Бахмут

Глава 26 Атака Гномов

Двигались мы быстро, поэтому уже на следующий день догнали основные силы нашего отряда. Они к этому времени почти успели добраться до Карасубазара, дорога здесь шла по предгорьям, было даже несколько серьезных перевалов, поэтому двигаться с обозом было трудновато, но без обоза никак — дальше нам идти к крепости Ени-кале, а на Керченском полуострове совсем нет источников воды.

До дня «Д» оставалось трое суток, а нам нужно было пройти еще тридцать верст, хорошо еще, что за Карасубазаром дорога вышла почти на равнину и скорость нашего движения значительно выросла и под вечер шестого дня, из семи отведенных нам, мы оказались на подступах к Кафе, где нас и догнала казачья сотня, принесшая желанную новость — турецкая эскадра прошла мимо Гезлева на юг! Бинго!

Крепость Кафы мы штурмовать не собирались, нашей целью был флот, а крепость, думаю, сама выкинет белый флаг. Турки, судя по Гезлеву, не особо стремились проливать свою кровушку за крымскую землю. Позицию для батареи Гнома определили практически сразу — западную оконечность Феодосийской бухты венчала гора с плоской вершиной, высотой метров сто, на которую вела широкая тропа. В том мире на этой горе, кажется, стоял маяк. Восточнее, километрах в двух, находилась крепость, построенная еще генуэзцами, а дальше, в низине, начинался сам город и порт. Бухта с вершины горы просматривалась полностью. Гном, произведя математические расчеты, сказал, что стрельба с горы даст прибавку в дальности ведения огня процентов на десять, то есть позволит накрыть дальнобойными «Гномами» большую часть порта.

Основные силы встали лагерем внизу, а мы, перегрузив ракетные установки и запасы ракет на вьючных лошадей, под ярким лунным светом пошли занимать позиции. До первых лучей солнца успели даже вздремнуть пару часиков. Мои познания в мореплавании этой эпохи были весьма слабыми, можно сказать — никакими, поэтому еще в дороге я попросил Потемкина просветить меня по вопросу возможных действий турецкой эскадры.

По словам Потемкина, так как плавание каботажное, то есть вдоль берега, ночью турки, из-за опасности напороться на скалы, не пойдут. От будущей севастопольской бухты до нас километров двести — один дневной переход при хорошем ветре, значит турки заночуют там и во второй половине дня будут на месте. Видимо, турки боясь спугнуть нашу «виртуальную» эскадру решили заранее не «светиться», а подойти уже в разгар боя, чтобы с ходу атаковать наши корабли. Логично!

Потемкин оказался полностью прав — после полудня на западе показались белые прямоугольники парусов — дождались! Через пару часов турецкая эскадра в тридцать вымпелов прошла у нас под носом двумя кильватерными колоннами и стала, не заходя в порт, бросать якоря на внешнем рейде, километрах в двух от нашей горы — идеально.

Мы с Потемкиным стояли на краю площадки и наблюдали за турецкой эскадрой — я в бинокль, а Потемкин в подзорную трубу.

— Григорий Александрович, — спросил я его, оторвавшись от бинокля, — А почему они здесь якоря бросили?

— Думаю Иван Николаевич, что не обнаружив русского флота, они приняли решение ждать его имея ветер в парусах, чтобы можно было быстро поднять паруса, сняться с якорей и пойти в бой, а в порту ветра нет.

После объяснения Потемкина сразу стало все понятно, все-таки человеку двадцать первого века, даже прожившему здесь целый год, бывает иногда сложно воспринять местные реалии — нет ветра, значит и войны не будет, противники просто не смогут встретиться! Но это не наш случай, у нас встреча состоиться обязательно. Ракетные установки были давно готовы, но Потемкин предложил еще подождать — команды после перехода расслабятся, часть будет отдыхать. Значит подождем!

По прошествии четырех часов, активность на палубах кораблей совсем пошла на спад — только по паре-тройке человек виднелось на высоких надстройках на корме. Пора! Потемкин согласился со мной и махнув Гному начинать, мы — я, Потемкин и Девлет-Гирей прошли в «зрительный зал» и приготовились к просмотру кинокартины «Разгром турецкого флота в Феодосийской бухте», производства кинокомпании «Фон Штоффельн и партнеры». Только с попкорном опять проблемы, никак не завезут!

