#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 17

Глава 2

Крики эквита Гая продолжаются. Туман Астрала дрожит, словно всё психическое измерение реагирует на всплески его страха и боли. Этот мир — очень забавный, отвечает на эмоции, наполняясь странной вибрацией. А вы, наверное, спросите: зачем я так на взъелся на римлянине? Всё просто. Среди высосанных им до дна пленников были женщины. И не просто женщины, а совсем юные девушки. Лицо одной из них поразительно напомнило Катю, а другая — Камилу. Может, это всего лишь игра света и теней, но что-то во мне оборвалось.

Кто сказал, что я должен быть беспристрастным судьёй? Я на такое не подписывался. Нет, я тот ещё эгоист. Если что-то задевает меня, то мне плевать на чужие мнения. Убивать женщин ради силы? Это мерзость. Вот мое мнение. И пускай я никому не навязываю свои взгляды, но за такое готов пинать до смерти.

Пусть Гай кричит дальше. Ему от этого не убудет, он уже покойник. Зато мне станет чуточку спокойнее.

На крик Гая из тумана начинают сбегаться твари Астрала — мелкие, искажённые сущности в виде гигантских скорпионов. Их клешни щёлкают в предвкушении, а хитиновые панцири переливаются в призрачном свете. Не самое приятное соседство, но мне хватает одного мощного пси-удара, чтобы волна чистой энергии сожгла их дотла, оставив только мерцающие остатки.

Псс, слабачье. Пора заканчивать с этим спектаклем, пока на возмущения Астрала не заглянул какой-нибудь Демон. Сегодня я не настроен еще и в этом измерении серьезно сражаться.

Подхожу ближе и, склонившись над сжавшимся в комок Гаем, без тени жалости запираю его сознание в ментальной клетке. Внутри всплывают один за другим образы сотен его жертв — опустошённых, искалеченных лиц. Крики становятся невыносимыми, пронизывают пространство, насыщая его отчаянием и агонией. Но я не тороплюсь сворачивать это представление.

— Подумай над своими грехами, — равнодушно бросаю я.

Ментальную клетку с его сознанием я запечатываю внутри себя. Пусть вопит где-то на задворках моего подсознания — мне не впервой слышать такие крики. Даже если он сойдёт с ума, свою пользу он уже принёс. Его воспоминания останутся, а Дар геноманта я всё равно могу передать другому легионеру.

Я резко возвращаюсь в реальность. Тело ощущается непривычно тяжёлым, дыхание на мгновение сбивается. Открываю глаза и вижу знакомые очертания подвала. Сырость, затхлый воздух, мерцание лампочек, едва освещающих каменные стены. Дела здесь завершены, пора наверх.

Поднимаюсь по скрипучей лестнице. Дверь поддаётся с лёгким скрипом, и я оказываюсь в просторном коридоре захваченной усадьбы. Повсюду разлит раздражающий свет красных тревожных ламп.

Всё тихо, вокруг царит тишина, разрываемая лишь приглушённым топотом шагов моих людей. На верхнем этаже меня встречает Студень. Он распрямляется при моём появлении и коротко кивает.

— Зачистка завершена, шеф, — докладывает он довольно. — Пленных связали, жмутся в углу. Что с ними делать?

Задумываюсь на мгновение, окидывая взглядом помещение. «Языка» я уже получил, а остальные макаронники меня мало волнует.

— Да отправьте их в Охранку что ли, — говорю, пожав плечами. — Пусть экспедиторы решают, что с ними делать.

Студень кивает:

— Ага, тогда утром уже. Парни хоть отдохнут немного.

— Без проблем. Делайте как удобно. В течение суток нормально.

Я обвожу взглядом зал. Пленники сгрудились у стены, перепуганные и избитые. Выжили только обычные бойцы, магов перебили в первую очередь, как самых опасных противников.

Отворачиваюсь и иду к выходу.

Однако, едва я пересекаю коридор, как нахлынывает странное ощущение, будто кого-то не хватает. Где малой? Ломтик что-то не ощущается поблизости. Оборачиваюсь, надеясь увидеть его где-то поблизости. Ментальное сканирование подтверждает: кудрявый пирожок засел в дальней части дома.

Вскоре до моих ушей доносится характерный шум с кухни — глухие удары и хриплое чавканье. Направляюсь туда, уже представляя себе, что сейчас увижу. Открываю дверь и нахожу Ломтика в самом эпицентре разгрома: он лежит возле большого котла, в котором ещё недавно варилась утка с макаронами. Утка же исчезла без следа. Ломтик, приняв облик матерого рогатого пса, жадно уплетает остатки макарон, причмокивая и лениво поводя хвостом.

