Беглый в Варшаве

Глава 29

В этот момент «Муха-13», заранее оставленная у чердачного люка, развернулась и активировала вмонтированную систему локального импульсного подавления. Энергетический выброс вывел из строя миниатюрный радиомикрофон, установленный в мой дверной косяк накануне.

Следом через общую сеть от «Друга» поступил доклад:

«Зафиксирована попытка несанкционированного вмешательства в линию электропитания квартиры. Вероятная цель — подготовка несанкционированного вторжения. Подозрительная активность наблюдается в электрощитке подвального уровня. Разрешение на активное вмешательство требуется немедленно.»

Тут же для обследования электрощитка отправилась одна из «Мух». Уже меньше чем через минуту она оказалась у щитка. Камера передавала изображение: металлический ящик, открыт, внутри — компактное устройство с таймером и двумя переключателями. Линия питания была замкнута через дополнительный блок с характерной маркировкой.

«Взрывное устройство, весом пять грамм. Тип — направленный заряд. Активирован. До срабатывания 41 секунда. Начинаю обезвреживание заряда.»

Сердце почему-то застучало глухо. На экране таймер отсчитывал секунды, но «Жук-7» уже демонтировал первую из двух цепей. Осталось 15… 12… 9… В интерфейсе вспыхнул зелёный сигнал: «Угроза устранена.»

На соседней вкладке «Друг» прислал экстренный доклад:

«Инициирована подготовка одновременного нападения по нескольким направлениям. Отравление через вентиляцию исключено. Зафиксировано подозрительное движение в районе квартиры капитана Лаптева. Вероятность синхронизированной атаки — 91%.»

Значит, враг не просто насторожился — он перешёл в наступление. Слишком все происходит слаженно. Видимо, моя фигура, которую сначала не воспринимали всерьёз, перешла границу допустимого. И вот последовал ответ. Надо признать, быстро и изощрённо.

Нейроинтефейс заморгал иконкой канала связи. Закпуск — тройное касание точки на затылке. Видеоканал активировался, и спустя пару секунд появилась фигура Лаптева, он был у домашнего телефона. Лицо напряжённое, голос предельно сдержанный:

— У нас ЧП. Сначала звякнул пару раз телефон, теперь что-то с проводкой. Ребёнок в панике, жена в истерике. Подключился кто-то извне. Всё как-то одновременно. Пришлите тревожную группу на мой домашний адрес!

Ответ ему прозвучал быстро и без колебаний:

— Группа поднята по тревоге, выезжает! Срочно переведи семью в самое защищенное место и отключи всю электронику.

— Принято.

Изображение свернулось. Сигнал от «Друга» зазвучал вновь:

«Противник прекратил проведение акции. Одна из групп отходит в направлении улицы Полной. Вторая через парк направляется к мосту. Действия?»

Ответ «Другу» прозвучал чётко:

«Отследить, установить постоянную слежку. В контакт не вступать. Организовать наблюдение за всеми пунктами связи, через которые возможен их обмен информацией. Обеспечить всеми возможными способами перехват. Приоритет задачи наивысший.»

Внутримоего черепабыло необычное ощущение: я чувствовал каждую извилину своего мозга, как каждая из них былапредельно напряжённой. А еще, как будто отизвилин мозга до висков натянулись раскалённые струны. Висел в интерфейсе уже больше пятнадцати минут, наблюдая за тем, как «Муха-21»,занявшая позицию в вентиляционномканале защищенного помещения на второмэтажездания немецкого посольства, транслировалацветное видеосо звукомв прямом эфире. Сигнал шёл устойчиво, звук был чистым, а углы съёмки — идеально подобранными. По комнате ходил герр Мюллер как загнанная в угол крыса, а Бруно Штольц, стоял неподвижно, навытяжку, как застуканный на чем-то новобранец.

На стенах — всё та же нейтральная серо-бежевая гамма, репродукции выровнены, ковёр ровно по центру. Но воздух был другим. Плотным. Вязким от напряжения.

Резидент в сером костюме присел за массивный письменный стол. На его лбу выступил пот, хотя радиаторы отопления в кабинете были едва тёплыми. Он не делал ни одного движения зря — только пальцы негромко постукивали по стеклу бокала с вином, но пить он так и не решился. Папка с грифом «Vertraulich» лежала перед ним раскрытая. Листы внутри были исписаны мелким, аккуратным почерком.

Бруно, нервно оправляя манжету сорочки, замер в двух шагах от стола и с глухой отрешённостью проговорил:

— Операция сорвана. Все три группы потерпели неудачу. Один из парней, который должен был установить заряд в подъезде объекта, исчез. Есть основания полагать, что он устранён. Второй — в бегах. Третий, водитель, не выходил на связь с трёх часов ночи.

