Босиком в саду камней

Глава 6

Вскоре я поняла: как же хорошо быть простой дворцовой служанкой! Встала с утречка, холодной водичкой умылась, волосы наспех на макушке заколола простыми деревянными шпильками, старенькую юбчонку с кофтенкой накинула — и парить-жарить. Посуду мыть, полы мести. Зимой и летом одним цветом.

У императорской наложницы другая работа. Ей надо с утра до вечера быть красивой, ждать извещения о том, что господин призывает ее служить сегодня ночью. Этого может никогда и не случиться, но ежедневная боевая готовность обязательна.

Даже просто выйти из дворца я отныне не могу. Мне нужна свита. Но сначала меня необходимо причесать и одеть. Нарядить, как куклу, накрасить. А вдруг по дороге мне встретится император? Его пути с простыми наложницами пересекаются крайне редко, но в моем случае он вечером все одно придет к себе домой. Где временно живу я. И мы поужинаем вместе. На кой-мне сейчас-то наряжаться? Но — положено!

Вокруг меня суетятся служанки, и это начинает бесить. Настроение у меня похоронное, я еще не решила: жить или умереть? На кухню мне следует сейчас отправиться или к Благородной супруге Гао? В каждой исторической дораме есть своя благородная супруга Гао, злодейка. Которая борется за внимание императора и безжалостно убирает конкуренток. Мне стоит лишь сказать:

— К Благородной супруге Гао!

И считай, я подписала смертный приговор. У госпожи Гао лучший в Запретном городе яд. Самый качественный. Моя смерть будет скорой и безболезненной.

И не надо ждать, когда умрет император, и меня внесут в список обязательных декораций его гробницы. Я где-то читала, что некоторых наложниц хоронили заживо! Стоя!!! Дикость просто! Кошмар! Поэтому смерть от яда и немедленно кажется мне выходом из ситуации.

Наконец, мне дозволяют выйти из дворца. Хорошо хоть, я простолюдинка. Рабочая лошадь. И мне не бинтовали с детства ноги, как девушкам-дворянкам, чтобы ступня была крохотной, словно у ребенка. Это же варварство!

Ножки у меня маленькие, ступни изящные, но служанки, обувая меня, все равно сокрушаются:

— Госпожа, вы же ничего не делали со своими ногами! И как теперь это исправить?!

— Никак, — отвечаю я.

— Но это же уродство! — они с осуждением смотрят на мои изумительные ножки.

Из исторических мемуаров я также знаю, что некоторые наложницы доводили себя до того этим фиксированием ступней бинтами, что в итоге вообще не могли ходить. И девушек вносили в спальню императора на руках. Мне этого не надо.

Говорят, что походка у наложницы должна быть волнующая, словно цветок лотоса колышется в воде. Красавица обязана казаться невесомой, и для этого всячески над собой издеваться. А я на взгляд дворцовых служанок — деревенщина. Мне только ведра с водой таскать, а не высоченную прическу-торт наложницы на своей голове. Я инородное тело в этом организме роскошного дворца, меня лишь чудом занесло почти на самую вершину местной иерархии. И все уверены, что я вот-вот оттуда рухну.

Еще хорошо, что я не попала в эпоху династии Цин! Когда наложницы ходили в туфельках на двадцатисантиметровой платформе! Да еще в форме горшка! Чтобы умело балансировать в таких туфлях и как-то передвигаться, нужны годы практики и недюжинная физподготовка! То-то все наложницы ходили в сопровождении одной или двух служанок! Опирались на них, чтобы не сверзиться со своих высоченных платформ-горшков.

А мне повезло. Любуюсь на очаровательные туфельки с цветочным орнаментом, не обращая внимания на шепот за спиной:

— У нее такой огромный размер ноги! Почти как у мужчины! Фи!

— Она же простолюдинка…

— Госпожа Ли не сможет долго пользоваться благосклонностью его величества…

— В Запретном городе столько красавиц!

— А она даже не красавица…

Крысы еще не обосновались на корабле, а уже готовы с него сбежать! Где же мне найти преданных служанок?