— Ах ты мелкий обжора, — усмехаюсь я, наблюдая за его полным удовлетворения видом. — Думаешь, я сделал тебя оборотнем только для того, чтобы ты жрал больше?

Ломтик поднимает на меня свои собачьи глаза, в которых столько невинности, что кажется, он искренне не понимает, за что его ругают. Рога у него слегка подрагивают, добавляя комичности. Я не удерживаюсь и хмыкаю.

— Ладно, заканчивай своё пиршество, — говорю, подавляя смех. — Только обратно в мелкого кудряша сразу не обращайся, а то лопнешь, и съеденное начнёт вылезать через все отверстия.

Щенок в ответ лишь радостно виляет хвостом, явно не чувствуя ни капли страха. Он довольный и сыт, а значит, мир в порядке.

Морозовские выстроились на газоне усадьбы в чётком строю, готовые принимать дальнейшие распоряжения. Перед строем возвышается Евгений Борзов. Шурин князя Морозова только что сбросил облик медведя. Но даже без звериной шкуры он по-прежнему выглядит внушительно, хоть и заметно измотан.

— Данила Степанович, князь уточняет, сглажена ли его вина? — произносит Евгений.

Я машу рукой, стараясь развеять его опасения.

— Да какая вина, Евгений Станиславович? — удивляюсь. — Князь всего лишь провёл встречу с префектом. Не его вина, что макаронник оказался конченой скотиной.

Евгений заметно расслабляется, и на его лице появляется едва уловимая улыбка.

— Фух, спасибо, граф, — говорит он с искренним облегчением. — Мы действительно не подозревали о его намерениях.

— Разрыв отношений с префектом сильно ударит по вам? — уточняю я, вспомнив, что Морозовы имеют большие торговые интересы в Риме.

Евгений мрачно кивает, потерев шею рукой.

— Да, префект — один из наших ключевых партнёров в Риме… Вернее, был им. Его связи в Средиземноморье позволяли нам быстро получать разрешения, лицензии и доступ к элите.

Мда, моё уважение к Морозовым только укрепилось. Князь Юрий, не колеблясь, пошёл на конфликт с Луцием, едва я представил доказательства его коварной ловушки. И это несмотря на то, что разрыв с таким партнёром грозит не только серьёзными экономическими потерями, но и значительным ослаблением политического влияния в Риме — влияние, от которого напрямую зависит положение Морозовских в высших кругах влиятельной южной империи.

— Понимаю, — киваю я. — Кстати, в этом году мы снизим для вас цену на мясо более чем на сорок процентов. Попросите юристов князя связаться с моими для оформления дополнительных соглашений.

На лице Евгения появляется широкая улыбка, его глаза искрятся благодарностью.

— Это действительно отличная новость, Данила Степанович! — восклицает он, но я мягко перебиваю его:

— Евгений Станиславович, наедине можете обращаться ко мне, как раньше, — усмехаюсь я. — Мы же знаем друг друга не первый день.

Огромный оборотень немного смущается, но затем весело кивает.

— Огромное тебе спасибо, Данила! — говорит он, крепко пожимая мне руку.

Я лишь киваю в ответ, внутренне успокоенный. Похоже, я смог им достойно компенсировать римские потери. Ну и славно. Морозовы всегда отличались надёжностью и стойкостью, их имя известно далеко за пределами России, а влияние в аристократических кругах остаётся стабильным и весомым.

Таких союзников еще искать и искать. Князь Юрий — честнейший человек, да и всегда готов прийти на помощь, стоит только свистнуть. Именно поэтому их верность особенно важна, и её стоит поддерживать — щедро, но обдуманно.

Отхожу от Борзова и набираю номер Красного Влада. Начальник главного силового ведомства быстро берёт трубку.

— Владислав Владимирович, — начинаю я без лишних церемоний, — римская операция завершена, пленных передадут в Охранку в течение дня.

На том конце слышится короткое молчание, затем спокойный, но довольный голос:

— Пленные? Отлично. Нам они действительно понадобятся. Спасибо, Данила.

— Всегда пожалуйста, — кратко отвечаю. — И, кстати, префект Луций удрал. Его не было в усадьбе.

