Летопись Серого Ордена – 1 Аркан волков

Глава 12

Изломанную землю покрывали отпечатки подков и волчьих лап, заброшенное оружие и мертвые тела. Искаженные агонией лица, широко распахнутые глаза, сжатые зубы, замершие в криках рты. Жуткая картина въедалась в сетчатки молодых характерников, чтобы на протяжении многих лет возвращаться ночной мечтой, от которой тело трясется глухими стонами, споет потом, пока не просыпается с бешеным сердцем, чтобы вспомнить, что все осталось в прошлом.

Живые сложили покойников рядом, десять до сих пор теплых тел на промерзшей земле. Дважды ходили на места первых боев, принесли оттуда еще четырех охотников. Животных не трогали.

Филипп привел с собой пятерых лошадей, вернувшихся в конюшню возле охотничьего дома. Сироманцы переложили покойников на конскую крупу и двинулись туда, откуда началась ночь.

Босые ноги пронизывало холодом. Никто не проронил ни слова.

Когда караван покойников добрался до охотничьего дома, солнце поднялось выше. Северин разглядел дубраву: восемь стройных характернических дубов, красные листья стали сереть. Могилы тех, кто не сбежал из лап Борцеховского.

Вместе с двумя лакеями, убитыми Яремой, мертвых было семнадцать. Отдельно рядом сброшенных оков лежало тело Вишняка. В пожухлой траве замерла белая, как мел, голова.

Северин быстро отвел взгляд и успел заметить, как братья сделали то же самое.

- Я проверю сообщение, - сказал Филипп, отправляясь в ближайший дуб.

- Что делать с телами? Бросим их здесь? – спросил Северин.

– Надо занести в дом. Если оставим тела под открытым небом, от них ничего не останется, — перекрестился Ярема.

– Небольшая беда, – сплюнул Игнат.

— Малыш прав, — поддержал шляхтича Северин. – Перенести в дом будет несложно.

— Тогда сначала проверим, нет ли у них чего-нибудь полезного, — Игнат принялся обыскивать покойников.

— Для меня это слишком, — кивнул головой Яровой и отвернулся.

И для меня, подумал Северин.

– Я вас не заставляю, – Игнат умело проверил карманы охранника. — Будет мне водоворот, куплю Орисе бусы.

Чтобы дать глазам передышку от мертвых тел, Северин вошел в дом.

Здесь было уютно: высокий потолок с люстрой-колесом, покрытые рядами звериных голов и оленьих рогов стены, выложенный красной плиткой камин, глубокие кресла и мягкие ковры. Прекрасное место, чтобы приятно провести время у природы.

На большом обеденном столе отдельными кучками валялись их вещи: сапоги, одежда, череса, оружие, грамоты — все, что имели при себе характерники. Северин нашел свой охапку, проверил кисет: все монеты были на месте. Даже древний таляр остался в тайном кошельке. По-видимому, распределение трофеев планировалось после охоты.

– Лахи нашлись, – объявил Северин, вынося одежду на крыльцо.

Игнат подбежал первым и подхватил близнец нежно, как новорожденных младенцев. Ярема озабоченно перебил всю кучу, нашел ныряльщика и вздохнул с облегчением. Только после этого оба стали одеваться.

Последним присоединился Филипп.

– К нам выехал отряд назначенцев, – сообщил тавриец.

- Вот так, - сказал Северин без удивления. - Целый отряд.

- Мчатся с заменой коней, обещают прибыть к полуночи, - Филипп посмотрел на свою белую рубашку, перевел глаза на чумазое тело, махнул рукой и натянул ее. — Нам приказано собрать всех жителей имения в одно помещение и никуда их не выпускать до прибытия.

- Живых жителей? – переспросил Игнат.

- Живых.

– Я даже знаю, кто нам в этом поможет, – Северин кивнул на дорогу, ведущую от имения.

Прямой, как палку глотнул, мажордом уверенно и довольно живо, как на свой век, шагал к охотничьем доме. Он не заметил характерников, потому что увидел покойников, но, вопреки ожиданиям шайки, побежал к ним.

– Господи! Что произошло? - закричал управляющий, будто покойные могли ответить. – Нет-нет-нет! Что произошло?

- Случилось, что твой сраный господин пытался нас убить, - сказал Игнат, застегнув черес на последнюю скобу. – Вот он валяется, кстати.

Мажордом вздрогнул, обернулся и зажал рот рукой в белой перчатке, словно увидел призраков.

— Следовало начать именно с него, — добавил Игнат и принялся за обыск тела Борцеховского.

Управитель побледнел и уставился на характерника, как на дьявола.

— Вы как удивлены. Не ожидали увидеть нас живыми? - поинтересовался Филипп.

— Они... их, — управляющий достал носовой платок и стал обмахиваться, глотая воздух. – Вы убили его! Убили всех...

— Удивительная наблюдательность, — сказал Ярема. - Как тебя зовут, дед?

Мажордом не выдержал и стал блевать прямо там, где стоял.

- Хорошее имя, - Игнат достал позолоченный портсигар магната, покрутил и спрятал себе в карман. — Так тебя и зову.

- Сюда следует отряд рыцарей Ордена, - сообщил Филипп управляющему, когда тот вернул весь завтрак на землю и немного пришел в себя. — Нам приказано собрать всех жителей имения в одном месте.

— Думаю, банкетный зал подойдет, — продолжил Северин. — Вы знаете всех местных работников и где их найти.

Мажордом протер углы рта носовым платком. На его лбу сверкали крупные капли пота.

— Ты не думай, что у тебя есть выбор, старый перд. Или делаешь, что мы тебе скажем, — сказал Игнат, играя большим охотничьим ножом, доставшим у дежурного покойника. — Или ляжешь отдохнуть рядом с господином, как подобает преданной хвойде.

Управитель овладел собой и вытянулся, приняв как можно более достойный вид.

— Что... Что нужно сделать, господа? — его глаза панически перебегали от тела к телу.

