Летопись Серого Ордена – 1 Аркан волков

Глава 14

- Молодой Черновок! Какая приятная неожиданность! Приветствую вас, — корчмарь поклонился.

- Спасибо, пан Буханевич.

– О, прошу, просто Владимир! Вы надолго?

Северин поправил саквы на левом плече. Ворона, сидевшая на правом, недовольно крякнула.

– Несколько дней. Может быть, больше. Может быть, меньше.

– Непредсказуемая характерная судьба, – Владимир заглянул под шинквас. — Где эти проклятые... Я же их... А вот они. Номер семь на втором этаже, пожалуйста.

– Спасибо, – Северин положил тяжелый ключ в карман.

– Ваша новая спутница? — корчмарь с любопытством посмотрел на ворону. - Я таких видел у рыцарей Полесья.

– Это почтовая птица, – вздохнул Северин. — Не отстанет, пока не напишу ответ. До завтра я планирую ее испекаться, потому не беспокойтесь.

— Никаких забот, пан Чернововка. Гостей нет, она здесь никому не будет мешать. Главное, чтобы ничего не украла, потому что их племя любит блестящие вещи...

Ворона недовольно крякнула, будто обиделась на замечания о воровстве.

— Также примите мои искренние соболезнования.

Он знает о Кремне? Или о Павле? Но это секретные сведения, откуда...

— Простите?

– Недавно вы потеряли отца, – сказал Владимир скорбно. — До меня дошло известие, что Игорь погиб при трагических обстоятельствах.

– А, да, – Северин кивнул. – Спасибо.

— Через три месяца вы изменились, — корчмарь внимательно присмотрелся к нему. — Взгляд стал другим. Может, поделитесь какой-нибудь историей для моего сборника? Готов заложиться, что у вас есть незаурядная повествование. Если хотите, ею можно рассчитаться за постой.

- В другой раз, - отказал Северин вежливо. - На этот раз заплачу деньгами.

– Понимаю, – не настаивал Буханевич. — Свежие раны болят больше всего. Подать вам обед?

— Было бы здорово.

«Под тысячей лезвий» царила тишина и тьма. Сабли сверкали на стенах в пустом зале, табуреты замерли на столах ножками вверх, комнаты стояли закрытыми.

– Не сезон, – объяснил Владимир. - Помощника уволил, сам со всем советуюсь. Все время соперничаю с собой в тавлию. Вы не играете в тавлию?

– Захар пытался меня научить, но игрок из меня никакой.

Выросшим почти молниеносным обедом можно было накормить двух Ярем. Ворона слетела с плеча, пристроилась у стола, щелкнула клювом. Северин бросил ей несколько кусков мяса.

Филипп, Игнат и Ярема двинулись на постой к «Черту и Медведю», владению благородной семьи Яровых в Буде. Северин сказал, что нуждается в тишине и одиночестве, и поехал в Буханевич.

После обеда характерник вымылся, закурил трубку и уселся на кровати. С дремотой вернулись воспоминания последних дней.

После битвы под холмом мир размылся, словно чернила под дождем. Северин собирал вещи, приводил лошадей, помогал носить покойников, заботился о раненых. Ночью умер брат Луч. Многочисленные раны оказались сильнее волшебства крови. Он стал вторым из отряда брата Полины, чья жизнь унесла битва. Первый погиб в поле боя.

Наутро перевязанных Филиппа и Игната положили на повозку, которой правил Ярема, и вместе с Катрей и вторым контрразведчиком, чье имя Северин не запомнил, ватага двинулась к Яструбиному имению. Путешествие забрало сутки, потому что возвращались прямой дорогой. Северин надеялся заскочить во дворце брата Павла, но казначейцы сообщили, что Мирон Деригор вместе с двумя потусторонними забрали Савку в Буду.

В имении ватага пробыла пару дней. Раненые набирались сел, чтобы иметь возможность ездить верхом без посторонней помощи, а дворцом кипели сборы: казначеи сняли запрет на выезд, поэтому вся прислуга собирала вещи — никто не хотел оставаться в имении. Мажордом Стефан возвышался посреди той суеты, как капитан корабля, уходящего под воду.

Несмотря на боль в бедре Северин долго гулял по лесу, пытаясь воспроизвести тот путь, по которому бежал памятной ночью. Нашел ручей, прогулялся по течению, побродил по зарослям, нашел ту самую волчью яму. Ранивший его колок лежал у ловушки — видимо, его достали охотники в поисках пропавшего характерника. Северин поднял штык, посмотрел на темный след собственной крови. Бедро прошило болью. Захотелось в сердцах бросить колышко обратно в яму, но, опираясь на него, юноша поковылял к полю битвы.

