Берегись игривой ведьмы или полная попаданка! (СИ)

Глава 40

—Он умирает. – произнесла она, и эти слова упали, как камень в бездонный колодец.

Сердце сжалось так, что дыхание перехватило. Я ощутила, как подкашиваются ноги, и ухватилась за дверь, чтобы не рухнуть.

—Как? Почему? Он же был в порядке еще... несколько дней назад... В голове не укладывалось то, что поведала Ламель. От одного взгляда на демона содрогается сердце.

Ведьма взяла мою руку в свои – ее пальцы оказались неожиданно теплыми, несмотря на холод в её глазах. Она отвела меня к камину, где трещали дрова, и заговорила тихо, будто боялась разбудить высшие силы.

—Проклятие, которое ты наложила на него в прошлой жизни, когда еще носила имя богини Шайгелли, пробудилось с новой мощью. Ты открыла прошлое, но твоя обида – та самая, что превратилась в черные цепи – не исчезла. И теперь оно душит его, день за днем.

Я вернулась на второй этаж, проведать Корнелиуса. Я с болью в глазах посмотрела на него с порога, не смея проходить дальше.

В тусклом свете я увидела их – черные как смоль цепи, обвивающие его шею. Они не были металлическими, скорее напоминали живую тень, впивающуюся в кожу. Там, где звенья касались тела, выступала кровь, медленно стекающая по ключицам, оставляя на простыне зловещие узоры.

—Я никогда не желала никому смерти! – голос почти сорвался на крик, и где-то на полке задребезжали стеклянные пузырьки.

* Почему именно сейчас, когда я пришла разъяснить ситуацию и выслушать его?..

Ламель вздохнула. Ее глаза, обычно столь озорные, стали мягкими, почти материнскими.

—Тогда тебе нужно снять проклятие, как можно быстрее. Но сделать это может только порождение божества.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодный пот.

—Как же я должна это сделать? Мне нужно возвать к богине Шангиде?

—О нет, дорогая. Проклятие может снять лишь тот, кто наложил его. — указывала она взглядом на меня.

—Но я больше не Шайгелли! У меня нет этих сил, я даже не помню всего из прошлой жизни.

—Ты должна вспомнить, должна принять ту сторону себя. Только так ты вновь обретёшь божественное начало и спасёшь его. Но..у всего есть своя цена.

—О чем вы?

—Боги бессмертны. И раз ты станешь полубогиней, стало быть, жизнь среди людей тебе станет недоступна. — горькоиопустив голову, она пробормотала.

—Я.. Буду жить как вы?

В ответ она многозначительно кивнула.

– Бессмертие – это не дар, дитя. Оно выжигает душу. Я знаю...

Ее слова повисли в воздухе, и я вдруг заметила, как много в них боли. Сколько всего она пережила? Сколько потеряла?

Я посмотрела на Корнелиуса. На его бледные губы, подернутые синевой. На цепь, сжимающую горло все туже.

Такая огромная цена за снятие одного проклятия. Жить вечность...

* Но это ведь мой Нель..

—Что мне нужно делать? — решительно заявила я, нервно сглотнув слюну.

***

Ламель работала быстро. Ее руки, покрытые свежими рунами-оберегами, выводили на дубовом полу сложные символы серебристой мазью, пахнущей полынью и медью. Каждая линия светилась тусклым голубым светом, пока не образовала совершенный круг с переплетающимися рунами защиты.

—Входи, - приказала она.

Воздух внутри круга дрожал, как нагретый солнцем. Я ступила внутрь, ощущая, как магия обволакивает кожу, словно теплая вода. Ламель подняла руки, и вокруг нас возник барьер – прозрачный, как стекло, но невероятно прочный.

—Как это работает?– спросила я, глядя на Корнелиуса, лежащего в центре круга.

Его грудь едва поднималась, а цепи теперь проникали под кожу, оставляя черные прожилки на шее.

—Ты должна почувствовать связь с проклятием. Оно часть тебя, как тень от пламени.—приговаривала Ламель, зажигая свечи.