— Для начала скажи, все ли это охотники, или кого-то не хватает? – спросил Северин. – Взгляни внимательно.

Мажорд быстро осмотрел мертвых, шепотом бормоча имена и загибая пальцы.

– Да, все. Господин Борцеховский, егерь, псарь, двенадцать охранников. И два старших лакея, которых взяли на охоту впервые.

- Не лжешь, подлец? — спросил Игнат угрожающе.

— Зачем мне лгать, уважаемый...

— Чтобы спасти кого-нибудь из этих уродов.

— Тот, кого я хотел бы спасти, уже мертв, — ответил дворец блекло.

— Брат Малыш, поможешь господину? – спросил Северин.

Он заметил, как шляхтич притих, оцепенел, а его стеклянный взгляд блуждал по двум лакеям, которых он убил первыми.

— Что ты сказал, братец? – Ярема потряс гривой.

— Спрашиваю, пойдешь ли во дворец? — мягко переспросил Северин и вдобавок махнул рукой в нужном направлении. — Соберешь там всех жителей, а мы сложим покойников внутри и присоединимся к вам.

– Сделаю, – Ярема посмотрел на него с благодарностью. – Соберу там всех. В банкетном зале.

- Не забудь забрать у этого услужливого господина ключи от всех дверей, - добавил Филипп. — Господин ведь не попытается отравить нас или пристрелить из-за гардины?

– Слуга только выполняет приказы, – ответил мажордом.

Он повернул себе спокойный, полный уважения образ, который портил только угол рта, изредка подергивающийся.

- Как тебя зовут? — повторил вопрос Яровой.

— Стефан, господин рыцарь.

— Показывай дорогу, Стефаник, — Ярема сгреб остаток своего имущества и махнул ныряльщиком.

Мажорд поклонился, бросил последний взгляд на мертвого Борцеховского и повел шляхтича во дворец.

- Надеюсь, Малыш справится, - сказал Северин, провожая их взглядом.

- Управится, - отозвался Филипп. — После этой ночи он с чем-нибудь справится.

Ночь, которая объединила нас крепче всех предыдущих недель, — подумал Чернововк. И его бросило воспоминание о Савке.

Пока Игнат завершал обыски, Чернововк и Олефир носили тела в дом и выкладывали их рядами на полу. Филипп сразу же открыл все окна.

— Пусть успеет, так лучше сохранятся.

Когда с охотниками было покончено, три характерника замерли над телом брата Кременя. Северин чувствовал, как по их невидимой броне ползут трещины. Они дошли до предела.

— Кремня… нужно отдельно, — прошептал Северин, сжав кулаки. — На скамью или в другую комнату...

Филипп кивнул и протер глаза.

— Возьмите кто-нибудь его... Его голову, — попросил Игнат странным высоким голосом. - Я не могу... Не могу даже смотреть.

Олефир наклонился и осторожным движением подхватил голову Марка. Перевел дыхание и направился к дому. Бойко взял тело за ноги, а Северин под мышки, и они медленно подвинулись в дом.

Вишняка положили в отдельной комнате, на большую кровать, покрытую лохматой медвежьей кожей. Филипп осторожно пристроил голову там, где она должна была быть, после чего показалось, будто на шее Марка пролег большой черный шрам.

– Его застрелили, – Филипп указал на грудь.

На черном кунтуше вокруг дыры расплылось почти невидимое темное пятно.

— Стреляли со спины… Прямо в сердце. Умер мгновенно, – заключил Северин.

– Я проснулся от этого выстрела, – вспомнил Филипп. – Но меня все равно заскочили.

— Не верю своим глазам, — Игнат потряс головой. - Хочу оживить этого магнатского урода, а потом взять тупую пыльцу и отпилить его баняк!

— Зачем Борцеховский решил обезглавить его? - спросил Филипп тихо.

– Чтобы раздавить нас, – ответил Северин. — Или для развлечения.

— Я его дохлую башку тоже отрублю, — прорычал Игнат. — И дерьма на нее навалю!

- Оставь, брат, - сказал Северин. - Давайте лучше возвращаться... Не могу я здесь больше.

Лакеи, повара, горничные, скотоводы и другие многочисленные работники, без чьих рук за кулисами не может дышать ни одно поместье, заполнили банкетный зал шумной толпой. Общий сбор объявлялся раз в год, перед Рождеством, но до него было еще два месяца. Зачем же их позвали?

Девушки, женщины, мужчины и парни, среди которых был и Даниил Щебетюк, встревоженно гомонили и бросали настороженные взгляды на огромную рыжую бородачу с голым торсом, вымазанным кровью и грязью. На объемном брюхе тремя клямами сверкал черес, правая сжимала шляхетского ныряльщика. Характерник напоминал разбуженного посреди зимней спячки медведя. Бледный и молчаливый мажордом замер рядом с ним, что тоже было странно, ведь обычно он ходил тенью господина Борцеховского.

Вскоре явились еще три сероманца. Одежда была чистая, а вот лицо и руки умоляли о воде. Невысокий юноша с очень длинными светлыми волосами, потускневшими от грязи, проверил дверь в зал, которую здорово закрыл на ключ. Всем сразу стало тревожно.

- Спрятали? – спросил Ярема.

– Да, – кивнул Северин. - Здесь все обитатели мостика?

– Говорит, что все, – сообщил Яровой, бросив на мажордома Стефана тяжелый взгляд.

Тот молча поклонился, свидетельствуя сказанное.

— Пора сделать объявление, — шляхтич обвел зал ныряльщиком. Его грива и борода спутались, пряди слиплись от крови. — Говорят так, будто мы в краже столового серебра подозреваем кого-то.

– Давай ты, Щезник, – буркнул Игнат.

– А чего я?

— А кто их сраного пана убил? С этого и начни. Сразу будут слушать.