Здесь было пусто — оружие, мертвых собак и коней забрали, остальные следы смыли дождь, о бое напоминали сломанные кусты и вытоптанная земля. Но на самом деле побоище не исчезло, а просто перенеслось к хижине у холма, подумал Северин. Когда оно исчезнет оттуда, то обязательно появится где-нибудь.

Охотничий дом был закрыт на большой висячий замок. Молодые дубы понемногу осыпались пепельными листьями.

- Мы нашли их, брат, - сказал Северин над могилой Вишняка. — Нашли и вырезали ногу. Покой спокойно.

Он умолк и посмотрел на дорогу от дворца: к дубраве шагал Ярема. Шляхтич грустно усмехнулся Северину.

- О, братец. Тоже пришел навестить?

— Когда еще придется побывать в этих краях.

— Правду говоришь, — Ярема вытер глаза, разбухшие слезами. — До сих пор не верю, что здесь лежит Кремень, хотя уже росток проклюнул.

Северин присмотрелся. Действительно: с голой земли уже сдержал небольшой, но уверенный росток дуба.

– Так быстро! Я думал, он только весной взойдет.

- Характерные дубы даже зимой растут, - сказал Яровой. — Несмотря на все законы природы. Через год уже будет молодым деревом, а через два раскинется огромным дубом.

Итак, на могиле отца тоже вырос росток, подумал Северин. Впервые от воспоминания об Игоре ему стало грустно.

- Что за палка? — шляхтич кивнул в его импровизированную костыль.

- Тот самый, что ногу пробил, - Чернововк покрутил колья в руках и забросил его подальше в чащу. — Будь железным, все прошло бы синяком.

— А был серебряным, мог бы без ноги остаться, — Ярема тряхнул рыжей гривой и поправил главу. - Никогда не понимал этих условий. Почему Мамай избрал именно такие силы и именно такие слабости? Бог его знает. Кривая волчья тропа...

Шляхтич вздохнул, протер красные глаза. Северин молчал, чувствуя, что Яровому нужно выговориться.

— Когда Савку увидел, готов был голыми руками умертвить его обидчиков... Такая ярость меня исполнила! Как тогда, когда пришел в себя и увидел убитого Вишняка... А потом, в бою, когда Офелию попали, но пуля в меня попала, — Ярема перекрестился. — Столько времени вместе... Родной стала. Так хорошо и чутко! Понимала приказы самой мыслью, не приходилось даже рот открывать...

— Я бы тоже плакал, если бы потерял Шарканя, брат.

— Да не придумывай! Ты держишься молодцом... И Варган тоже, он как образец... Когда лежал подстреленный на руках, то говорил, что мне с котомки достать и как его лечить. Словно не серебром подстрелили, а скобу в пятку загнал, Ярема достал огромного носового платка с монограммой «YY» и высморкался. — А я только слезы лью постоянно. Такой большой, а такое рюмсало... Как настоящий малыш.

— Да ладно тебе, светлейший, — Чернововк ободряюще шлепнул шляхтича по широкой спине. – При жизни я знал только двух таких добрых людей, как ты: моя мама и мой учитель Захар. Когда я плакал и стыдался слез, Захар говорил, что чувство грусти — часть нашей природы, от которой не избавиться. Горевать, любить, ненавидеть, сомневаться, бояться, чувствовать... Это не может быть стыдом! Мы ведь люди. Хоть и проклятые...

Яровой улыбнулся и благодарно сжал Северина в объятиях.

- Легче, - прохрипел Чернововк.

От брата Полина поступил приказ: ватага должна была добраться до Буды, где состоится встреча с Советом Симох. Контрразведчик, чье имя Северин не запомнил, поехал дальше по своим делам, а Катри поручили сопровождение шайки к самому городу.

Ярема ехал на кобыле, которую они забрали вместе с повозкой из конюшен похитителей. Несмотря на тихий нрав и послушный нрав кобыла шляхтичу не нравилась. Яровой даже не хотел давать ей имя.

– Никто не заменит Офелию. Почему она погибла? Почему именно он? — бормотал шляхтич и потом взрывался: — А эту войловатую скотину продам! Телепится, будто плуга тянет!

Он вел себя несправедливо, был сознательным, от чего свирепствовал еще больше.

Филипп и Игнат выглядели бледно, поэтому для их отдыха ватага по приказу Катри часто останавливалась.

— Надеюсь, никому из вас, болванов, не придет мысль хлопать языками о событиях у холма, — не уставала напоминать Катя. — Как и о Борцеховском! Держите все при себе. Разумеется?

Они только кивали.

— На первом году умудрились по уши вплеться в потаенное дело. Если вздумаете этим хвастаться... Особенно на пьяную голову... Я лично выследу болтуна и вырежу ему язык! – Катя красноречиво подкинула нож на руке.

