Безумная вечеринка зомби

Глава 13 Каждый конец — это начало нового конца

Лед

Паника, которую я испытал, когда нашел Миллу… это ничто по сравнению с той паникой, которую испытываю сейчас. Она такая бледная, такая неподвижная. Кровь забрызгала ее лицо. Она заливает шею и грудь, и ее вид вызывает у меня самые страшные воспоминания.

Я видел, как умерла Кэт. И не буду смотреть, как с Миллой происходит то же самое.

Я провел с ней почти месяц. Каждый день. Никаких исключений. Она была рядом, когда я просыпаюсь и когда ложусь спать. Я наблюдал, как она общается с другими людьми, и как сражается с зомби. Она сильная. Удивительно сильная.

Но, как и все остальные, она уязвима. Увидев ее на полу, изрезанную и окровавленную… Что-то внутри меня сломалось. Возможно, гнев, который я питал по отношению к ней. Или то, что осталось от моей ненависти. Все, что я чувствовал, это страх и отчаяние.

Я не поборол ни то, ни другое.

Когда я укладываю Миллу в постель, четверо моих сопровождающих — Коул, Али, Бронкс и Ривер — загораются и прикасаются динамисом к разным частям ее тела. Обычно боль от этого не уступает боли от раны, когда кости, мышцы и плоть срастаются, но Милла никак не реагирует, и у меня пересыхает во рту.

Она все еще дышит. Это главное. Верно?

— Наша очередь, — говорит Рив, и мы отступаем. Она с Дэном Вебером — хирургом лет сорока, который работал с ее отцом, — осматривают рану и проверяют жизненные показатели Миллы.

Мы решили не везти ее в больницу по нескольким причинам. Во-первых, наш огонь принесет ей больше пользы, чем любое лекарство, независимо от того, кажется это так сейчас или нет. Во-вторых, мы не можем рисковать тем, что вызовут полицию и Миллу начнут допрашивать о случившемся. В-третьих, что будут делать врачи, когда она поправится быстрее, чем это возможно? Поставят над ней опыты? Отправят для дальнейшего изучения? В-четвертых, мы сможем охранять ее так, как я хочу, только здесь.

— Если воспользоваться словом, которое я слышала от вас обоих, динамис уже восстановил ее связки, — говорит Рив с явным облегчением.

Хирург, накладывающий швы на горло Миллы, кивает в знак согласия.

— Это просто чудо. — затянув последний стежок, он переводит взгляд на Ривера. — У тебя такая же группа крови, как у твоей сестры?

— Да.

— Хорошо, это хорошо. У братьев и сестер часто так бывает. — Вебер суетится по комнате, собирая все необходимое. Его руки не дрожат, а лицо сосредоточенно.

Коул и Бронкс вносят в комнату мягкое кресло, и Ривер садится. Вебер втыкает ему что-то похожее на иглу для переливания, но затем трубки подсоединяются к игле в руке Миллы, и кровь поступает прямо в ее вены.

— Возьми столько, сколько ей нужно. — в глазах Ривера стоят слезы.

Кажется, мои глаза тоже на мокром месте.

— Я возьму столько, чтобы не навредить тебе, — отвечает Вебер.

— Нет, — огрызается он. — Ты сделаешь то, что я тебе сказал, и возьмешь все необходимое.

Вебер, как и все мы, знает, что он ведет себя так из-за страха, и ничего не говорит.

Рив проверяет группу крови у всех остальных, но только с Али она совместима. Если понадобится, я украду пакеты с 1 отрицательной, универсальным донором, из ближайших больниц.

— Отдохни немного, — говорит Вебер Риверу после того, как вынимает иголку из его руки. — Ты мне еще понадобишься, когда восстановишься.

— Я никуда не уйду, — говорит он невнятно. Его глаза закатываются, и я задаюсь вопросом, дал ли ему Вебер успокоительное, или во всем виновата потеря крови.

Рив прогоняет Али и Коула.

— Давайте дадим девушке немного пространства.

— Я буду в коридоре, — говорит Бронкс, отказываясь отходить далеко от своей девушки.

Она целует его в щеку, потом смотрит на меня, выгнув бровь.

— Ты тоже, Лед. Я прослежу за ней и позвоню, если ее состояние изменится.

Я скрещиваю руки на груди. Чтобы выгнать меня, понадобится подъемный кран, и даже тогда это будет непросто. Милла пострадала. Я не допущу, чтобы с ней еще что-нибудь случилось.

— Что ж, ладно, — говорит она, вздыхая.

Я не уверен, сколько времени проходит, прежде чем Милла начинает шевелиться. Рив и Ривер спят, несмотря на бешеный писк кардиомонитора.

— Кэр, — всхлипывает Милла. — Мне так жаль. Я должна была… не могла… Прости меня.

Глаза Ривера распахиваются, и он резко садится.

Кто такая Кэр?

Я протягиваю руку, чтобы успокоить Миллу, но она вскрикивает и вырывается, разрывая контакт.

— Не трогай ее. — Ривер бросается ко мне, оттаскивая меня от нее. — Не сейчас, когда она в таком состоянии. Это только делает воспоминания более реальными.

Воспоминания, а не ночные кошмары.

Она мотает головой из стороны в сторону, тяжело дыша:

— Папочка, нет. Пожалуйста, нет. Я буду хорошей. Клянусь, я буду хорошей.

У меня внутри все сжимается.

— Ее избил папочка, не так ли? — она как-то упоминала об этом, но теперь я знаю наверняка.

Ривер резко наклоняет голову.

— Он выбивал из нас все дерьмо.

— А Кэр? — спрашиваю я.

