Боевая невеста для… Эй, эльф, ты куда? (СИ)

Глава 45

Днем, когда надзиратель торчал у нашей двери почти беспрестанно, заниматься чем-то было невозможно. Поэтому, «вылечив» нянюшку с помощью кружки воды, мы легли и притворились спящими.

Ждать, пока в коридоре и во дворе окончательно стихнут шорохи, пришлось долго. Честно говоря, если бы не нянюшка, я бы наверняка заснула, проспав бы и конец света. Мне не мешал даже шум от зверинца во дворе. То ли ошейник, то ли трехкратное кровопускание ослабило тело так, что не хотелось вставать с жесткой циновки, куда уж там готовить побег. Слава Богу, хоть влияние лжеобсидиана сюда не дотягивалось, а то тошнота окончательно меня бы добила.

Когда Даница меня распихала и заставила встать, я с огромным трудом выполнила все ее приказания. Через оконную решетку пробивался скудный свет луны. Я устало проследила за серебристым лучом и пробормотала:

– Может, обратно спать ляжем? Что-то я не уверена, что просто встать смогу, куда уж там выбить дверь и справиться с двумя стражниками, которые стерегут тессеракты.

– Разбежалась, – тихо фыркнула она. – Сначала надо ошейник снять. Рада, что ты безоговорочно веришь в свою старую добрую няню, при этом сомневаясь в себе, но пока еще неизвестно, кто из нас двоих слабое звено. Так, не дергайся! Стой ровно.

– Стараюсь, – буркнула я.

«Ровно» в ее представлении означало извернуться так, чтобы свет от луны падал мне на шею, что было весьма непросто, учитывая крошечные размеры окошка и его расположение, а еще невысокий рост самой Даницы. Меня неуклонно тянуло вбок. Пришлось упереться рукой в стену, чтобы не качаться, и то нянюшка постоянно ворчала.

Гвоздем в ошейнике она ковырялась, кажется, бесконечно. Мы три раза поменяли положение, чтобы лунный свет падал, куда надо, но сзади продолжали звучать только тихие ругательства.

Я смотрела в стену, которая в темноте казалась черной. Если опустить веки, разницы почти никакой не было. Так зачем держать глаза открытыми? Я их закрыла. Вот бы свернуться клубочком и спать, спать, спать… Не просыпаясь никогда.

Из дремы меня выдернул щипок за мягкое место.

– Ай! Больно же! – зашипела я.

– А ты не заваливайся!

Я помолчала, терпя то, как по моей шее елозят холодные пальцы.

Ночь была прохладной. Нам еще вчера принесли по шерстяному одеялу, но их не очень-то хватало, чтобы как следует согреться. Я зевнула.

– Нянь…

– А?

– Может, к фьёрту это всё? Может, правда пусть наши мужчины нас спасают?

– Конечно, – согласилась она и тут же сказала: – Только и самим попой пошевелить неплохо бы. Тебе не кажется странным, что Кира заявилась поехидничать сразу, как только нас выпустили из темницы, а потом исчезла?

– Может, ее отправили на задание.

– Ну да, раскатала губу. Как бы она нас за спиной Шета взаправду не отравила. Давай, потерпи, я уже почти взломала эту штуку. Она вот-вот откроется, зуб тебе даю.

– Осторожнее с этим, у тебя и так не все остались.

– А тебе уже выпавшим клянусь. О, слышу, как он поддается…

Я навострила уши, но не услышала ничего, кроме нянюшкиного пыхтения.

– Почему ты вообще решила, что сможешь открыть замок? Ты что, взломщица?

– Вот еще! Просто у меня долгая жизнь и много опыта. В том числе с мелкими проказниками, которые любят взять ключ от родительского сундука, поиграться и потерять. Ты тоже так делала, между прочим.