— Вот как? — видимо, у Владислава не было такой информации. — Мы займемся его розыском, конечно. Но ты, наверно, сам понимаешь, что скорее всего он в Риме.

— Да, понимаю. Спасибо за содействие, Владислав Владимирович, — и заканчиваю разговор.

Передав пленных, я чётко дал понять, что готов взаимодействовать с Охранкой и открыт к сотрудничеству, несмотря на прежние недоразумения. Да, экспедиторы с Гепарой серьёзно накосячили, но у меня нет особого выбора: в Царстве просто нет другой такой структуры, а Красный Влад занимает слишком близкое место рядом с Царём. Его влияние неоспоримо, и это приходится учитывать.

Ко мне подходят Айра и Светка, держась рядом, что выглядит для них необычно — обычно они не как кошка с собакой. В их глазах читается лёгкий азарт и усталость после боя.

— Даня, а у меня больше убитых, — с хвастливой ноткой заявляет Светка, не скрывая самодовольной улыбки.

— Всего на одного, — спокойно парирует Айра, закатывая глаза.

Я лишь усмехаюсь.

— Принцесса Айра, благодарю вас за помощь моему роду, — говорю с подчёркнутой вежливостью, как полагается в таких случаях.

Айра смущённо краснеет, неожиданно для себя самой.

— Ой, да ладно, — пробормотала она, теряясь с ответом. — Не стоит…. И вообще я это сделала только для себя! Мне же нужно пройти Степь. Попрактиковалась, вот.

— Ваши причины не так важны, — отмахиваюсь, не желая вдаваться в детали. — Важен сам поступок. Ну, а теперь пора домой.

Мы подходим к джипу, и обе девушки без лишних слов усаживаются на заднее сиденье. Внутри уже сидит Камила, выглядящая немного уставшей. Я незаметно передаю ей часть своей энергии, и она благодарно кивает, её взгляд становится чуть более осмысленным.

За кузовом раздаётся протяжное «фака» и глухой хлопок двери. Змейка решила перебраться в другую машину. Это вполне в её духе: порой Матери выводка необходимо продемонстрировать собственную независимость.

Я устраиваюсь на переднем сиденье, даю знак водителю, и колонна сразу же трогается с места. Мы направляемся домой, оставив позади дымящиеся руины усадьбы. По дороге анализирую последние воспоминания Гая. Что ж, Луция, правда, нет в Царстве. Печалька.

Когда мы наконец прибываем домой, нас встречает тёплый свет гостиной. Все домашние — Лакомка, Лена и сестра Катя — не спали и явно ждали нашего возвращения. Лакомка уже успела переодеться в лёгкий халат, сквозь который соблазнительно проглядывает откровенная розовая ночнушка. Одна из моих любимых. Вид Лакомки в ней всегда побуждал меня к определенным поступательным действиям.

Катя смотрит на меня с явным вопросом в глазах. Я сразу перехожу к делу:

— Луций удрал, — сообщаю спокойно, но в голосе всё же скользит легкая досада. — Да, именно удрал. Как трусливая мышь. Он не просто покинул усадьбу, которую мы захватили, а успел выскользнуть из страны, когда мы зачищали остатки его людей. В Царстве его больше нет и уже не будет никогда, — я добавляю, глядя в глаза сестре: — А если он вдруг вздумает вернуться, Охранка моментально его схватит. У них уже есть приказ от Владислава Владимировича.

Катя благодарно улыбается, её глаза теплеют:

— Спасибо, брат, ты такой смелый…

Катя не успевает договорить. И из стены внезапно выныривает Змейка, как обычно эффектно и без предупреждения. С самодовольным оскалом хищница буквально всовывает Кате в руки нечто вонючее и мокрое.

— Башшшка обидчччика, фака! Кушшшай, систр мазака! Месть, рр! — с энтузиазмом шипит Змейка, наслаждаясь произведённым эффектом. Её змеиные волосы извиваются, как будто аплодируют.

Катя бледнеет, уставившись на кровавый трофей, который оказался ничем иным, как отсечённой головой двойника Луция. Глаза её расширяются до размеров блюдец, а в дрогнувших руках голова качается, словно намереваясь заговорить.

— Брр… братик… — прерывающимся голосом выдавливает сестра.

Змейка, очень довольная, ухмыляется и исчезает в стене, не забыв напоследок добавить:

— Ешь, пока тёпленька, фака!

