Безумная вечеринка зомби

Глава 16 Гроб для троих, пожалуйста

Милла

Я спускаю ноги с кровати и встаю. Мои колени дрожат — десять баллов по шкале Рихтера, — но мне удается устоять. Прошел еще один день. В общей сложности восемь вместе с теми, пока я лежала без сознания, и больше ни секунды так не проведу.

Ранее Рив извлекла трубки и провела дополнительные тесты. Сколько бы она ни вводила противоядие в образцы моей крови, зомби-токсин оставался. Вот только я не гнию. Не меняюсь. Она не уверена, что именно со мной происходит, и это заставляет меня думать, что токсин оказывает влияние на мою душу, а изменения просто не проявились физически. И все же.

Это меня очень беспокоит, но я не позволю себе расслабиться. Есть вещи, которые мне нужно сделать, и есть люди, которых нужно спасти. Что бы со мной ни случится, что же, это случится.

Как только обретаю равновесие, я отпускаю спинку кровати. Стою на ногах и даже ухитряюсь, шаркая ногами, дойти до ванной. Победа! У раковины лежит стопка чистой одежды, и на мгновение все, что я могу сделать, это разинуть рот. Кто-то предвидел мои потребности и позаботился о том, чтобы довести их до конца.

Эти охотники… они действительно хорошие люди. Самые лучшие. Я не должна была их предавать.

Горячий душ бодрит меня, и к тому времени, когда я выхожу из него, то снова чувствую себя человеком. Я надеваю футболку с надписью «Хочешь попробовать?» и шорты с глубокими карманами.

Я выхожу из ванной, за мной следует облако ароматного пара, и вижу, что Али и Кэт сидят на моей койке, а маленькая темноволосая девочка в розовом платье кружится перед ними.

Заметив меня, балерина останавливается.

— Привет. — она улыбается. — Я Эмма.

— Моя младшая сестра, на случай, если ты не в курсе, — говорит Али. — Она свидетель, как и Кэт.

— Вообще-то, я лучший свидетель. — Эмма исполняет пируэт.

— Прости, Эм, но я провела голосование. — Кэт встает и упирает руки в бока. — Я одержала победу. Ты должна это принять.

— У нас ничья, Китти. Ты проголосовала за себя, а я за себя.

— Верно, но как взрослый человек, я должна была решить вопрос с ничьей. После абсолютно беспристрастного размышления выбрала себя.

— В любом случае, — говорит Али, нежно улыбаясь. — Мы услышали, как ты проснулась. — сегодня на ее щеках появился румянец, но она все еще бледнее обычного. — Тебе еще рано вставать.

— Тебе, наверное, тоже, учитывая болезнь, и все же ты здесь.

Она вздыхает.

— Да, я так и думала, что ты это скажешь. Вот. — она протягивает мне мобильный телефон. — Лед хочет, чтобы это осталось у тебя.

Я принимаю устройство, и мое сердце учащенно бьется. Меня ждет сообщение от Льда.

Я улыбаюсь. Просто ничего не могу с собой поделать. Мои пальцы порхают по крошечной клавиатуре, прежде чем мой мозг успевает осознать, что я отправляю ему ответное сообщение.

Отправить.

Его ответ приходит через несколько секунд.

Я фыркаю. Не из-за того, что он сказал, а потому что Ледяной человек Лед только что подмигнул мне в сообщении.

— Что? — спрашивает Али, и я виновато вздрагиваю.

— О, э-э, ничего. Так что мы обсуждали?

В глазах Кэт появляется осознание, и я понимаю. Понимаю. Она может подталкивать Льда к другим девушкам, случайным девушкам, но никогда не подтолкнет его ко мне.

— Ты выздоровела даже быстрее, чем обычно, — говорит она.

Я собираюсь ей ответить, когда в моей голове вспыхивает смутное воспоминание о том, как стояла перед ней. Я хмурюсь.

— Я попала в рай… и ты меня оттуда вытолкала?

Эмма вскакивает и хлопает в ладоши.

— Прекрасно! Ты помнишь. Ты видела меня? Да, да? Я была там. Я должна была посмотреть.

— Ты была в зоне ожидания, и да, я толкнула тебя. — Кэт перекидывает свои темные волосы через плечо. — Не за что.

— Мне там понравилось, — признаюсь я.

— Очень жаль. Твое время еще не пришло.

Интересно.

— Хочешь сказать, что каждому суждено умереть, и ничто и никто не может этого изменить?

— Ни за что, ни каким образом. Свобода воли… болезни… ошибки… неосмотрительность и тысяча других вещей могут убить человека задолго до того, как придет его время. Но я уже подала в суд ходатайство о сохранении твоей жизни. И, прежде чем ты спросишь, там время идет по-другому.

Ходатайство? В Суд?

