Бабло

Глава 20. Большие данные

Переговорная тонула в полумраке. Единственным источником света были экраны, проецирующие на стены карту мира, опутанную паутиной из алых и синих линий. Пол стоял у окна, зашторенного плотными шторами, словно боясь, что городские огни подсмотрят их планы. Мэт сидел за столом, листая отчёты с цифрами, которые казались проклятием, а не решением.

— Соцсети, спутники, банковские транзакции… — Мэт швырнул папку на стол. — Все хотят продать данные, но цены взлетели до небес. Ты видел, сколько просят за доступ к медицинским записям?

Пол обернулся. Его лицо, освещённое мерцанием графиков, напоминало маску: ни тени сомнения, только холодный расчёт.

— Мы не можем строить будущее на данных, которые есть у всех. Нам нужно то, что скрыто. Глубоко в тенях.

— Тенях? — Мэт засмеялся сухо. — Ты предлагаешь воровать?

— Я предлагаю находить. — Пол подошёл к столу, коснувшись голограммы. Карта ожила: в разных точках планеты замигали метки — серые рынки данных, подпольные биржи, хакерские форумы. — Здесь продают всё: от биометрики до переговоров в закрытых чатах ЦРУ.

Мэт побледнел.

— Нас сожгут, если узнают.

— Нас уже жгут. — Пол увеличил сектор Азии. — Посмотри. Наша нейросеть теряет эффективность. Без свежих данных мы не сможем конкурировать на рынке.

Дверь распахнулась. Вошёл Вин, держа в руках чашку с газировкой.

— Слышал, вы собрались в тур по чёрным рынкам? — Он плюхнулся в кресло, запустив голограмму своего роя. — Муравьи нашли кое-что интересное. В Даркнете торгуют потоком данных с нейроимплантов. Прямой доступ к мыслям трейдеров.

— Мыслям? — Мэт вскочил. — Это же…

— Будущее, — перебил Пол. — Если мы получим доступ к тому, что люди думают до совершения сделки…

— Это будет концом свободной воли, — закончил Мэт. — И началом нашей личной гегемонии.

Вин усмехнулся, подбрасывая в воздух нейрочип:

— Цена — пятьдесят биткоинов в час. Дорого. Зато чисто.

— Недостаточно и ненадёжно, — Пол прошёлся по комнате, его тень металась по стенам. — Нам нужны спутниковые данные, энергопотоки, даже… погода. Всё, что можно измерить.

— Погода? — Мэт нахмурился.

— Ураган в Мексике взвинтил цены на нефть. Засуха в Австралии — на пшеницу. Данные о климате — это феромоны для нашего роя, — объяснил Вин.

— И как мы это купим? — Мэт устало потёр переносицу. — У нас нет миллиардов на подписки.

Раджеш неожиданно встал и подошёл к столу. — Зачем покупать, если можно взять?

Пол улыбнулся впервые за вечер. Он повернулся к Вину. — Твой рой может собирать данные без согласия. С спутников, камер, умных домов…

— Это… незаконно, — прошептал Мэт, но в его голосе уже не было прежней уверенности.

— Законы пишутся для рабов, — Вин встал, его голограмма муравьёв начала поглощать данные с камер наблюдения.

— А мы рабовладельцы. Мы пишем законы и заказываем музыку, под которую танцует все остальные!

Мэт схватил Пола за рукав:

— Если нас поймают, всё рухнет. Компания, репутация… Мы бросаем вызов государственности.

Голос Раджеша раздался из угла комнаты. Он вошёл, держа в руках чайник с дымящимся чаем.

— Данные это семена, но некоторые из них ядовиты. — Он налил чай в три чашки, будто ритуалом пытаясь снять напряжение.

Пол взял чашку, но не пил. Его взгляд был прикован к экрану, где моделировались поведенческие алгоритмы на основе потока спутниковых данных.

— Пока сделаем так. — Пол поставил чашку, не притронувшись. — Вин, запускай сбор через рой. Мэт, найди легальные источники — что угодно, от публичных камер до открытых научных архивов. А теневые рынки… — он посмотрел на Раджеша, — будут нашим резервом.

Мэт кивнул, но в его глазах читалась трещина — страх перед пропастью, в которую они шагнули.

Когда все разошлись, Раджеш остался в комнате один, наблюдая, как муравьи Вина плетут паутину из украденных данных. Он ходил из стороны в сторону, наблюдая, как меняются ландшафты, и покачивал головой, наслаждаясь совершенством технологий.

