Ален

Глава 8

Если на открытом пространстве и более менее прямой дороге нам удавалось сохранить скорость, то въехав под сень деревьев, скорость пришлось немного снизить, так как мы видели лишь тот промежуток, который освещали фонари, висевшие по обоим краям кареты, а что впереди — ведомо только Богам. Я беспокойно заерзала — нас смогут догнать быстро, в голове уже крутилась мысль, слезть с кареты и погнать лошадей вперед, чтобы пустить по ложному следу преследователей, которые несомненно имеются и уже выехали за нами, а самим уйти поглубже в лес и добираться пешком. Но Лион неожиданно сказал:

— У меня в правом кармане куртки есть заряженный пистолет с разрывными пулями, всего их там три штуки, возьми себе и береги патроны, — помолчав некоторое время и вновь набирая скорость, заметил. — Ты необычная девушка, Белль, я заметил это давно. — Я замерла, насколько это было возможно, при быстром движении, неужто понял о моем переселении, сглотнула:

— В чем выражается моя необыкновенность?

— В том, что для тебя не существует социальных границ, равно общаешься и со слугами, и с господами, это бросается в глаза, баронесса. — Опля, и этот знает мое происхождение, что ж:

— Я ценю в людях их отношение ко мне, суть человеческую, а не то, какую социальную ступень занимает тот или иной человек. — Взяв пистолет, сунула в карман своего рабочего платья. — После разорения со мной уехали только мои преданные люди из низших слоев, а гадость сделали аристократы, так что ничего удивительного нет, Лион.

Мужчина ничего не ответил, продолжая править, вдруг напрягся и гекнул лошадям, которые, сопротивляясь, резко и звонко заржали, но покорились, а Лион, приподнявшись, со свистом раскручивая над головой кнут, щелкал в воздухе, заставляя лошадей нестись еще быстрее:

— Белль, держись, надеюсь, карета выдержит, погоня… Она приближается. Н-но, милые! Н-но, н-но, пошли, пошли! — Я с ужасом вцепилась за боковые поручни кучерской скамьи, лес сливался в сплошную темную стену, мы неслись на предельной скорости лошадиных сил, рискуя попасть в небольшую ямку и наскочить на корень, чтобы пойти кувырком. Дура я, дура, надо было уезжать верхом, сейчас бы из леса уже выезжали, да и Жарис бы нас не заметил. Только мое раскаяние уже ни к чему.

Топот лошадей догонявших усиливался с каждой минутой. Вот уже слышно их понукание коней и требование остановиться. Лион крикнул мне, перекрывая свист ветра и крики преследователей:

— Следи за дорогой, если приблизятся совсем вплотную — придется стрелять. — Я с ужасом замерла:

— Лион, зачем? Может… — Он мазнул по мне взглядом и вновь устремил свое внимание на дорогу:

— Они не будут с нами считаться, давно уже поняли, что мы свидетели, и нас уберут как досадную помеху, Белль. Либо они, либо мы. — Во рту сразу высохло, горло пережало и горечь поднималась откуда-то снизу, создавая ком. Просто кивнула ему головой — агенту виднее.

Топот коней раздался возле самой кареты, Лион кинул мне поводья:

— Держи, быстрее, Белль! — перехватив вожжи, я постаралась не отвлекаться от управления. Агент, пользуясь каретой как прикрытием, держась за крючья и поручни, осторожно выглянул. Преследователи что-то заорали, и когда он попытался выглянуть еще раз, раздался выстрел. Лия и Аннария в карете завизжали, я окаменела и сжала поводья только с одной мыслью: «Без паники, только без паники!» Карета в это время наскочила на камень, и ее хорошо тряхнуло, отчего визг повторился, зато я пришла в себя, засвистев как Лион, поникала и понукала лошадей, а дальше как во сне, реальность отступила, а может мозг не смог принять все, что происходило как данность.

Вперед вырвался конь Орванна, который, склонившись ко мне, попытался выдрать поводья из моих рук, за что я его огрела от всей души кнутом, и этим спасла жизнь — он вылетел из седла в кусты и Лион не успел спустить курок, наведенного на него пистолета. Потом еще одна попытка и наш защитник, прицелившись, выстрелил и, похоже, удачно, так как послышался сдавленный крик. Попал, выяснять в кого, не было желания.

Лион, отчего-то раскрасневшийся и даже довольный, склонившись, прокричал мне почти что в ухо:

— Белль, если дотянем еще четыре километра, то нас должны встретить.

