Берегись игривой ведьмы или полная попаданка! (СИ)

Глава 39

Прошло несколько дней с тех пор, как я нашла приют в усадьбе Дэмиана. Ночь нашего единения не прошла бесследно. Разорванный брачный контракт стал началом нашей совместной жизни. Любовью, не игрой. Его дела в столице подходили к концу, и нам вскоре предстояло отправиться на север, в родовую крепость, где новоиспечённую герцогиню ждал её новый дом.

—Герцогиня Беллорд… — шептала я, пытаясь свыкнуться с этой ролью.

Свадьба еще не состоялась, но Дэмиан не станет тянуть с этим. После той ночи наши отношения словно стали ближе, теплее. Нас словно связала сама судьба невидимыми нитями.

Но… меня не покидала неловкость в общении с ним.

*Снова дурное предчувствие. Никогда оно до добра не доводило.

С хриплым вздохом я потерла виски. Воспоминания о Ламель и Корнелиусе не отпускали меня.

*Получается, я просто сбежала?

Но что я могла сделать? Между нами пропасть, преодолеть которую не помогли даже столетия…

Невольно в голову закрадывался вопрос: «Как они там?».

—Пора спать, — прошептала я, пряча талисман перемещения между страницами книги об этикете и откладывая ее на прикроватную тумбу.

Единственное, что у меня осталось от прошлого, навевало теплые воспоминания о былых приключениях, пронизанные болью утраты.

В последние дни происходили изменения и в моем состоянии. Мои способности к темной магии и зельеварению словно угасали. Сон стал беспокойным, прерывистым, с каждой ночью все сильнее погружая меня в воспоминания о Шайгелли.

Слова на древнем языке срывались с губ, а характер, казалось, менялся. Даже окружающие заметили это. Невыносимые ощущения, разрывающие мою личность на части, обретали смысл, подталкивая к нераскрытым тайнам. И эта ночь не стала исключением.

* Все тот же сон, все та же ссора возлюбленных.

Но на этот раз я перестала быть сторонним наблюдателем и переместилась в эпицентр этих мучительных событий.

Даже во сне мысли о Корнелиусе не отпускают.

Беловласый мужчина, чье лицо скрывалось в тенях магических деревьев, коснулся нежной руки возлюбленной. Печальный голос умолял о последнем шансе, но юная богиня была непреклонна.

—Прости, но я не смогу полюбить тебя, — аккуратно отстранив его руку, твердо произнесла она.

Слова, слетевшие с ее уст, поразили мужчину, словно удар грома.

Он рванул вперед и с отчаянием схватил меня за плечи. Боль, пронзившая меня, когда его пальцы впились в кожу, на секунду вырвала мое сознание из плена воспоминаний. И я увидела…

Он ступил вперед, выйдя из-под тени деревьев, и обнажил черты своего лица. Одержимый взгляд изумрудным огнем прожигал мою душу, разрывая временную пропасть.

—ПРЕКРАТИ! ГЛЭ…

—Мара…ха-ах..- сорвавшееся с губ древневельсирское имя растворилось в напряженном воздухе.

Секунды метаний не помогли понять, где я и что происходит. Но я знала одно: мне нужно встать. Магия, пробудившаяся внутри, влекла меня за собой. Сбросив одеяло, я встала на ноги, слегка пошатнувшись. Схватив канделябр, я выбежала из комнаты, вдоль коридора, не имея ни малейшего представления о том, что должна найти.

Холодный пот покрыл лоб, а дыхание стало прерывистым.

Остановившись перед огромной дверью, я наконец поняла: «Нашла».

Отворив замок с помощью магии, я вошла внутрь. Мрачные тени плясали в углах забытого помещения, когда я поднимала свечи. Каждый шаг отголоском разносился по комнате, и я застыла, размеренно дойдя до стены.

Плотная ткань огромным занавесом скрывала под собой неизвестную картину.

Не медля ни секунды, я сорвала полотно. И первое, что я увидела, — это глаза.

Умиротворенный, чистый взгляд зелёных, как летняя поляна, глаз. Мужчина в белых одеяниях красовался на огромном портрете, его седые волосы струились по нежной ткани священной одежды. Выражение лица, полное достоинства и принятия. Совсем не то, что я видела во сне.

—Глэмара… — неосознанно произнесла я имя, эхом разнесшееся по полупустой, едва освещенной комнате.

И тут до меня дошло. То был не Корнелиус. Глэмара…

—Это мой предок, — внезапно появившись на пороге, прервал мои размышления Дэмиан, явно обеспокоенный моим состоянием. — В нашем роду существует легенда о священном хранителе Древней Вельсирнии. Это был могущественный маг — Глэмара.