Кстати, моя покойная бабушка любила говорить: «Наряди пень — пролюбуешься целый день». Красота ваша — дело наживное. Побольше краски, побогаче одежду, в прическу можно тряпки подложить, чтобы волосы казались пышнее. Или вас остричь, дурехи. Соорудить десяток париков, на все случаи жизни. Я найду, как нарастить свои волосы, если захочу.

— На императорскую кухню! — командую я, взгромождаясь на носилки.

Ох, и нелегка же работа императорской наложницы! Хотя, ее слугам тоже не позавидуешь. Они должны нести меня плавно, без рывков. Я будто плыву по Запретному городу, одна из его королев. Пусть положение мое шаткое, но сегодня я в фаворе. И все мне низко кланяются:

— Госпожа Ли…

Но тут мое сердце словно отрывается от грудины и летит сначала в живот, а оттуда в пятки. Потому что икры ног начинают мелко дрожать: справа у стены стоит Лин Ван! На него жалко смотреть! Глаза опущены, лицо смертельно бледное. Краше в гроб кладут!

А мне хочется кричать:

— Что же ты наделал, Лин?!

Когда он узнал? Сегодня? Или… уже вчера?!

Я еле сдерживаю слезы. Счастье, что на мне так много белил! Мое лицо неподвижно, будто маска, хотя в душе бушует буря чувств.

Эти десять метров, когда меня проносят мимо генерала Вана, кажутся мне экватором нашей планеты, которую я все никак не могу обогнуть. Время остановилось. Я вижу только мою любовь. Несбывшуюся мечту. И не понимаю, как он мог?!

Он отдал меня, молча, и даже не попытался устроить побег!

Но потом я кое-что вспоминаю. Моя мама обожала кино про Анжелику маркизу ангелов. И не только кино. У нас в доме имелось аж полное собрание сочинений Анн и Сержа Голон. Все приключения прекрасной маркизы, которые и я от скуки прочитала.

Мне в память врезался один эпизод. Точнее, песенка, которую пел сладкоголосый мальчик-паж:

«Мой долг служить вам, не щадя головы, и не жалея сил,

Но если бы это были не вы, жестоко бы я отомстил…»

Там тоже вассал вынужден был уступить любимую женщину сюзерену. Своему королю.

Лин Ван могуч, я сама видела, как он управляется с парными мечами дао! Он снес бы голову любому, кто посмел бы положить на меня глаз!

Единственный, кому Лин Ван не смеет возразить — это император. Который и сделал Лин Вана тем, кто он есть. Дворянином, командиром Парчовых халатов. Лин Вану дана безграничная власть. А он взамен поклялся жизнью, что не предаст.

Мой генерал — человек чести. И вот он стоит, живой труп, и боится поднять на меня глаза! Ему и больно, и стыдно, и горько. Потому что с сегодняшней ночи я — женщина императора! А Лин беспрекословно меня уступил!

И я не выдерживаю. Командую:

— Стойте!

Носильщики замирают.

— Опустите меня!

Миг — и я на земле. Точнее, по-прежнему в носилках, но я больше не смотрю на Лин Вана свысока. Мой любимый всего в двух шагах — рукой подать.

— Генерал Ван, — говорю я, — подойдите.

Он с огромным трудом делает пару шагов. Будто на ногах у генерала пудовые камни. Голова его все также опущена. Я пытаюсь оживить этого мертвеца:

— Посмотри на меня, Лин!

— Госпожа!

В его взгляде отчаяние. Слуги, а их человек двадцать, включая носильщиков, обращаются в слух. Еще одно неосторожное слово — и нас обоих казнят! Лин боится не за себя — за меня.

— Не надо, госпожа, — тихо говорит он и низко мне кланяется. — Идите, куда шли.

— Поднимите меня, — командую я носильщикам и слышу разочарованный вздох.

Скандала не случилось. Я стискиваю зубы.

В этот момент я принимаю решение: жить! Лин Ван потерял надежду, но я нет!

Этот сильный мужчина, железный человек, боевой генерал не в силах биться за наше с ним счастье. Он отступил. Придется мне, женщине.