К вечеру ветер сменил направление на юго-восточное, не очень для нас удобное, но я был уверен, что Гном справится с расчетом поправок. Пристрелку Гном провел сам, первая ракета — перелет метров сто, вторая ракета — недолет — «вилка», и третья ракета — прямое попадание во флагман, который по дополнительным флагам на мачтах определил Потемкин. На корабле последовал взрыв и начался пожар! Дальше вступили в бой остальные установки — корабли стояли кучно и точность попаданий была на уровне сорока-пятидесяти процентов. Сорок ракет с четырех установок отстреляли минут за семь. Это было красиво — огненные шлейфы ракет на фоне вечернего неба и полыхающие внизу корабли. Сильный ветер перекидывал огонь с корабля на корабль и сводил на нет все попытки тушения. Палубные команды начали рубить якорные канаты и это привело к роковым последствиям — парусов на кораблях было мало, часть горела, часть не успели поставить, поэтому эскадру понесло ветром прямо на скалы, находящиеся у подножия нашей горы.

Дистанция сократилась до полутора километров и Гном открыл огонь из оставшихся малокалиберных установок. Только потушенные на кораблях пожары запылали с новой силой, а учитывая, что неуправляемые корабли двигались к берегу одной плотной группой, то последствия второго обстрела были еще печальнее для турок — на скалы уже выносило пылающий комок из остатков кораблей. Победа нокаутом в первом раунде!

— Ну что, Девлет-бей понравилось представление? — спросил я хана, смотревшего на море с выражением благоговейного ужаса на лице.

— Да Иван Николаевич, теперь я совершенно точно уверен, что поступил правильно, согласившись с вами сотрудничать, у турок нет никаких шансов против твоей дьявольской хитрости и этого ужасного оружия! — ответил он.

К утру, о нахождении здесь вчера вражеской эскадры, говорили только обгорелые остовы кораблей, засевшие на прибрежных скалах, и множество обломков плавающих вокруг.

Позавтракав, мы собрали представительную делегацию и поехали к крепости на переговоры. После вчерашнего погрома, комендант крепости был весьма сговорчив и без возражений согласился с предложением покинуть крепость на торговых судах, а также поделился сведениями о турецкой эскадре, в том числе о том, что капудан-паша Эбубекир утонул, а всего из четырех тысяч человек спаслось менее тысячи.

Оставив полковника Троицкого, командира Владимирского пехотного полка, контролировать эвакуацию гарнизона крепости, мы с казаками двинулись в порт — разогнать невольничий рынок и освободить пленников. Невольничий рынок находился непосредственно в порту, купил раба и сразу на корабль его — «сервис». На огороженной частоколом площадке, размером с футбольное поле, стояли четыре длиннющих барака и, ближе к воде, находилась непосредственно торговая площадка. Вид у всего этого сооружения был мрачный, навевающий тяжелые мысли, видимо, атмосфера страха и безысходности навсегда впиталась в эту землю. Но что больше всего на меня произвело впечатление, так это то, что торговля живым товаром не прекратилась, несмотря на вчерашнее светопреставление — «бизнес есть бизнес»! Что-то стало доходить до работорговцев, когда дернувшаяся нам навстречу портовая охрана была быстренько порублена казаками в мелкую стружку. Церемонится с работорговцами мы не собирались — застигнутых на месте преступления быстро освободили от денежных средств и одежды, привязали к ногам камни и отправили на корм рыбам. Напуганному коменданту порта, которого притащили казаки, Потемкин объяснил «расклады» — невольничий рынок закрывается навсегда, пленники освобождаются, гарнизон крепости грузится и уходит на родину, нормальным торговцам ничего не угрожает, а он должен за свои средства организовать питание бывших невольников, до того момента как они уйдут домой.

Вечером, на военном совете, обсудили сложившуюся обстановку.

— Господа, великая виктория вчера была совершена! Господин барон — это было поразительно, поздравляю вас! — начал совет Потемкин.

— Благодарю ваше сиятельство, моих заслуг в этом деле не много, главное здесь наука и светлая голова капрала Чернова! — ответил я.

— Даа… теперь я стал по другому понимать ваши слова про техническое превосходство, но об этом мы еще поговорим с вами. Какие будут мысли господа! — продолжил он.

— Григорий Александрович! — взял слово хан, — В Ени-кале турок нет, идти туда большими силами нет нужды, я отправлю туда Хасан-бея с приказом пресекать все попытки переправы из Тамани, а нам предлагаю двигаться обратно в Бахчисарай. Силу русского царя вы показали, турецкий флот уничтожили, нужно скорее проводить Диван и принимать решение.

— Предложение здравое, действительно, пока обстоятельства на нашей стороне нужно скорее закончить с этим делом! — поддержал предложение хана Потемкин.

Через сутки, потраченные на пополнение запасов, осмотр и распределение пленников по командам, начали движение обратно. В этот момент, я уверен, самым счастливым человеком в Крыму был комендант порта. Он, наверняка, уже приготовился к огромным убыткам, которые бы обрушились на него, оставь мы две с половиной тысячи пленников на его довольствии недели на три, а так ему пришлось только снабдить их на неделю дороги.