О да. Я умудрилась посеять не просто от сундука, а от того, где хранились отцовские доспехи. Папа, правда, с открытием замка мучиться не стал, а легонько долбанул по сундуку кулаком, и тот сразу развалился. Хотя из-за необходимости покупать новый сундук меня потом долго чихвостили.

Внезапно раздался тихий щелчок. Шее сразу стало свободнее, и даже дышалось легче.

– Ну наконец-то! – победно объявила Даница, аккуратно снимая железку. – Душечка моя, как ты себя чувствуешь?

Я не отвечала, прислушиваясь к своим ощущениям. В первое мгновение показалось, что ничего не меняется. Я уже собралась разочарованно протянуть, что, видимо, всегда была слабачкой, но выпрямила спину и поняла, что та больше не болит. Боясь обмануться, я осторожно потянулась и размяла по очереди руки и ноги.

Прилив сил медленно, но шел. Хотя меня всё еще клонило в сон, уже не было того состояния мерзкого, подтачивающего волю бессилия. Я могла ровно стоять, и мир перед глазами не качался. Еще немножко подождав, я сняла с пояса сковородку и сделала пару пробных взмахов.

Не помешало бы выспаться перед тем, как бежать из плена, но сила определенно вернулась.

– Хорошо-то как! – с восторгом выдохнула я, подпрыгнув на месте.

– Ты потише давай, – осадила Даница. – Нам еще обратно эту штуку на тебя натягивать.

– Обратно? – ужаснулась я. – Это зачем еще?

В темноте видно не было, но я могла поклясться, что нянюшка закатила глаза.

– А ты намылилась прямо сейчас побег устраивать? Ничего не зная о том, сколько на самом деле у твоих тессерактов охраны и какие защитные заклинания лежат на той комнате?

– А на кой ты тогда ошейник с меня сейчас снимала?

– Чтобы проверить, вообще возможно ли это, а то вдруг мы зря надеялись! Я же не буду закрывать обратно на замок. Ниткой сейчас перевяжу, и будет выглядеть так, словно никто его и не снимал. А ты, если понадобится, дернешь слегка, он и слетит. Главное – волосами прикрывай, чтобы точно никто ничего не заметил.

Я тяжело вздохнула. Да уж, планировщики побегов из нас явно так себе. Хоть бы в самом деле Элент пришел нас спасти раньше, чем мы успеем наворотить дел и благополучно самоубиться.

Как только холодное железо вновь коснулось кожи, навалилась отвратительная усталость. Я бессильно опустилась на пол, невзирая на бухтение Даницы, что она в такой мгле не видит, куда просовывать нитку, только что выдернутую из подола.

Так как меня опять начало утягивать в нездоровую, болезненную дремоту, течение времени стало неразборчивым. Плавая в грезах, я далеко не сразу заметила, что нянюшка почему-то притихла и больше не дергает за ошейник.

– Закончила? – едва шевеля губами, спросила я.

– Ты слышишь? – вместо ответа уточнила она.

Я повернула голову к ней. Это стоило неимоверных усилий – проще передвинуть гору.

– Слышу что? Тишина стоит.

– То-то и оно, – задумчиво согласилась Даница. – В прошлую ночь вшивые потусторонние собаки так выли в клетках, что я уже сама была готова из окна им подвывать. И в начале сегодняшней ночи они тоже тявкали. А сейчас, глянь-ка, ни звука.

– Может, луна не в той фазе, – предположила я. – Или их накормили сытнее.

– Нет-нет, – она продолжала вслушиваться. – Сдается мне…

Так и не окончив фразу, нянюшка вдруг полезла к окну, встала на носочки и уцепилась худыми руками за решетку.

– Не видно ни фьерта… Оно, впрочем, и не удивительно…

– Да что ты там бормочешь? – не вытерпела я. – Что стряслось-то?

– Пока ничего. Всего лишь питаю наивные девичьи надежды, что мой кавалер пришел меня спасать.