Я быстро забираю голову из рук бледной Кати и, чтобы избавить её от неприятно зрелища, отправляю жуткий трофей в теневой портал Ломтика, который моментально открывается в тени кресла.

— Мой косяк, — признаю я со вздохом. — Не хотел расстраивать Змейку, а она всего лишь двойника Луция разрубила. Видишь ли, сестра, она всего лишь хотела порадовать тебя. Змейка обожает, когда все свои счастливы.

— Понятно…— протягивает сестра.

Лена и Камила сразу подхватывают Катю, усаживая её на диван и предлагая крепкий бодрящий чай. Катя приходит в себя, мелкими глотками отпивая горячий напиток и время от времени бросая подозрительный взгляд на стены — вдруг оттуда снова выскочит Змейка с очередным подарком.

Тем временем Лакомка, сидящая в сторонке, слегка наклоняет голову, игриво теребя поясок своего халатика, из-под которого теперь чуть откровеннее видна соблазнительная ночнушка. Её взгляд сияет лукавством, а губы расплываются в многообещающей улыбке.

— Мелиндо, — тянет она нежным, но явно дразнящим голосом, — много энергии сегодня потратил?

Я задумчиво наблюдаю, как Лакомка медленно перекидывает ногу на ногу, затем выхожу из комнаты.

«Я в душ, — находу бросаю альве по мыслеречи. — Жди с младшими жёнами в спальне».

Лакомка лишь самодовольно кивает, явно обрадованная моими планами на остаток ночи.

Энергии действительно в избытке. Новые магические пластыри сработали отлично, Жора наелся до отвала, а сил осталось ещё более чем достаточно.

Кремль, Москва

Царь Борис мрачно изучает только что полученную от римского посольства ноту протеста, его глаза сузились, а лицо остаётся абсолютно невозмутимым. Посол, стоящий напротив, явно пытается взять инициативу в свои руки, но его голос выдает нервозность:

— Мы требуем объяснений и решительных мер! — посол старается говорить уверенно, с обвинительными обертонами. — Граф Данила Вещий-Филинов нарушил все дипломатические нормы. Это не просто ссора, а настоящее нападение на римского префекта! Это вопиющий акт агрессии, и мы не можем закрыть на это глаза! Рим требует не просто объяснений, но и немедленных мер!

Царь Борис, не меняя выражения лица, спокойно берёт со стола папку и кидает её на середину стола, поближе к послу.

— Бесспорно, Рим всегда что-то требует. А вот документ об экспертизе по вашему «подарку» сестре графа Данилы, — произносит он холодно. — Наши эксперты-кровники подтвердили наличие спрятанного свойства внушения. Это попытка манипуляции высшего уровня, господин посол.

Посол, явно не ожидавший такого поворота, теряет самообладание. Его лицо бледнеет, а пальцы судорожно сжимаются в кулаки.

— Внушение? Это… это ошибка! — лепечет он.

Царь Борис, видя его смятение, хмыкает:

— Вы сомневаетесь в нашей экспертизе, господин посол? Тогда и нам придётся выставить ноту протеста в ответ, — бесстрастно заявляет он. — И готовьтесь к демаршу от Тавиринии. Конунг, мягко говоря, крайне недоволен вашим «подарком».

Посол окончательно теряет почву под ногами.

Утром я встаю рано — необходимо подписать демарш от Тавиринии, адресованный Риму. Занятие, мягко говоря, малополезное: толку от этого демарша будет немного, но формальности требуют своего. В процессе подписания чувствую лёгкое раздражение — ведь бумажная волокита не принесет никакого толку

Гай, к сожалению, ничего не знал о монахах, а это действительно жаль — могло бы прояснить кое-какие детали.

Зато в его воспоминаниях полно бредовых идей об Аватаре Плутона. Гай фанатично верил, что этот аватар должен быть потомком Филиновых. То же самое утверждал и Луций, который строил себе грандиозные планы: хотел жениться на «Аватаре-Екатерина», а затем править миром. Пф-ф, сколько же здесь религиозной чуши и маниакальных фантазий.

Я невольно усмехаюсь, делая последний глоток кофе. Во всех этих разглагольствованиях больше безумия, чем истины. Мои перепончатые пальцы! Какой, к чёрту, Плутон? Да и если уж на нас, потомков Филиновых, кто-то и облизывается, то это только один коронованный Демон, и получит он в итоге разве что пси-гранату в зубы.