Почему бы нет? - подумал Чернововк. Несколько секунд он всматривался в лицо слуг, а затем вышел вперед и махнул саблей — рассекшей голову Борцеховского. Он опирался на нее по дороге во дворец.

– Внимание!

Все стихли и повернулись к нему. Когда-то это могло смутить или сбить с толку, но не теперь.

- Мое имя Северин Чернововк. Ночью ваш господин Александр Борцеховский застрелил нашего командующего и коварно пытался убить нас. Я убил его. Все, кто был вместе с ним, тоже мертвы. Мажордом тому свидетель.

Взгляды огнем опрокинулись на Стефана. Тот только кивнул.

Крик ужаса прокатился и мигом стих, когда характерник ударил саблей по ближайшей комоде и превратил какую-то вазу в кучу обломков.

– Слушайте внимательно, – продолжил Северин. — Сюда следует отряд рыцарей Серого Ордена. Пока они не прибудут, все останутся в этом зале. Без всяких исключений! И не стоит смотреть так, будто вы не понимаете, о чем идет речь. Вы прекрасно знаете, что должно было случиться этой ночью!

В нем вдруг поднялась бешеная ярость на эту толпу, эту послушную отару молчаливых овец.

– Все вы знали об этом! Знали и молчали. За вашими спинами охотились на людей! А вы делали вид, что ничего не происходит. Засыпали, чтобы не слышны трубы охотников и выстрелы в лесу. Отводили глаза от дубравы перед охотничьим домом. Пусть пан шалит! Он ведь человек добрый, платит исправно и всегда отпускает на праздники к родным. Пусть охотится, каждому нужно как-то развлекаться. Тем более характерники не люди, не так ли? – Северин указал на черед. — Выкрести, оборотень, с нами так и нужно. Таких не жалко!

Какая-то женщина разрыдалась. Перед глазами Чернововка стояла белая, как мел, голова Вишняка.

— Годами вы молча видели, как растет дубрава. Те, кто добровольно принял проклятие, чтобы защищать вас и ваших детей, умирали, не успев дожить до двадцати лет... Ради извращенного развлечения вашего господина. А вы жили дальше. Не идти же по таким пустякам из теплого места! Это не ваше дело, не ваш страх, не ваша смерть.

Ярость угасла так же внезапно, как вспыхнула. Северину расхотелось что-нибудь говорить. Он презирал этих людей. Чернововк помолчал и спросил:

- Так кто из нас оборотень?

Он повернулся к братьям и уселся спиной к молчаливому собранию.

— Говорил, как есаула! Я чуть слезу не пустил, – сказал Игнат, садясь рядом. — Но полезли сами сопляки. Простудился, курва... И плечо от проклятого серебра разболелось.

– Тебе следует промыть рану, потому что зажжется, – заметил Филипп. — Малышу тоже, потому что его бок пышет. Может начаться нагноение.

Шляхтич скривился, бросил взгляд на страшную рану, похожую на черный ожог, и кивнул.

— Нас это тоже касается, Щезник, потому что ты хромаешь все сильнее, — добавил Олефир. — Мышца пробила насквозь.

Он на минуту забыл о ноге. Боль стала такой же привычной, как и корка грязи на лице.

– Займемся. И Стефана допросим, — он кивнул на мажордома неподалеку, который торчал между шайкой и работниками.

— Назначенцев не будем ждать? – спросил Ярема.

– Они с ним отдельно поговорят. А я хочу ответов сейчас.

- Подождите, я принесу сумку с лекарством, - сказал Филипп. - Мало, дай ключи.

Люди осторожно смотрели, как он покидает зал и закрывает за собой дверь. Северин ожидал протестов против заключения, но очевидно, что его речь так поразила их, что люди расселись в другой половине зала и только вели тихие разговоры.

Когда Олефир вернулся, характерники разобрали белые платки и лекарственные мази, а Яровой махнул рукой к мажордому. Он подошел и легко поклонился.

– Чем могу помочь?

– Расскажи, откуда Борцеховский брал характерников для игрушек, – сказал Северин.

— Я... не уверен, что...

— Не выкарабкивайся, дрянь! Выкладывай все, что знаешь, - Игнат начал промывать свою рану, от чего его настроение существенно ухудшилось.

Стефан дернул уголком рта.

— Предупреждаю, что я никогда не участвовал в охотах...

– И почему это? – перебил Игнат. — Высокие, курва, принципы?

– Больная спина, – объяснил управляющий.

– Она спасла тебе жизнь, – заметил Северин. Ему не хотелось видеть проткнутое бедро при белом свете, но остаться без ноги не хотелось еще сильнее. – Это началось три года назад?

– Два года назад, – ответил мажордом. — К господину пришел неизвестный мужчина. У них был частный разговор, и через месяц состоялся первый обмен и, соответственно, первая... охота. Пану оно пришлось по душе, поэтому он приобрел еще трех... человек. И еще четырех в следующем году. В этом году он очень ожидал письма о новой... возможности. Письмо должно было прибыть вскоре.

— Значит, письма? — спросил Северин, пытаясь отвлечься от ужасной раны и не менее ужасной боли. – И что у них?

Игнат не выдержал лечения и громко выругался, чем наворошил всех пленников банкетного зала.

— В письме указывалось время и место встречи, — мажордом осторожно промокнул лоб носовым платком. — Работник с имения брал жалованье, садился на телегу и ехал. Встречались лицом к лицу в пустынной местности, обозначенной в письме цифрой... Цифры есть на карте в кабинете, всего их три.

– Продолжай.

— Перед обменом стороны обмениваются гроши. Проверка на своего-чужого.

— Фальшированными деньгами? – уточнил Филипп.

Он помогал Яреме, который разговора не слышал, потому что страшно скрежетал зубами, пока тавриец занимался его боком.

— Это сувенирный подарок на юбилей господина Борцеховского, — кивнул Стефан. — Было отчеканено пять монет с его гербом. Господин решил использовать их для дела: одна была при нем, вторая у меня, еще две у неизвестных продавцов, а последняя замкнута впрок в личном сейфе господина. Если визитщик показывал монету, ему можно было доверять.