Я взяла за руку Корнелиуса, а затем закрыла глаза и сосредоточилась. Внутри, в самой глубине, где хранились самые старые воспоминания, что-то шевельнулось. Гнев. Боль. Предательство. Образы вспыхивали, как молнии – он стоит над поверженным врагом, его меч красный от крови... мои слезы... клятва, произнесенная сквозь зубы...

— Просто отпусти его. – прошептала Ламель.

Я протянула руки, пытаясь ухватиться за невидимые нити проклятия. Но цепи лишь сжались сильнее. Корнелиус застонал, из уголка его рта потекла алая струйка.

—Нет! – я отпрянула, чувствуя, как сердце бешено колотится. —Ему хуже! Что происходит?! — кричала я, требуя ответов у Ламель.

—Пробуй снова! – огласила она.

—Нет, а если он умрёт?! — вскрикнула я в истерике и дернулась назад.

—У нас нет другого выхода. Соберись, Вероника Сафонова. — твёрдо убедила меня старушка, стоя по ту сторону барьера.

Я утерла слезы, выдыхая страх и неуверенность.

* Если кто-то и сможет сделать это, то только я.

Я пыталась. Снова и снова. Каждый раз, когда я касалась проклятия, оно отвечало волной боли – и не только ему. Мое тело пронзали горячие иглы, будто тысячи ос жалили изнутри.

После пятой попытки Корнелиус перестал стонать. Его дыхание стало поверхностным, губы посинели, а пальцы разжались, будто отпуская последнюю надежду.

— Он умирает... – прошептала я, и мир вокруг поплыл в слезах.

Что-то внутри разорвалось.

—Нет! Нет, пожалуйста! – слезы текли по лицу, горячие и соленые. Я схватила его руку, прижалась лбом к его груди, чувствуя, как слабо бьется сердце. —Прошу, не умирай! Прощаю..Я тебя Прощаю!— завопила я на всю комнату, пытаясь достучаться до него и до проклятия.

В этот миг звон колоколов и лязг металла словно ударили по голове, а чёрные цепи взорвались яркой вспышкой.

Ослепительная пелена белого света ударила в глаза, заставив на мгновение ослепнуть. Барьер треснул с звуком бьющегося стекла, и волна энергии отбросила нас в разные стороны. Что-то тяжелое ударило меня в грудь, и мир погрузился в темноту.

***

—Ты... в порядке?

Голос был знакомым, но таким далеким, будто доносился из-под толстого слоя воды. Я открыла глаза.

Надо мной склонился Корнелиус. Его лицо больше не было искажено болью, кожа вернула здоровый оттенок, а глаза – тот самый пронзительный красный цвет, который я так любила.

На шее не осталось и следа от цепей – только несколько капель засохшей крови, напоминающих о недавней агонии.

—Ты... жив? – я села, касаясь его лица дрожащими пальцами, не веря в реальность происходящего.

—Благодаря тебе.– он прижал мою ладонь к своим губам, и его дыхание отдало теплом по коже.

Ламель стояла в стороне, оперевшись на посох. Ее взгляд был странно мягким, но в уголках глаз читалась тревога.

—Проклятие снято, - сказала она. – Но теперь ты не такая, как прежде.

Я почувствовала это.

Внутри что-то изменилось – глубоко, в самой крови. Сердце билось ровнее, медленнее. Кожа будто светилась изнутри едва уловимым золотистым светом. А когда я взглянула на свои руки, то заметила, что вены под кожей отливают легким голубым сиянием.

Я больше не просто человек.

Но когда Корнелиус обнял меня, когда его губы коснулись моей щеки со словами “Спасибо”, я поняла – оно того стоило.

Где-то за окном запел соловей, возвещая рассвет. Первые лучи солнца пробились сквозь занавески, осветив нас – двух потерянных душ, наконец нашедших друг друга.

И в этот момент я знала – наша история только начинается, и предстоит ещё через многое пройти, но пришла я к этому именно благодаря прощению, принятию и любви.