Бахмут

Глава 18 Чонгар

Допрос пленных, показал, что это едисанцы[63] двигались на пастбища, также они сообщили, что новый хан собирает орду.

Зачем хан собирает орду, сколько в ней воинов и где его ставка, пленные, простые кочевники, не знали, что в общем понятно, соврать же им мешала «совесть» — в лице Доброго.

Для нас тайной, для чего Девлет-Гирей собирает орду, не являлось — новый хан собирается показать турецкому султану свою верность и ударить в тыл первой армии, а значит нам нужно поторопиться.

Оставив Шевича за старшего, я со своей ротой, казаками и пятью пленными отправился в лагерь. Смысла гнать стадо на Берду не было, все равно, дня через четыре будем здесь.

К вечеру были в лагере. Еще раз допросив пленных, собрали военный совет. Полковник Ласси предлагал двигаться к Молочной и там дожидаться калмыков, так как нашей численности недостаточно для успешных действий в Крыму. Я же предложил, дойдя до Молочной, разделиться — я с эскадроном и еще тремя сотнями казаков пойду к Чонгару налегке, а остальной отряд с обозом пусть двигается в обычном темпе. Мы проведем разведку и будем действовать по обстоятельствам, а там, глядишь, и калмыки подтянутся.

Вначале я хотел взять с собой хотя бы одну пушку, но в итоге отказался, как говориться «ни к селу, ни к городу» — в поле одна пушка не зарешает, тут не в «воронке», а подвижность нам снизит. Думал разобрать пушку по частям, как горные орудия из 20 века, но тут ствол триста килограмм — лошадь с трудом потянет, но недолго и небыстро, так, что без разницы. В итоге от пушки пришлось отказаться, но у нас же есть «Гномы».

Установка «Гном-1» весит килограмм тридцать, ракеты по двадцать, значит три лошади могут взять направляющую и десять ракет, нам за глаза.

Через три дня вернулись к Молочной. Наше стадо спокойно паслось в округе, а сербы работали пастухами.

Я предложил Потемкину выдать моим бойцам по пять рублей и пустить стадо на прокорм всего отряда, все равно нужно от него избавляться, очень оно снижает мобильность, ему же пастись надо, а мы только в начале рейда. Учитывая, что драгуны, и так, на казенном довольствии, а с казаков можно удержать часть добычи в виде компенсации, Потемкин, подумав полминуты, согласился.

Свежему мясу были рады все, и вечером лагерь окутался ароматами всевозможных мясных блюд.

На следующий день полутысяча начала движение и к вечеру мы оказались в районе Арабатской стрелки, не повстречав больше ни единой живой души. Гнилое море-Сиваш встретил нас солено-горьким зловонием, парившим над мутной водой.

С первыми лучами солнца, я со своей ротой и казаками отправился к Чонгару на рекогносцировку. Ширина пролива в самом узком месте не превышала четырехсот метров, и я, не приближаясь к берегу, прекрасно осмотрел все в свой бинокль — беспрепятственно переправиться было невозможно, на противоположном берегу, вдающемся в воды Сиваша тонким копьем, у остатков какого-то предмостного укрепления, был насыпан небольшой вал, длиной метров пятьсот, полностью перегораживающий «острие копья», и установлены пять пушек. Любого, кто сунется в воду, ждут очень неприятные последствия. И даже если бы мы притащили с собой пушку, нам бы это не помогло — одна против пяти, а у них возвышенность и вал — без вариантов.

Значит как всегда — ножками, ручками и ночью. Что ж, поехали искать место для переправы. Двигаясь на юго-запад, мы оказались сбоку от переправы, через залив шириной километров пять, и смогли изучить систему обороны полуострова детальнее.

Сзади от вала, находящегося на возвышении, километрах в полтора, находился лагерь татар, не наблюдаемый с нашей стороны пролива, в котором, судя по количеству юрт, могло быть не менее полутысячи человек.

Система охраны и обороны пролива стала, в целом, понятна — батарея держит под контролем пролив, а подвижные группы кавалерии прикрывают ее от обхода с флангов.

Проехав еще километров пять, нашли еще одно узкое место, здесь ширина пролива была около двух километров, а на противоположном берегу было чисто. Пойдет.

Вернувшись в лагерь, обрисовал командирам подразделений обстановку и план предстоящих действий.

Ночью моя рота и десяток Пугачева идем на тот берег, проводим разведку и, по обстановке — налет на батарею, если все пройдет удачно, остальные, по моему сигналу, переходят Сиваш и закрепляются на валу.

Ночь сегодня была безлунная, небо затянули плотные облака, и мутная вода Сиваша слилась с берегами в единое целое, что, в целом, снижало вероятность нашего случайного обнаружения, но — ориентиров на том берегу не было, поэтому основной задачей при переправе было не совершить главную ошибку в действиях любого командира — «провести форсирование вдоль реки»!

