Бабло

Глава 46. Разъяренные инвесторы

Кабинет Пола, обычно наполненный мерцанием голограмм и тихим гулом серверов, превратился в эпицентр боевых действий. Стеклянная дверь с треском распахнулась, и внутрь ворвались инвесторы: Марк, французский аристократ с лицом, покрасневшим от ярости, и Томас Вайцман, немецкий финансист, чьи холодные глаза сверкали, как лезвия. За ними, словно тени, замерли двое охранников, но Пол жестом отпустил их.

— Вы обещали золотые горы! — Марк швырнул на стол папку с отчётами. Бумаги разлетелись, открывая графики с обвалами доходности. — Вместо этого — крах, допросы, обыски! Вы знаете, что у меня сегодня утром был визит особого отдела?

— Мой частный самолёт задержан в аэропорту, — Томас ударил кулаком по стене, отчего задрожали голограммы. — Моих детей допрашивали в школе. Из-за вас!

— Господа, я понимаю ваше негодование, но…

— Молчите! — Марк перебил его, доставая телефон. На экране была новость о требовании дополнительных документов для разблокировки счетов фонда в Швейцарии.

— Это не я, — Пол показал на окно, за которым стучал дождь. — Спецслужбы давят на всех. Они хотят нас запугать, и пока мы…

— Мы? — Томас засмеялся сухо. — Вы втянули нас в свою игру с огнём. И теперь платим мы.

Пол медленно поднял руки, словно усмиряя разбушевавшуюся стихию. Его голос, обычно резкий и техничный, вдруг приобрёл бархатистые нотки — приём, которому он научился в тестах на убеждение.

— Господа, — он кивнул к креслам, где лежали подушки, — присядьте. И позвольте показать, как мы решим все наши проблемы.

Марк фыркнул, но опустился в кресло, нервно поправляя манжету с фамильным гербом. Томас сел с холодной точностью робота, положив телефон строго параллельно краю стола.

— Спецслужбы получили своё, — Пол провёл рукой по голограмме, запуская проекцию. На стене ожили графики с зелёными стрелками, взлетающими вверх. — Они взяли обёртку, оставив нам ядро. И теперь… — он повернулся к Марку, — вам нужны не цифры, а легенды.

Марк приподнял бровь.

— Ваш прадед выигрывал войны, — Пол приблизил изображение фамильного замка Марка, над которым теперь парил логотип Нексуса. — Вы выиграете войну за будущее. Мы на рубеже социальных трансформаций, которые войдут в историю. Это цифровое поле боя!

Француз смягчился, пальцы непроизвольно коснулись герба на пистолете. Пол повернулся к Томасу, чьи глаза сканировали графики, как скальпель.

— Позвольте представить… — голос Пола дрогнул, — истинное лицо нашего успеха. Мы строим самую совершенную систему управления социальными процессами.

Пол провёл рукой над столом. Голограммы вспыхнули: зелёные столбики прибыли, алгоритмические прогнозы, тесты.

— Сверхприбыли уже на подходе. Через месяц…

— Где они сейчас? — Томас ударил кулаком по стеклянной поверхности. Графики дрогнули, исказившись, будто испугавшись. — Вы три месяца кормите нас сказками. Мне нужны гарантии.

Марк усмехнулся, поднося зажигалку к сигаре.

— Во Франции за такие обещания вызывают на дуэль. К счастью, я демократ.

Пол почувствовал, как под воротником рубашки скользит капля пота. Отступать было нельзя.

— Гарантии? — Он ткнул в голограмму, где каждая транзакция светилась, как алмаз. — Вот ваша гарантия. Наши алгоритмы это живой организм, эволюционирующий в реальном времени. Даже спецслужбы не видят полной картины.

Томас снял очки, медленно протирая линзы. Его глаза, голубые и безжалостные, упёрлись в Пола.

— Цифры это воздух. Мне нужно железо. Контракты. Страховки. Вашу жизнь в залог, если хотите.

— Мою жизнь? — Пол засмеялся, но смех получился сухим.

Он повернулся к стене, где Янус вывел их личные данные: счета Марка в Лихтенштейне, болезнь дочери Томаса, о которой знали только трое.

Немец побледнел. Марк замер, сигарета задымилась забытой в пальцах.

— Вот ваши страховки, — прошептал Пол. — Мы связаны сильнее, чем вы думаете.

Томас встал, поправляя галстук с тремором в руках. Его голос дрогнул впервые за годы:

— У вас неделя, молодой человек. Если прибыли не будет… мы пойдём ва-банк.

Инвесторы ушли, но на столе Пола остался пистолет Марка. Идеально отполированный, с гравировкой: «Честь выше жизни». Он понял, что это не подарок, а напоминание.