— Один день может равняться тысяче лет, — говорит Эмма, — а тысяча лет может равняться одному дню. Попробуй посчитать. Я советую.

В моей голове возникают еще миллиарды вопросов.

— Милла, — говорит Али, — если ты согласна, я бы хотела научить тебя, как использовать и контролировать все новые способности, которые ты приобрела.

В кармане вибрирует телефон, и я понимаю, что Лед только что ответил на мое последнее сообщение. Я так сильно хочу прочитать, что чувствую его вкус, но не могу. Не здесь. Не сейчас. По крайней мере, до тех пор, пока желание пофлиртовать с ним не исчезнет.

— Я согласна. Спасибо тебе.

— О-о… — Кэт наклоняет голову, ее карий взгляд устремлен вдаль. То же самое происходит и с Эммой. — Чувствую, что на горизонте замаячило что-то невеселое. Пойду проверю.

Через секунду обе души исчезают.

— Пойдем. — Али машет мне рукой и открывает дверь.

Я хватаю нож с прикроватной тумбочки, прежде чем последовать за ней. Я лучше пойду голой, чем без оружия.

— Интересно, что они почувствовали?

— Это может быть что угодно — от сломанного пальца, до того, что мы все умрем. Мы не узнаем, пока это не произойдет, так что до тех пор нет смысла беспокоиться по этому поводу.

Бронкс ждет нас в коридоре и, не говоря ни слова, следует за нами.

— Зачем эта тень? — неужели уровень угрозы настолько высок, что Коул хочет, чтобы его Аллигатора постоянно охраняли?

— Перед отъездом Лед попросил Бронкса присмотреть за тобой, — говорит Али.

Удовольствие переполняет меня — я не просто средство для достижения цели, я не могу им быть — только для того, чтобы потом спуститься с небес на землю. Он хороший парень, и я не могу придавать большего значения его действиям. Ему не понравилось, что я пострадала в том месте, куда он меня привел, и Лед принимает меры, чтобы этого больше не повторилось. Вот и все.

Я оглядываюсь на Бронкса.

— Ты свободен, солдат. — не хочу, чтобы Лед получил отчет обо всем, что я делаю не так. — В твоих услугах больше нет необходимости.

Он не смотрит на меня и ничего не отвечает.

Отлично. Мы играем в «Миллу — невидимку».

Али смеется, спуская меня по лестнице.

— Когда я впервые встретила Бронкса, он не разговаривал со мной несколько месяцев. Это его стадия наблюдения и изучения. Просто позволь ему делать свое дело, и тебе станет лучше от этого. — она заходит в спортзал, предназначенный для новобранцев, — тот, где есть беговые дорожки и стационарные велосипеды. Сейчас, однако, мы единственные люди… Упс, слишком рано произнесла.

Гэвин прижимает Жаклин к стене в темном углу. Они целуются так, будто завтра наступит конец света. Как будто они изголодались друг по другу. Так, как Лед целовал Кэт.

Так меня еще никто не целовал, даже Мэйс. Я любила этого парня всей душой, и он тоже любил меня… по крайней мере, я так думала. Он часто говорил, что я слишком молода, всего пятнадцать лет против его девятнадцати, что нам нужно держать наши отношения в секрете. Вскоре после его смерти я узнала, что он втайне любил и других девушек. Многих девушек.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что мои чувства были скорее обожанием, чем любовью. Мэйс научил нас с Ривером, как бороться с зомби и нашим отцом. Как делать все необходимое, чтобы выжить на улицах.

Я не лгала Льду о том, что верила в то, что с Мэйсом мы были бы счастливы. Я верила в это с того дня, как встретила его, и до самой его смерти. На следующий день после его смерти я осознала, что останусь одна.

После Мэйса несколько моих парней были больше озабочены тем, чтобы сразу перейти к сексу, чем к каким-либо отношениям, и я позволила себе увлечься их поспешностью, потому что хотела быть желанной. И какое-то время так оно и было. Это было приятно. Но секс заканчивался, и парни уходили, а мне становилось еще больнее, чем раньше.

Теперь же меня пронзает острая тоска. Я хочу, чтобы меня целовали так, как Гэвин целует Жаклин. Я хочу, чтобы обо мне заботились. Хочу быть чьим-то сокровищем.

Хочу быть той, за кого стоит бороться.

— Серьезно, ребята, — говорит Али. — Мы должны быть примером, а не показывать порно.

Они отпрыгивают друг от друга. Жаклин даже дает Гэвину пощечину, хотя в этом действии нет никакой силы.

— Извращенец! Не подходи ко мне больше.

— Не волнуйся, — усмехается он, потирая щеку. — Я подожду, пока ты не станешь умолять меня об этом. Снова.

— Тебе придется ждать вечно. — Жаклин выбегает из комнаты.