– А когда ее показал наш командующий, – сказал Филипп. — Это получил пулю.

– Я не знаю подробностей вечера, – ответил Стефан. — После пира пан отослал меня, приказал отдыхать и прийти утром в охотничий дом.

— И ни словом не обмолвился о судьбе Даниила Щебетюка?

Мажордом снова побледнел.

— Этот вопрос отложили на утро... Господин был не уверен, что все обернется именно таким образом...

— Почему грош, а не таляр или дукач?

— Я считаю, что медь была выбрана из-за меньшей взятки чеканам за подделку денег, которой, де-юре, этот сувенир.

— Что происходит после обмена денег? — Северин перевел дух. Концентрация на разговоре помогала не реветь от боли в бедре.

- Обмен повозками. Затем каждый едет в свою сторону, один с огромным сундуком, а другой с деньгами.

— О какой сумме идет речь?

- Сто дукачей. Обязательно чистым золотом. Не банкнотами.

Игнат сплюнул прямо на пол. Стефан дернул уголком рта.

— Чтоб тебе жопу по шву разошлась! Сотня дукачей за голову характерника! Не врешь?

— Нет такой привычки, пан.

— Золотые мы ребята, братья! Сто дукачей, курва мать...

— Неужели никто из ваших посыльных не пытался исчезнуть с такой кучей денег? - спросил Филипп.

— Мы не отпускали их в путешествие в одиночку, всегда в сопровождении проверенной надежной охраны. Только обмен должен был проходить один на один, такое условие сделки. После этого отряд возвращался в поместье.

- Понятно, - Северин осторожно закрепил с обеих сторон пропитанные мазями ткани. — Видел ли ты пленников?

— Я не уверен, что...

– А я уверен, что можно.

Мажордом промок платком потного лба. Платок мало помогал, потому что был насквозь пропитан потом, но Стефан этого не замечал.

— Да, я видел… пленных. Но только издалека. Меня держали отдельно от всех охот... Это было дело между господином, охранниками и егерем.

- А парочка лакеев? - спросил Филипп.

– Они очень хотели присоединиться. Это был как бы закрытый элитный клуб внутри Яструбиного поместья. И вот господин наконец-то разрешил...

– Они присоединились вовремя, – фыркнул Бойко.

— Могу добавить, что все пленники, которых привозили, — спешно затараторил Стефан. - Были сами не свои. Вели себя так, словно потеряли разум.

Ватага озабоченно переглянулись. Савка...

— Вот вы, уважаемый и умный господин, не считали это дикостью? Не высказывались против? — перевязанный Ярема кипел яростью и выплеснул ее на Стефана. — Не пытались доказать, что покупать похищенных людей и охотиться за ними ради развлечения — плохо?

– Хороший слуга молча выполняет приказы господина, – ответил управляющий.

— Скройся из глаз моих, — Ярема стукнул ныряльщиком об пол так, что полетели каменные крошки.

Мажордом, который приобрел нормальный цвет лица, снова побледнел, поклонился и быстро забрался к работникам.

— Брат Павлин у них. У тех неизвестных, Ярема хотел ударить второй раз, но передумал и отложил ныряльщика. – Дьявол!

– Может, пойти в кабинет Борцеховского? – предложил Игнат. — Достать эту карту, посмотреть...

— Оставь обыски предназначенным, — кивнул головой Северин. — Карта нам не понадобится, если угонщики не выйдут на связь.

Филипп сосредоточенно сложил свою котомку с лекарством. Тишину вскоре нарушил Ярема.

— Никогда бы не подумал, что после бессонной ночи я не хочу спать, — сообщил шляхтич. - Как после такого вообще можно уснуть? Но я бы поел.

- Черт, я и забыл, что нужно чего-нибудь поесть, - в подтверждение слов, желудок Северина громко заворчал. — А еще всем тем людям тоже нужно принести еду.

– Я принесу, – Ярема поднялся. Толпа сразу умолкла, прикинув взглядами к его фигуре.

– Помочь?

– Да сиди со своей ногой. Я лучше Данила возьму, заодно правду спрошу о том чересе... А потом расскажешь, как спасся ночью.

Яровой объявил жителям имения, идущего по еде, и позвал за собой Щебетюка. Тот испугался, будто его вели на смертную казнь.

– Расскажешь, где здесь у вас амбары, поможешь принести еду, – Ярема обвел зал рукой. — Видишь, сколько здесь голодных ртов?

Даниил закивал, но пошел за шляхтичем как на Голгофу.

– Надеюсь, они не вздумают принести мочу с сиропом, – сказал Игнат. - Я ее мажордому на голову изолью, клянусь!

Вернулись Яровой и Щебетюк без сиропа, таща за собой тяжелые узлы из белых скатертей. Узелки, которые принес Ярема, были втрое больше, поэтому отправились к работникам, а два меньших узла, которые припер Данило, характерники забрали себе.

— Налетай, братья, — пригласил Яровой, потирая ладони, и Северин вспомнил день, когда они ждали экзаменов Совета Симох, а Ярема угощал всех подобедком.

Братья налетели. Пищев набрали от души, и десять минут только молчали, жадно набивали роты едой и крушили ее, не отвлекаясь на разговоры.

— А, пока не забыл, — Ярема запил жареную рыбу пивом прямо из бочонка. — Даниил подтвердил, что стащил черед у егеря. Тот их собирал как трофеи. Егерь потом Данила за это избил.

— Если бы нас убили, парень тоже кормил бы червей, — сказал Северин. — Но не похоже, что он это понимает.

– Твоя очередь, Щезник, – напомнил Игнат. – Нашу историю ты знаешь, теперь расскажи свою.

Чернововк кивнул и неспешно рассказал, как бежал куда глаза глядят и путал следы в реке, как упал в яму и пробил ногу, как оттуда вылез и вдруг перенесся в Потойбич.

