Бабло

Глава 4. Путь воина

Кабинет отца напоминал бункер, вырубленный в толще времени. Звукоизолированные стены поглощали даже шепот, портреты предков в позолоченных рамах следили строгими взглядами, а на стеклянном столе, холодном как биржевые графики, лежал макет небоскрёба — игла из хрусталя и стали, пронзающая облака. Отец, в костюме, сшитом под заказ в лондонском ателье, поправил галстук с узлом, затянутым так туго, будто это удавка для собственных сомнений.

— Ты знаешь, почему наши прадеды строили банки из гранита? — его палец постучал по стеклянной столешнице, словно отбивая такт вековой традиции. — Не из-за красоты. Гранит нельзя взломать.

Пол, вертевший в руках телефон, уронил гаджет на стол. Экран треснул, как его подростковое равновесие.

— Завтра ты едешь в Шаолинь. На всё лето.

— В Шаолинь?! — мальчик вскинул голову, будто получил пощёчину. — На кой он мне сдался?

Отец никогда не просил. Его приказы висели в воздухе, как лезвия гильотины. Но сейчас в голосе, обычно холодном как слитки в хранилище, дрогнула нота, которую Пол не слышал никогда — тревога.

— Ты силён в числах, но слаб духом, — он разглядывал сына, словно оценивая актив с сомнительной ликвидностью. — Линь Шэн Лун научит тебя побеждать.

— Побеждать? — Пол фыркнул, откинувшись на кожаное кресло. — Я, потомственный финансист, должен учиться у какого-то там монаха?

Отец провёл рукой по кейсу из крокодиловой кожи. Защёлка щёлкнула, обнажив клинок. Лезвие блеснуло под светом люстры, выхватив из полумрака гравировку: «Побеждай, не обнажая меча» на старояпонском.

— Лю Вэй рекомендовал тебя мастеру. — Палец скользнул по надписи. — Линь Шэн Лун постиг не только технику меча, но и стратегию Миямото Мусаси.

— Мусаси? Тот, что писал про «путь воина»? — Пол закатил глаза, щёлкая треснувшим экраном. — Пап, это же сборник метафор! Драться палкой против катаны? Просто смешно.

Кейс захлопнулся с грохотом, заставив вздрогнуть портрет прадеда-банкира.

— Мусаси выиграл 60 поединков, потому что видел мир как шахматную доску! — Голос отца врезался в тишину, как клинок в плоть. — Ты научишься видеть слабости раньше, чем их используют против тебя. Понял? Настоящая битва — за контроль над собой.

Пол втянул голову в плечи, вдруг ощутив себя тем самым гранитом — непробиваемым снаружи, но трещащим внутри.

— Собирайся. — Отец повернулся к окну, за которым плыли огни мегаполиса. — Мастер не терпит опозданий.

В отражении стекла Пол увидел, как его лицо на миг исказилось — словно маска благополучия дала трещину. Где-то внизу, в двадцати этажах под ними, гудел город, живой организм, пульсирующий сделками и обманом. А он ехал туда, где учат слышать тишину между ударами сердца.