Гэвин сердито смотрит на Али.

— Как обычно, кексик, ты выбрала не то время. — он подходит и стучится кулаком с Бронксом, который затем встает у стены, скрестив руки на груди. — Можешь загладить свою вину, сказав, что ты с принцессой собираешься драться, обмазавшись маслом.

— Как насчет того, чтобы я рассказала тебе правду? После того, как Милла полчаса побегает на беговой дорожке, ты будешь нашей грушей для биться, а она попрактикуется в использовании своих новых способностей. Поздравляю!

— Не понимаю, как мы до сих пор дружим. — он устанавливает одну из беговых дорожек на самый высокий наклон. — Но, по крайней мере, я твой любимчик.

— У меня нет любимого мужчины-друга. — Али мило улыбается ему. — Вы все мне одинаково не нравитесь. А теперь замолчи.

Я усмехаюсь, эта девушка нравится мне все больше с каждым разом, когда открывает рот.

Гэвин смотрит на меня и выгибает бровь.

— Тебе есть что сказать мне, принцесса?

— Да. Почему ты называешь меня принцессой? И понимаешь ли ты, что ты придурок?

Гэвин разводит руками, как будто он последний здравомыслящий человек во вселенной.

— Что за девчонки в этом заведении, чувак? Они плюют на мои лучшие подкаты.

— Это твои лучшие подкаты? — я забираюсь на беговую дорожку. — Печально.

Его глаза весело блестят, когда он нажимает кнопку включения.

— Надеюсь, тебе понравится. Знаю, что понравится

Тренажер поднимается на самый большой наклон, дорожка под ногами вращается все быстрее и быстрее, пока я не перехожу на спринтерский бег. Вскоре все тело покрывается бисеринками пота, а грудь и бедра горят. Но я радуюсь этой боли. Я привыкла ежедневно тренироваться. До того, как спасение зомби стало практикой, которую я не уверена, что когда-нибудь охотно поддержу… охотник без надлежащих тренировок был мертвым охотником.

— Кстати. Я заставляю тебя бежать не просто так. — Али встает рядом с тренажером. — Я хочу истощить тебя так, чтобы активной оставалась лишь самая малая часть энергии. Таким образом, если какая-то из твоих новых способностей выйдет из строя, ты причинишь меньше вреда себе и другим.

Логично. Обычно я могу бегать с такой скоростью и под таким углом в течение часа и при этом сделать несколько победных кругов по комнате. Сегодня у меня нет столько сил. К концу получаса я вся мокрая и трясусь, тяжело дыша.

Али бросает мне бутылку с водой. Я тянусь, чтобы поймать ее, но мои движения стали медленными, и вода пролетает мимо. Черт. Я бросаюсь в погоню и выливаю содержимое на себя — прохладная жидкость растекается по моему измученному телу.

— Хорошо. Первый этап завершен. Пора приступать ко второму этапу, в котором мы поднимемся на новый уровень. Гэвин, Милла, забирайтесь на ринг и встаньте там и там. — Али указывает на два места на мате. — Гэвин, ты будешь играть роль бездумного зомби, так что просто веди себя как обычно. — посмотрев на меня, она говорит: — Милла, ты играешь роль решительной охотницы. Беги к нему и зажигай огонь.

Бежать? Застонав, я ставлю пустую бутылку на скамейку рядом с шкафчиками. Мои ноги протестуют, когда я перелезаю через канаты, чтобы присоединиться к Гэвину.

— Может сначала перекусим печеньем?

— Чего ты ждешь? Приглашения? — он машет мне пальцами. — Давай сделаем это.

— Прекрати разговаривать. Тебе нужно только бессвязно мычать, — призывает Али.

— Мооозгиии, — говорит он, протягивая слово.

— Лучше. — я подбегаю к нему… это все, на что способны мои тысячефунтовые конечности… и на полпути заставляю свою душу покинуть тело. Я призываю динамис, что делала миллион раз, даже когда была измотана, но ничего не происходит. Не появляется даже маленького огонька.

Он цокает.

— Если бы я был зомби, ты бы уже была ужином.

Я проверяю свой внутренний счетчик веры. Он полон. Я знаю, что могу это сделать. Итак… в чем проблема?

— Давай. Сделай это еще раз, — командует Али.

Я поворачиваю руки к свету, отчасти ожидая увидеть пламя, которого не чувствую. Если я не смогу зажечь огонь, то не смогу убивать зомби. Если я не смогу убивать зомби, то с таким же успехом могу свернуться калачиком и умереть. Это все, что у меня получается… все, на что я гожусь.

Ладно, может быть, мой счетчик веры на самом деле не полон. Страх — это утечка энергии, и он может опустошить океан веры за считанные секунды.

— Еще раз, — повторяет Али.