– Забела точно что-то знала, – Яровой эмоционально потряс рыбью. — И к себе в шалаш выбрала, и меткое прозвище подобрала! Пропал прямо перед борзой, это же надо.

- Да я чуть крышей не поехал в том Потойбичче, - признался Северин. — Сидел в полной тишине, никого вокруг...

— А багряных глаз не было? - спросил Филипп.

– Не было. Только черная пустота и мертвая тишина.

Он поведал о помощи щезника. Игнат качал головой, Ярема крестился.

— Вот если бы не его совет, то я, наверное, там бы и скончался.

— Но ведь выбрался! — Игнат смотрел на него как на диковинку. – Не скончался!

Завершил рассказ Чернововк тем, как нашел поле битвы, догнал Борцеховского и выбил его саблю, после чего оборвал жизнь магната.

– Видишь, не зря тебя учил, – гордо сказал Бойко.

— Благодарю вас, брат Эней.

– Обращайся.

Характерники наелись и пытались переварить вместе с едой все то, что свалилось на их головы за последние двенадцать часов.

В конце концов Филипп, которого раздражала прилиплая к телу рубашка, не выдержал.

– Предлагаю по очереди помыться. Пока есть время и возможность.

Стефан помог с ванной комнатой – судя по роскоши, она принадлежала самому магнату. Из-за раненой ноги Северин решил уйти последним. Когда он залез в горячую воду, рана завыла так, что он не сдержал вопль.

Ничего, пусть промоется и выварится. Затем он снова наложит лекарство. Царапина заживает... Он выжил, это главное.

Гонка. Сурмы. Лай борзых. Глава Марка. Тяжелая сабля в руке. Потусторонний. Борцеховский смеется. Борцеховский с пробитой головой. Стопки тел, лес характерных дубов, ручей крови... Холодная кровь, холодная вода. Цепь пропустили прямо сквозь дыру в бедре, посадили в бочку, смотрят на нее и смеются... Снова плен!

Северин вздрогнул и резко сел в корыте.

Пока он спал, вода остыла и окрасилась кровью. Проспал он почти час. Северин тщательно вытерся, заново перевязал рану, оделся и, подхватив лечебную сумку Филиппа, которую тот оставил для него, вернулся в зал.

Ярема лежал на здоровом боку и громко храпел, Филипп и Игнат неспешно грызли груши. Большинство работников тоже спали.

– Долго ты, – заметил Бойко.

– заснул.

– Не ты один. Он ясновельможный рассказывал, как он бодр, а потом шлепнулся на бок и давай выводить рулады, аж потолок трясется. Теперь его из пушки не разбудишь.

Северин присмотрелся: Ярема дышал глубоко и спокойно, тревожные морщины на лбу исчезли. Чернововк кивнул, сел рядом с братьями и взял себе грушку.

– Не верю, что с нами все это произошло.

– Я тоже, – кивнул Игнат.

– И я, – согласился Филипп.

В полночь прибыл отряд характерников во главе с Самойлом Кнышем.

* * *

На следующий день после обеда Ярема, Филипп и Игнат сидели в беседке у живого лабиринта и попивали заморский чай.

- Это жизнь, - сказал Бойко. — Сидишь на жопе, еду приносят, делать ничего не надо. Сидишь так до первого полнолуния, едешь в другой дворец, сидишь там до второго полнолуния, возвращаешься... Эх! Болдур ты, ясновельможный, отказавшийся от такой жизни.

– Иди в жопу, – отмахнулся Ярема. — От такой жизни на третью неделю по стенкам полезешь.

Филипп хмыкнул и долил себе чаю.

— Ты прав, — согласился Игнат.

Он громко отхлебнул с чашки и окинул окрестности критическим взглядом.

— Мы здесь, курва, чаи пьем, а Савка в плену.

— Меня это тоже грызет, — кивнул Яровой. — Но остается только ждать.

– Да знаю! Меня это так выдворяет, что...

Игнат вдруг замолчал, чуть не выпустил чашку судьбы и вытаращил глаза.

— Понос прихватил, братец? — участливо поинтересовался Ярема.

К беседке уверенно шагала девушка. Из-под опанчи просматривал брюхо с тремя клямами, черные волосы подстрижены коротко, две сабли за плечами. Девушка не принадлежала к отряду назначенцев, прибывшим в полночь.

Легким прыжком через все лестницы она влетела в беседку, осмотрела собравшихся и остановила взгляд на Игната.

– Здоровенькие были, – крикнула девушка.

В синих глазах прыгали беседы. Игнат пролепетал что-то неразборчивое.

– Не понимаю! – она нахмурилась тонкими брови. - Повтори ртом, а не зной.

Трудно было не заметить, что девушка и Игнат похожи не только на внешность, но и на манеру общаться.

– Говорю, что рад тебя видеть, – неуверенно произнес Игнат. - А что ты здесь...

— Не лги, малыш, — она искривила тонкий носик. — И не сиди как дурак, а представь мне товарищей!

– Да, да, – засуетился Игнат. — Это брат Малыш, Ярема Яровой, герба Равич...

Девушка звонко рассмеялась и хлопнула шляхтича по плечу.

– На вид ты совсем не малыш! Или тебя так назвали за размеры в других местах, а?

Ярема покраснел и чуть не подавился пирожным.

— А это брат Варган, Филипп Олефир...

- Ого, у меня такой косы в жизни не было, - характерница провела ладонью по волосам, длина которых не превосходила пальца. — Повезло тебе, брат Варган!

– Спасибо, – Филипп неловко отвел глаза.

Игнат отхлебнул из чашки, потому что в горле у него пересохло.

– Может, хочешь чаю? – предложил он осторожно.

- Вот болван! – раздраженно ответила девушка. - Мне что, самой представиться?

– Ой! Извини... Братья, это...

– Сестра Искра, – она надменно скрестила руки на груди. — Она же Катя Бойко, шалаш контрразведки. Кровная сестра этого одобрила.