В кухню вваливается Айра, сонная и слегка взъерошенная. Ликанка, кстати, спала в нашем доме, устроившись в гостевой комнате. На ней пижама Светки с медвежатами — зрелище, мягко говоря, неожиданное для отмороженной принцессы.

Айра замечает, как мой взгляд задерживается на её пижаме с медвежатами, особенно на тех, что весело красуются на животе. Её лицо заливает краска. С явным смущением и неловкостью она подходит ко мне, сжимая в руках ошейник.

— Конунг, вы привезли меня вчера, а главная дроттнинг Лакомка со Светланой решили оставить меня здесь на ночь, — её голос звучит неуверенно, словно она пытается оправдаться.

Я внимательно смотрю на неё, не понимая, к чему это она? А, понял.

— Да я без претензий, — спокойно отвечаю, не придавая значения.

.

Айра вдруг протягивает мне ошейник, её руки слегка дрожат.

— Надень, пожалуйста, конунг Данила, — тихо просит она, опустив глаза. — Я могла бы сделать это сама… но нет, это ты должен.

Я приподнимаю правую бровь, разглядывая её:

— Ты уверена?

— Да, — твёрдо отвечает она, хотя в её голосе звучит едва уловимая вина. — Я заслуживаю наказания. И мне ещё рано ходить без ошейника.

Я не спорю. Взяв ошейник у Айры, я внимательно разглядываю его, ощущая холод антимагии в руках. Ошейник тяжёлый, сделан из прочной кожи с аккуратными серебряными заклёпками, и в нём есть что-то символическое — он не просто аксессуар, а напоминание о её положении.

Айра опускает голову, подставляя шею. Её волосы мягко падают на плечи, открывая бледную кожу. Я осторожно поднимаю ошейник, пристально глядя на её лицо, в котором отражается странное сочетание покорности и внутренней стойкости.

— Не пережимает? — спрашиваю, замыкая пряжку.

— Нет, — тихо отвечает она, голос звучит ровно, без намёка на боль.

Когда я наконец затягиваю пряжку, Айра едва заметно вздрагивает, но в её глазах появляется спокойствие, как будто это действие принесло ей ощущение завершённости.

Она едва заметно вздыхает с облегчением и поворачивается, собираясь уйти.

— Айра. Кофе будешь? — останавливаю я её, кивая на небольшой чайник с ещё горячим чёрным напитком.

Она заминается на мгновение, затем смущённо кивает:

— Буду.

Просыпаются жёны и сестра, одна за другой выходя на кухню, где слуги уже накрыли завтрак. Все рассаживаются за стол, и никто не проявляет ни малейшего удивления при виде Айры, которая сидит среди нас так в пижаме с медвежатами.

Вскоре приезжает Гепара. Мутантка всё ещё выглядит немного бледной после вчерашнего, но её кошачьи ушки бодро подняты, а на лице появился лёгкий румянец, что говорит о частичном восстановлении сил. Лакомка мигом подаёт ей особый коктейль для восстановления сил, и, дождавшись, пока Гепара опустошит шейкер, тихо отводит ее в сторону, явно собираясь обсудить последние сплетни. Девушки такие девушки.

Я же ухожу в пустую комнату, которой оказывается бильярдная. Присаживаюсь прямо на зелёный сукно стола, затем набираю номер жреца Юпитерского. Мгновенно перестраиваюсь, принимая образ внушаемого и звуча максимально робко:

— Ваше Преосвященство, благодарю за информацию об отравленной вазе Луция, — говорю я с подчеркнутой теплотой. — Ваша помощь действительно бесценна. Благодаря вашим усилиям моя сестра остаётся здоровой и в здравом рассудке. Без вашей осведомлённости последствия могли быть куда более плачевными. Однако мне нужен доступ в Рим, чтобы разобраться с Луцием лично. Необходимы ваши разрешения и поддержка.

— Как? Луций уже в Риме? — в его голосе слышится явное недоверие.

— К сожалению, он успел улететь до нашего штурма, — отвечаю я, добавив немного сожаления в голос, чтобы сделать историю более правдоподобной.

— Вот же скотство! — вырывается у жреца, после чего он мгновенно берёт себя в руки. — Прости за несдержанность, граф Данила. Просто крайне неприятно осознавать, что такой подонок снова ступил на римскую землю. Но не беспокойся, мы обеспечим тебе всё необходимое, чтобы разобраться с ним. Приезжай в Рим, мы ждём тебя.

