Ангел

117

(28 ноября 08:30) Кухня бара «Помятая Креветка». Сеул.

Стройная девушка в фартуке и светлой косынке стоит на небольшой кухне. Она спряталась, прикрывшись клетчатой ширмой. Любопытные глаза рассматривают парочку необычных посетителей, которые устроились за столиком заведения.

Завтракающие гости выглядят настоящими бродягами. Пыльная одежда покрыта разводами тины, словно они вылезли из реки, но такого зимой не бывает. Вообще быть не может! Необычные посетители громко спорят, что удивительно на английском, пока едят рамен, недавно приготовленный девушкой.

Худощавый парень неуловимо знаком и довольно красив, даже с пластырем на опухшем носу. Он постоянно хмурит густые брови над внимательными глазами. Удивляет разодранная шерсть на спине дорогого пиджака. Обгоревший рукав открыл запястье, где сверкают золотые часы.

Особа рядом вообще не от мира сего. Необычная девчонка позволила себе злобно спорить и яростно выкрикивала, хотя собеседник явно старше возрастом. На темной толстовке речные следы почти не видны, но внимание привлекает сталь колец, украсившая тонкие ладошки, и необычные очки, не снятые даже за едой. А ещё она в штанах.

— НамДжун оппа, — девушка обернулась к парню у кухонной раковины, — посмотри какие интересные посетители с утра.

(Оппа [오빠] — Старший брат.)

Среднего роста парень надел длинные перчатки и сосредоточенно драит круглые решетки для корейского барбекю. Его руки в мыльной воде почти по локти.

— Кого там принесло? — откликнулся НамДжун.

— Не знаю, но красавчик расплатился «Блэк Кард»!

— Дешевый выпендреж, — хмыкает НамДжун, — просто сделал похожий цвет у кредитки.

— Аниё! Самый настоящий «Блэк Кард»! Такую карту первый раз в жизни видела. Говорят, там вообще лимита нет, можно даже самолёт купить или яхту!

— Без понятия. Судя по часам, богатенький перец, — НамДжун подошёл от раковины и задумчиво спрашивает: — Кто его так отметелил?

— Красавчик защищал спутницу… — мечтательно предложила девушка. — Нэ?

Хитро улыбнувшись, парень брызгает на милашку водой с резиновых перчаток.

— Хватит на посетителей слюни пускать, мелкая! — весело валяет дурака НамДжун. — Кто с грязными решетками поможет? Там штук пять осталось! А уже доставка висит!

— Нельзя мне! Я внешность заведения! Милое и опрятное личико! Никакой грязной посуды, водный монстр! Ваша задача, — отмахнулась девушка и снова выглянула за шторку: — Значит, красавчика не узнаёшь?

— Сдался он мне, — фыркнул НамДжун. — В парнях не разбираюсь! Больше девчонка понравилась.

— Грязноватая и с тиной на щеке!

— Что-то в ней есть.

(Тем временем) Бар «Помятая Креветка».

Ган чавкает, уничтожая лапшу. Парень выражает признательность повару и ловко хватает палочками острые закуски из мисочек. Отлично демонстрирует местный стиль еды «Палли-Палли» или пихай в рот, а думай потом. Кореец, что с него взять.

(Палли [팔리] — Быстро.)

Подняв миску, я отпиваю тёплый бульон. Стальные зубы тихо клацают об эмаль. Мигрень почти угасла, насыщение вызывает утреннюю сонливость и вялые размышления.

Не первый раз замечаю, насколько быстро здесь едят. А иногда живут. Никакого смакования вкусовых качеств продукта. Всему виной тот самый «Палли-Палли». Пошевеливайся, ведь солнце ещё высоко и впереди дофига работы! Глупость? Конечно. Не понимают, что упускают… С другой стороны, они в чём-то правы. Спешите жить! Пока есть возможность…

— Чего закусь не ешь? — спросил Ган, прерывая ловкое мелькание палочек. — Маринованные огурчики само то!

Похвалив соления, чудик хлюпает бульон. Как блюститель традиций местного этикета, он использует специальную ложку.