— Очень приятно, — пропели Ярема и Филипп в один голос.

— Менький доставляет много хлопот?

Оба убедительно покачали головами. Игнат, красный как рак, пытался пить чай из пустой чашки.

Катя обвела их веселым взглядом.

– Атос, Портос и Арамис! Слышала я, что вскочили вы в беду, но сумели выжить. Неплохо как для первого года!

— Сестра... А что ты здесь делаешь? — решился спросить Игнат.

— Курень прислал, истукан! Зачем мне еще сюда всю ночь толкаться? На рожу твою любоваться? — немедленно вспыхнула Катя, но легко успокоилась и с дружелюбной улыбкой обратилась к остальным: — Одного не хватает. Где ваш четвёртый?

— По кустам лазит, — ответил Ярема.

Северин углублялся в дебри живого лабиринта. Он умышленно не запоминал дорогу. Густые стены кустов надежно защищали от окружающих звуков: голоса из беседки, слышавшиеся неподалеку, стихли и доносились изредка отдельными громкими словами.

Утром киевский знакомец Самойло Кныш, он же брат Полын, командующий отрядом, вместе со вторым назначенцем, который все записывал, расспросил о событиях последних дней: послании Савки, встрече под дубом, погоне за незнакомцем, расследовании в Ястребином, прибытии в имение, и, наконец, о ночи вперед. Северин рассказывал все без тайны, даже о том, как он попал в Потусторонний мир и как невидимое существо дало ему подсказку выбраться оттуда.

- Это впервые, когда ты смог так перенестись в Потусторонний мир? — спросил Самойло.

– Да. Я даже не знал, что такое возможно, — Северин старался не уставиться на огромный кривой шрам Кныша, который пересекал все его лицо и сильно привлекал внимание.

– Больше не пробовал?

– Нет, но сегодня попробую.

— Будь осторожен, брат. Я не разбираюсь в Потустороннем мире, но осторожность в таких делах никогда не лишняя. Если представится возможность, расспроси об этом у двухвостых, — заметил Самойло. — Что же произошло после того, как ты вернулся?

Северин продолжил: как услышал битву, нашел братьев, увидел бегство магната, как преследовал и убил его.

- Как нога после ранения? - Спросил второй характерник. - Хуже не стало?

– Нет. Ночью лихорадило, но сейчас просто болит. Заживает медленно.

— Вот и хорошо, — брат Полын пожал ему руку. – Спасибо, брат. Не зря ты сын и убийца Игоря Чернововка.

Северин не нашелся с ответом на этот сомнительный комплимент.

После завершения отдельных допросов Кныш собрал ватагу вместе и обратился к братьям с небольшой речью:

— Когда я увидел ваши помятые мормызы в «Бриллиантовом дворце»... Это было безрадостное зрелище! А когда я получал очередные отчеты брата Кременя о... Гм.

Самойло почесал затылок и снова начал:

– В общем, вы превзошли мои надежды. Молодцы, – Кныш говорил без улыбки. — То, что вы пережили, стало испытанием для любого рыцаря Ордена. Тем не менее, вы спаслись и победили! И вы заслужили отдых. По причине обстоятельств ваша ватага переходит под мое командование. Мой приказ: отдохнуть и оправиться от пережитого. Вы четверо нужны с ясными головами и твердым духом.

Братья поклонились и отправились выполнять приказ.

Назначенцы говорили редко и мало, четко знали, что кому делать, и мгновенно взяли Ястребиное имение под полный контроль: допросили каждого жителя, обыскали кабинет Борцеховского и комнаты погибших, нашли несколько тайников, проверили охотничий дом и дубраву, нашли в доме егерей мастерскую для отлива шаров и несколько стульев. ледников на склад продовольствия. Казалось, что назначенцы теперь сразу и всюду.

А ватага, как и было приказано, отдыхала. Тройко усердных лакеев, желая перед ними выслужиться, постоянно носили в беседку еду, сладости, холодное и горячее питье.

Пока остальные чаевали в беседке, Северин в лабиринте добрался до небольшой площадки со скамьями. Между лавками стояла табличка с картой и надписью «Vy u centri! Вы найдете дороху назад?».

– Ну, попробуем найти, – пробормотал Северин.

Небо было облачным. Нож разрезал палец, где кожа от постоянных ранений загрубела и не чувствовала боли. Северин взглянул на бледную тень под ногами, подождал несколько секунд, а затем наклонился и коснулся ее окровавленным пальцем.

Растеклись белые волны, залили контур тени, отозвались чуть слышным скрежетом. Северин убрал палец. Капли крови разбежались, закружились, вытянулись в тоненький красный мостик.

Он наконец узнал его: мост Калиновый. Как раньше не догадался?

Тень завертелась, сходилась и прыгнула прямо в глаза. На этот раз Чернововк не испугался.

В Потустороннем мире лабиринта не существовало. Юноша оказался посреди пустоты, большой, безжизненной и плоской. Тишина, тишина, тишина... Уши забило глухой тишиной. Под ногами по высохшей земле вились трещины. На горизонте виднелись стволы деревьев, словно гнилые зубы черного леса. Или исчез с флоярой до сих пор гуляет там?

Северин усмехнулся.

– Найдем дорогу назад.

Он пошел прямо, осторожно отсчитывая каждый шаг, и не останавливался, пока по расчету не вышел из лабиринта. Лишь бы не вернуться прямо в кусты или стену беседками... Что произойдет в таком случае, Северин старался не представлять.

Чернововк осторожно протянул руку и, не глядя, уронил каплю крови на тень. Ничего не произошло.

– Вот как, – пробормотал характерник. – Значит, на тебя нужно смотреть.

Но капля вместе со взглядом тоже не подействовали.

- То есть не только смотреть, но и касаться, - добавил Северин.

И на этот раз перенесся назад.

Катя легко отбила саблю, повернулась, отбила другую и приставила клинок к горлу Гната.