Они снова кивали.

Сестра Искра обращалась с Северином так, словно никакого поцелуя не было, и это его устраивало. Чернововк не мог понять, будь то временный взрыв чувств, мгновенный всплеск в секунды большого напряжения или что-то другое... Но допрашивать не желал. Ибо, за исключением того момента, остальные диалоги с сестрой Искрой не удавались.

На последнем привале неподалеку от Буды над характерниками зашуршали крылья и знакомая серая ворона уселась на голову Шарканя.

– Опять ты, – буркнул Северин.

Лошадь раздраженно фыркнула, тряхнула головой, ворона взлетела, но быстро вернулась. Так повторились еще дважды, после чего Шаркань смирился с нахалой. Ворона крякнула.

— Что за черт? – удивилась Катя.

— Пишет здесь брату Щезнику одна молодая ведьма, — усмехнулся Игнат.

— Его страстная поклонница, — поддержал Ярема.

- Это уже не первый раз, - добавил Филипп.

– Вот оно как, – процедила Катя.

Чернововк попытался испечь взглядом братьев вместе с их смешками. Ворона снова крякнула, несколько раз переступила с лапы на лапу.

— Да знаю, не кричи, — раздраженно ответил Северин и забрал у птицы письмо.

На этот раз он был гораздо больше.

«Не буду терять твое время, пишу сразу о главном. Есть довольно опасное дело. Рядом нужен тот, кому я полностью доверяю.

Потому я пишу тебе.

Понимаю, что это может показаться издевательством. Если ты гневаешься, не простил, не хочешь меня видеть, не имеешь времени, или что пиши прямо и откровенно! Я повела себя недостойно и сказала много острых слов. Не бойся ранить меня, как я тебя ранила. Я заслужила.

Но если вдруг ты сможешь... буду искренне рада. И буду ждать каждый вечер на том же месте на берегу Днепра. Помнишь его?

Лина.

П.С. Пришли ответ с птицей. Без письма не улетит».

Северин поднял глаза на ворону. Но, словно в подтверждение постскриптума, щелкнула клювом и перелетела ему на плечо. Он немедленно согнал ее, после чего ворона вернулась на голову Шарканя.

– Дай угадаю, – сказал Ярема. — На этот раз нужен ответ.

— Твою ясную голову и в Красную раду, — огрызнулся Северин.

– Что пишет? – громко прошептал Игнат.

Чернововк вздохнул. Даже Филипп смотрел на него с любопытством.

— Не отстаньте, пока я не расскажу?

— Не отстанем, — подтвердила троица.

– Я тоже послушаю, – с вызовом сказала Катя.

Это и беспокоило Северина. Если братьям он мог все легко рассказать, то когда слушала Катя... Все почему становилось сложнее. Значительно сложнее.

- В общем, - пробормотал Северин. — Нужна моя помощь... С каким-то важным делом.

Братья единодушно возмутились.

– Да она теряется! – Ярема потряс кулаком. — Сначала чертовски послала, а теперь помощи хочет? Думает, что может туда-сюда тобой крутить, как ей вздумается?

– Ох, эта непостоянная женская натура, – сказал Игнат и запнулся, взглянув на сестру.

- Моя непостоянная женская натура, - сказала та, - желает выдать леща, но помилует, учитывая, что какой-то вылупок надрал тебе задницу и ты едва жив.

Игнат нахмурился и замолчал.

— Так что ответишь? - спросил Филипп.

– Не знаю.

Ворона каркнула и снова попыталась пересесть ему на плечо, но Чернововк решительно согнал ее. Не хватало только птичьего помета на одежде!

Ватага двинулась дальше.

— Мой совет, братец: держись от него подальше, — сказал Ярема. - Ведьма ведь тебе не принесет ничего, кроме сомнений и смущения.

– Спасибо за беспокойство. Я самостоятельно разберусь.

Яровой кивнул, принялся забивать трубку и Северин последовал его примеру. Лина имела талант сбивать его с толку, когда он успевал о ней забыть.

Чернововк выдохнул гнездо дыма на ворону. Но забила крыльями, оставила голову Шарканя и пересела сзади на сакву.

– Ты так просто не отстанешь? – спросил характерник.

В ответ раздалось карканье.

Люлька решение не принесла. Возможно, ему удалось привести мысли в порядок, если бы не взгляд Катри, который до самой Будды сверлил его спину.

- Как передумаешь, приезжай к нам! – пригласил Ярема на перепутье.

– Обязательно.

Северин свернул к корчме Буханевича, где в конюшне ворона снова вскочила ему на плечо. Чернововк вздохнул, оставил птицу в покое и решил как можно скорее написать ответ, чтобы избавиться от надоедливого посланника.