Тут оставшиеся преследователи решили что-то и прицельными выстрелами разбили оба фонаря, и наше движение теперь продолжалось вслепую. А дальше в течение минуты произошел кошмар: Лион поднялся над крышей и выстрелил в двигавшегося всадника и тут же словил пулю, свалившись мне на колени. Я даже не успела испугаться за него, как напуганные выстрелами и резкой темнотой кони понесли, уже не поддаваясь управлению. Карета не выдержала — вначале отлетело заднее правое колесо, затем и переднее, и карета стала заваливаться на бок, наклоняясь все сильнее и сильнее. Кони резко дернулись, оборвав упряжь, унеслись, а я с тяжелораненым Лионом вылетели в непролазные дебри — кусты и близкостоящие деревья. Последнее, что я услышала перед тем, как потерять сознание, ударившись со всей силы о дерево, визг моих девчонок и треск ломающейся кареты.

Не знаю, сколько я провалялась без сознания, но когда очнулась, то перед глазами все плыло и качалось как на волнах во время бури, потому как гул стоял в ушах как при хорошем ветре. Заставила себя сесть, отчего вновь поплыла темнота перед глазами, оперлась спиной о дерево, которое так «удачно» встретила. Как только пришло осознание, где я, сразу вспомнились и раненый Лион, и девочки, и преследователи. Вот тут я действительно перепугалась до смерти, и это, как не странно, прочистило мне мозги, заставив боль и туман отступить перед реальной опасностью и тревогой за своих. Ощупала себя: голова полна веточек, мусора и чего-то мокрого, но боли не чувствую; руки-ноги болят, но двигаются и слушаются меня, а в кармане пистолет. Поднялась на ноги и, шатаясь, как пьяный матрос на корабле в хорошую качку, побрела, еле переставляя нижние конечности, на доносившиеся издали голоса. Я четко слышала голос Лии, даже выдохнула — жива, слава Богам этого мира.

Где-то там, вдали, слышался дробный топот скачущих в галопе коней, кто-то очень торопился, и я тоже заторопилась, пытаясь сосредоточится, чтобы идти быстрее, бежать я не могла из-за своего состояния и тумана в голове. Через несколько минут уже четко слышала диалог Лии и Райолла, от которого все сжалось внутри. Похоже, барон нашел свидетельство о браке, раз так орал.

— Я тебя еще раз спрашиваю, откуда у тебя эти бумаги, Ванилия? Украла из моего кабинета?

— Я до такого не унижаюсь, купила, разумеется, и отдай.

— Обойдешься. Ты все равно не сможешь уйти от меня, нас связывает ребенок, которого ты носишь. — При этих словах Ванилия расхохоталась с издевкой, и что Райолл заподозрил. — Ты хочешь сказать, что вытравила моего ребенка? — Лия еще раз хохотнула:

— Теплее, Райолл, теплее. — Недоумение барона сменилось дикой яростью, еле сдерживаемой, но отчетливо слышимой в голосе:

— Ты и не была беременна, ведь это так?

В это время я вышла из-за деревьев чуть с боку, прикрываемая кустами и темнотой. Я была практически спрятана в своем темном платье и темной косынке, а они были хорошо видны — фонарь, стоявший на земле, наверно, привезенный бароном, хорошо освещал не только фигуры, но и лица. Я видела бесконечно разозленного барона и наслаждающуюся его видом Лию, а рядом с ней, тихо скуля, сидела Аннария.

Лия удовольствие м полным удовлетворением насмешливо кинула ему в лицо:

— Я тебе скажу даже большее, Райолл, я чиста, как только что рожденное дитя, — лицо барона вытянулось непониманием:

— Но я же… Так это была не ты?! — ядовитая улыбка и подтверждение домыслов недосупруга:

— Правильно соображаешь, барон, моя служанка носит твое дитя.

Дальше произошло настолько все быстро, что мой мозг, явно сотрясенный, принимал и делал все рефлекторно и на автомате.

Райолл вытянул левую руку, и я тихо вскрикнула — пистолет (горько успев подумать, что обрадовалась, раз правая рука пуста, то и пистолета у него нет), раздался щелчок, потом еще и еще один и вскрик Лии, резко повернувшейся и упавшей перед нею на колени:

— Аннария, Анария, девочка, посмотри на меня, — но было только непонятное бульканье и непонятный хрип. Райолл откинул пистолет в сторону и достал второй. Я торопливо «пьяной» походкой преодолевала расстояние до них. Лия поднялась на ноги, слезы сверкали на ее лице, прочерчивая мокрые дорожки, сжала кулаки:

— Ты демон, исчадие зла! — закричала она. — Как ты мог, она же твоего ребенка ждала!