Я попыталась подняться, чтобы присоединиться к ней – мои глаза все-таки были зорче, но не смогла и просто шевельнуться. Ноги как свинцом налились; руки, наоборот, болтались тряпками. Уткнувшись лицом в колени, я выбранилась одним из самых грязных ругательств, какие слышала от Бодыги, и рывком сдернула с себя ошейник.

– Ну здрасьте! – возмутилась Даница. – Я так долго обматывала! Ниткой в эту крошечную дырку еще попробуй попади в такой тьмище!

– Пошло оно всё, – коротко осведомила я ее о своем отношении примерно ко всему и с огромным облегчением встала.

Ну вот, совсем другое дело!

– Кавалерам может понадобиться помощь изнутри, а то в соседних камерах с ними куковать будем, – пояснила я, расправляя плечи.

Для начала я проверила, что за окном. Пейзаж за последние сутки никак не поменялся – там по-прежнему виднелась стена, над которой светил месяц. Где-то неподалеку раздался сдавленный звук, затем глухой удар. Наши бьют врагов? Или стражники решили потренировать шиданов на ночь глядя?

В любом случае вмешиваться пока было рано – существовал риск нечаянно поднять тревогу и этим свести на нет все усилия спасителей. Я продолжала наблюдать за окном, напряженно вслушиваясь в каждый шорох.

Ну, что там? Близко ли помощь? Или у нас с нянюшкой чересчур разыгралась фантазия?

Сбоку мелькнула тень. Несколько мгновений ничего не происходило. Затем ночную тишь разрезал резкий, захлебывающийся лай, который так же внезапно оборвался, а следом за ним разнесся крик на ханасском языке.

– Фьёрт, – хором вздохнули мы с Даницей.

Будто эхом зазвучали громкие мужские голоса со стороны главного здания. Встревоженные наги устроили перекличку и принялись искать таинственных противников. Вскоре раздался шум и в нашем коридоре. Надзиратель выполз из своей комнаты и заспешил то ли на подмогу товарищам, то ли проверить, на месте ли пленницы.

Я беззвучно метнулась ко входу. Хотя кровопускания и недосып не могли не отразиться на самочувствии, троллья сила вернулась. Ну а с ней никакие наги не страшны.

Дождавшись, когда торопящийся надзиратель с небольшим фонарем в руках доберется до нашей камеры, я со всей дури пнула дверь. Ту вырвало «с мясом». Надзиратель едва успел тихо вскрикнуть, придавленный массой дерева. Для верности я еще «погладила» его сковородкой по голове.

– Да он и так без сознания, – проворчала Даница, опасливо высунувшаяся из камеры.

– А нечего было на тебя оружие наставлять, – веско ответила я.

Грохот, с которым я выбила дверь, и характерный звон от встречи сковородки со лбом надзирателя должны были привлечь всех нагов в этом здании. Я решила не ждать, когда на меня выскочит целая толпа вооруженных врагов, и сама бросилась к комнате в начале коридора. Там располагалось что-то наподобие сторожки, где с утра я видела еще одного вооруженного нага, игравшего с надзирателем в игру всех времен и народов – кости. Там же находились и «кровати» стражей, больше походившие на гнезда.

Я влетела туда со сковородкой наготове, уверенная, что встречу яростный отпор… И застыла растерянная посреди пустого помещения. На столе, где утром была разложена доска для костей, сейчас дотлевал свечной огарок. Первая постель оказалась смята, вторая – аккуратно сложена. Кто бы здесь ни ночевал, сегодня он еще не добрался до «кровати».

Вот и подралась всласть…

– Я пока тут подожду, – донесся из конца коридора голос нянюшки, которая явно так и осталась в камере.

В этот миг снаружи что-то так громыхнуло, что через раскрытое окно до меня долетела взметнувшая пыль. Я инстинктивно пригнулась, осторожно подобралась к окну и выглянула наружу.