Он поднялся с кровати и долго пытался раскрутить походный каламар, который доставал изредка, чуть не захлопав все вокруг чернилами. Перо Северин подобрал прямо с пола.

— Благодарю вас, — поклонился вороне.

Если птицы умели пожимать плечами, то, наверное, именно это ворона и сделала. Северин наточил кончик пера, расправил на столе чистый лист, поставил каламар и замер, уставившись в бумагу без всякой мысли.

В последний раз, когда он писал Лине, все завершилось плохо. Но сейчас она написала первой.

Презрение нашептывало едкие ответы. "Не знаю, кто ты, но не пиши мне больше". «Нужна ли новая ночь инициации? Извини, не хочется». «У нас разные дороги... Кто это сказал? А, да, ты ведь и сказала. Наверное, забыла. Очень удобно забывать, когда тебе что-то очень нужно, не правда ли?»

Северин бросил перо на стол, поднялся и померил комнату шагами. Ворона сидела на кровати, крутила головой вслед за его движениями и изредка щелкала клювом, словно не решалась карканью сбить ход мыслей.

Каждый из едких ответов доставлял маленькое наслаждение. Чернововк даже произносил их вслух, но удовольствие быстро испарилось. Он может прислать такие слова, имеет на это полное право, даже сама Лина готова к ним. Но будет ли это достойным поступком?

Несколько лет она была лучшим другом и не раз выручала его из всяческих невзгод, когда Северин жил в Соломии. Даже колючим оскорбительным отказом Лина не перечеркнула тех детских лет. И она никогда не написала бы ему, переступив собственное презрение, если бы это действительно не было важно.

Северин вернулся к бумаге и заскрипел пером.

* * *

Братья сидели под деревьями — там, где почти три месяца назад ждали встречи с есаулами. Игнат и Филипп читали, Ярема курил. Все вместе подняли на Чернововка головы.

– Мы здесь увиделись впервые, – напомнил Северин вместо приветствия.

Только Савки не хватает, мысленно добавил он.

– Ага, – Бойко свернул книгу. — Ты надулся, как индюк, и сел отдельно.

— Многие сидели отдельно, — сказал Чернововк.

Вид у брата Эней был плохой: за последние дни щеки и голова поросли щетиной, а близнец он должен был временно перевесить на черес.

– К моему угощению не подошел, – Ярема прищурился лукаво.

— Потому что волновался, — раздраженно ответил Северин. – Вот прицепы!

Шляхтич рано пришел к цирюльнику, поэтому имел безупречные бороду и усы. Грива его была вымыта, расчесана и распространяла потрясающе мощный запах духов.

– Ворона исчезла, – заметил Филипп.

– Ночью полетела.

После ранения Олефир был очень бледен, но теперь его загар почти вернулся, и он двигался гораздо увереннее, чем в Ястребином дворце. Несмотря на поражение серебром, тавриец окликовал быстрее Гната.

— Каков был твой ответ? Если не секрет.

– Сказал, что помогу.

Филипп удивленно приподнял брови, Ярема громко хлопнул по лицу ладонью, а Игнат застонал.

— Аничичирк! - сказал Северин. — И оставьте при себе советы, как следовало поступать. Тоже мне, Черная Рада!

– Ага, – подмигнул Игнат. - Подкаблучник ты.

– отозвался тот, кто на собственную сестру лишний раз взглянуть боится, – отразил Северин. – Кстати, где она?

— Катр не приглашен.

— Может, ведьма его приворожила, — думал Яровой вслух. – Как ей захочется, так им и крутит. То брат Щезник от нее едет, то назад несется...

— Хватит, — сказал Чернововк. — Это мое личное дело! Я тебе не рассказываю, какую кобылу купить.

– Ну ты сравнил!

— Не стоит опаздывать на встречу с есаулами, — сказал Филипп, прерывая дискуссию. — Помогите встать.

Ярема поднял Игната, Северин подал руку Филиппу. Оба двигались скованно через плотно перевязанные тела.

Характерники не спеша двинулись по тропинке к дубу Мамая.

– Что читаешь? – спросил Северин, бросив взгляд на новую книгу Игната. – Переиздание Энеиды?

- Нет, - смутился Бойко. — «Три мушкетера».

– Овва! Как ты изменил Котляревскому?

— Ты сам советовал почитать что-то другое, а Катя в имении о каких-то арамиссах говорила... Меня любопытство разобрало. Варган подсказал, что это имя из книги. Так я ее в библиотеке дохлого магната разыскал и себе забрал.

- Нравится?

– Без рифмы нелегко читать, но интересно.

Собиралось в дождь. На каждом шагу перед глазами Северина оживали картинки августа.

– Здесь стоял стол с Басюгой.