- Руки из жопы! – сплюнула характерница. - Три проигрыша подряд. Через две минуты! Как тебе золотую скобу дали? За феноменальную тупоголовость? Вообще биться разучился!

— Да мне плечо серебром забили, я же говорил, — объяснял грустный Игнат.

— Жалкое оправдание!

Она убрала сабли за спину, а Ярема и Филипп обменялись красноречивыми взглядами. Если Игнат не умеет драться, то они и понятия зеленого не имели, за какую сторону сабли браться.

- Что вы здесь? — послышалось за спиной.

Ярема подпрыгнул, а Филипп выхватил нож.

– Спокойно, – рассмеялся Северин. – Не бейте, ребята, я свой.

Яровой перекрестился, Олефир спрятал нож и нахмурился.

– Как ты сюда подкрался? – спросил тавриец. – Ты не мог выйти из лабиринта, я все время за ним наблюдал.

— Из-за Потустороннего, брат.

— Значит, сработало?

- Сработало.

— Надо переименовать тебя в брата Явника, — Ярема вытер пот со лба. – Никогда не пугай меня так! В следующий раз от неожиданности тресну ныряльщиком.

Незнакомая девушка с двумя саблями подошла к ним и внимательно посмотрела на Чернововку. Тот ответил таким же взглядом.

— Вот и д'Артаньян явился, — сказала девушка и откинула волосы, прилипшие ко лбу. — Ребята сказали, будто ты располовинил кувшин магната. Это правда? Или он просто с коня головой шлепнулся?

– А ты еще кто такая? — Северину не понравилось такое начало разговора.

— Вот ты так вежливо разговариваешь с незнакомыми барышнями? — спросила незнакомка, нахмурясь.

— Может, я просто соблюдаю тон незнакомых барышень?

— Может, ты просто лжешь об убийстве Борцеховского?

Северин мгновенно вскипел. Он пережил самую ужасную ночь в своей жизни, видел отрубленную голову командующего, пробил ногу насквозь, его чуть не разорвали борзые, и все это тогда, когда эта дерзкая девка слонялась бог весть где! Но какое право она должна в нем сомневаться?!

— Может, не будешь сомневаться в словах незнакомых людей?

– Может, не будешь мне приказывать, что делать?

— Может, перестанешь общаться с вопросами?

Девушка пыхнула и махнула на него рукой.

— Ты мне неприятен, — сообщила незнакомка, круто развернулась на каблуке, но, подхватив с земли опанчу, пошла к имению, толкнув в плечо Гната.

Северин загляделся на ее легкую походку, тут ему начала вырисовываться картина: разгоряченный Игнат без рубашки со следами от пропущенных ударов... Две сабли...

- О нет, - сказал Северин загробным голосом. — Только не говорите, что я только что нагрубил Катри Бойко.

- Ты только нагрубил Катри Бойко, - подтвердил Филипп.

– Не лучшее начало знакомства, – заметил Ярема, провожая девушку влюбленным взглядом. — Прекрасная панна... Огонь-девка!

Подошел печальный Игнат, растирая свежие синяки.

— Помнишь, брат, что я тебе говорил о ее муже и отрезанных ушах? – спросил он.

— Помню... Мол, кого захочет, того и возьмет. Но я при чем здесь?

Разве такое забудешь, — мысленно добавил Северин. Ему очень хотелось отмотать время на минуту назад и вежливо ответить Катри на все ее вопросы.

– Она положила на тебя глаза, – сообщил Игнат.

— Предупреждаю, брат: ты ходишь по очень тонкому льду.

— Что ты болтаешь, — отмахнулся Северин. – Ты не слышал? Она сказала, что я ей неприятен!

Игнат посмотрел на него, как на причмеленного.

- Знаешь, Щезник, - сказал Бойко. – Теперь я не удивляюсь, что у тебя с той ведьмой не сложилось.

– И почему это? — нахмурился Чернововк.

— Потому что ты совершенно не разбираешься в женщинах, — развел руками Игнат.

— А ты понимаешь?!

– Лучше твоего.

— Ну тогда не спрашивай больше о помощи с письмами Орисе!

Чернововк наклонился к земле и вдруг исчез, словно корова языком слизала.

— Вот гадатель сраный, — сказал Игнат.

Ярема перекрестился и потрогал землю, где только что стоял Чернововк. Ничего, кроме смазанной капли крови.

- Исчез, - констатировал Филипп.

— От Катри это его не спасет, — покачал головой слобожанин. — А далеко твой мешочек, брат Варган? Три новых синяка, чтобы меня гром побил...

* * *

«Брелку от Щезника.

Привет, учитель. Не беспокойтесь, я уже пришел в себя, стоило хорошо поспать и поесть. Нога заживает.

Назначенцев шестеро, главный среди них брат Полынь. Возможно, слышали о таком, имеет шрам через все лицо. Теперь мы под его командованием. Также в кучу прибыло двое из контрразведки, одна из них Катя Бойко, та самая, что Дика. Я ей умудрился нагрубить в первую минуту знакомства и сейчас она меня показательно игнорирует. Честно говоря, пусть так будет и дальше. Видели бы вы, как ее боится собственный брат! А настоящий казак, сердце с перцем.

Несколько раз я переносился в Потусторонний мир. Брат Варган говорит, что с такой способностью можно делать невероятные вещи, например, попадать внутрь закрытых построек. И он прав! Но я хочу пообщаться о том с кем-то из шалаша потусторонних. После того, как разберемся с угонщиками.

План сейчас прост: ждем письма с предложением покупки. Покупки Савки... Здешний мажорд утверждает, что в этом году письмо пришло в середине ноября — значит, может появиться на днях.

Дворец притворяется, будто живет старой жизнью. Два назначенца стоят на страже у ворот в форме охранников. Всем слугам запрещено покидать имение. За дворцом могут следить, нельзя дать повод для малейшего подозрения, потому что если разнесутся слухи о гибели Борцеховского, наш единственный след исчезнет.