Не знаю, как я это сделаю, но я пойду босиком по камням, пусть даже среди них будут острые. А скорее всего, что они такими будут все. Торчащие из земли пики, каждая из которых оставит на моей босой ступне шрам. И все камни, по которым я буду ступать, зальёт моя кровь.

Но я пойду! И дойду!

Я, молча, плачу, пока меня несут на дворцовую кухню, но не оглядываюсь. Знаю, что за моей спиной также беззвучно рыдает несчастный Лин Ван.

Но во дворе продовольственного приказа беру себя в руки и командую:

— Опустите носилки!

Меня бережно, будто я бесценная хрупкая ваза династии Мин, опускают на землю. Служанки, оказавшиеся в это время во дворе, низко мне кланяются:

— Госпожа…

А я говорю:

— Позовите Яо Линь.

— Но госпожа… Стольница Линь сейчас занята.

— Вы что глухие?! Или не видите, кто перед вами?! Фаворитка императора, которая пришла сюда, на кухню, по его распоряжению! Хотите головы лишиться?!

— Простите, госпожа…

Вскоре во дворе появляется моя персональная святая и тоже низко кланяется:

— Поздравляю, госпожа Ли…

С чем?! С тем, что меня живой положили в гроб?! В моем сердце только Лин Ван! Который теперь далек, как африканский берег! А у меня только утлая лодченка, без паруса и весел! Я гребу ладошками, а встречный ветер все больше похож на ураган!

— Мне надо с тобой поговорить, Яо Линь.

Я иду в укромное местечко, о котором мы с Яо Линь прекрасно осведомлены. Сколько раз мы рыдали там, обнявшись!

Слуги дружно тянутся за мной, опережая даже ту, кого я пригласила для персональной беседы. С глазу на глаз. Я оборачиваюсь и рявкаю:

— Стоять! А вы куда?!

— Не положено, госпожа, — поджимает и без того невидимые губы один из евнухов. — Мы должны все время быть рядом с вами.

— Будьте. Только здесь, у носилок. Я никуда не денусь.

— Но, госпожа…

— Слушай ты, гундосый, — не выдерживаю я. — Будешь мне возражать — тебе сегодня же шкуру спустят палками. Когда по моему приказу с десяток, таких как ты, прибьют, остальные будут беспрекословно повиноваться. Я сегодня ужинаю с императором, и если ты не угомонишься сейчас, то будешь первым в списке моих врагов. И сегодня же я пожалуюсь его величеству, что ты меня разозлил. Был непочтителен с фавориткой. Недостаточно низко мне поклонился и не сказал «госпожа».

Он смертельно бледнеет и отступает, за ним и остальные. Но взгляд у них недобрый. У всех. Я только что ступила на тропу безжалостной войны. Яо Линь осуждающе качает головой:

— Зачем вы так, госпожа?

— Ты. И зови меня как раньше: Мэй Ли. Мы ведь с тобой по-прежнему подруги?

— Но вы наложница императора, а я ваша служанка…

— Перестань! Хоть ты меня не зли! Несчастный случай вознес меня туда, куда я не хотела. И к тебе я с нижайшей просьбой.

Мы садимся за телегу, груженную мешками с мукой. Прямо на землю. Я — в своем роскошном ханьфу и при высокой прическе, украшенной золотыми и нефритовыми шпильками. Невольно чихаю:

— Апчихи!

Мэри Сью наконец-то улыбается.

— Будь здорова, Мэй Ли!

— Спасибо. Я сегодня ужинаю с императором, как ты слышала. А также буду с ним завтракать после ночи, которую… В общем, мне надо, Яо Линь, чтобы стол по-прежнему ломился от яств. Ибо это символ изобилия и процветания Поднебесной. Но мы же обе прекрасно знаем, что потом делают с этими блюдами. Его величество почти ничего не ест, у него плохие зубы. Часть нетронутых блюд император дарит своим приближенным. Понятно, что они заинтересованы в сытных мясных блюдах. Другая часть отправляется за ворота Запретного города. Их продают в трактирах как «блюда из дворца» за баснословные деньги. И на этом наживается главный евнух, я уверена. Он мне пока не по зубам. Поэтому кардинальных изменений в меню не будет. Но мне нужны диетические супчики и тофу. Каши, без сухофруктов. Много апель… Сока из плодов золотого яблока.