– Ага, сбивал с толку своим допросом, – кивнул Игнат. - Почему ты решил стать характерником? Потому что напился и проснулся с серебряной скобой, черт, что за вопрос такой?

— Таких глупостей тогда наплел, Господи, — Ярема перекрестился. — Семь мешков гречневой шерсти!

- Так ты не слышал меня в Данилишине, - скривился Северин. - Это был настоящий стыд! Половину вопросов завалил, если не больше.

– Я ему сказал, что Киев – столица на Днепре, а больше ни черта не знаю, – сказал Игнат.

Все рассмеялись. Странно, – подумал Северин: как он тогда нервничал и как смешно это вспоминать сейчас, хотя не прошло и полгода.

— На этом месте, брат Малыш, твой дед меня избил изрядно, — сообщил Северин.

— Это он любит, — кивнул Яровой. - Его, как и брата Энея, хлебом не корми, дай только саблей помахать.

— Вы, бевзи, просто не разбираетесь в высоком искусстве фехтования.

Мамаев дуб напоминал угасающий костер: листья наверху посерели, а снизу догорали красными, как уголь тлел. Под дубом ждали трое есаул из Совета Семерых: Вера Забила, Немир Басюга и Иван Чернововк.

– Поздравляем, братья, – сказал Немир.

Ватага поклонилась.

— Приятно видеть вас живыми и в хорошем настроении, — Басюга улыбнулся. - Господин Бойко, господин Олефир, как ваше самочувствие?

– Хорошо.

— Заживает, как на собаке.

— А ваши ранения, пан Чернововк и пан Яровой?

Конечно, есаула контрразведки знал о каждой их царапине, — подумал Северин. Наверное, Катя прислала ему подробный доклад с кучей чувствительных замечаний.

— Почти прошло, — бодро отрапортовал Яровой.

— Так же, — кивнул Чернововк.

В действительности рана постоянно напоминала о себе. Контрразведчик, чье имя Северин не запомнил, заметил, что такие пробои мышц заживают нескоро и еще долго будут сказываться в сырой непогоде — даже когда зашрамуются.

— Я рад, что после злых приключений ваш дух не сломлен, — сказал Басюга.

— Вы хотите ответов, — заговорил Иван Чернововк. – Вы их заслужили. Так что спрашивайте.

— Что с Павичем? — выжгли четверо.

— Мы заботимся о нем, — ответила Забила. – Брат Павлович пережил страшное горе. Страшно настолько, что ум пытался убежать от боли, которую испытывало тело, и в конце концов убежал... Я лично ухаживаю за братом Павликом и сделаю все, чтобы вылечить его. Надежда на возвращение есть. В его глазах мигает огонек личности, но он очень далек... Похож на слабое эхо. Его сломали, а мы стараемся вырастить. Не знаю, сколько времени понадобится на возвращение брата Павла из тьмы. Если он вернется, то не будет юношей, которого вы знали.

Северин сжал кулаки так сильно, что хрустнули пальцы. Савка навсегда останется калекой – вот что сказала Забила.

— Можно его увидеть? — спросил Игнат необычным тоном.

Он до сих пор корит себя за то глупое пари, понял Северин.

– Нет.

– Почему? – с вызовом продолжил Игнат. – Это может ему повредить?

Иван Чернововк нахмурился.

– Да, – спокойно ответила Вера. – Это может ему повредить.

Бойко сник и кивнул. Его селедка размоталась, но он этого не заметил.

– Зачем они проводили пытки? - спросил Филипп. — Зачем так сильно издевались?

— Мой шалаш пытается найти ответы, — ответил старший Чернововк. — Очевидно, это были опыты на живом теле. Похоже, что Савка пережил там три полных.

Северин охнул. Ярема перекрестился.

— Это была не просто пытка, а изучение Зверя в нем, — добавила Забила. – Я считаю, что они искали способ сломать проклятие.

– Но это невозможно!

Вера только развела руками. Они обрекли нескольких юношей на смерть, чтобы найти выход из волчьей тропы, подумал Северин.

— Обычная пытка тоже была, — заметил есаула назначенцев. — Например, они заставили Павла прислать вам письмо-ловушку.

– Да, прибивали руку к дубу, – сказал Северин, вспомнив похожие на стигматы раны Савки. - Это была Свободная Стая?

– Ее недобитки. Которых твой отец не успел найти.

Потому что охотился за невинными сыновьями Вдовиченко, хотел сказать Северин, но сдержался.

– Это глупо, – вдруг сказал Филипп.

– О чем ты, брат? – поинтересовался Немир.

- Обо всем в целом. Они действовали очень осторожно. Похищали только молодых, неопытных характерников, похищали безо всякого следа. Умело скрывались на землях другого государства. Проводили опыты, не привлекали внимания, хранили все в тайне... Зачем было продавать пленников Борцеховскому? Это глупо. Ведь они должны понимать, что магнат является слабым звеном, слишком велик риск, что на нем все может сломаться. И оно сломалось.