Я киваю, изображая благодарность, словно искренне верю в его поддержку. Но судя по воспоминаниям Гая, Юпитерский прямо-таки одержим идеей сделать из меня Аватара. А учитывая ту вазу, которую Луций достал из Капитолийского холма, есть подозрение, что жрец связан с монахами Обители Мучения.

Эх, я бы не отказался от прямого и откровенного разговора с этим жрецом в закрытой комнате, где можно задать вопросы более жёстким способом. Но пока такие планы остаются лишь мечтой.

— Ваше Преосвященство, ваша помощь неоценима, — вешаю лапшу, перед тем как повесить трубку. — Я позже дам знать, когда смогу выбраться.

Твою ж налево, как же бесят эти лицемеры-сектанты! Еще и самому приходится любезничать с ними и строить из себя кретина, чтобы их заманить и прикончить. Да, в сегодняшнем разговоре уподобился этим лицемерам. Я прекрасно это понимаю. А по-другому и никак. Мне нужна виза в Рим, а Цезарь меня не жалует. Остается только Юпитерский. Главный жрец лишь немногим уступает Императору по влиянию.

Но меня оправдывает то, что я говорю так только с мразями. Юпитерский же — как раз мразь из мразей. У меня есть свидетель этому. Мой новобранец-геномант Гай успел поучаствовать в темных делах Юпитерского: он был свидетелем того, как главный жрец устранял конкурентов-церковников во время своего восхождения на Капитолийском холме. И делал это без лишних церемоний. Отравления, подстроенные несчастные случаи и ножи в спину — всё это были лишь цветочки на пути к вершине власти.

Чтобы выдохнуть, решаю прогуляться по Астральным карманам в парке старой усадьбы. Там можно и накопитель подзарядить, и немного развеяться после общения с токсичным жрецом. Появляется мысль взять с собой Катю — ей это тоже пойдёт на пользу.

— Катя! — зову я сестру, которая как раз выходит из гостиной.

— Да, Дань? — откликается она.

— Айда пройдемся по старой усадьбе, — предлагаю. — Пока мы в Москва надо пользоваться близостью к Карманам.

А Катюша только и рада. И вскоре уже гуляем по заброшенному саду Филиновых.

— Брат, а знаешь, стены у вас всё-таки тонкие, — вдруг замечает Катя, глядя куда-то в сторону с загадочной улыбкой.

Я невольно вздыхаю: а ведь пытался с жёнами быть потише.

— Слышала что-то? — спрашиваю, хотя ответ и так очевиден.

— Кхм, скажем так, немного больше, чем хотелось бы, — лукаво отвечает она, явно наслаждаясь моментом. — Кстати, меня сегодня пригласили на вечеринку телепатов. Там будут мои старые друзья. Вход, естественно, только для телепатов. Хочешь пойти со мной?

— Почему бы и нет, — соглашаюсь я. Никогда не был на таких тусах, лишь слышал мельком. Но мне-то и некогда было развлекаться, я поднимал род и пробивался из простолюдинов в графы да конунги. Эх, всё на мне, всё на мне.

Мы с Катей отыскивает знакомую заброшенную беседку среди заросших кустов и осыпающейся листвы. Она скрыта от посторонних глаз, словно специально создана для уединения. Здесь можно спокойно медитировать, погружаясь в Астрал. Мы усаживаемся на старую скамейку, а тени облысевших деревьев будто растекаются вокруг, создавая атмосферу отрешённости.

Закрыв глаза, я постепенно ухожу в Астрал. Сначала он встречает меня привычной пустотой, но вскоре чувствую в белом тумане странное движение. Там скользит нечто тёмное и безмозглое — в том смысле что тупое, как пробка.

— Брат! — беспокоится Катя, стоящая рядышком.

— Не волнуйся. Этот совсем слабый, — отмахиваюсь. — Странно, что я его не заметил сразу. Видно, из-за его убожества.

Очередная тень с короной. Это ошмёток Короля Теней, его проекция. Я сосредотачиваюсь, пытаясь пробраться в фрагментное сознание тени, но внутри только холодная пустота и слабый энергетический след.

В центре картины стоит мой дед, Михаил Филинов, окружённый бурлящими чёрными потоками Тьмы. Потоки извиваются, словно живые змеи, окутывая его фигуру и пожирая пространство вокруг. Позади — горящий лес, его деревья объяты черными языками пламени, которое не столько сжигает, сколько разъедает реальность.

На голове деда виднеется тёмная корона, которая словно впивается в его череп. Лицо искажено смесью ярости и ужаса — он явно в отчаянии, но всё ещё пытается что-то изменить.