Огонь свечи отражался танцем в глазах Дэмиана, зелёных и пронизывающих.

И до меня дошло: Дэмиан — воплощение Глэмары, его реинкарнация.

Сердце застучало как бешеное, душа заныла от одного воспоминания об этом мужчине.

Я чувствовала, что должна узнать нечто важное. Я что-то упустила.

Коснувшись плеча Дэмиана и пожелав ему спокойной ночи, я убежала к себе. Я заперла дверь и села на кровать, погружаясь в раздумья. Я должна узнать правду. Не кусочки и не одностороннюю картину, а всю историю целиком.

— И в этом мне поможет… Шайшан. – внезапно осенило меня.

Я сложила руки в молитве, призывая свою божественную мать.

Эти цветы созданы мной. Они должны услышать меня.

— О великая Шангида. Не в этом мире, но в прошлом, ты была рядом, моей мамой. Мне жаль, что стране пришлось пережить подобную трагедию. Я причинила всем много боли. Не знаю, смогу ли я увидеть тебя вновь, но молю, помоги. Раскрой мне истину, верни к истокам.

Секунда тишины сменилась скромным шуршанием.

Комната утонула в нежном сиянии цветов Шайшан. Их волшебный аромат, терпкий и дурманящий, опьянял сильнее любого вина. В голове гудело от калейдоскопа видений, обрывков прошлого, словно осколков разбитого зеркала. Вельсирния… Мои воспоминания о ней, как Богини, были смутными, словно сон, но теперь, под воздействием шайшанской магии, они обретали четкость и боль.

Я вспомнила предательство. Горящую Вельсирнию, крики гибнущих эльфов, взгляд Корнелиуса – отстраненный и чужой, когда он вел свою армию тьмы на светлые земли. Я зарыла эту боль глубоко в душе, неся в себе проклятие отвергнутой богини, преданной любимым.

Но правда оказалась куда страшнее и болезненнее.

Корнелиус… Его правда заставили. Правитель падших, тот, чье имя лучше не произносить вслух, заключил с ним сделку. Жизнь Богини Вельсирнии в обмен на подчинение. Он видел во мне угрозу, в моей силе, в моем влиянии. И он использовал самое ценное, что у меня было, чтобы сломить. Он подставил Корнелиуса, сделал его козлом отпущения.

Но самое страшное – предательство исходило не от него. Предателем был Глэмара. Мужчина, чью любовь я отвергла. Его светлое чувство превратилось в темную одержимость, а затем – в злобу. Если я не достанусь ему, не достанусь никому. Именно он, доверенное лицо, пропустил демонов в Вельсирнию, открыв вратам ад. Светлые земли предал не демон, а их собственный хранитель. Как прискорбно...

И реинкарнация этого чудовища сейчас – Дэмиан. Мой жених. Человек, с которым я мечтала о счастье, о семье.

Комната словно закружилась вокруг меня. Невыносимая тяжесть обрушилась на плечи. Как такое возможно? Кругом одна ложь и предательство, я прокляла не того, а настоящий враг был так близко, притворяясь любящим…

Я не нашла слов. Не смогла высказать ни единого упрека, ни единого вопроса. Страх сковал меня. Дэмиан ли это или все тот же Глэмара? Я больше не уверена. Две жизни смешались. Страх за свою жизнь, за будущее, за мир. Под покровом ночи, оставив лишь маленькую записку, я сбежала.

Бежала от Дэмиана, от правды, от себя самой.

Я вновь вернулась к домику Ламель, там, где когда-то была счастлива с Корнелиусом. Но спокойствия не было. Меня терзали сомнения, мучила вина. Я поверила в ложь. Я не выслушала его. Он не пропускал демонов в мои земли. Я обязана выслушать Корнелиуса, каким бы он ни был сейчас. Ведь это мой Нель.. Я свалила всю вину на падших и на Корнелиуса, но правда в том, что если бы не я, всего этого бы не произошло. Глэмара обезумел от любви, из-за меня. Мы трое были слишком тесно связаны.

Толкнув дверь хижины, я услышала приглушенные стоны и громкий, взволнованный говор Ламель. Сердце бешено заколотилось. Что-то не так.

Я вбежала в комнату. И растерялась.

Корнелиус лежал на кровати, бледный и измученный. По его телу расползались черные нити, словно демонические цепи, впивающиеся в плоть, отравляющие кровь, высасывающие жизнь. Они пульсировали темной энергией, окутывая его, словно саван. Сквозь болезненные стенания, он даже не заметил моего присутствия.

Ламель же не удивилась моему появлению. Ее лицо было охвачено тревогой. Подходя ближе к кровати, она прошептала, с горечью смотря на искаженного болью Корнелиуса:

– Он умирает.