— Близняшка Миллы убита нашим отцом. Не спрашивай подробностей. Просто… не надо.

У нее была близняшка. Сестра, которую любили и потеряли самым ужасным образом. Я даже не могу… Черт. Неудивительно, что она так крепко держится за Ривера, решив сохранить парню жизнь, чего бы это ни стоило. Потеряв Кэт, я готов на все, чтобы спасти оставшихся близких. То, о чем я раньше и не подумал бы.

Я провожу рукой по лицу. Я был наихудшим лицемером. Милла заслуживает гораздо большего, чем то, что я ей предложил.

— Твой отец все еще жив?

— Нет. — Ривер проводит рукой по волосам. — Я собираюсь выяснить, кто сделал это с моей сестрой, и позабочусь о том, чтобы его тело, когда я закончу, никогда не было найдено. Если я понадоблюсь, позвони мне, и я вернусь.

— Даю тебе слово. Но я надеюсь, ты позвонишь мне, если найдешь преступника. Я помогу. Или буду твоим алиби.

* * *

В течение следующих нескольких дней мы наблюдаем еще несколько воспоминаний Миллы, и все они, кроме одного, посвящены ее отцу. Второй — о каком-то парне по имени Мэйс. Она плачет о нем так, словно он вырвал у нее сердце и растоптал ботинками.

Я хочу, чтобы Мэйс покоился в той же могиле, что и напавший на нее человек.

Я ненавижу, что она застряла в таком ужасном прошлом, но, по крайней мере, Милла идет на поправку.

Коул заходит как минимум раз в день, чтобы поговорить со мной. Он запер новобранцев, которых не было в спортзале, когда сработала сигнализация. Он допросил их, но каждый прошел проверку на детекторе лжи. У нас нет никаких улик, ничего, что могло бы сузить список подозреваемых. Эта загадка подводит меня к краю пропасти. Кто сделал это с Миллой и почему?

Во время погони Милла упомянула «девушку с кладбища». Как девушка, которая стреляла в нее дротиками, могла попасть в дом, не будучи новобранцем? Говорит ли это о том, что она новобранец, или мы идем по ложному следу?

Я доверяю только своим друзьям и никому другому. Я отходил от Миллы только для того, чтобы принять душ и перекусить. И то только на то время, пока у ее кровати кто-то дежурит.

Кэт навещала меня каждый день, но я был никудышной компанией.

— Она тебе небезразлична? — спрашивает она сегодня утром. — Ее жизнь имеет для тебя значение?

— Я не хочу, чтобы она умерла. — это правда, и все же не вся. Я больше не уверен в своих чувствах к Камилле. — Трудно злиться, когда узнаешь все тонкости, которые заставляют ее действовать.

Кэт смотрит на свои ноги, ничего не говоря, излучая чувство вины… Почему?

— Ее близняшка… Кэр… она свидетель? — спрашиваю я.

— Нет. Кэролайн много лет назад решила покинуть зону ожидания и отправиться на покой.

Итак, Милла не получит никакого утешения на этот счет.

— А что насчет ее отца?

— Он не поднимался наверх.

— Рада сообщить, что Милла поправляется, — объявляет Рив, отвлекая меня от моих мыслей. — Через день или два действие лекарств выйдет из ее организма, и она очнется.

Я сижу в кресле рядом с кроватью, а Рив стоит с другой стороны. На ее лбу выступили бисеринки пота, а ее обычно смуглая кожа стала белой как мел.

— Ты не выглядишь на сто процентов уверенной в том, что говоришь мне.

— То, как я выгляжу, не имеет никакого отношения к Камилле. Я просто неважно себя чувствую. У меня грипп.

— Может быть, тебе стоит пойти прилечь. И не прикасаться к пациентке. Если ей станет плохо, пока она в таком состоянии… — я буду в бешенстве.

— Я в перчатках. Видишь? — она машет руками, обтянутыми латексом. — Я просто… хочу ей помочь. Знаю, что она совершала плохие поступки, но после того, как я услышала, как она умоляла своего отца не причинять ей вреда, после того, как увидела ее шрамы, я просто хочу, чтобы ей стало лучше.

— Да. — я прекрасно понимаю, что она имеет в виду.

— Мы должны… О, черт. — ее глаза расширяются, и она хватается за живот. Она бросается к мусорной корзине, и выплевывает завтрак.

Перчатки не могут остановить распространение микробов по воздуху.

— Убирайся. Сейчас же. — я перестал быть милым.

Я вскакиваю на ноги, когда Бронкс врывается в комнату. Когда Рив здесь, я знаю, что он в коридоре. Он всегда защищал ее, но из-за того, что она лечит Миллу, он доводит это до крайности. Я понимаю, правда, но меня это вдруг начинает раздражать. Милла практически в коме. Какой вред она может причинить?

— Ты в порядке, детка? — он выглядит таким же больным, как и Рив, когда обнимает ее.

Я… Черт. Меня обдает жаром, и я ерзаю в кресле. Кто-то испортил термостат? Мгновение спустя у меня так кружится голова, что я едва не падаю на пол. Мой желудок переворачивается, а желчь поднимается по горлу.

— Тебе тоже плохо, — успевает сказать Рив.

— Как и всем нам, — отвечает Бронкс. — Коул и Али весь последний час сидели, склонившись над унитазом.

— Вон, — говорю я. — Убирайтесь и заберите с собой корзину. Нам не следует быть здесь и подставлять Миллу. — хотя мои силы иссякают с угрожающей скоростью, я вывожу эту парочку в коридор и закрываю дверь, запирая Миллу внутри комнаты, а наших микробов… надеюсь… снаружи.