Бахмут

Глава 29 Императрица

Как известно хуже нет, чем «ждать и догонять». Ну, догонять нам, слава богу, никого не понадобилось, а вот изрядно подождать, причем в неведении, пришлось. Насколько я понял из объяснений Потемкина по вопросу организации придворной жизни — основной смысл ее заключался в получении благосклонности государыни императрицы и не важно какими средствами. В целом ничего «нового» или «старого», неважно, данный способ, видимо, не теряет актуальности во все времена и эпохи — что-то типа «подтолкни ближнего, навали на нижнего». И что самое главное — в настоящий момент Потемкин еще не занимает главенствующего положения среди окружения Екатерины, а значит у нас уже имеются фактические или потенциальные недоброжелатели, а может и противники. Ведь наградой в этой борьбе была власть, а значит и богатство.

После осознания данного факта и понимания того, что мне волей или не волей, если я собираюсь что-то изменить в жизни страны, придется залезть с головой в этот клубок «пресмыкающихся» у меня, как говорил один персонаж, «зачесалось в самых неприличных местах» и мне сразу захотелось обратно в степь — как же там все просто, увидел врага — убей!

Через пару дней Потемкин забрал утром Мубарека и вернулся вечером один, а на мой вопрос ответил, что государыня императрица определила его при дворе, ну и отлично — «баба с возу, кобыле легче».

По истечению недели томительного ожидания, которое мы скрашивали спаррингами в небольшом фехтовальном зале особняка, Григорий Александрович, измотанный придворными интригами сильнее чем месячной поездкой верхом, объявил — на завтра ему и мне назначена аудиенция у государыни императрицы! Доброму и Гному, как не дворянам, доступ к первому лицу пока был заказан — ну ничего еще «не вечер». После объявления Потемкина я сразу успокоился и уснул со спокойной душой, еще со времен службы в спецназе у меня совершено атрофировались страх и робость перед вышестоящим начальством, каким бы оно не было — спрашивается, чего боятся человеку, которому завтра смотреть смерти в глаза.

Когда Потемкин сказал, что нам назначена аудиенция у государыни императрицы, я по простоте душевной думал, что мы в назначенное время окажемся в какой-нибудь большой приемной во дворце, а дальше все как в историческом фильме — лакеи в ливреях откроют большие двустворчатые двери и напыщенный, как индюк, придворный распорядитель пригласит нас в просторный кабинет с большим глобусом в углу, или мы будем стоять в зале и вдруг тот же «индюк» громко объявит — великая государыня императрица Екатерина Алексеевна, самодержица всероссийская и прочая, и прочая, и в зал войдет богато одетая женщина в окружении придворных дам…

В общем, ни того, ни другого, ни третьего — все оказалось совершенно по другому. Аудиенция оказалась спланирована, именно это слово больше всего подходит, в Царском селе, в императорском саду, любимом месте прогулок Екатерины, в виде случайной встречи. Охренеть, зачем такие сложности. В условленный час мы прогуливались «типа изучая местную флору» по саду, представлявшему собой, насколько я понимаю, причудливую смесь различных садовых стилей, которые при этом нисколько друг другу не мешали, как на садовой дорожке появилась Екатерина в окружении придворных дам. Мы поприветствовали ее и она, уточнив у Потемкина, тот ли я барон, о котором он ей рассказывал, обратилась ко мне по имени — отчеству, сразу продемонстрировав свой цепкий ум.

Еще при приближении императрицы мне удалось немного, что бы это не показалось неприличным, рассмотреть ее — среднего роста, с прекрасной осанкой и пропорциональным телосложением, величественного вида, в котором чувствуется смешение достоинства и непринужденности, не сказать, что писанная красавица, но роскошные каштановые волосы, прекрасный цвет лица, живые и умные голубые глаза, а также приятно очерченный рот создают тот образ женщины, к которому всегда тянутся мужчины.

— Григорий Александрович дал весьма лестную оценку вашим действиям при покорении Крымского ханства Иван Николаевич, какую, по вашему мнению, вы заслуживаете награду за деяния сии во славу государства российского?

— Благодарю ваше величество, беседа с вами уже величайшая награда для любого подданного вашего, но есть у меня к вам просьба, пусть не покажется она вам дерзостью, хотелось бы изложить вашему величеству некоторые мысли по вопросу обустройства государства российского в более деловой и приватной обстановке, потому как красоты этого великолепного сада настраивают на лирический или философский стиль беседы, в чем я, к своему стыду, не силен! — стараясь сохранять максимальное спокойствие ответил я — здесь, как говориться «пан или пропал». Группу придворных дам окутала зловещая тишина, но Екатерина, развеяв широкой улыбкой создавшуюся секундную напряженность, к всеобщему удивлению ответила положительно.

— Что ж, беседа с вами господа, деяниями своими на века прославившими силу русского оружия, честь для любого самодержца всероссийского! Пройдемте в мой рабочий кабинет! — и развернувшись в сторону дворца, возглавила, находящуюся в легком шоке, процессию.

