Большая игра. Книга 2 (СИ)

Глава 8. В огне. Часть 8

До Кети они добирались добрых сорок минут — дорога была разбита, местами на асфальте виднелись отметины близких разрывов снарядов. Кое-где зияли дымящиеся воронки — свежие следы артналёта. На одной из обочин виднелся почерневший от копоти остов машины. Был ли в ней кто-то, они предпочли не выяснять — от одного только вида всё внутри холодело.

Арташ высадил их у самого поворота к деревне — помахав рукой напоследок, он утопил педаль газа — и, надрывно ревя мотором, машина резво припустила к ближайшему дому.

— Ладно, пошли, нам в ту сторону, — Актёр сверился с навигатором и махнул вдаль, к столбам дыма, видневшимся вдали. Что-то сильно грохнуло вдалеке, в небо поднялся ещё один серо-чёрный дымный шар, пронизанный тусклыми оранжевыми язычками. В городе шел бой.

— Давайте-ка упростим нам жизнь, — он снял со спины громоздкий рюкзак и, порывшись внутри, рассовал какие-то вещи по карманам. — К чёрту лишний груз, берём самое необходимое и идём, рюкзаки нас только замедлят сейчас. Нужно добраться до базы, пока светло.

— У нас в запасе ещё часа четыре есть, — заметил Ваха, помогая Рин спустить рюкзак со спины.

— Есть-то есть, да кто знает, что там ещё попадется. Часа за два дойдем, если всё ровно пойдёт, — Актёр сверился с часами и снова посмотрел на планшет с картой. Рыжий уже подыскивал укромное место, чтобы спрятать вещи — по обе стороны дороги виднелись небольшие насыпи, оставшиеся после очередных дорожных работ. Спрятав поклажу в одну из ям, отряд пошел дальше, вдоль дороги на Гюмри.

Если он правильно помнил данные из брифинга, одним из первых ударов турки постараются вывести из строя системы ПВО, средства связи и электростанции. Судя по сбитому на их глазах самолёту, до конца противовоздушную оборону подавить туркам не далось, а значит, стоило ждать либо второй волны ракет, либо чего-то покрепче. Сил у Армении было несравнимо меньше, чем у любого из её соседей, и даже наличие русской военной базы не спасало положение — что могут сделать еще пятьдесят-сто танков и с десяток самолётов, если у противника их раза в три больше? Не считая ретранслятора.

Вдали послышался рёв моторов — бойцы спешно сбежали в кювет и спрятались в придорожных зарослях. Притаившись в кустарнике, они напряжённо вглядывались вдаль, навстречу приближающимся машинам. Из низкого кювета, вдобавок изрядно заросшего, видно было плохо, но не заметить промчавшиеся мимо бронетранспортёры в пятнистом камуфляже было невозможно. Закусив губу, Рин принялась считать: один, два… пять бронированных машин и казавшийся маленьким рядом с ними джип промчались по дороге в сторону Кети.

— Турки… — прошипел Актёр. — Их машины, и флаги их. Прорвались, значит…

— Они же туда едут, к водителю… — она обернулась к мужчине.

— Только не начинай снова, а? Их спасать мы не побежим. Сами там поляжем, все. Ты, помнится, мне кое-что пообещала, так что держи слово.

Она покорно кивнула и замолчала. В памяти всплыли слова Алголя — не давай невыполнимых обещаний. Кто же знал, что ограничивать себя этим будет так тяжело.

В этот момент она поняла, почему тогда он сказал именно это. И что за груз нёс на своих плечах всё это время. Груз, что делал её сверстника суровым и строгим, добавляя возрасту добрый десяток лет.

Выждав пару минут, отряд осторожно выбрался из зарослей и, осмотревшись, пошел дальше. На дорогу не выходили, шли по обочине — в случае чего так было проще укрыться от нежелательных взглядов. Мужчины во все глаза смотрели вдаль, но дорога и окрестности были безлюдны. Настолько, что становилось жутко, будто мир вымер, а выжившие затаились по норам в попытке переждать войну.

За плотными свинцово-серыми облаками не было видно солнца. Видневшиеся вдали горы будто подпирали собой хмурые небеса, зарываясь вершинами в серой пелене. По левую руку виднелись редкие дома и длинные ангары, увитые незнакомыми надписями, всё такие же безлюдные. А впереди показалось небольшое село, — если верить карте, дорога проходила прямо через его центр. Сверившись с планшетом, Актёр остановил отряд и жестом подозвал всех к себе.