Обошлось, к полуночи, грязные как черти, ну и хорошо, лица специально затемнять не придется, переправились на тот берег, экипировались и форсированным маршем двинулись к валу.

Длительное отсутствие русских рейдов на Крым сыграло с татарами злую шутку — они, видимо, даже в мыслях не допускали возможности ночной переправы через Сиваш, поэтому мы и не встретили по пути ни одного разъезда. Что ж, тем хуже для них.

Часа через три пути, береговая черта здесь петляла неимоверно, огибая заливы, увидели вдалеке огни. Отлично! Километров через пять обнаружили спящий лагерь кочевников, с горевшими в нем несколькими кострами, и далее на возвышенности — вал, подсвеченный парой огней. Мы на месте. Обойдя лагерь слева, здесь проход был пошире, мы оказались в пустом пространстве, между валом и лагерем.

Думаю, на батарее больше тридцати-сорока человек быть не должно, всего четыре юрты стоят у подножия вала, для пяти пушек достаточно, сейчас бодрствовали два часовых, по идее еще должен не спать начкар или разводящий, кто там у них посты меняет, хрен его знает.

Ну что, «погнали наши городских»! Я должен буду отработать из «Вала» часовых, подсвеченных факелами и представляющими собой великолепные цели, и контролировать обстановку, вдруг кому приспичит посреди ночи, Добрый с L96 с «глушаком» и пулеметом прикрывает нас и контролирует лагерь, казаки и гусары четырьмя группами по пять человек работают ножами по юртам.

В умелых руках Доброго гусары и казаки стали совсем матерыми головорезами — управились минут за пять. В основном, все прошло по плану, только, как всегда, появился один полуночник, решивший выйти на свежий воздух, пришлось потратить один сверхплановый патрон, да в последней юрте гусары немного шумнули, пара татар проснулась, их конечно загасили, но одного серба порезали несильно. Хорошо отработали!

Остаток ночи провели в трудах праведных — разворачивали пушки, переносили б/к на нашу сторону, работы всем хватило.

С первыми лучами солнца, выйдя на берег пролива, я запалил дым. Через полчаса показалась кавалерия и начала переправу, здесь Сиваш был совсем мелкий, чуть выше колена воды вперемешку с грязью, поэтому все прошло быстро — в лагере даже не «прочухали», что здесь происходит. Переправа закрыта от лагеря валом, часовые, переодетые в татарские шмотки, на месте — чего волноваться.

Отправив десяток казаков к Потемкину с донесением, начал думать, что делать дальше.

Итак, в Крым попали, правда не курорт пока, но ладно, скрывать наше присутствие здесь не получиться, да и противоречит это плану рейда — отвлечь орду от удара в тыл первой армии, артиллерия у нас уже есть, приступ на вал отобьем по любому, поэтому можно начинать «концерт по заявкам» — а исполнят сегодня главную партию «Гномы». Лагерь идеальная цель для этого, не слишком точного, оружия.

Ракетчики развернули установку и ждали моей команды. Эскадроны заняли позиции по краям вала, который ближе к воде становился проходимым для кавалерии. Команда эскадронам была дана — не увлекаться, когда татары побегут — далеко не преследовать, пусть пожалуются на нас хану!

Минут через тридцать, от лагеря отделилась группа всадников и направилась к валу, видимо смена караула, отлично! Можно взять языка — ночью, с целью исключения малейшего риска, не стали с этим заморачиваться, а сейчас нам скрываться не надо.

Уточнил задачу подразделениям — я и Добрый «трехсотим»[64] пару «бармалеев», казаки Пугачева делают залп из винтовок и, когда оставшиеся в живых повернут назад, совершают рывок для захвата пленных, по залпу винтовок «Гном-1» начинает огонь и, после схода пятой ракеты, начинают атаку эскадроны. Пошла жара!

Это прям «читерство» какое-то!

Часть ракет, как и положено, взорвалась в воздухе, часть на земле — среди юрт, спровоцировав небольшие пожары — хаос охватил, еще не конца проснувшийся, лагерь, и в это время четыре сотни гусар и казаков закружили вокруг лагеря смертельный хоровод.

Деморализованные татары организованного сопротивления оказать не смогли и, бросив лагерь, остатки отряда ушли в степь.

Вот так всегда с этими кочевниками, бой идет полчаса, а разгребать его последствия приходится несколько суток. Перевозка трофеев на нашу сторону вала заняла весь день, а на следующий день казаки и гусары занялись своим любимым делом — дележом добычи! Ну и заодно, чтобы не расслаблялись, — земляными работами, то есть, переделкой огневых позиций на валу в сторону противника.

Допрошенные языки сказали, что здесь нес службу отряд Бешлей-аги в шестьсот воинов, из них мы положили сотни полторы, тридцать пять взяли в плен, а у нас оказалось семь раненых стрелами бойцов.

Но самой интересной новостью оказалось, что орда собирается не в Крыму, а в дельте Днепра, что в целом логично — зачем идти из степи в Крым, а потом обратно, да и с водой там проблем нет.