Обзор здесь был лучше, чем из нашей камеры, однако толку от этого оказалось немного. В темноте мелькали чьи-то фигуры, наги дрались с нагами – не разберешь, кто свой, а кто чужой. Сверкали огненные вспышки с обеих сторон, раздавались крики, надрывно лаяли шиданы, какой-то неизвестный зверь заревел так, что у меня подпрыгнуло сердце.

Элента я не видела. Где он? Есть ли он вообще среди нападающих или его опять отправили на срочное задание за тридевять земель?

Поняв, что отсюда ничего толком не разобрать, я развернулась и уверенным шагом направилась к выходу, однако смутное движение в противоположном конце коридора заставило меня замереть.

Темница не освещалась. Фонарь в руке надзирателя погас при его встрече с летящей в лицо дверью, и единственный источник света остался позади, в каморке стражников. Некоторые камеры были открыты, но слабый лунный свет не доставал до коридора и не рассеивал мрак.

Я понятия не имела, что может быть впереди: всего лишь игра теней, второй надзиратель или какая-нибудь тварь из тех, которых держали в клетках во дворе. На всякий случай я покрепче схватилась за сковородку, готовясь ко всему сразу, и сделала шаг.

Интуиция меня, как обычно, не подвела. В темноте сверкнул какой-то летящий в меня предмет. Я инстинктивно отпрыгнула и ударила по нему сковородкой, отбрасывая назад. Предмет ударился о стену, покатился по полу и вдруг с треском лопнул, разбрызгав вокруг темную жидкость. Что это, я не знала, но шипение, с которым она потекла по песчанику, ничего хорошего от прикосновения к ней не обещало.

– Выходи, трус! – громко сказала я во мрак. – Что же ты за воин такой, если боишься встретиться с ослабленной женщиной лицом к лицу?

Я осознавала, что если там кто-то из приспешников Шета, то меня не поймут. Но звуки собственного голоса успокаивали меня саму, а еще должны были предупредить нянюшку, что ей не стоит выдавать свое присутствие, пока я не расправлюсь с врагами.

Еще у меня теплилась слабая надежда, что это кто-то из пришедшего за нами отряда не разобрал в темноте, против кого бьется. Греладская речь могла дать ему понять, что мы союзники. Однако этой надежде было суждено быстро погибнуть.

– Умный воин, – раздался ехидный, до отвращения приторный голос Киры. – Тот, который понимает, что с троллем врукопашную лучше не драться.

– Крысой была, крысой и осталась, – мрачно констатировала я. – Что же ты не с хозяином, а?

Вместо ответа в меня полетел новый предмет. Я вновь увернулась, удачно отбив его обратно. Во время удара артефакт с треском выпустил несколько разрядов молний. Ни одна не попала в меня, но коридор на миг осветила пронзительная белая вспышка, и запахло свежей травой.

С губ сорвалось ругательство. Свет был настолько ярким и неожиданным, что ослепил меня, а от рези в глазах потекли непроизвольные слезы. Теперь я не видела вообще ничего, не говоря уже о движении теней, на которое ориентировалась раньше. Сейчас у меня не получилось бы отбить ни один артефакт, так что Кира могла брать меня тепленькой.

Это пришло в голову и ей. Слуха, слава Богу, артефакт меня не лишил, поэтому я сразу уловила быстро приближающиеся шаги. Давать противнику подобное преимущество было глупо, поэтому я метнулась в обратную сторону.

В комнате надзирателя всё еще горела свеча. Там мы обе будем в равном положении.

Я не добежала совсем немного. В плечо будто ударило камнем. В тот же миг тело окаменело. Выронив сковородку из повисших плетьми рук, я по инерции пролетела еще пару шагов и рухнула на колени.

Накатила паника, дыхание резко участилось. Я пыталась двинуть рукой или ногой – и не могла. Всё застыло в том положении, в котором я упала. Во рту с трудом ворочался язык, губы едва шевелились. Спасибо и на том, что хоть моргать получалось свободно. Приложив огромное усилие, я напрягла пальцы и сумела их согнуть, но от напряжения мгновенно заболела голова.