— Нет, только не род, Демон! Мы не так договаривались! Потомков не отдам…! — его голос звучит хрипло и надрывно, как будто каждое слово даётся с невероятным трудом. В отчаянных криках сквозит не только злость, но и предчувствие неминуемой гибели.

— А кто тебя спрашивает, телепат⁈ — звучит другой голос по мыслеречи, пропитанной насмешкой и абсолютной уверенностью в своей силе. Голос пробирается сквозь мой разум, оставляя после себя чувство тяжести. — Они уже мои. Но в утешение тебе скажу: я один, а значит и тело мне нужно только одно. Хаха, только один твой выродок-внук.

Я мгновенно собираю пси-энергию в одно целое и с силой обрушиваю её на тень. Волна пси-влияния разрывает остатки проекции на части, поглощая её тёмную энергию.

Мда. Похоже, дедушка успел обречь меня и Катю на весьма «интересную» жизнь. Ну спасибо, что ж! Зато нескучно, хех.

По возвращению домой мои вассалы — Дятел, Гереса и Студень — собираются уходить на отборочный тур турнира. Уверенно, с привычной твёрдостью в голосе, желаю им удачи:

— Покажите там всем, кто здесь хозяин.

Они кивают, скрывая в глазах воинственный азарт, и покидают усадьбу.

Вечером я вместе с Катей отправляюсь на вечеринку телепатов. Это не просто светская тусовка, а своего рода закрытый банкет, доступный только избранным. Вход здесь строго ограничен, и попасть сюда можно лишь при наличии Дара телепатии. Катя заранее предупредила, что здесь есть строгие правила: всё общение происходит исключительно по мыслеречи, никаких слов вслух. Обстановка в зале безмолвная и почти чудаковатая — даже нет оркестра, а музыка звучит на отдельных ментальных волнах, каждая из которых может предложить разный жанр. Есть всё: от классических мелодий до глухого рока, вибрации которого можно ощутить в глубине сознания. А вообще прикольно. Мне зашло.

Я выбираю волну с лёгким джазом, пока Катя переключается на что-то более нейтральное. Мы погружаемся в эту странную, но увлекательную атмосферу молчаливого взаимодействия. Со стороны кажется, что гости просто молча ходят по залу, будто собрались тут глухонемые, да еще не знающие язык жестов. Но на самом деле каналы мыслеречи переполнены. Я бы сказал, что здесь шумновато, хех.

Катя, заметив своих подруг, улыбается мне и шлёт короткую мысленную фразу:

— Я на минутку.

Я киваю, и она, легким шагом, направляется в другую часть зала, чтобы присоединиться к компании знакомых телепаток.

В это время ко мне подходит Игорь Стяжков, и я мысленно приветствую его с лёгкой ироничной ноткой:

— О, мой лучший друг!

Игорь сразу же подключается к беседе с воодушевлением:

— Данила! Не правда ли, оркестр играет пятую симфонию просто великолепно?

Я пожимаю плечами, отвечая без особого энтузиазма:

— Я не фанат классики. Сейчас на волне «Петроград» сижу.

— А-а-а, — разочарованно тянет он, — Данила, я тебя раньше не видел на вечеринках избранных…

Я ухмыляюсь, не сдерживая лёгкой насмешки:

— Избранных? Смешное название. Наверное, где-то в огромном холодильнике ледовики точно так же собираются и тоже считают себя избранными.

— Да какая разница, как назвать, — отмахивается Игорь, не скрывая лёгкого раздражения. — Главное, что здесь весело, согласись?

— Да, есть свой шарм, — киваю.

К нам подходит какой-то франт, на вид скандинав, с вычурной манерой одеваться и самоуверенной походкой. Игорь моментально подключается к мыслеречи:

— Данила, позволь представить. Это барон Карл-Аксель Линдстрём, он у нас присматривает недвижимость на Садовом. А вот это граф Данила Вещий-Филинов.

Барон бросает на меня цепкий взгляд и сразу же ментально оживляется:

— О, так это вы и есть тот самый граф Невской губы! — в его мыслеречи допускается лёгкое удивление, смешанное с интересом. — Знаете, вживую вы выглядите менее впечатляюще, чем вас описывали мои знакомые финны.

— Рад вас разочаровать, барон, — усмехаюсь.