На следующий день поиски больших данных продолжились. На столе парили логотипы компаний, торгующих данными. Цифры под ними пульсировали красным, как открытые раны. Пол тыкал в них пальцем, разбрасывая проекции, словно карточный домик.

— Десять миллионов за доступ к геолокациям смартфонов? — Мэт закатил глаза, откидываясь в кресле. — У них совесть тоже входит в стоимость?

— Совесть — роскошь, — Пол смахнул голограмму ОмниТрек, и та рассыпалась на пиксели. — Но даже у роскоши есть лимит.

Они уже третий час сравнивали прайсы. ДатаСфера запрашивала астрономические суммы за доступ к медицинским записям. НейроГнездо продавала эмоциональные паттерны из соцсетей по цене золота.

— Большие данные это большие деньги, — Мэт фыркнул, подбрасывая в воздух шар с надписью «Я люблю алгоритмы». — Интересно, сколько стоит наша душа в их таблицах?

— В наши дни уже не так дорого, — ответил Пол. — Нам нужны не души, а нервы мира, пульсы городов, дрожь рынков, потоки энергии…

Дверь открылась без стука. Раджеш вошёл, неся в руках чайник, от которого парил запах кардамона и чего-то электрического. Его взгляд скользнул по голограммам, и он усмехнулся:

— Вы копаете в песочнице, а под вами целый океан.

Мэт поднял бровь:

— Поэзия это прекрасно, но у нас бюджет.

— Бюджет? — Раджеш налил чай в три чашки. — Деньги это шум, а данные тишина, из которой рождается смысл.

Пол взял чашку, но не пил. Его глаза сузились:

— Ты знаешь, где взять данные?

Раджеш повернулся к стене. Касанием пальца он запустил голограмму города, где алым светом горели подпольные узлы связи.

— Есть у меня один человек. Он не продаёт данные, а собирает их как пчела мёд. Иногда… он ими делится.

— Хакер? — Мэт поставил чашку с треском.

— Садовник, — поправил Раджеш. — Он выращивает информацию в тени.

Встреча была назначена на полночь. Местом был выбран заброшенный склад в порту, где ржавые контейнеры стояли, как надгробия эпохи индустриализации. Пол и Мэт шли по лужам, отражавшим неоновые огни с вывесок КиберКовчег и НейроЧайна. Воздух пах солью и озоном.

— Шеф, я чувствую опасность, надо бы быть поосторожнее, — прошептал Мэт, поправляя воротник.

— Это твоя работа, делай что считаешь нужным, — ответил Пол.

Раджеш ждал их у входа, завёрнутый в плащ цвета ржавчины. Без слов он повёл их внутрь. Склад казался ловушкой контрастов, где среди груды металлолома стоял стол с голограммами, а над ним висели гирлянды из старых микросхем.

Хакер вошёл бесшумно. Его лицо скрывал капюшон, а руки светились татуировками с кодами. Голос звучал механически, будто пропущенный через десяток фильтров:

— Меня зовут Сойер. Вы ищете то, чего нет.

— Нет? — Пол шагнул вперёд. — Но вы продаёте именно это.

Сойер рассмеялся. Звук напоминал скрежет шестерёнок. Он провёл рукой по столу, и в воздухе всплыли образцы данных. Там были записи частных чатов директоров, спутниковые снимки секретных объектов, даже биометрика с закрытых вечеринок элиты.

— Это… невозможно, — прошептал Мэт.

— Возможно всё, если знать, где копать, — Сойер коснулся голограммы, и данные ожили. Видео с камер наблюдения, аудио переговоров, потоки с бирж — всё в реальном времени. — Я не продаю, а даю доступ за небольшой процент от вашей прибыли.

Пол скрестил руки:

— Какой процент?

— Десять. И пожизненный иммунитет от вашей нейросети.

Мэт фыркнул:

— Вы верите в эту сказку?

Сойер повернулся к нему. Из-под капюшона мелькнули глаза — кибернетические, с линзами, мерцающими как ртуть.

— Я верю в данные. Ваша нейросеть развивается, и я вижу её потенциал. — Он щёлкнул пальцами, и голограммы свернулись в точку. — Мне нужна защита от вас в обмен на доступ к моим данным.

Пол скорчил жуткую гримасу и резко скомандовал:

— Отбой! — развернулся и зашагал прочь.

Вся команда, как стайка утят, последовала за Полом.

Мэт догнал его:

— Всё в порядке?! Что случилось?

— Нормально, — ответил Пол. — Мы сделаем всё сами. Зачем нам этот выскочка с подворотни! Да ещё с условиями…

На следующее утро Пол пришёл в офис на рассвете и собрал всех в переговорной. Мэт сидел напротив, листая презентацию, чьи слайды пестрели цифрами — словно следы от пуль на стекле.