– Ты правильно мыслишь, брат. Но ответов мы не узнаем, потому что уже не можем никого допросить, — ответил есаул назначенцев. — Мое мнение таково: не бывает идеальных цепей, потому что всегда встречается слабое звено. По идее, все упиралось в деньги. Изгнанники должны были выживать и, желательно, без грабежей, чтобы лишний раз не привлекать внимание. Они спекались двух первых пленников, пока кто-то не предложил идею с Борцеховским. Зачем убивать несчастного, если можно продать его за сотню золотых?

— Проклятые ублюдки, — сплюнул Игнат.

– Но это мои предположения. Возможно, что-то мы пропустили, – Иван поправил перстень. — Возможно, они работали по заказу Изумрудной Орды. Возможно, был другой мотив, которого мы сейчас не видим. Надеюсь, в будущем найдутся ответы на все вопросы.

Если бы отец действительно охотился на Свободную Стаю, как все думали, то он нашел бы тех ренегатов, подумал Северин с яростью. И Савка был бы здоров. И Марко был бы жив.

- Что теперь? — растерянно спросил Ярема. — То есть дальше мы...

— Дальше, пан Яровой, вы отдохнете, — заявил старший Чернововк. — Ваше участие в этом деле завершено. Для первого года вы сделали более чем достаточно. А после отдыха вернетесь к тому, чем и должны были заниматься, то есть к обязанностям часового.

— Значит, значит, наша взяла?

– Не могу утверждать, – ответил Иван. — Следствие продолжается. Мы склонны к мнению, что угроза уничтожена. В том числе, благодаря вашим действиям, хотя они часто шли вразрез прямым приказам и любому здравому смыслу.

Северин начал усиленно учить чистоту своих сапог. Чистота не поражала.

– Надеюсь, молодые рыцари извлекли себе несколько уроков, – с улыбкой добавил Немир.

– И на усы намотали, – пробормотал Игнат.

Так говорил Вишняк, вспомнил Северин.

– Время на выздоровление и отдых! Вы его заслужили, – продолжил Басюга. — В ближайшие двадцать дней вы свободны. Можете провести их здесь, в Буде, или же в любом другом городе по вашему усмотрению.

Характерники быстро переглянулись.

— Может, в Киев? – спросил Игнат.

— Денег на «Бриллиантовый дворец» не получите, — быстро добавил Немир.

Ярема почесал затылок.

— Но определенное вознаграждение к месячному жалованью, безусловно, будет, — подмигнул Басюга. – Еще вопрос?

Вопросов больше не было.

- Хорошо, братья. Можете ехать в столицу хоть сегодня. Думаю, не надо напоминать, что все услышанное здесь огромная тайна?

Ватага закивала головами.

- А когда мы говорим "тайна", то имеем в виду даже ваших учителей, - закончил Иван и красноречиво посмотрел на Северина. – Новые приказы вас найдут. Пусть Мамай помогает.

Ватага поклонилась есаулам. Отпуск стал приятным сюрпризом, но молодые характерники не улыбались.

Все далось по цене.

* * *

— Брат Щезник, иди сюда, — позвала Забила.

— Мы будем в «Пьяной скобе», — сказал Ярема. - Знаешь этот кабак?

– Знаю. А почему не в «Черте и Медведе»?

— Ибо есть грешное желание напиться, но не хочу, чтобы подробный отчет о том достался мамуньо.

Троица начала в город, а за ними двинулись Басюга и старший Черновок. Северин подошел к есауле потусторонних.

– Я тоже хотел с вами поговорить.

— О предсказании лешего? – спросила Вера.

— Нет... То есть оно свершилось, но я хотел спросить другое. О моем втором имени.

— Не подобает? – Забила улыбнулась.

— В том-то и дело, что идет! Я сначала вообще не понял, почему именно Щезник, пока не открыл способность, Северин заговорил тише, хотя они остались под дубом наедине. — Вмиг переноситься в Потусторонний мир.

– Значит, я не ошиблась, – кивнула Вера. - Путешественник между мирами. Интересный дар, не правда ли?

- Я о таких волшебствах никогда не слышал! И из братьев никто не слышал. И учитель об этом не упоминал! Я даже не знал, что такое...

— Мой шалаш немногочисленный, потому что в нем только те, кто владеет силами, о которых никто не слышал, — сказала Вера. — Считал ли ты, что волшебство крови только остановить ее нашептыванием?

- Э-э-э, - отвечать, что именно так он и думал, Северину не хотелось.

— Это глубокая, тайная и темная наука, — продолжила есаула. – Но о ней узнаешь через пару лет, если доживешь до моего шалаша. Давай следующий вопрос, пока он тебе язык не пропек.

