла — князь победил бы в первом же бою. Тебе понадобится помощь.

— Мне поможет князь? — спросил Агрик.

— Сомневаюсь. Он хочет сохранить мир. Если на стороне Кощея сражаются не только отщепенцы и беглые преступники, но и чудовища вроде змей, то надо действовать тайно и, скорее всего, так, как во время мятежа в Пекле воевал я сам — изнутри... Кстати, а что нужно было Сварожичу от колдуньи?

Агрик с готовностью рассказал все о чаре, начиная с того момента, когда впервые увидел ее. Падуб, стоящий перед его постелью на коленях, вздрогнул:

— Так вот что прятала Горынь!

— Ты знаешь, где она? — воскликнул Агрик Эта чара очень важна для хозяина! Куда они ее дели?

— Я слышал разговор о том, что Горынь должна была отнести что‑то своей матери. Она упоминала об Огненной реке и острове на нем. Я знаю, где течет эта река… Я знаю все! Я должен помочь Даждю! Я знаю наверняка, — добавил он умоляюще, — что он не был убит! Ты возьмешь меня с собой?