— Уговор был только про рамен, — педантично напоминаю.

— Зря, — насмешливо хмыкает Ган, — панчхан тут неплох. Если надо, ещё принесут.

(Панчхан [반찬] — Закуска.)

Отрицательно мотаю головой. По-прежнему надеюсь, что парень исполнит договор и исчезнет. Хотя, да… Он же его отверг. Грустно вздыхаю и рассматриваю прохожих на улице.

— Что под мостом случилось? — Ган сводит брови домиком. — Расскажешь?

Лучше бы чудик продолжал хлюпать лапшой.

— Один крендель действовал глупо, нахлебался воды и пошел ко дну, изображая Титаник.

— Какой ещё титан?… Крэ… Неважно! Меня интересует то, что случилось после того, как ты избила меня второй раз… Или третий?! А затем полезла целоваться.

Чудик улыбнулся. Наглый тип! Похоже, сострить решил.

— Слишком высокого о себе мнения, — хмуро смотрю на парня, — особенно, для человека, которого пришлось спасать из воды, перезапускать сердце и заставлять дышать.

— Нет, — Ган спрятал улыбку и серьёзно кивнул: — Именно поэтому меня беспокоят ночные метания и крики…

— Ерунда, — вяло отнекиваюсь, — пришлось хлебнуть мерзкой гадости, под названием дурацкая река Хан. Стало плохо. Всё.

— Да ладно! — усмехнулся Ган, карие глаза смотрят с некоторой жалостью: — Знаешь как говорят, поделишься и легче станет.

Вот пристал! Мигрень потускнела, но она всегда рядом, указывает на виновника отсутствия таблеток, от него в этот раз было совсем не легче.

— Что мы сейчас съели? — кивнув с наигранным интересом, язвительно обвиняю: — Что-то в лапшу добавил? Признавайся!

— Рамен, — нахмурился Ган и уточнил: — Две порции, на свинине с куриными яйцами. Плюс стандартные закуски.

— Откуда галлюцинации, что мне интересно целовать утопленника, такого красивого и немного отбитого? От яиц в рамене наверное. Страдаешь непереносимостью куриного белка? Не стесняйся! Давай, расскажи!

Жалость в глазах парня исчезла, словно и не было, веселье осталось. Ткну побольнее! Для его же пользы.

— Кстати, даже однократный приём «ЛСД» способен привести к изменению генетического кода и необратимо повредить головной мозг. В курсе, что эта дрянь накапливается в нейронах, оставаясь длительное время? Спустя несколько месяцев возможны те же ощущения, как после приёма.

Лицо чудика вытягивает. Парень надолго погрузился в размышления, переваривая тревожную информацию.

— Откуда столько знаешь про эту гадость? — недоверчиво спрашивает Ган. — Большой опыт?

— Жизнь заставила листать медицинские справочники, — угрюмо отвечаю.

Недовольно смотрю на пустую миску и тяжко фыркаю. Кончился рамен…

— Что за дрянь скормила в самолёте? — продолжает беспокойно выяснять Ган. — Ощущение такое, словно волосы внутрь черепа растут.

— Сломанный нос нуждался в болеутоляющем, пришлось пожертвовать таблетку… А они ни черта не бесконечные. Цени!

Грустно покачиваю головой и поражаюсь моей безграничной щедрости.

— Кто тебя нанял? — резко спросил Ган. — Много заплатили?

Подняв взгляд, я хлопаю ресницами за тёмными стёклами. Это о чём он? Действие было по наитию. Хотя зачем себе врать… Просто очередной срыв контроля. И лекарства жалко до слёз. А ханурик смотрит обвиняюще и возмущение проявляет! В край офигел! Согревающее тепло на берегу давит вспыхнувшую злобу.

— Таблетка досталась бесплатно, — неверяще мотаю головой. — Если вспомнили про самолёт, тогда объясни, что там вообще случилось?

— Меня обозвали бананом, — хмыкнул Ган.

Таращусь на плэйбоя в драном кашемире. Изнутри начинает выходить воздух. Сначала тихо, затем сильнее, как из чайника на плите. Изо всех сил пытаюсь унять веселье, но лавина смеха неудержима. Краснею от прилагаемых усилий и громкие раскаты хохота прорывают барьеры.