По приказу брата Полина нам разрешили съездить в Яструбино. Мы вернулись в корчму, в которой останавливались, извинились перед хозяином за длительное отсутствие и заплатили ему больше, чем нужно. Сказали, что погостим еще несколько дней у гостеприимного Борцеховского, поэтому забираем вещи в имение. Имущество брата Кременя тоже...

Должен уходить. Вот-вот должны начаться похороны. Будьте, учитель, напишу позже.

Пусть Мамай помогает».

Ладонь укололи незримые иголочки, пальцы на мгновение окутало тепло, а потом ладонь почувствовала дубовую кору.

Братья ждали Северина перед большим столом, извлеченным из охотничьего дома. На нем лежало завернутое в красный бархат тело Марка.

У могилы стояли трое назначенцев, незнакомый контрразведчик — судя по длинной косе, тавриец — и Катя. Все в рыцарской форме.

Кныш пришел сам: двое других характерников должны были оставаться в имении.

- Начинаем, - бросил Самойло.

Северин и Ярема подхватили тело Вишняка за плечи, осторожно придерживая голову, Филипп и Игнат взялись за ноги. Они сделали несколько шагов и медленно опустили покойника в могилу. Его дуб станет девятым и последним в дубраве-крипте.

Трудно поверить, что мы прячем Марка, – думал Северин. Эти контуры в красной ткани... Могли принадлежать любому. Даже ему самому.

Сколько раз придется стоять на краю могилы, прежде чем самому лечь к ней?

Северину отвели честь выбирать первым, и он бросил Марку его саблю. Ярема прибавил почтальон, Филипп — часы, а Игнат — штоф водки.

— Встретимся по ту сторону, — звучало снова и снова.

Последним двинулся Самойло: вложил атлас. Когда брат Кремень был готов к последней поездке, его тело накрыли землей.

От взгляда на могилу Северин почувствовал тоску. В компании Вишняка за последние два месяца он провел больше времени, чем с родителем за последние десять лет. И, несмотря на непростые отношения с Марком, скучал больше, чем на похоронах Игоря Чернововка.

На стол поставили две кварты килиновки, которая нашлась в вещах Марка. Самойло разлил первую бутылку по рюмкам, и каждый взял себе по одной, даже Филипп. Братья смотрели на него с недоверием, но Филипп решительно выпил рюмку до дна.

Северин также выпил, впервые из попойки после встречи с Линой. Не мог не выпить за брата Кременя. Килиновка оказалась чертовски крепкой, моментально выбивала слезу и обжигала глотку, но пилась удивительно легко.

— Должны возвращаться к делам, — сказал Кныш и назначенцы потянулись во дворец.

За ними двинулась Катя вместе с другим контрразведчиком. Четверка осталась в одиночестве.

– Надо и ему налить, – сказал Ярема.

Игнат кивнул и щедро хлюпнул самогону на свежую землю.

– Хорошая водка, – сказал он. – Ему понравится.

– Он хотел ее нам отдать после визита в Борцеховский, – вспомнил Северин. — Перед тем, как разъехаться...

– Столько дней провели вместе, – сказал Филипп. — А я даже не знаю, имел ли он жену и детей. Стыдно.

– Хватит тебе, брат, – махнул Северин. – Это мне стыдно. Я поднял его дважды. Марк умер, потеряв ко мне всякое доверие. Вот от такого действительно горько.

— Наши дураки спасли, — сказал Игнат. — А я в нем еще сомневался, безумный олух. Без него были бы черт знает где...

– Теперь он стоит во главе отряда, – сказал Ярема. — Ребята, которые здесь похоронены, все нашего возраста... Они получили хорошего командующего.

Характерники смолкли. Если бы в ночь охоты все сложилось иначе, сейчас они лежали бы рядом с Вишняком. И сколько новых дубов выросло здесь после этого?

– А помните наш первый день вместе? - Спросил Чернововк.

— Такое не забывается, — усмехнулся Ярема. — Мы его На-Сраце-Чиряком прозвали.

— Так сказал Кныш, мы только повторили.

— У меня в тот день адское похмелье было, — покачал головой Игнат. — Блевать хотелось от малейшего звука. А он, как пиявка, со своими жалобами... Хотелось его зарыть в ад ближе.

Все тихо рассмеялись.

— А когда Ярема заснул и Кремень похитил наших коней, — напомнил Филипп.

— Конфуз был знатный, — бросал Яровой. — До сих пор неловко.

— Я только сейчас понял, как он нас пытался учить, указывал на ошибки, объяснял... Как учитель, — Игнат хотел было себе налить, но передумал. – Такой рыцарь был! Как он решил себя убить?

– Ему стреляли в спину, – сказал Филипп. — Такой выстрел и Мамая убил бы.

– Надеюсь, тело Борцеховского скармливают свиньям, – ответил Игнат. — Коварная мерзость!

В следующем году на новых атласах характерников появится дубрава под названием «Дубрава пропавших» или «Девять отважных». Как дико, подумал Северин, ежегодно печатать карту с могилами, старыми и свежими...

— У меня дома семейная дубрава похожа, — сказал Ярема. — Только у каждого еще табличка с именем и годами жизни.

— А в Потустороннем мире эти дубы такие же, — заметил Северин. — Единственные живые деревья с листьями на фоне мертвых стволов. И там у них желуди!

- Желудки? Настоящие? - удивился Филипп.

— Мне показалось, что да. Я долго их рассматривал, но когда попытался унести одного с собой, то он при переходе рассыпался в прах.

— Будь осторожен, Щезник, — сказал Филипп, повторив слова Кныша со вчера. — Там подстерегают скрытые опасности.

– Так же, как и здесь, брат. Так же, как здесь.

Характерники помолчали над могилой, каждый в своих раздумьях, вылили недопитую килиновку на землю и двинулись во дворец.

Через несколько дней почтальон привез в имение сообщение с датой и номером места встречи.