— Так, входим в село. На въезде ширакский канал и мост, проходим под ним. Идём быстро, тихо и без отвлечений, не по главной улице, а по дворам. В дома не заходим, ясно? Рыжий, идешь вперёд, найдешь кого-нибудь — поговори аккуратно, узнай обстановку в селе. Были ли турки, входили ли в город войска… в таком ключе. Село небольшое, пройдём его быстро, встречаемся на южной окраине, вот здесь…

Он показал пальцем на карте точку встречи, Рыжий коротко кивнул, они сверили часы.

— Иди вперёд, мы выходим через пять минут, — он напутственно хлопнул бойца по плечу. — Увидимся, ни пуха.

Рин проводила его взглядом — мужчина, ловко обходя препятствия, пошёл к селу. Только сейчас она заметила, что над несколькими домами на западной окраине начал подниматься густой черный дым, среди которого замелькали язычки пламени.

— Ноль-два, слушай сюда, — Актер навис над ней, для пущей убедительности положив тяжёлую руку на плечо. — Идешь за мной, Ваха сзади. Следи внимательно за всем, что мы делаем, и смотри по сторонам. Видишь угрозу — сперва прячься сама, потом предупреждай, поняла? Никаких лишних разговоров, никаких криков. Идём быстро, так что смотри под ноги. Нам могут встретиться люди, начать плакаться, просить помочь — не слушай никого! Кто их знает, может они — диверсанты или пособники из местных, сдадут нас туркам, и всё, конец. Будем исходить из того, что сейчас везде вокруг нас — противник. Тут до границы считанные километры, и их войска мы уже видели. Так что будь начеку.

Стиснув зубы, она кивнула.

— И последнее. Нас трое, ты одна. Потеряем тебя — всему конец, потеряем одного из нас — другие продолжат задание. Если вдруг окажется так, что кто-то из нас ранен или умирает, или ещё чего — не смей возвращаться и помогать, поняла? Иди дальше со вторым. Потеряешь обоих — иди сама, Рыжий будет ждать в точке встречи. Потеряешь и его — добирайся всеми способами до базы.

Побледнев, как бумага, девушка снова кивнула. Актёр легонько тряхнул её за плечо. — Только вот хрен они нас троих достанут. Выше нас — только звёзды!

Ваха хохотнул и легонько стукнул кулаком по его подставленному кулаку.

— Ладно, Рыжий уже должен был перейти канал, выходим, — он снова посмотрел на часы и кивнул. — Пошли.

Он был прав — у самого въезда в село, окруженного закрытыми дворами и фермами, виднелся мост — и небольшой спуск к каналу. Они быстро и незаметно спустились — неширокая речушка с тёмной, пахнущей тиной водой, не казалась сложным препятствием. А рядом, метрах в двадцати, виднелся маленький мостик — пара сколоченных вместе широких досок. Ваха, быстро проверив переправу на мины, перебрался на другой берег и отошёл в сторону. Только когда боец занял позицию в невысоких зарослях, они пошли за ним.

Село, казалось, обезлюдело. Они шли в стороне от главной дороги, по дворам, заставленным потасканными машинами и телегами, с высокими заборчиками и резными калитками. Старые, обветшалые домишки соседствовали с роскошными двухэтажными особняками, с красивой черепицей и мощёными плиткой заездами к толстенным сдвижным воротам. Рин смотрела в окна, втайне надеясь, что в одном из них промелькнёт чьё-нибудь лицо. Всё было тихо.

Где-то неподалеку послышалось жалобное блеяние козы, залаяла собака. Актер машинально застыл на месте, жестом послав Ваху проверить, и прислушался. Людских голосов слышно не было.

Ваха вернулся, и они продолжили путь. Со стороны Гюмри снова доносились взрывы, к ним теперь добавились приглушенные хлопки — пушечные выстрелы. Похоже, в городе кипел бой, просто так армяне и русские военные сдаваться не собирались. В воздухе снова послышался гул реактивных двигателей — на почтительном удалении из-под облаков вынырнули ещё два самолёта и улетели в сторону города.

— Как тихо, — прошептал Ваха и заглянул через забор в один из дворов. Взгляд его скользнул по видневшемуся у самой земли окошку в подвал — за мутным стеклом виднелось лицо человека. Молодая женщина боязливо выглядывала наружу, заслышав шум самолетов. В глазах её читалась тревога, приоткрытый рот подрагивал. Ваха поспешил скрыться за забором.