— Откуда этот дар вообще взялся? Из-за поцелуя мавки?

— В том-то и дело, что никто не знает, — Вера подобрала опавший дубовый лист. — Поцелуй, может, сыграл какую-то роль... Но не главную. Мы сотни раз проверяли воспоминания разных характерников: все подписания соглашения с Гаадом проходят одинаково.

Листья треснули и разорвались пополам.

— Есть мнение, что существует скрытая глава... Какое-то событие, которое не остается в нашей памяти, забывается при переходе через мост Калиновой... Воспоминания не существует, но дар ждет своего времени. Иногда он просыпается через несколько лет, иногда через несколько недель, как у тебя.

— Итак, я не первый, кто мог так прыгать в Потустороннее, — Северин почувствовал разочарование и облегчение одновременно.

— Вот именно. Но подобных рыцарей можно пересчитать по пальцам одной руки. Например, бывший есаула двухвостых, брат Блукач. Он оставил несколько записей об этом редком даре... Его личный дневник почти столетней давности. Я приготовила копию для тебя. Написано кириллицей, но мне известно, что она тебе не помеха. Пригодится, — есаула отдала прошитую красной нитью стопку исписанных листов. — Это сверхсекретные сведения, предназначенные исключительно для твоих глаз.

– Я понимаю. Спасибо, сестра.

— Знают ли друзья о твоей силе?

Северин оторвал взгляд от записей. Ему хотелось немедленно развернуть их и начать чтение.

— Я даже использовал ее перед ними... Не стоило?

– Пусть это останется вашим секретом, – Вера приложила сухой палец с перстнем к губам.

– Понял. А откуда вы узнали о моей способности еще до того, как она очнулась?

Есаула слабо улыбнулась и кивнула головой.

— Для этого ответа еще не пришло время... Больше я не задерживаю тебя, брат. Иди на дороги Гетманата, набирайся ума и опыта. Да не умри! Когда постоянно ходишь по горизонту, то привыкаешь. Забываешь бояться.

Чернововк несколько секунд переваривал сказанное и кивнул.

- Я постараюсь, - Северин колебался мгновение и решился спросить: - Скажите, а Павлин поправится?

— Ты помнишь, что я не даю ответов, стремящихся услышать?

- Да...

– Хорошо. Мое второе имя – Сирин, – добавила Вера. — Пиши, как будут сомнения или вопросы.

Северин ошарашенно посмотрел на нее. Сначала сверхсекретные записи, а теперь Забила открыла ему свое тайное имя! Даже Колодий своего не называл. Ведь когда есаула принимает кольцо, то меняет свое прозвище на другое, выбранное самостоятельно, и оно становится секретом, который открывается немногим...

– Спасибо за доверие, сестра!

– Пусть Мамай помогает, брат.

Вера отошла к дубу, приложила к нему ладонь, а Северин спрятал записи Блукача за пазуху и поспешил в Буду. Через несколько десятков шагов его поймал старший Чернововк, стоявший на тропе к городу.

- Ждал тебя, - сказал есаула назначенцев, постукивая пальцем по перстню.

– Слушаю, – удивился Северин.

— Брат Полынь написал мне об стрелке, убитом в доме выстрелом в голову, — Иван изучал его реакцию несколько секунд, а затем добавил: — Неплохо.

– Сестра Забила просила не рассказывать, как мне это удалось.

- Не о том речь, - отмахнулся Чернововк. — Недостаточно иметь силу: важно уметь ее применить. Немир говорил, что ты хотел попасть в мой шалаш.

— Ну… хотел.

А сейчас не очень, подумал Северин.

— В будущем у тебя будет шанс... Если удержишь Зверя. Он не пытался вырваться на свободу?

– Нет, – растерялся Северин. — Но иногда кажется, что я слышу некоторые слова или небольшие фразы. Когда в волчьем облике... Как будто кто-то говорит во мне. Но потом ничего не помню наверняка.

- Смотри его. Все мы — живые клетки для наших внутренних Зверей... Знающие о нас все, — Чернововк потер подбородок и спросил: — Не случалось ли такого, что после тревожного сновидения ты просыпался волком?

– Никогда. А такое бывает?

– Всякое бывает. Почитай, если не хочешь повторить смерть отца.

Есаула пошел без прощания. Северин посмотрел ему вслед, а затем и двинулся к городу.

Осенняя Буда напоминала привидение: на площадях не было продавцов, на улицах не слонялись шумные толпы, на дорогах не случалось ни одного всадника, и всюду царила тишина, изредка нарушаемая собаками и петухами. Многие гостеприимные дома украшали таблички «Закрыто», а их стены казались голыми без чешуи объявлений и плакатов. Северин чувствовал себя неуютно.