— Я все поняла, — кивает моя святая.

— Еще мне нужно, чтобы ты, Яо Линь лично приносила мне каждый день корзину с едой. Приготовленной твоими руками. Потому что меня попытаются отравить.

— Мэй Ли!

— Да. Не спорь. Я у них все равно, что бельмо на глазу, дальше будет только хуже. Я буду есть только то, что приготовишь ты, лично. Потому что доверяю только тебе. Я клянусь своей жизнью, что отплачу добром! Хочешь — бери все, что у меня есть! — я торопливо вынимаю из прически нефритовую шпильку.

— Не надо, — Яо Линь останавливает мою руку. — Мы же подруги.

И бережно возвращает шпильку в мою прическу. Святая, что тут скажешь?!

— Ты будешь приходить ко мне каждый день? — я молитвенно складываю руки. — Хотя бы через день, я потерплю.

— Конечно, буду. Ты не умрешь с голоду, клянусь! — она крепко обнимает меня, бедолагу.

— Спасибо! А как твой принц? — спохватываюсь я.

— Принцесса при смерти, — грустно говорит Мэри Сью. — Жаль ее.

— Да. Жаль.

На самом деле мне ее не жаль. Она вышла замуж за красавца-принца, по любви. Никогда не знала, что такое голод, холод, горе. Ну не повезло: заболела туберкулезом. Но ее ведь никто не собирается хоронить заживо! Она умирает с комфортом, окруженная заботливыми неравнодушными людьми. Принц, хоть и влюблен в другую, хранит жене верность.

А я… А у меня…

Ладно, проехали.

— Пойду работать, — Яо Линь поднимается и протягивает руку мне. Помогает и тут.

Я, нехотя, встаю. Хорошо бы сейчас снять этот роскошный ханьфу, повязать передник — и стряпать, под крылышком у Яо Линь. Не понимала я своего счастья.

Вместо этого мне надлежит принять ванну и готовиться к ночи с Сыном Неба. Потому что служанки и евнухи при виде меня дружно ахают:

— В каком вы виде, госпожа!

Подумаешь, совсем чуть-чуть испачкалась в муке!

Мы возвращаемся в императорский дворец. Главный евнух, который встречает меня у двери в личные покои императора, пытается преградить дорогу и смотрит с неприкрытой ненавистью:

— Вы куда, госпожа?

— К себе. Отойди-ка от двери.

Вражина не трогается с места. Видать получил инструкции от своей хозяйки.

— Вы могли бы пожить с другими наложницами, госпожа Ли, — говорит он мне. — Я уже распорядился, чтобы вам приготовили покои.

— Поселить меня в общаге?! То есть, в общем дворце?! Где живут женщины, ни разу не удостоившиеся внимания его величества?! Это грубейшее нарушение этикета!

— Но вы не соответствуете статусу наложницы, — шипит он, словно ядовитая змея. И целится: как бы побольнее ужалить? — Безродная, невоспитанная, малообразованная…

— Я буду учиться.

— Вы ходите, как портовый грузчик. Смотрите, как хозяйка борделя, я в жизни не встречал у женщины такого циничного взгляда! А как вы говорите?! Это же позор!

— Слушай, ты… — нервы мои не выдерживают. Я хватаю главного евнуха за ворот его мрачного одеяния и с силой притягиваю к себе. — Ты ведь знал, что со мной будет, когда твои верные псы привели меня сюда. Знал про Лин Вана. Ты упивался тем, что можешь кого-то смешать с дерьмом. Потому что ты кастрат. Тебе ненавистны все, кто может продолжить свой род. Ты разрушил мою жизнь…

— Его величество так захотел…

— Допустим. Но этого можно было избежать! Почему не вмешалась твоя покровительница, которая управляет гаремом?! Одно ее слово — и меня оставили бы в покое!