Я возвращаюсь назад, с трудом переводя дыхание. «Спокойствие. Все хорошо». Я смогу это сделать. Знаю, что смогу.

Гэвин снова машет пальцами. Я бегу к нему, каждой клеточкой своего тела желая, чтобы динамис сработал… но пламя снова не появляется.

— Еще раз.

Я замираю. Что со мной не так? Почему это происходит? Я та же девушка, что и обычно. Единственное отличие — это токсин в моей…

Токсин!

— Тиффани! — внутри меня взрывается бомба ярости, просто бум, и из меня вырываются волны эмоций. Я отшатываюсь, как будто меня толкнули, пламя мгновенно охватывает меня.

— Милла, — кричит Гэвин. — Хватит! Ты должна остановиться.

Его голос звучит так, словно он находится в длинном туннеле. Я поворачиваюсь к нему, но он стоит не там, где раньше, потому что он вообще не стоит. Он парит в чертовом воздухе. Я не могу разглядеть его черты, его изображение слишком искажено пламенем. Красным пламенем. Насыщенным красным цветом. Цветом застывающей крови. Цветом моих снов.

Только это реальность, и я не умираю.

А я? Я слаба, так слаба, и становлюсь только слабее.

Дерьмо! Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Что там было написано в дневнике? Два вида огня. Один уничтожает, другой очищает. Очевидно, что красный уничтожает. Но что еще, что еще?

Скрыть, скрыть, скрыть. Да. Верно. Тьму может скрыть только свет. Так что, если красный цвет означает тьму, а белый — свет, то, возможно, динамис все еще находится внутри меня, просто скрыт. Если я смогу достучаться до него, то смогу остановить это.

Мое тело трясется по мере того, как из меня вытекает все больше и больше энергии. И как же мне раскрыть белое пламя?

Обезумев, я пытаюсь отвлечься от танатоса… он потрескивает, растекается и поет, вскоре покрывая волдырями каждый дюйм моего тела.

— Милла! — голос Али доносится из того же туннеля. И, как и Гэвин, она парит в воздухе на высоте нескольких футов. Она сворачивается и зажимает уши, как будто борется с сильнейшей болью.

Я делаю это? Причиняю ей боль? Делаю больно Гэвину?

Черт! В воздухе появилось третье тело. Я причиняю боль и Бронксу?

Я должна остановиться, сейчас, сейчас, черт возьми, сейчас, но чем больше я борюсь с пламенем, желая, чтобы оно исчезло, тем жарче и выше оно становится. Что мне делать? Что, черт возьми, я должна делать? Спотыкаясь, я подхожу к своему телу, чтобы прикоснуться душой к плоти.

В одно мгновение две половинки меня соединяются, но от этого становится только хуже. Мое тело тоже охвачено пламенем. Моя кожа осталась невредимой, но одежда сгорела дотла, оставив меня голой.

Сотовый телефон падает на землю, пластик уже обуглился, экран расплавился. Я всхлипываю. Теперь я умру, так и не узнав, что написал мне Лед.

И, ого, это моя первая мысль? Серьезно? Я, блин, голая! Причиняю боль людям.

Я в полном замешательстве. Угроза номер один.

— Помогите! — кричу я. — Помогите!

Подождите. А что, если сюда придут другие охотники, и я причиню вред и им?

— Нет! Не помогайте!

— Что происходит? — говорит новый голос. Возможно, Жаклин.

— Ты должна уйти, — кричу я ей. — Пожалуйста. Я не могу это контролировать.

Пчелы жалят меня в шею. Нет, не пчелы. Еще дротики? По мне разливается прохладная жидкость, усталость быстро наступает. Мои колени дрожат и подгибаются, но даже когда я приземляюсь, у меня нет сил устоять на ногах, поэтому я падаю вперед.

Раздаются три тяжелых удара, за которыми следуют три стона боли.

— Как ей это удалось? — спрашивает Гэвин, тяжело дыша. — Что она сделала?

Мои веки весят десять тысяч фунтов, и я не могу их открыть.

— Я не знаю, не знаю, — обеспокоенно говорит Али. — Я поднимаю зомби с помощью своей энергии. Никто никогда не поднимал охотников.

— Я позову Коула, — говорит Бронкс.

— Гэвин, — говорит Жаклин, тяжело дыша. — У тебя кровь течет из глаз, ушей и носа!

— Это плохо, — говорит Али. — Это очень плохо.

Я действительно причинила им боль. И я сделала это, когда была совершенно измотана. Что бы произошло, если бы я была полна сил? Их бы разорвало? Разве я заставила бы их взорваться так, как Али заставляет взрываться зомби?

Я понимаю, что не могу здесь оставаться. Не могу оставаться со Льдом. Без меня ему будет безопаснее. Им всем будет безопаснее.