— Ха-ха-ха! — Банан! Гениально! Чудика обозвали бананом и он свернулся сосиской! Умора!

Смеюсь над всей дикостью, происходящей вокруг. Пытаюсь удержать часть веселья, обхватив руками живот. Иначе, точно грохнусь со стула! Нервы сдают, но это давно не новость.

Чудик поморщился. Сердитое лицо багровеет, плотно сжатые губы белеют от напряжения, уголок рта нервно задёргался. Парень угрожающе смотрит на особу, хохочущую напротив.

Щеку бледной девчонки испачкала зелёная тина. Красный румянец проглядывает сквозь колыхание спутанной чёлки. Слабо заметный шрам алеет от напряжения на виске, пока тридцать два жемчужно-стальных зуба сверкают от неудержимого хохота. Очки ходуном отплясывают на кончике носа, открыв плотно зажмуренные глаза.

Залюбовавшись, сердитый парень не замечает, как внутри разгорелось неудержимое веселье. Оковы приличий и предрассудков слетают и он тоже начинает смеяться, тихо поначалу, но беззаботный хохот нарастает.

"Заразительно неадекватная!" — понимает Ган.

Шумное веселье молодых людей вызывает интерес старого бармена. Из кухни выглядывает девушка в фартуке, прикрываясь цветастой ширмой и опасаясь убирать пустые миски у таких странных посетителей.

— А если назовут апельсином, связку гранат найдёшь, вместо пистолета?

— Да я настолько крут, что и гранатомёт найду! — задорно воскликнул Ган.

Напоминание о стрельбе в самолёте окатило ушатом холодной воды и глушит веселье. Спасая чью-то жизнь, соединяешь со своей навсегда. Необходимо знать человека, чью судьбу можно было оставить на волю случая. Сейчас момент более чем подходящий.

Заправив спутанную чёлку за ухо, я снимаю Фарэры. Наклоняюсь к шутнику напротив. Парень собрался балагурить дальше и думает рассказать что-то весёлое. Спрошу-ка нечто забавное.

— Тётку, убил бы при дочери? — вкрадчиво интересуюсь.

Взгляд диких глаз сложно выдержать, особенно слишком неправильного правого. Парень застывает на месте.

— Несомненно, — шепчу и выплёвываю: — крут…

Общее веселье эмоционально сблизило и мимику напротив читаю легко. Удивление на помятом лице сменяет стыд, под весом которого парень отводит взгляд в сторону. Со временем, из подобного стыда куют достоинство, называемое многими честью. Недавней злости или лживой бравады не осталось, безумной вседозволенности тоже нет. Вижу хорошие эмоции, неплохого человека. Парнишка действительно не вписывается в произошедшее ранее. Настроение прыгает вверх. Продолжаю смотреть на чудика и мы снова пересекаемся взглядами.

— Вопрос дурацкий… — медленно киваю, прикрыв глаза.

Парень нахмурился и недовольно уставился. Обиделся, похоже…

— Нужно было предупредить, что я с придурью…

Примирительно улыбаюсь.

— Хотя… Разве не заметно сразу?!

Изображаю цветочек, окружив задорный оскал ладошками, полными стальных колец.

— Значит, поскользнулся на банане в самолёте? — дурашливо подмигиваю. — Но я знаю, что с ними не пускают! И кто врёт?

Парень тяжело вздохнул и покачал головой.

— Естественно, ты не в курсе, что значит для корейца, когда его называют бананом, — утверждает Ган.

Улыбаюсь и отрицательно кручу головой.

— Что знаешь о семье Пак? — заинтересовался Ган и уточняет, с тем выражением, каким спрашивают прописные истины: — О той самой семье Пак?

Фарэры вернулись на законное место. Прекращаю валять дурака и равнодушно пожимаю плечами. Кто их вообще разберёт? Этих «Паков» пол Кореи, а остальные «Кимы».