Фьёрт! Нет, тысяча фьёртов! Полная фьёртовых фьёртов Бездна! Стерва парализовала меня очередным артефактом и возьмет меня не то что тепленькой, а на клятом блюдечке, чтоб ее на лоскуты порвало!

Кира не торопясь обошла меня кругом и встала перед лицом. Зрение уже прояснилось, и мы находились достаточно близко к «сторожке», чтобы получилось различить выражение лица предательницы. Конечно же, она злорадно улыбалась.

Только я заметила и еще кое-что. Киру явно выдернули из постели, одевалась она в спешке и была такой взъерошенной, словно уже подралась по дороге. Наверное, столкнулась с кем-то из атакующих.

Жаль, он ее не прибил.

– Дура ты, Кира, – процедила я – говорить иначе под действием парализующих чар не получалось. – Тебе бы удирать отсюда со всех ног, а ты на меня время тратишь. Неужели месть Эленту за отказ того стоит?

Она хрипло засмеялась.

– Дура ты , как бы там тебя ни звали. Элент подонок, но он здесь ни при чем. Хотя испортить твое смазливое личико напоследок будет приятно. Как тебе мысль о том, что после моей работы над тобой остроухий со всей его нежной любовью к своей невесте даже взглянуть на тебя во время похорон не сможет? Ты так и останешься в его памяти уродиной.

– Шет уже сбежал, – дошло до меня. – Забрал тессеракты и смылся, бросив тебя здесь. Ты для него мусор, который давно сыграл свою роль и потому не нужен.

Ее лицо исказилось. Фьёрт, так это правда! Значит, этим «любезным» визитом я обязана не тому, что эльф в Кенаре проявил редкие для мужчин прозорливость и разборчивость. Кира не маг и не воин, ее единственное оружие – умение обольщать – в сегодняшней битве помочь ей не способно, а Шет забрал путевые камни и этим перекрыл шпионке все выходы. Она могла попытаться разыграть жертву перед Баво и Каной, если победят союзники, но этому мешаю я. Ведь мне известно, как дела обстоят на самом деле, и покрывать предательницу я со всей очевидностью не буду. Оставлять меня в живых нельзя.

Я вновь дернулась в приступе отчаяния. Куда там! Паралич все еще действовал. Пальцы уже разгибались чуть быстрее, но через сколько таким темпом у меня получится встать?

Тяни время, Линни. Тяни…

– Была бы ты хоть капельку умнее, вцепилась бы всеми руками и ногами в Бодыгу и сидела бы за ним как за каменной стеной всю жизнь, – выплюнула я. – Впрочем, даже к лучшему, что ты для этого слишком тупая. Он хороший мужчина и найдет себе достойную женщину. А тебя повесят, потому что Шет мгновенно сдаст тебя, как только его поймают. Долго убегать у него не получится, он и так уже забивается в помойные дыры вроде этой. Довольна ты в итоге предательством, а?

Улыбка на лице Киры окончательно превратилась в отталкивающую гримасу. Шпионка вытащила из ножен кинжал, присела на корточки и сначала угрожающе помахала лезвием у меня перед глазами, а потом медленно провела им по моей щеке.

Прикосновение холодного металла откликнулось ледяным ужасом у меня внутри. Дыхание ускорилось, стало поверхностным.

Так, чем чаще бьется сердце, тем быстрее бежит кровь по венам и тем скорее проходит оцепенение, разве нет?

– Знаешь, о чем я подумала? – тихий голос Киры звучал замогильно. Ее черные глаза безумно блеснули в темноте. – Мне ведь вовсе не обязательно сразу тебя убивать. Чары окаменения еще будут действовать какое-то время. Я вполне успею выколоть тебе глаза и расширить твой милый ротик. Ты будешь чувствовать всё, каждый надрез. А уже потом я тебя убью. Как тебе такая идея, а?