— Мобильные данные это не информация, — начал Пол, тыча пальцем в график с метками геолокаций. — Это кровь. Каждый клик, каждое движение — капилляры, ведущие к сердцу. Ты хочешь сказать, что мы можем это купить?

Мэт кивнул, переключая слайд. На экране всплыли логотипы: КиберКом, ИгроМир, ГлобалТек.

— Операторы связи продают обезличенные данные. Геопозиция, паттерны передвижений, даже время в приложениях. Стоимость… — он проглотил слюну, — от пятиста тысяч до двух миллионов евро за доступ к потоку в реальном времени.

— Реальном времени? — Пол фыркнул, откидываясь в кресле. — Значит, пока я тут сижу, ГлобалТелеком уже трижды продал кому-то мои маршруты в туалет?

— Нет! — Мэт заёрзал. — Данные агрегированные. Ни имён, ни номеров. Но если сопоставить их с транзакциями из банков…

— Сопоставить. — Пол перебил его, вставая. — То есть купить ещё и банковские метаданные. Игры, соцсети, покупки… Собираем пазл из миллиарда кусочков. Сколько?

— Минимум десять миллионов на старте. Но… — Мэт потянул галстук, словно удавку. — Есть альтернатива. Игровая индустрия. Там данные чище: поведение в виртуальных мирах, траты на внутриигровые покупки, социальные связи. ИгроМир продаёт их дешевле — триста тысяч в месяц.

Пол замер у окна. За стеклом город кишел, как муравейник под лупой. Каждая точка на карте — человек. Каждый человек — строка в гигантской таблице.

— И что мы с этим сделаем? Предскажем, кто купит десятый скин для танка?

— Нет. — Мэт впервые за день поднял глаза. — Мы найдём тех, кто готов продать душу за скидку. Люди в играх… они откровеннее. Злятся, влюбляются, тратят последнее.

В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь жужжанием серверов за стеной. Пол медленно повернулся:

— Ты говоришь, как попрошайка. А если ИгроМир начнёт шантаж? Или регуляторы нагрянут?

— У них самих рыльце в пушку, — Мэт выдавил улыбку. — Они продают данные без согласия пользователей. Мы просто… арендуем их аналитику.

Пол встал со стула и подошёл к окну:

— Позови Ивана и Чена.

— Да, сейчас! — Мэт вылетел пулей из кабинета и вернулся через минуту вместе с ними. Они расселись за овальным столом из бука и покорно уставились на Пола.

В кабинете царил полумрак, лишь экраны мониторов отбрасывали голубоватый свет на собравшихся. Пол, скрестив руки на груди, прохаживался перед командой.

— Нам нужны персонализированные данные, — начал он, останавливаясь у окна. — Без них наша система — просто красивая оболочка.

Чен, поправляя очки, открыл ноутбук:

— Позвольте привести статистику. В мире более пяти миллиардов активных мобильных устройств. Каждое из них генерирует терабайты данных ежедневно. Но получить к ним доступ… — Он покачал головой.

Иван, нервно теребя стилус, вмешался:

— А что если создать простую игру? Пользователи будут сами делиться данными, думая, что просто развлекаются. Мы составим их цифровой аватар и будем моделировать взаимодействие социальных процессов в реальном времени.

Чен тут же возразил, его голос звучал почти профессорски:

— Пользовательские данные, — это не статическая картинка. Они динамичны, подвержены влиянию множества факторов!

— И что ты предлагаешь? — огрызнулся Иван.

— Необходимо разработать адаптивную систему сбора и анализа, — Чен говорил, будто читал лекцию. — Она должна учитывать временные ряды, сезонные колебания и…

— Чен, — оборвал его Пол, — давай без научных терминов. Возможно это или нет?

— Теоретически возможно, — ответил Чен, — но потребует значительных ресурсов и времени.

Мэт хлопнул в ладоши:

— Значит, делаем игру, а Чен пусть занимается своей адаптивной системой.

Иван кивнул:

— Я начну проработку концепции. Что-нибудь простое, но захватывающее.

Пол посмотрел на Чена:

— И ты тоже приступай. Только без этих твоих теоретически возможно. Нам нужна работающая система.

Чен вздохнул:

— Как скажете, но хочу заметить, что пользовательские данные это не игрушки.

— А жизнь это не игра, — пробормотал себе под нос Мэт, — но мы почему-то играем.

Команда рассмеялась, и напряжение в кабинете немного спало. Работа началась!