Отстав на пару шагов, Потемкин прошептал мне, — Фартовый вы человек Иван Николаевич, это первый на моей памяти такой случай!

Минут через пятнадцать мы оказались в рабочем кабинете императрицы, в котором наконец-то оказался большой глобус из моих размышлений перед началом аудиенции. Едва за нами прикрыли двери, Екатерина, взмахом руки, предложила мне начать рассказ.

— Начинайте Иван Николаевич, а то Григорий Александрович в рассказах о вас напустил такого туману, что даже не знаю, что и думать про вас!

— Благодарю ваше величество, рассказ мой и в самом деле может показаться плодом больного воображения, но прошу дослушать меня до конца, а уже потом принимать решения.

Рассказ мой о попадании в этот мир, естественно, слово в слово повторял рассказанное Потемкину, кроме того, я сразу дополнительно рассказал предыдущую версию русско-турецкой войны, в которой, естественно, были упомянуты основные победы русского оружия: Рябая могила, Кагул, Фокшаны и Чесма. При упоминании мной Чесменского боя, Екатерина отреагировала весьма резко.

— Я только вчера получила письмо от графа Орлова, в котором он сообщает о Чесменской баталии, откуда сие стало вам известно Иван Николаевич?

— Прошу прощения ваше величество, но сие мне не известно, я рассказывал вам о русско-турецкой войне из другого мира, а в той войне Чесменская баталия, если мне не изменяет память, происходила в 1770 году!

— Григорий Александрович, а что вы скажете? — спросила Потемкина Екатерина.

— Ваше величество, я рассказу Ивана Николаевича, помноженному на дела его, при которых сам был, и невероятное оружие, имеющееся у него, верю всецело! — ответил он.

Напряжение, в котором Екатерина находилась последние минуты, схлынуло и видимо приняв для себя какое-то решение, она непринужденно спросила меня, — Стало быть Иван Николаевич вы все ведаете про жизнь нашу и про наше будущее?

— Не знаю Ваше величество, расстроит это или обрадует вас, но я ничего про вашу жизнь настоящую не ведаю, да и про будущее императрицы Екатерины Великой из того мира знаю только основные вехи: про победы над Турцией, раздел Польши и долгое правление, при котором Россия достигнет доселе небывалой мощи, но распространяется ли сие знание на этот мир мне не ведомо! — пожал я плечами.

Екатерина задумалась на мгновение и улыбнувшись ответила, — Опять удивили меня Иван Николаевич! Ответить в такой ситуации — не знаю, может только человек действительно не из этого мира, эти лизоблюды, — она махнула рукой куда-то в сторону двери, — Не упустили бы такой возможности завоевать благосклонность государыни! Хочу посмотреть на ваше оружие!

При обсуждении предстоящей аудиенции мы такое развитие событий рассматривали как возможное, поэтому подстраховались и заранее подготовились.

— Как будет угодно Вашему величеству, мы все подготовили, оружие в карете на въезде в Царское село, вместе с двумя моими соратниками из того мира! — ответил я.

Распорядившись привести Доброго и Гнома с грузом в сад, а также принести туда же, по моей просьбе, штук двадцать арбузов, тыкв или чего-то подобного, Екатерина задумчиво посмотрела на меня — Иван Николаевич, а не вас ли я наградила в феврале сего года за храбрость золотой саблей и произвела в чин ротмистра за дела под Бахмутом?

— Так точно ваше величество, служу Отечеству! — по привычке сказанул я, и в очередной раз удивился ее великолепной памяти или очень качественной подготовке к разговору.

— Служу Отечеству, хорошая фраза! — будто бы смакуя ее на языке, сказала Екатерина.

— Да ваше величество, в том мире этой фразой отвечает воин командиру и своему подразделению после вручения ему какой-либо награды!

— Достойная традиция, как считаете Григорий Александрович!

— Совершенно с вами согласен ваше величество!

В этот момент из-за шторы, как призрак, появился придворный и доложил, что приказание императрицы исполнено, в саду все готово. Пройдя в дальний угол сада, который находился еще в стадии строительства и облагораживания, мы увидели, что у деревянного стола с выложенными на нем образцами оружия стоят Добрый, Гном и два гвардейских офицера, для пригляду. Стоящие у стола подтянулись, а Екатерина подошла и внимательно посмотрела на них.

Добрый, которому тоже всегда было «положить» на высокое начальство, спокойно представился, — Вахмистр Емельянов!

Ну и Гном не отстал от него, — Капрал Чернов!

Екатерина оценив размеры Доброго, который был выше гвардейцев на голову, с уважением произнесла, — Не перевелись значит на Руси богатыри, не перевелись! — и дала отмашку, — Удивляйте Иван Николаевич!