– Ты больная на всю голову. Ничего удивительного, что от тебя старается как можно быстрее избавиться каждый мужчина.

– Ничего, у меня еще будет время, чтобы найти подходящего, – прошипела она. – А твое время подходит к концу.

Я вдохнула. Выдохнула. А затем рывком вцепилась в держащую кинжал руку.

– Уверена? – оскалившись, поинтересовалась я у побледневшей Киры.

Она попыталась выдернуть запястье из моей хватки, но чары работали на совесть. Пальцы не разгибались, хоть клещами их распрямляй. Предательница трясла и тянула руку, однако та как будто и в самом деле попалась в захват мраморной статуи. Кира не могла ни освободиться, ни добраться до меня кинжалом.

– Ах ты ж сволочь! – ругнулась она.

– Надо было очень хорошо пошевелить мозгами, прежде чем применять заклятье окаменения на каменном тролле, – усмехнулась я.

И вцепилась ей во вторую руку, пока до шпионки не дошло, что можно просто переложить кинжал из одной ладони в другую.

Кира охнула и со всей силы врезала мне коленом. Боль хоть и отозвалась в теле, но у чар оказалось неожиданное преимущество – бить меня было все равно что лупить по статуе. Я вновь напрягла каждую мышцу и попыталась встать. От усилий прошибло п о том, однако мне удалось выпрямить спину и сдвинуть ногу.

Ну, Кира, берегись…

Только я об этом подумала, как впереди внезапно мелькнула еще одна тень. Над шпионкой что-то взвилось, и свет свечи очертил сухонькую фигуру Даницы с высоко поднятой сковородкой в руках.

Бам-м! Сковородка с размаха опустилась на голову предательницы. Кира мгновенно обмякла, повалившись на пол. А я так и осталась стоять на коленях, схватив ее за запястья.

Нянюшка хмыкнула, с гордым видом засунув сковородку подмышку.

– На что-то и я еще гожусь, да, Линни?

– Я бы и сама справилась, – обиженно надула губы я.

– Вижу-вижу, как ты справлялась! Сейчас бы в подушку для иголок превратилась, если бы старая добрая няня не подоспела! Встать-то можешь?

– Могу. Но, раз ты тут, уже торопиться не буду, – неохотно добавила я.

Даница опять красноречиво фыркнула.

– Давай раскаменевай и следи за тем, чтобы твоя дорогая подружка не очнулась. А я схожу поищу веревку. Надо же делать что-то с нашими пленниками…

Она развернулась, ворча себе под нос, а я принялась медленно разминать конечности. Уже через минуту у меня получилось подняться, хотя шагать и тем более бежать я бы не рискнула.

Нянюшка тем временем откопала в каморке стражников небольшой моток веревки. Хотя его хватило, чтобы стянуть руки и Кире, и надзирателю, которого пришлось второй раз огреть сковородкой, потому что он начал очухиваться, стало ясно, что одними путами не обойтись. К счастью, в «сторожке» нашлась и связка ржавых тюремных ключей. Мы проверили карманы у пленников и вытащили оттуда всё, что те могли бы использовать для освобождения. Затем, поднатужившись, я затащила обоих в свободную камеру, повернула ключ и устало прислонилась к стене, тыльной стороной ладони вытерев вспотевший лоб.

Бой снаружи всё еще шел. То ли у Шета оказалось больше сторонников или больше припрятанных сюрпризов, чтобы замедлить атакующих, то ли он не успел покинуть убежище и до сих пор сражался.

Одернув тунику, которую теперь оттягивала забранная у Киры перевязь с кинжалом, я вернулась в «сторожку» и выглянула в окно. Если я открыто выйду из здания, как бы союзники не спутали меня с приспешницей Шета…

– Куда намылилась? – строго спросила нянюшка, зашедшая в помещение следом за мной.