Голос резидента прозвучал резко, в нём не осталось ни капли немецкой сухости:

— Кто дал добро на формат такой атаки? Почему о действиях не было предупреждения хотя бы за сутки? Я должен был выдать тебе отдельный канал! Где твоя дисциплина, Штольц?

Бруно заметно побледнел. Губы начали едва заметно подрагивать. Ему пришлось немалым усилием взять себя в руки, иначе конец карьере мог настать прямо здесь.

— Приказ поступил напрямую из Цюриха. Статус канала был красный. Вы в курсе, что по этому протоколу ответ не предусмотрен, выполнение беспрекословное. Уведомление Вас, только после завершения акции.

— Да Бруно, я в курсе нюансов этого протокола. Как думаешь, почему Центр пошел на это?

— Думаю они посчитали, что этот гражданский, просто полевая обслуга. А оказалось, что он работает не хуже Пфайфера.

Резидент поднял глаза и, чуть помедлив, с леденящей ровностью уточнил:

— Хочешь сказать, что советы внедрили специалиста уровня аналитика центрального аппарата, и мы прозевали его?

— У него нет звания, нет никакого служебного статуса, документы — чистые. Удалось выяснить, что он имеет очень высокую инженерную квалификацию. Про таких русские говорят «золотые руки». Имеет хобби — автотюнинг. Его личный автомобиль это настоящий шедевр экселенц! Но больше всего меня смущает его возраст — парню всего 21 год. Но его действия говорят об обратном. Он с легкостью предотвратил три параллельных попытки. При этом, он это сделал без контакта с польскими спецслужбами. Значит, он из закрытой структуры, которая работает автономно.

На этих словах в кабинете повисла пауза. Секунда. Две. Затем резидент со всей силы ударил ладонью по крышке стола. Папка подпрыгнула, а бокал чуть не упал, расплескав при этом немного своего содержимого.

— Ты не только провалил задание, но и засветил наш интерес! Они теперь знают про это. Боюсь что теперь каждый костёл скоро будет под их микроскопом. Сколько времени уйдёт на дезактивацию цепочки? Неделя? Месяц?

Бруно поник, как мальчишка перед родительской выволочкой. Глаза потускнели, плечи опустились. Только голос остался ровным, натренированным, как у католического священника на исповеди:

— Уже начата эвакуация точки в Лодзи. Часть архива перемещена в Гданьск. Кассеты с материалами Джованни изъяты, копии сделаны. Сам объект — пока под контролем, но его поведение нестабильно. Есть риск срыва.

Резидент прошёлся по кабинету коротким шагом, затем вернулся на место и посмотрел в потолок, будто оттуда должна была снизойти поддержка. Именно в этот момент дрон сделал почти художественную фотографию. В голосе звучала смесь ярости и паники:

— Сколько лет строилась эта структура, Бруно? Ты хоть понимаешь, что сейчас разрушается? Эти маршруты через Будапешт и Закопане были согласованы лично на уровне канцлера! Десять лет ушло на то, чтобы обойти британцев, а ты… какой-то идиот из Центра, залез с зажигательной шашкой в монастырский двор!

Ответ Бруно прозвучал с явным усилием, как если бы слова застревали в горле:

— Объект оказался нестандартным. У нас нет по нему биографической справки, кроме того, что родители погибли на нефтепромыслах, сам он прошел срочную службу. Правда служил в разведроте полка ВДВ, из дивизии которая в полном составе сейчас воюет в Афганистане. Для оперативной маскировки и был сформирован полк в котором он проходил службу. Всё началось с попытке сделать его курьером. А потом пошло одно за другим. Ребёнок из хора, Джованни, кассеты… всё привело к…

Резидент вздохнул, медленно, глубоко, и выдохнул тяжело. Затем, с ледяным спокойствием, словно читая с заранее написанного приговора, произнёс:

— Ты останешься в Варшаве до завершения фазы зачистки. Прикроешь архив, уничтожишь всё, что связано с линией «Святоша». В том числе и Джованни. Если он заговорит, это будет катастрофа. А вот если ещё раз допустишь утечку — не жди ни защиты, ни подтверждения статуса. Падёшь, как тот поляк с крыши — тихо, быстро и без следа.

На этих словах Бруно сжал губы в тонкую нитку, кивнул и забрал папку со стола. За спиной послышался хруст обуви по ковру — резидент направился к сейфу, где хранились 3,5 дюймовые кассеты с одноразовыми ключами для каналом связи с Бонном. Штольц вышел из комнаты, не оборачиваясь.

На интерфейсе «Друга» появилась надпись: «Передача завершена. Видео сохранено. Аудиоархив подготовлен. Готов к кросс-сопоставлению с ранними переговорами. Рекомендую немедленную реакцию.»

В моей голове уже выстраивался план. Ответ должен быть не просто решительным — хирургически точным. А главное, никто с той стороны не должен понять что это мой удар, да и вообще что это и есть удар…