Беглый в Варшаве

Глава 14

Проснулся от запаха кофе и звона ложечки о стенку кружки. Сквозь окно пробивался блеклый свет январского утра, будто кто-то по небу размазывал белую пастель, не торопясь. Повернул голову — Инна стояла у плиты в моем халате, босиком, с прикушенной губой, и медленно помешивала яичницу. В её движениях было что-то новое: лёгкость, точность, уверенность. Почти скользила, а не шагала. Ловко крутанула сковородку на запястье, как бариста — молочник с пенкой.

— Что, командир, проснулся? — бросила через плечо, с довольной улыбкой. — А я уже успела и душ принять, и маме позвонить, и два раза на одной ноге постоять с закрытыми глазами. Не поверишь, не качает!

— Ну, конечно, не качает, — пробормотал, садясь на край кровати. — Это потому, что ты теперь полутораногая ниндзя.

— Ты что-то ночью подмешал? — спросила она, очень расчетливо наклоняясь наклоняясь грудью к столук столу, пытаясь этим древним приемом застать меня врасплох и цинично выведать всю правду. — Говорю серьёзно. Координация, как у кошки. Даже кофе налила левой рукой, не расплескав. А ведь всегда проливала не по детски.

Но я спокойно отвел взгляд, и поэтому застать меня в уязвимой позиции у нее не получилось. Но это не значит, что она отказалась от своих намерений…

Поднялся, подхватил её за талию — и тут же получил локтем в живот. Ловко. Быстро. Без злобы, но с такой точностью, что аж вдохнул через зубы.

— Значит так ты меня на самом деле любишь?

— Опа, извини! — всплеснула руками. — Рефлекс. Но согласись — чётко, да?

— Да. Теперь к тебе надо подходить с табличкой «Я мирный!»

— И «пушистый»!

Сели завтракать. Стол — простой, по-полевому: яичница с колбасой, чёрный хлеб, два малосольных огурца, сыр в тоненьких пластинках, из которых Инна зачем-то делала домики. Кофе в гранёных стаканах.

— Так, проверим план, — сказала она, откинув волосы. — Через час заезжаем к Янушу иХелене, забираем лыжи, санки и Юзефа, потом едем на базу. По пути закупаем хлеб, воду, чай уже будет в термос.е Ты проверил давление в шинах?

— Да, и даже масло поменял. Едем почти в горы, и время почти пошло.

— Потрясающе, — протянула она, с заговорщицкой улыбкой. — Слушай… может, ты тоже из шляхетского рода? Или это секрет?

— Скорее, родился с инструкцией в голове, — отозвался, поднимая брови. — Сложной, многотомной, но как показывает жизнь — эффективной.

Воркующий смех и нежная улыбка в ответ, плюс лёгкий толчок ногой под столом — мы не ссорились, а скорее дразнились.

Когда стали собираться, в доме царила та редкая гармония, которая появляется, когда всё готово и ничего не поджимает. Инна успела отмыть сковородку, я негласно, через нейроинтерыейс проверил заряд «Мухи» и «Птички». И еще раз бак «Нивы». Ключи на крючке, лыжные ботинки у двери. Присели на дорожку — ничего не забыли.

Перед выходом она подошла, прижалась лбом.

— Если я сегодня сдохну, знай — это был лучший завтрак в твоей жизни.

— После ужина не зарекайся, — прошептал, поправляя ей шарф.

— Вот и посмотрим, — кивнула она, распахивая дверь.

Погода была не влажной, звонкой и ясной — та, что обещает снег в полдень и солнце до вечера. Шины «Пирелли» уверенно шуршали по утрамбованному снегу, а на багажнике покоился мангал, несколько шампуров и маринованное с вечера мясо — все в одном добротном ящике из под военного ЗиПа.

Утро задалось светлым, звонким и по-настоящему январским — дыхание превращалось в густые клубы, улицы Варшавы звенели тишиной, перебиваемой лишь скрипом снега под ногами редких прохожих. Белая дымка ещё висела в воздухе, но солнце уже начало пробиваться сквозь морозный иней на ветвях. Доехали очень быстро. Возле небольшого кирпичного дома на окраине Стеґны, Януш с женой, закутавшись в шарфы, стояли у калитки, держа в руках по паре лыж.