Он спокойно поднял второй пистолет и направил его на нее:

— Благодари за это себя, Ванилия. Если бы ты согласилась стать нормальной женой, а не подкладывала свою служанку, я бы просто забрал вас домой, а твою подругу пристрелил как бешеную собаку… — Лия не дослушала его слов и бросилась на него, и он выстрелил: раз — пуля вошла чуть ниже плеча, два — в живот.

Я, с трудом стоя на ногах, с ненавистью направила на него свой пистолет и разрядила всю обойму. Райолл упал, а я, шатаясь, подошла к Лие и упала перед ней на колени:

— Лия, Лия, ты слышишь меня? Я его убила, я убила эту мразь. — Она широко раскрытыми от боли глазами смотрела на меня:

— Белль, это ты сделала ради меня? — я сглотнула и кивнула. Подруга подняла руку, проведя по моему лицу. — У тебя из носа идет кровь. — Я стерла кровь тыльной стороной ладони:

— Ерунда. Лия, ты только держись, — она сжала зубы, чтобы не застонать. — Сейчас я помогу…

Рядом раздался топот и несколько человек спешились.

— Госпожа, госпожа. — Я с трудом подняла лицо к говорившему мужчине:

— Помогите, нужен целитель, графиня ранена в живот и плечо. — Какой-то светловолосый высокий мужчина отодвинул меня и позвал:

— Карол, баронессе нужна помощь, она ранена, я осмотрю графиню. — Тот, кого назвали Каролом, помог мне подняться:

— Идемте, госпожа. — Я отошла, освобождая место для лекаря:

— Здесь где-то в кустах Лион, он сильно ранен, ищите, я пока потерплю, — а сама следила за манипуляциями светловолосого, что-то там делавшего над Лией. Карол, уже передавший мою просьбу другим, которые немедленно вооружившись привезенными фонарями, принялись искать раненого агента, видя мое беспокойство, сказал:

— Не беспокойтесь, госпожа, герцог Арлийский — целитель от Богов, осчастливленный силой сариан, не сомневайтесь, он поможет.

Хотя я и не поняла, что или кто это сариан, однако успокоилась. Раздался крик одного из поисковиков — нашли Лиона, слава Богам, живого, но без сознания. Я оперлась о ствол дерева:

— Карол, идите, там помощь требуется немедленная, возможно, человек умирает.

Карол ушел, я же пыталась справиться с сильным головокружением и тошнотой, которые сразу же вернулись, как только я перешла в относительно спокойное состояние, поверив, что в безопасности.

— Вы сильная женщина, баронесса, — раздался рядом голос герцога Арвиаля, который до этого осматривал убитых и место нападения. — Что это за бумаги, они были в руках Райолла фон Лабора.

Вздрогнула и все мое внутреннее «я» потянулось на мягкий голос королевского главного сыщика, хотя при этом я оставалась на месте:

— Это бумаги графини, она хотела развестись с бароном, брак не был консумирован, сейчас это без надобности, — сглотнув горький ком в горле, я тихо сказала, — я убила Райолла, после того, как он застрелил Аннарию и ранил Ванилию. — Черные глаза герцога смотрели удивленно:

— Даже так?! А пистолет откуда? Это новые разработки, их считанные единицы. — Усмехнулась:

— Поищите возле тела барона пистолет, из которого он стрелял в графиню, а еще один, из которого пристрелил служанку с собственным ребенком, там же в кустах. — Подала пистолет герцогу. — Этот принадлежит Лиону, он дал мне его, чтобы я смогла защититься в случае нападения…

Тут я умолкла, голова поплыла, потемнело в глазах, в ушах будто набито ваты. Арвиаль что-то спросил, но что я не поняла, сползая по стволу вниз, на самой грани, прошептала:

— Там, несколько километров назад, я сбила с седла Орванна, и заберите вещи и шкатулку графини из разбитой кареты, — и отплыла в забвение.

Как же надоело то и дело лишаться сознания, быть избитой, больной, приходить в себя и долго болеть. Устала от этого. Этот раз я пришла в сознание от разговора двух мужчин и типично больничного запаха. По голосам узнала говоривших — это был герцог Арвиаль и тот светловолосый целитель, которого Карол назвал герцогом Арлийским. И тут же вспомнила — Лия!

— Надо приложить все усилия, Ваша Светлость, — бухтел недовольный голос Арвиаля.