Они уже дошли до окраины деревни и, укрывшись среди сваленных в кучу досок возле одного из дворов, выжидали. Времени до встречи с Рыжим оставалось немного, и Рин ощущала, как нарастает волнение у её спутников.

Вдали послышались чьи-то крики — и с десяток коротких хлопков, похожих на то, как трещит ломающийся деревянный шест. Рин вздрогнула, оборачиваясь на звук — выстрелы! Бойцы прижались к ней, заслоняя от наблюдения. — Тихо! Тихо сиди, спокойно.

Издали снова послышались крики и лай собак, слышались мужские и женские голоса, и снова — несколько коротких очередей.

Всё внутри сжалось — там сейчас стреляют! А что, если это противник? Наверняка это он. Увидели Рыжего и раскрыли? Или убивают местных жителей? Просто так? В груди задрожали страх и гнев, Рин ощутила, как похолодели и стали непослушными ноги и пальцы на руках, дыхание спёрло.

Враг уже был здесь. Этого не должно было быть, ещё слишком рано, они не должны были начать так рано! Какого чёрта они пошли сейчас?.. А как же Вега? Как же битва между ретрансляторами? Разве не они должны решать исход любой схватки? Разве не они определяют теперь судьбы стран и народов? Зачем было идти в сёла и расстреливать тех, кто вообще был ни при чем?

Зачем вообще была нужна эта война?..

Она стиснула челюсти, не замечая, как по щекам скатились горячие капельки. Её страх, её боль и гнев смешивались в одно страшное, доселе неизведанное чувство. Столь сильное и невыносимое, что жгло её изнутри, призывая к действию. Но — пока она была сильнее. Пока она сидела и ждала, вслушиваясь в шум и тревожные голоса людей, не зная, как ей поступать.

— Рыжий идет! — жарко зашептал Ваха и кивнул в сторону поля за деревней — возле обочины, мелькая между низеньких кустиков, виднелась его серо-зелёная куртка. Актер кивнул. — Пошли, прикрывай!

Крепкая рука схватила её ладонь, мужчина потащил Рин за собой. Перепрыгивая через мусор и камни, они побежали к бойцу, замершему в зарослях. Каждую секунду, пригибаясь к земле во время бега, она боялась, что сейчас сзади раздастся очередная короткая очередь, и на этот раз пули вонзятся в её тело. Невидимая угроза, что оставалась сзади, как чёрная тень, преследовала их, шла по пятам, заставляя бежать быстрее и прижиматься ближе к земле.

Наконец, их короткий бросок закончился — они дождались оставшегося позади Ваху и без промедления двинулись дальше. Рин обернулась, бросая последний взгляд на село — в том месте, где они прятались еще пять минут назад, показались люди. На таком расстоянии она не разглядела лиц и формы, но что-то ей подсказывало — задержись они чуть дольше, их участь была бы незавидна. Сглотнув, девушка ускорила шаг.

***

Пуговицы на кителе поддавались не с первого раза. Дрожащие, тонкие пальчики Рин долго теребили каждую пуговицу, расстегивая одну за другой. Она старательно отводила взгляд, но снова и снова смотрела в её застывшие карие глаза.

Неживые глаза.

Это было неправильно. Жестоко, глупо, неверно. Так не должно было быть. Еще недавно, может полчаса назад, эта девушка улыбалась, смеялась, строила планы. Она жила. Дышала. Чувствовала. Была живой.

На покрытом копотью и грязью лице застыло немое выражение обиды и непонимания. Словно она вопрошала — за что?..

— Давай быстрее, хватит там возиться, и штаны взять не забудь, — недовольно буркнул Актёр, заглянув внутрь бронетранспортёра. На нём была форма ещё одного убитого — хороший, добротный камуфляж с нашивками армянской армии и широким ремнем. Рин шмыгнула носом.

— Да… Сейчас…

Сквозь дырку к броне задувал ветер — граната пробила борт и влетела прямо в боевое отделение. Взрывом сорвало рацию, выбило лобовые бронестёкла и сорвало трос задней аппарели. Весь десант погиб мгновенно — семь человек и водитель. Восемь покрытых копотью, изогнувшихся в страшных позах тел, с застывшими лицами. Шесть мужчин, две девушки — маленькая страна для выживания использовала все возможные ресурсы.