Карл-Аксель морщится. Без излишних церемоний швед переходит к обсуждению политики, словно желая продемонстрировать собственную важность:

— Считаю, что финны рано или поздно вернут себе Акулью Падь, — самоуверенно заявляет он. — И, разумеется, мы, шведы, окажем им в этом всю возможную помощь.

Я не упускаю момента для саркастического ответа:

— В любом случае, перед этим они знатно наморозятся, — с лёгкой усмешкой отвечаю по мыслеречи. — Мой вассал Чернобус в этом поможет, будьте уверены.

Игорь, заметив накал нашего разговора, уходит под каким-то предлогом. Швед же слегка дёргает губой, стараясь сохранить самообладание:

— Очень остроумно, граф, — произносит он с холодком в мысленном тоне.

Не дожидаясь ответа, он отворачивается, направляясь к столу с закусками, где на серебряных подносах красуются различные блюда. Швед тщательно оглядывает стол, его взгляд настойчиво ищет что-то конкретное, но не находит. И кажется это…

— Да где же долбаная утка⁈ — раздаётся мысленный возглас шведа, в котором слышится всё больше раздражения.

Его поиски неожиданно прерываются довольным чавканьем, доносящимся из-под стола. Швед наклоняется и видит Ломтика, принявшего облик крупного рогатого пса, который с явным удовольствием уплетает жареную утку, только что стащенную с подноса.

— Собака! Тварь! — мысленно восклицает швед, и его ярость выражается в мгновенном выпаде ментального щупа, направленного прямо на Ломтика.

Но я моментально перехватываю атаку и с твёрдостью вмешиваюсь:

— Успокойся, это мой фамильяр. — Мой тон достаточно резкий, чтобы отбить охоту продолжать нападение. — На соседнем столе ещё осталась утка. Возьми её, если так уж любишь дичь.

Швед на мгновение замирает, ошарашенный моей резкой реакцией. Его лицо заливает краска от гнева, и, не выдержав, он выплёскивает в мыслеречи:

— Я буду жаловаться! Вашу тварь вышвырнут на живодёрню! Утилизируют!

Я спокойно выдерживаю его взгляд:

— Попробуй, но, ты не прав, моему фамильяру это не грозит. Зато вот другая утка вполне доступна. По крайней мере, сейчас. Бери пока есть.

Швед, явно не зная, как реагировать на мой тон, отступает ещё на шаг, бурча что-то невнятное.

Тем временем я «включаю» геноманта Гая. Он явно чокнулся и дудит что-то на большом пальце, словно на свирели, но это неважно. Через теневой портал Ломтика я незаметно протягиваю палец к другой утке на столе. Используя геномантию, я «оживляю» птицу через прикосновение — она вдруг начинает слегка дёргаться, шевеля крыльями и поворачивая голову в сторону шведа.

А потом неожиданно размахивает одним крылом и цепляет шведа за руку.

— Ах! — вскрикивает швед в голос, отпрянув назад и потеряв остатки самообладания. Его вопль, вырвавшийся вслух, нарушает правила молчаливого банкетного общения: — Мать твою! Да что это за гребаное дерьмо!

Гости осуждающе смотрят на шведа. Один из организаторов вечера моментально делает ему строгий выговор, тоже вслух:

— Барон Линдстрём, кажется, вам следовало бы придерживаться местного этикета.

Но швед орет, явно в смятении:

— Это утка ожила! — в голос заявляет он, указывая на блюдо, откуда та только что «восстала». Гости в недоумении поворачиваются к столу, но утка уже лежит неподвижно, как и прежде — никаких признаков «оживления».

В ярости швед начинает судорожно искать новую мишень для обвинений. Он резко разворачивается и тычет пальцем в сторону соседнего стола:

— Там! Пёс Филинова, он под столом ел утку! Вот кого нужно обвинять в нарушении этикета!

Но на другом столе тоже никого нет, как и под ним, а Ломтик уже давно исчез в теневом портале. Уставшие от криков шведа, гости начинают негодующе шептаться:

— Это возмутительно.

— Он явно перебрал с выпивкой…

— Барону пора уйти, иначе вечер будет окончательно испорчен.

Несколько гостей, раздражённые выходкой шведа, открыто требуют его ухода. Барон, осознав, что его слова не имеют эффекта, напоследок бросает в мою сторону злобный взгляд и покидает зал, оставив за собой лишь шлейф недовольного шёпота.

Ибо нельзя нарушать главное правило вечера телепатов: только мыслеречь, и никаких исключений.