Подъехав к дому, открыл дверь и крикнул:

— Доброе утро, лыжники! Готовы к подвигам на снегу и танцам у мангала?

— Господи, какая красота… — произнесла Хелена, вдыхая морозный воздух. — Так и хочется плюхнуться в сугроб.

— Только не забудь выбрать тот, где нет собачьих дел, — усмехнулся Януш и обернулся на сына, который волок за собой красные деревянные санки с железными полозьями. — Юзеф, проверь, чтобы ремешки были на месте! Ты в прошлый раз слетел с них, как рыбка.

— Всё нормально, тато! В этот раз привяжусь, как к стулу в школе, — пробасил парень, застёгивая пряжку на старом ремне.

Януш, смеясь, вышел к «Ниве» и хлопнул по капоту.

— Твоя зверюга сегодня нас не подведёт? А то у нас санки тяжёлые!

— Эта машина выдержит и троих Янушей с гружёным прицепом, — уверенно сказал, распахивая багажник.

— Значит, надёжнее, чем польское обещание! — отозвался он и, помогая жене поднять лыжи, добавил: — Хелен, дашь ему свои, ты всё равно ездишь меньше.

Пока Януш с Юзефом крепили лыжи на багажник, Хеленка подошла к Инне и с улыбкой поправила ей шапку.

— Инночка, ты выглядишь как польская актриса из новогоднего телешоу. Тепло оделась?

— Конечно, — ответила та, смеясь. — У меня под этой курткой три слоя: теплое белье, уюта и стиля.

— А шубку свою не взяла? — поинтересовалась жена Януша.

— В шубе только стоять у ресторана или театра, — вставил сзади Януш. — А на лыжах в ней лучше сразу катапультироваться.

Проверили крепления, обвязали санки, надёжно зафиксировали термосы с чаем и узелок с мясом, завёрнутым в х/б полотенце. Всё лежало, как положено.

— По местам! — скомандовал Януш, усаживая жену на заднее сиденье к сыну и Инне.

— Ты сегодня не за рулём, а то под гору опять поедешь, не включая тормоз, — бросил он ей.

Мотор завёлся с первого раза. Салон быстро наполнился теплом — система прогрева работала отлично, спасибо «Другу» и подогреву сидений, установленному ещё в Минске.

Вырулив с небольшого дворика, осторожно поехали в сторону трассы. Город начинал просыпаться: одинокие трамваи скользили по улицам, вывески магазинов мерцали, как в старом французском кино, а на заборах всё ещё можно было разглядеть аккуратные красно-белые наклейки с якорем и надписью «Solidarność».

— Слушай, Костек, — обратился Януш, повернувшись ко мне, — ты не думал выступать за сборную Советского Союза по… как это называется?.. Обаянию? С таким багажником и улыбкой тебе прямая дорога на пьедестал.

Инна прыснула от смеха, а Хелена фыркнула:

— Януш, лучше скажи спасибо, что у него машина есть. А то опять ехали бы на автобусе с рюкзаками, как студенты.

— Ладно, ладно, — развёл руками тот. — Я только рад, что у нас теперь такой друг с колёсами. Кстати, шашлык у тебя в каком маринаде?

— Абхазский рецепт, с луком, зеленью и гранатовым соком, — ответил я, подмигнув Инне.

— Вот видишь, жена, не зря выходные придумали!

Где-то впереди уже виднелись пригорки, и дорога уходила в заснеженные холмы.

Настроение было ровное, как снежный наст под колёсами. Машина неслась легко — к ароматному дыму костра и хорошему настроению для всех.

Дорога, укутанная в свежевыпавший снежный плед, будто сама вела в нужное место — подальше от города, ближе к тишине и холмам. Когда подъем закончился, впереди открылся широкий простор: редкие сосны, покатый склон и участок ровной поляны, словно специально присмотренной кем-то под стоянку. Машина встала у края площадки.

— Вот она, наша поляна счастья! — Януш с восхищением огляделся и хлопнул в ладони. — До места для костра — метров сто пятьдесят. Самое то для утренней зарядки.