— Я делаю все, что могу, но я же целитель, а не Бог. — Открыв глаза, еще мутно видящие, я прошептала:

— Ваша Светлость, как графиня Ванилия? — Мужчины сразу перевели свое внимание на меня, кто-то водил рукой возле лица и щелкал пальцами, от чего у меня в голове шумело сильнее, и я поморщилась. — Пожалуйста, не шумите, мне и так плохо.

Хмыкнувший голос Арлийского констатировал:

— Сильное сотрясение, как она вообще могла стоять на ногах и куда-то идти? — Я перебила его:

— Что с Лией, почему Вы не отвечаете? — Я по-прежнему не видела говорящих, но услышала теплый баритон Арвиаля и его слабое рукопожатие моей правой руки:

— Герцог Арлийский делает все, что может, но она ранена серьезно. Баронесса, Вы сейчас не в лучшем состоянии, так что набирайтесь сил, — он разжал пальцы, но я не отпустила его руку:

— А Лион? Что с ним? Вы нашли Орванна? — Герцог ободряюще сжал руку:

— Лион уже на ногах, ранен, но поднялся, а Орванн, по сведению агентов, отлеживается дома, живой. — Прошептала одними губами:

— Спасибо, Ваша Светлость, убить двоих — это слишком даже для такой ненормальной, как я. — Мужчины дружно хмыкнули. Я закрыла глаза: все равно ничего толком не вижу, пелена застилает все, но кто-то поднял голову и настойчиво сказал:

— Выпейте, это необходимое для восстановления снадобье, — покорно выпила лекарство. Вкус как у старой хорошо лежалой половой тряпки, зато тяжесть из головы ушла, и захотелось спать. Последнюю реплику Арвиаля я захватила, отплывая в благодатное царство сна:

— Баронессу надо поднять в краткий срок, Ваша светлость…

Открыла глаза и впервые за то время, что нахожусь в этом мире, поняла — отдохнула, даже не так — ОТДОХНУЛА: я не бдела ночь в опаске, что меня изнасилует один из баронов, полностью освободилась от верхней одежды, лежала на чистой и удобной кровати, и, немаловажно, здесь была под защитой и в безопасности под медицинским присмотром моя раненая подруга. Солнце ласково заглядывало в окно, чуть прикрытое шторами, но не было по глазам, скользило по белым стенам, чистым полом и белому постельному белью, слегка отдававшему синевой. Судя по солнцу, сейчас позднее утро, и меня не будили, дав хорошо отдохнуть. Они правы, те, кто лечит, первое лекарство больного — хороший сон.

Просканировала свое состояние — удовлетворительное, шевельнула ногами-руками — работают, повернула голову — киселя в голове нет, как и тумана в глазах, хоть все еще легкий шум в ушах и голове был. Осторожно приподнялась и присела на кровать: тело тряслось как холодец, но, несмотря на дрожь, подчинялось мне. На стуле, возле кровати лежал халат, который я сочла за нормальное одеяние — я хотела увидеть Лию и убедиться, что с ней все хорошо, поэтому натянув казенную хламиду и тапки, выползла из палаты и побрела, держась за стенки, искать подругу.

Пройдя пару метров, наткнулась на медсестру (называю это земным языком, так как понятие не имею о ее фактической должности), которая удивленно уставилась на меня, а потом кинулась, махая руками:

— Госпожа, госпожа! Вам нужно соблюдать постельный режим, нельзя вставать! Вас Его Светлость едва смог спасти, вернитесь немедленно! — Я покачала головой:

— Мне нужно увидеть графиню де Дриар: она находится в вашем лазарете. — Женщина как-то подозрительно отвернулась от меня, пряча глаза, повторила:

— Вам надо лечь, — подхватила меня под локоть. Сердце сжалось от дурного предчувствия, подскочило к горлу и стало там барабанить. Сглотнула и приказала:

— Веди меня к ней немедленно, ничего слышать и знать не хочу, пока не увижу Ванилию.

Женщина замялась, но, к ее счастью, в коридоре показался целитель герцог Арлийский, очень красивый мужчина с золотыми волосами, стянутыми в хвост, высокий, стройный. Он заметил наш пока еще мелкий конфликт и направился к нам. Женщина пожаловалась ему с ходу:

— Госпожа не желает возвращаться в свою комнату, рвется к графине де Дриар.

Герцог качнул головой и мягко сказал, подкрепляя слова улыбкой:

— Вы сейчас ничем графине не поможете, а себе навредите, если не ляжете в постель.