В «Пьяной кляме», небольшом тесном кабаке, славившемся отсутствием какой-либо пищи, возле шайки сидела Катя и вместе со всеми пила пиво. Кроме компании характерщиков и высохшей суровой трактирщики внутри никого не было.

— Как обстоит дело, двухвостый?

Игнат, вероятно, хотел расспросить о диалоге с Забилой, но Северин в присутствии Катри ничего рассказывать не хотел.

— Пока я такой же часовой, как ты, — отрубил Чернововк и сменил тему. – Где мое пиво?

— Вот, — Ярема подвинул кружку.

- А ты что пьешь, Варган? — Северин вспомнил, что в «Пьяной скобе» даже кваса с компотом не наливали.

– Воду, – ответил Филипп. – Хозяйка сказала, что придется платить как за пиво.

— За принципы приходится платить, — Северин поднял кружку. - Давайте выпьем за выздоровление брата Павла, братья! И сестра.

– При Павле!

Бокалы звякнули так, что пена полетела. Трактор вытянула шею и проверила, ничего ли не разбили.

— Мы здесь разговаривали об отдыхе, — сообщил Ярема. — Хотим ехать в Киев с утра, что скажешь?

– Я лучше поеду сейчас, – сказал Северин. — А потом вас догоню. Имею дело.

— Опять твоя ведьма, — поморщился Ярема. - Говорю тебе, брат...

– И не начинай даже.

Шляхтич вздохнул, допил свою кружку и заказал еще.

— Так встретимся уже в Киеве? - спросил Филипп.

– Напишите мне, где остановились, я вас найду.

– Давай только не так, как ты поехал к ней в последний раз, – добавил Игнат.

Северин отмахнулся, допил пиво и бросил несколько шеляг на стол.

— Может, еще гальку? — запечалился Яровой.

— Скорее поеду, скорее вас догоню, — ответил Чернововк.

— Тогда в добрый путь, братец. К здибанку.

– Пусть Мамай помогает.

— Не вскочишь в плен к чертям! – добавил Бойко.

Ярема снова подавил Северина объятиями, а Филипп и Игнат, которым было неловко подниматься, просто пожали руки.

– Я тебя провожу, – объявила Катя внезапно.

Характерники обменялись удивленными взглядами, но промолчали, потому что хорошо знали, что за любой насмешек или даже намек можно получить разъяренный нос.

– Как хочешь, – не спорил Северин.

Они вышли из «Пьяной скобы» и шли по улицам несколько минут в молчании, не встречаясь взглядами.

- У Буханевича остановился? - Спросила Катя на площади.

– Да.

— Я коня заседлаю и приеду.

– Согласие.

Характерница ушла, не оглядываясь. Северин несколько секунд смотрел на ее легкую походку, на перекрещенные сабли за спиной, и неожиданно почувствовал радость от того, что Катя захотела провести его. В корчму он вернулся с улыбкой.

- Уже идете? – расстроился Владимир. – А говорили, что на несколько дней!

– Я бы с радостью, но срочное дело выплеснулось.

– Как всегда у вашего брата, – покивал корчмарь. — Надеюсь, в следующий раз задержитесь дольше и поделитесь интересной историей!

Северин заплатил, спрятал в сакви записи Блукача и целый пирог с мясом, который подарил Буханевич на прощание.

Катя появилась, когда он засидел Шарканя. Жеребчик с нетерпением пригарцовывал, стремясь в путь.

- Готов?

– Да. Движение к северу.

Кони затрещали по тихим улицам Буды.

Снова царило молчание. Катя смотрела на дорогу перед собой. Северин чувствовал себя чертовски неловко. Он хотел что-то сказать, но никак не мог подобрать слов, потому что все казались неуместными; они выехали за город, а ум все еще суетился, как хозяйка перед неожиданными гостями, но ничего не мог найти. Все было лишним, бестолковым и ненужным.

– Ты любишь ее? - Спросила Катя и заглянула ему в глаза сияющим взглядом.

– Лину? – Северин почувствовал, как кровь прилила к лицу. — Нет… Что спрашиваешь?

- Дурака из себя прикидываешься? — мгновенно разозлилась девушка.

- Мы снова общаемся вопросами?

Она раздраженно махнула головой.

– Ты мне нравишься, – сказала Катя, словно саблей рубанула. — Если не любишь эту ведьму, может, посмотришь на меня?

Глаза ее горели, по щекам расплылся румянец. Она надменно тряхнула головой, не дожидаясь ответа, развернула коня и помчалась к Буде. Ни разу не обернулась.

– Я уже смотрю на тебя, – ответил Северин провожая ее взглядом, пока характерницу не поглотил Волчий город.

И поехал в противоположную сторону.