— А потом можно будет прямо оттуда стартовать вниз на лыжах, — подтвердила его жена, выбираясь из салона и расправляя воротник куртки.

Инна уже натягивала вязаную шапку с помпоном, Когда я кивнул в сторону багажника:

— Шашлык и термосы пока нести рано. Сначала тропа.

— Всё правильно. — Януш скинул лыжи с багажника и, воткнув их в снег, начал пристёгивать крепления. — Костек, идем вдвоем. Промнем парную колею до самого места кострища.

— Давайте, мальчики, работайте! — крикнула в догонку Инна, доставая из багажника одну из двух складных алюминиевых лопат. — Мы, слабые женщины, так и быть — ПОМОЖЕМ!

— Только не сдуйтесь, как шарики с дырочкой! — добавила Хеленка, и они дав нам немного уйти вперед. не теряя времени, принялась срывать половину высоты снега между промятыми колеями. Снег был рыхлым, лёгким, но за ночь успел схватиться коркой. Верхний слой срезался без особого труда.

Я и Януш шли почти вровень, оставляя после себя чёткую двойную колею. Под каждым шагом снег слегка оседал, проваливался, но упруго держал вес — мороз сделал своё дело.

— Януш, ты уверен, что за это не посадят? — пошутил я, оглядываясь на лопочущих позади наших женщин.

— За организацию зимнего праздника с шашлыком, горными лыжами и прекрасными женщинами? — Януш оттолкнулся палками и прокатился чуть вперёд. — Скорее повысят. Если повезёт…

Линия, по которой прокладывалась будущая дорога к стоянке, уже отчётливо выделялась на фоне остального снега. Девушки за это время продвинулись не хуже — лопатами аккуратно расчистили полосу между двумя лыжнями, чтобы в дальнейшем «Нива» могла спокойно пройти, не пропиливая всю толщину снежного покрова до грунта и тем самым садясь на брюхо.

— Честно говоря, — проговорила Хелена, выпрямляясь, — давно не было такого удовольствия — просто делать что-то на свежем воздухе. Даже спина не болит.

— Потому что копаешь с хорошим настроением, — подхватила Инна, — и с целью: лыжи, шашлык и сын не дышит городским смогом. Это тебе не снег у подъезда чистить.

— Согласна.

Когда обе колеи вышли на поляну, мы лыжами промяли почти круглую площадку для нашего лагеря и вернулась обратно, Януш хлопнул по крыше машины:

— Пора запускать зверя. Дорога готова, штурмовые бабушки — молодцы. Пожалуй они заслужили по небольшому кусочку мяса…

— Штурмовые⁈ По кусочку⁈ — прищурилась Хелена, — Осторожно панове, в Польше женщины обидчивые. Особенно когда к ним применяют мужланские термины!

— Но эффективные же! — Януш подмигнул и сел за руль. — Ну, пошла родимая…

Слегка покачнувшись, «Нива» легко въехала в снег, послушно идя по только что подготовленной колее. Шины со специальными вставками и подкачкой держали отлично, даже без пробуксовки. Вскоре мы все стояли уже посреди поляны, открывая багажник и раскладывая вещи.

Место для лагеря выбрали удачное — почти ровный пяточек, прикрытый от ветра несколькими молодыми елями. В стороне, метрах в пятидесяти, журчал промёрзший ручей, закованный в прозрачный лёд. Солнце просвечивало сквозь ветви, подмигивая холодным янтарём. Януш распорядился быстро и уверенно:

— Сюда ставим машину, тут — костровище. А вот здесь будет наше обеденное королевство.

— Девушки, кто за мангал отвечает? — окликнул их Януш, снимая с багажника ящик с шашлычным набором.

— Ты шашлычник, а мы теперь заслуженно отдыхаем, — сказала Инна и уселась на складной табурет. — И кофе принесите дамам мальчики, а то всё мужская работа, да мужская работа! — И на пару они дружно прыснули, не забывая обстеливать нас, из соих трехдюймовых глазок.

На этой поляне началась настоящая зимняя сказка — дружная, уютная, пахнущая костром, жареным мясом и хрустящим снегом под лыжами. До вечера было ещё далеко, а впереди — только всё лучшее.