— Кто ты такая, чтобы ее высочество о тебе думала?!

— Ах, так! Меня не замечают, ладно. Я это запомню. Сломали, походя жизнь, и даже вниманием не удостоили. Я тоже буду безжалостна.

— Ты… Ты посмела вмешаться в распорядок Небесного Дворца!

— А ты, небось, впервые получил отпор. И это еще цветочки! Я тебя смешаю с дерьмом.

— Самонадеянная наглая девчонка!

Он вырывается и брезгливо отпихивает меня рукой. После чего говорит:

— Я таких видел тысячи. Жить тебе осталось считанные дни. Ну, месяц. За тобой никого нет. Ни богатой родни, ни влиятельных покровителей. Даже денег нет на подкуп. Подарки его величества конечно щедры, но это ничто. Наследная принцесса несметно богата, она из древнейшего знатного рода. И скоро станет императрицей. Тебе лучше бы не дождаться этого, госпожа, — презрительно говорит главный евнух. — К тебе не будут милостивы. Ты даже яда не получишь перед тем, как тебя отволокут в гробницу! И умрешь мучительной медленной смертью! От голода!

— Посмотрим.

Да, у меня нет богатой и влиятельной родни. Госпожа Ли меня подставила и бросила. Мать настоящей Мэй. И отречется от меня, если прижмут. Мол, самозванка. Зато у меня есть император.

Который приходит поужинать со мной, как только заканчиваются текущие государственные дела.

— Как прошел твой день, Мэй Ли? — спрашивает его величество, с довольным видом окидывая взглядом накрытый стол. Мэри Сью постаралась на славу.

Сын Неба запомнил, как меня зовут! О, счастье! Я при виде него падаю ниц и лежу на полу, распростертая. Но император ласково говорит:

— Можешь подняться.

А когда я встаю с пола, кивает на диванчик, рядом с собой:

— Присядь.

Слуг, которые принесли все эти роскошные блюда сейчас, похоже, Кондратий хватит. Главный евнух говорит за всех:

— Ваше величество, это грубейшее нарушение этикета. Наложница не должна трапезничать с императором. Все исключения из правил закончились, потому что брачная ночь была вчера. Кстати, у меня есть вопросы к госпоже в связи с этим.

— А ты не стесняйся, здесь все свои, — нагло говорю я.

— Опытные женщины внимательно осмотрели простыню, на которой произошло соитие, а также одежду госпожи, — намекает вражина.

— То, что они там увидели, или не увидели, говорит лишь о том, что все бесценное семя Сына Неба я сберегла для зачатия принца. Бездарно не пролилось ни капли. Я искусная любовница и достойна спальни его величества.

Император смотрит на меня с невольным уважением. Я весьма ловко выкручиваюсь. Ободренная его взглядом, говорю:

— В конце концов, можно спросить у самого Сына Неба. Стала я женщиной или нет.

— Стала, — с улыбкой кивает император.

— Еще вопросы есть? — ехидно смотрю я на вражину.

Что, съел? Император публично признал меня своей женщиной! Так и хочется показать главному евнуху язык.

Его величество ужинает с отменным аппетитом. После чего приказывает слугам унести еду и удалиться. Я остаюсь с моим покровителем наедине.

— Выжила? — спрашивает он. В глазах смешинки. — Не ожидал. Хотя… Я все гадал: что же Лин Ван в тебе нашел? Думал: красавица неземная. И очень удивился, увидев заурядную девушку, да еще и замарашку. Но теперь понял. Нет, ты необычная. Хваткая. Настырная. Весьма неглупа. Хоть и необразованна.

— У вашего величества глаз алмаз, — на замарашку я слегка обиделась, мне просто не дали возможности переодеться. И я еще докажу, что могу быть шикарной женщиной. — Почитаем на ночь Конфуция? Я запаслась.

Император по-доброму смеется. Мне уже хочется назвать его дедушкой. Меня такие отношения полностью устраивают. Я даже забываю, что лишь ступила на этот путь.

И сколько меня еще ждет неприятных открытий!