Помня, что самый лучший экспромт — это подготовленный экспромт, мы в особняке Потемкина предварительно подготовили программу показа и немного потренировались. На стол были выложены два «Калаша», L96 и два револьвера, а в поле установили три рубежа мишеней: три штуки на триста метров, полтора десятка на сотне и десяток на тридцати. Конечно для винтовки Доброго триста метров не расстояние, но дальше невооруженным глазом будет ничего не видно.

Получив добро от Екатерины я махнул рукой и Добрый с Гномом провели разборку и сборку автоматов и доложив о готовности подошли к огневому рубежу. Получив команду «Огонь» они за десять секунд распотрошили все арбузы на сотне метров и отошли к столу. Потом Добрый взял свое чудище и из положения стоя взорвал арбузы на трехсотке, а далее подошел мой черед — подхватив револьверы, я перекатом ушел в сторону от стола и встав на одно колено поразил шесть целей, а потом «качая маятник» продолжил вести огонь с двух рук до полного опустошения барабанов.

Немного оглохшая Екатерина была ошеломлена, но хватку не потеряла, а сразу поинтересовалась, — И много Иван Николаевич у вас такого оружия и можно ли его изготовить на наших мануфактурах?

Я, естественно, не собирался сразу раскрывать все карты и рассказывать про наши запасы и ответил, — Оружия к сожалению немного, только то, что было при нас во время выполнения боевой задачи, но не это главное ваше величество, главное это боеприпасы, количество которых ограничено, — и показал ей патрон от автомата, — Это ваше величество патрон, он включает в себя пулю и заряд пороха, объединенные в одно целое гильзой!

Я вытащил, заранее расшатанную, пулю из гильзы и высыпал на стол навеску пороха, а рядом положил их аналоги из этого мира — свинцовую пулю и бумажный патрон.

— Вы не ответили на мой вопрос Иван Николаевич — можно ли это изготовить на наших мануфактурах?

— Это самый важный вопрос ваше величество! В данный момент конечно нет! И если вот такой пистолет, — показал я на револьвер, — Еще можно попытаться сделать, то гильзу и капсюль сейчас сделать совершено невозможно! — огорчил я Екатерину.

— Тогда какой от всего этого прок! — расстроенно развела руками Екатерина, — Закончатся ваши волшебные заряды и все — это бесполезные железяки!

— Абсолютно верно ваше величество, поэтому нужно развивать мануфактуры, капрал Чернов весьма ученый человек, инженер, окончил университет, сейчас ведет записи на бумагу всех наук, известных ему, но кое-что из сделанного здесь по новым технологиям мы можем показать прямо сейчас! — предложил я.

По моей просьбе, гвардеец выстрелил из пистолета в остатки арбуза. После выстрела, естественно, образовалось облако дыма. После, я зарядил этот пистолет бездымным порохом и повторил выстрел.

— Вот ваше величество, это новый бездымный порох, изготовленный капралом Черновым — кроме того, что после выстрела нет дыма, так еще и возможно вести огонь на большую дистанцию и с большей скорострельностью, нужно только доработать ружья и пушки и тогда доминирование в сражениях будет подавляющим! Если позволите я подготовлю доклад желательных, на мой взгляд, решений по развитию мануфактур и всего что с этим связано! — попросил я.

— Готовьте в кратчайший срок Иван Николаевич! — обретя былое деловое настроение, сказала Екатерина, — А теперь следуете за мной, не могу же я, самодержица всероссийская, оставить без награды столь достойных своих воинов!

В итоге оказалось, что не только я люблю подготовленные экспромты, но и государыня императрица. В огромном зале нас уже ждали с десяток придворных обоих полов, в виде массовки, почетный караул и распорядитель всего этого действа, серьезный дядька лет пятидесяти. Все, кроме нас, знали свои роли назубок, Потемкин остановил нас жестом в стороне от группы придворных и мы по привычке встали в одну шеренгу. Дядька встал рядом с Екатериной, достал из папки лист бумаги и начал торжественно оглашать текст.

— Высочайший указ великой государыни императрицы Екатерины Алексеевны, самодержицы всероссийской, от 15 сентября сего года. За заслуги и храбрость при покорении Крыма: ротмистр барон фон Штоффельн жалуется титулом графа Крымского, пятистами душами крестьян и тысячью десятин земли, а также производится в чин полковника, с оставлением в Бахмутском гусарском полку до особого указания!

Я, интуитивно, сделал шаг вперед, громко сказал, — Служу Отечеству! — и встал обратно в строй.

Дядька, совершенно не смутившись, продолжил, — Вахмистр Емельянов и капрал Чернов жалуются личным дворянством и производятся в чин корнета!

Парни повторили мои действия, а Екатерина, взглянув на нас, произнесла, — Граф, с нетерпением ожидаю вашего прожекта! — грациозно повернулась и пошла к огромным дверям, открывшимся перед ней, как по мановению волшебной палочки, а группа придворных стайкой двинулась вслед. Аудиенция окончена! Можно выдохнуть!