Расстегнув на убитой одежду, Рин дрожащими руками повернула обмякшее тело — ещё тёплое, не начавшее коченеть, — и принялась стягивать с неё одежду.

Было страшно касаться холодеющей, словно набитой ватой кожи. С отвращением дёргая за края рукавов, она неумело стянула с тела тёмно-зелёный, с аккуратными светлыми пятнами, китель. Рядом лежал жилет-разгрузка и снятый ранее шлем с лёгким бронежилетом.

Она с замиранием сердца выискивала на стройном, крепком теле следы крови, раны или что-нибудь ещё, но ничего не было. Было бы проще, будь на теле хоть что-то, что доказывало — она мертва, с такой раной не живут. Но нет — неизвестная девушка словно заснула, забыв закрыть мутные глаза. Будь на ней хоть капля крови…

Неловко дёрнув за застрявший рукав, Рин упала со снятой одеждой назад — тело убитой по инерции повернулось набок, голова бессильно повисла. Из приоткрывшегося рта потекла тёмно-красная, почти чёрная струйка.

От одного этого вида все внутренности скрутило, Рин с отвращением отвернулась и согнулась в приступе рвоты. Снаружи снова показался Актёр.

— Твою мать… давай я.

— Нет! Нет, — утирая рукавом рот, Рин помахала дрожащей ладонью. — Я сама…

— Через пять минут идём дальше, — бросив взгляд на тело погибшей, он ушёл. Девушка снова осталась наедине с трупом, и со своими страхами.

В воздухе витал запах гари, удушливый и тяжелый. Голова кружилась, к горлу снова подкатил дурнотный комок. Закусив губу, она расстегнула на теле пояс и пуговицы с замком-молнией. Рин потянула вниз — штаны нехотя сползли с бёдер.

«Что я делаю?.. Что я творю, Алголь?.. Это омерзительно… ужасно… я ужасна…»

Сняв одежду с погибшей, она разделась сама и, давясь слезами, натянула чужую одежду. От неё шел жуткий запах, она натирала кожу, всё тело её отвергало и самое её существо противилось чему-то столь чуждому. Не должны живые отбирать то, что принадлежит мёртвым… Вытерев мокрые щёки, Рин вышла из тёмного, закопчённого чрева бронетранспортёра.

— Держи, — Ваха протянул ей потёртый пистолет-пулемет со сложенным прикладом. — Тут еще две обоймы, прибери сразу.

— Спасибо…

— Мёртвым уже не надо, — холодно заметил он и поправил висящий на плече автомат. — А живым очень пригодится. Пошли, дай бог, за час доберёмся.

Подтянув слишком свободные штаны, она поспешила за ушедшими дальше бойцами. Впереди в нескольких километрах виднелись окраины города, высокие дома и рекламные щиты. Тут и там виднелись следы обстрела, горели полуразрушенные постройки. Но ничего этого она не видела.

Перед глазами всё ещё стояло лицо мёртвой девушки, остекленевшими глазами смотревшей на неё, живую, и вопрошавшей — за что? Почему ты не пришла раньше?

Как она жила до этого? Какие планы строила? Были ли у неё дети, любимый, семья? Ведь наверняка были. Наверняка она не думала, что вот сейчас всё закончится. Скорее всего, даже и понять не успела, как умерла. Что её лишило жизни. Вспышка, грохот… и темнота. На красивом, загорелом лице, с едва заметными сквозь копоть веснушками, застыла растерянность. А она — та, что шла спасать и защищать их, обокрала её, забрала последнее, что у неё оставалось. Как последний падальщик.

Рин машинально переставляла ноги, не замечая, как слёзы бегут по щекам, и тихо всхлипывала. Сейчас нельзя. Надо дойти, добраться до злосчастной базы… и будь что будет.

— Прибавь шагу, Ноль-два, — Актёр несильно шлепнул её по спине.

План его состоял в том, что они проберутся в город под видом бойцов армянской армии, и беспрепятственно проникнут на базу. По крайней мере, теперь по ним будет стрелять только одна сторона — попасть под перекрёстный огонь армян и турок, бегая по улицам в ярких оранжево-зелёных горных костюмах, было бы верхом глупости. Сверившись с картой, мужчина махнул спутникам рукой — "следуйте за мной". Каждый проверил оружие — в бронетранспортёре им удалось достать три автомата с патронами, несколько гранат, пистолет-пулемёт и армянское обмундирование, что было очень кстати. Оставалась самая малость — выжить и довести девчонку до базы.