— Ты точно из Пукхан! — хмыкнул Ган и уверенно продолжил: — В нашей стране все знают семью Пак. Мы довольно богаты и сказочно патриотичны. Это первое, — начинает перечислять чудик, явно копируя кого-то ещё. — На острова мне удалось слинять отдохнуть от всего этого… Дорвался до безграничного веселья и спустил пар! Сильно напился, — хмуро признался Ган. — Шикарный виски, развлекуха, никаких планов и полный отрыв. Это второе. Дела семьи, это дела семьи и иногда срывают назад. Резко и без вариантов. Это третье. Ну и четвертое, радикальное… Спешка и хватание за всякую гадость ведут к катастрофе! Твоя правда. Мне под руку попалась бутылка с водой, сушняк начался реально дикий. Сказать, что было в воде?

Пристально изучаю чудика, который сумрачно уставился на опустевшие миски. У богатеньких свои причуды и своя атмосфера…

— Отрава возникла случайно? — недоверчиво уточняю.

— Маловероятно, — спокойно ответил Ган и поднимает испытующий взгляд: — Рано или поздно мы узнаем тех, кто подмешал в воду эту дрянь. И их не станет. Факт. Поэтому меня крайне интересует, что связывает тебя со всем этим.

Какая чушь! Скалюсь правым уголком рта.

— Решение дать таблетку было спонтанным! Дать в морду тоже! Остальное вообще дичь полная! А свои угрозы засунь сам знаешь куда!

Парень примирительно выставляет руки.

— Понятно, для тебя всё нелепая случайность. Весь тот пятничный вечер. А меня специально поставили под груз обстоятельств. Пришлось лезть в самолёт, с огромными глюками! И кое-кто усложнил задачу многократно. Понимаешь?

Дурацкое обвинение пропускаю мимо ушей. Чудик удумал за что предъявить! Хотя действительно нелепо. Нашла коса на камень… Встретились две неадекватности в воздухе. Сочувствия к парню не испытываю — случайности не повод размахивать оружием. Тем более в летящем самолёте и среди пассажиров. Чревато.

— Удивительное везение, — задумчиво восторгаюсь, — в аэропорту не приняли, невменяемое состояние упустили…

— ВИП-вход, — Ган равнодушно пожимает плечами, — там поверхностный досмотр.

— Куда испарилась бравая команда в чёрных пижамах?

— Пижамы, ха! — усмехнулся Ган. — Они меня здесь встречали.

Уверенность на лице чудика не допускает сомнений.

— Почему такая ненависть к ягодам, — легко улыбаюсь, — а именно бананам?

— «Банан. Кореец снаружи, а белый внутри!» — Ган кривит губы, проговаривая фразу. — Обзывалась та самая тётка. «Пристаёшь к девочке! Негодник! Кто тебя учил!», остановила меня в проходе и стала обвинять в домогательствах. Я всего лишь в уборную направлялся! Хреново было уже совсем. Думаю, её задело моё обращение по-английски. Ну да, ведь я старался не выделяться, — парень хмыкнул. — В полном самолёте корейцев! Говорю же, огромные глюки. Слова недовольной тётки послужили началом нашей ссоры, затем подоспел воздушный маршал… Наверное, у него тоже день был неудачным. Он сразу схватился за пистолет! Мы немного поборолись, результат вышел печальным… Дальше всё смутно, напрочь меня накрыло.

Чушь какая! Но парень действительно мог впасть в состояние корейской ярости. Подобное бешенство, под усилением алкоголя и гадости в воде, горы свернёт. Или чью-то тонкую шею…

Известный факт. В большинстве своём, корейцы ребятки добродушные, только вспыхивают сильнее пороха, стремительно и яростно, а уж под веществами, так вообще караул.

— Ты появилась вовремя, — неожиданно признал Ган. — Рад тому, что вырубила меня… — парень почесывает бровь, сверкая матовым стеклом дорогих часов, — совершенно не представляю каких дел мог натворить, в таком состоянии.

Растроганно смотрю в окно, наслаждаясь моментом. Впервые слышу благодарность за разбитое лицо и сломанный нос. Какое приятное чувство…

«Ролекс»