– Наши еще дерутся с врагами. Может, и Шет там?

– А ты тут при чем? – продолжала вопрошать она.

Я непонимающе воззрилась на нее.

– А кто нас в плену держал и мучил сутки? Он должен за это отплатить!

– И что, ты одна со сковородкой попрешь против могучего мага, который однажды обставил самого Церестина? Тебя пять минут назад чуть не укокошила обычная девка, которая и драться-то толком не умеет! Посланные свыше прозрачные намеки не для троллей, да?

– Ну должна же я хоть что-то делать!

Даница сунула нос в глиняный кувшин на столе, схватила его и сунула мне.

– На вот. Если больше нечем заняться, попей компотика!

– Да что мне твой компот! – разозлилась я. – Сама пей. А я пойду…

– Мир спасать? – перебила она.

– Да! Именно так! Там самая главная и последняя битва, в которой всё будет решено! Я не могу ее пропустить! Шет, может, попытается сбежать на тролльи Пути. Кто его там остановит?

Нянюшка тяжело вздохнула, уперла руки в бока и окинула меня таким суровым взглядом, словно я все еще была глупой двенадцатилеткой, которой нужно разжевывать простейшие вещи.

– Линн, пойми же ты наконец: не в каждой битве нужно участвовать, даже если она сто раз финальная. Вон там снаружи есть целая толпа здоровых мужчин, которые способны остановить Шета, если тот рискнет сбежать, но нет никого, кто мог бы лучше тебя, баронессы, подруги будущей королевы и невесты одного из самых богатых мужчин Грелада, сыграть роль хранительницы тролльих знаний.

– Если Элент там сейчас погибнет, я его невестой уже не буду, а гордое звание подружки королевы мне без него к фьёрту не сдалось! – рявкнула я.

– А если погибнешь ты? У тебя ни доспехов, ни всяких этих магических штуковин для защиты. Что если в тебя прилетит шальная стрела или срикошетит заклинание? Я туда уже не полезу подбирать сковородки и во мраке подкрадываться к твоим врагам, чтобы отлупить негодников за то, что посмели поднять руку на мою девочку! Что-то мне подсказывает, что тебе вообще ближайших девять месяцев будет не до драк. По крайней мере, если в этой тролльей голове есть хоть что-то, кроме опилок, и если тебе хочется однажды увидеть маленькую, чуть менее эльфийскую и чуть более симпатичную версию Элента, – сварливо заметила она.

Я невольно опустила взгляд на свой живот.

Старая мудрая нянюшка знала все мои слабые места. Даже те, о которых не подозревала я сама.

Прошло всего два дня. На таком сроке никто, включая самых талантливых целителей-магов, не сможет сказать, наступила ли беременность. Но мы с Элентом очень старались, и хоть одна из попыток должна была сработать. А это значило, что я теперь не просто какая-то там хранительница или подруга королевы. Во мне растет крошечная копия мужчины, которого я люблю. Если с Элентом что-то случится, то у меня останется мой ребенок. А если и со мной что-то случится…

Я закрыла глаза и прислушалась к тому, что происходило снаружи. Вопли, лай, рев, грохот не прекращались, а вспышки заклинаний резали даже через опущенные веки.

Мне в самом деле не стоило туда лезть. Одно дело – планировать побег, когда надежд на то, что кто-то придет и освободит тебя, слишком мало. И другое – подставиться, когда спасение уже на расстоянии вытянутой руки. Я только-только чудом избежала гибели от рук Киры. Второй раз может и не повезти.

У меня теперь другие битвы. В конце концов, мужчинам тоже нужно дать шанс спасти мир.

– Идем, – я со вздохом подхватила кувшин. – Запремся в одной из камер. Вылезем, когда бои окончательно стихнут.

– Другое дело, – кивнула Даница и взяла со стола две кружки.