Это меня разозлило окончательно. Я выдернула руку из цепких пальцев медсестры и, смотря прямо в глаза целителю, сказала четко и раздельно:

— Я ничего сверхъестественного у вас не прошу: проводите к Ванилии и все, неужели это сделать так трудно, что вы выносите мне мозг и испытываете мое и так крохотное терпение? — Мужчина, сверкнув глазами, сделал пригласительный жест, я качнула головой, показав, что готова следовать, пошла за ним, придерживаясь стены. Буквально три двери и в четвертую меня впустили.

Ванилия лежала ужасно бледная, даже синюшная, с ввалившимися закрытыми глазами и черными обводами, едва дыша. Я тихо ахнула и схватила за руку герцога:

— Ваша Светлость, почему ранение так действует на нее? Почему у нее такой вид, будто она больна давно и тяжело? Ничего не понимаю. — Герцог погладил меня по руке и тихо сказал:

— Идемте в Вашу палату, баронесса, я все объясню. — Я осторожно коснулась подруги, погладила ее руку и еле слышно произнесла:

— Я скоро приду к тебе, Лия, еще раз, мы прорвемся, как всегда это делали, — потом покорно пошла с Арлийским в свою комнату.

Доведя меня до кровати и собственноручно уложив в постель, герцог поправил одеяло и сказал с тяжелым вздохом, поморщившись, будто ему это совсем не хотелось произносить:

— Понимаете, баронесса… — Я его перебила:

— Ваша Светлость, называйте меня Изабелль или Абелария. — Он согласно кивнул головой и продолжил:

— С Вашей подругой, графиней ла Дриар, Изабелль, все плохо, и даже хуже, — глядя в мои округлившиеся и начинающие наполняться слезами глаза, он еще раз тяжело вздохнул. — Барон Райолл фон Лабор использовал не свинцовые пули, как в случае со служанкой, а специальные разрывные. Это новая разработка наших исследователей каким-то неведомым способом попала к нему, именно поиском предателя среди своих сейчас занимается Его Светлость герцог Арвиаль.

Я уставилась на целителя, да мне вообще не интересно, кто там что продал и кем теперь является. Говорящий понял:

— Дело в том, что это пули из специально стекла, внутри которых яд. Попадая в тело, пуля лопается на множество мелких и острых осколков, которые не вытащить, а яд довершает свое дело. Я, другие целители и лекари боремся за жизнь графини, но исход предрешен. Яд, использованный в этих двух пулях, опасен тем, что его никак и ничем нельзя нейтрализовать. Он несколько лет назад уже встречался нам, когда мы ловили наемных убийц-отравителей, но тогда концентрация была в разы слабее. Теперь же те нейтрализаторы, которые мы использовали в прошлый раз, не действуют на яд, точнее, их действие очень слабое. К тому же у этого него появился неприятный эффект — организм не просто отравляется, а после достижения в крови определенной концентрации яда, все внутренние органы начинают разлагаться. — У меня от ужаса волосы зашевелились на голове. — Мы стараемся поддержать жизнь в графине, но Вы понимаете, что, когда некроз достигнет пика, графиня умрет.

Я плакала, без всхлипов, без криков и без всего, просто плакала, от внутренней боли, от злости на саму себя, от бессилия перед этим ядом. Всей душой проклинала баронов фон Лабор, которые решили играть нашими судьбами и жизнями, проклинала злодейку-судьбу за очередную подставу. Обидно, больно и горько. Откинулась на подушку, закрыв глаза, пытаясь собрать хаотичные мысли, но слезы лились и лились. Герцог встал и вышел, а думала, как мне жить, когда останусь одна, совсем одна.

Поспав некоторое время, проснулась и меня в оборот взяла медсестра: вначале напоила лекарствами, потом хорошо покормила, опять снадобья, закутала поплотнее и я опять уснула. Что удивительно, мне показалось, в мою палату кто-то заходил, даже коснулся руки и лба, хотя, может, я себе просто вообразила, ведь болею.

Проснулась на этот раз поздней ночью. Первая мысль — Лия, она одна и умирает. Теперь я знаю, где она лежит, пусть хоть недолго, но побуду с ней. С этими мыслями я слезла с кровати, замотавшись в халат, пошла к палате подруги. Коридор слабо освещался несколькими лампами, дежурных я не видела, поэтому спокойно зашла в нужную мне комнату.

Полумрак. На столе с кучей различных снадобий стоит огороженная от лица больной лампа, прикрученная, дающая слабый свет, в кресле дремала медсестра. Лия тяжело дышала, без сознания, что ли? Осторожно, чтобы не потревожить ее покой, коснулась ее руки, волос, а сердце вновь сжала боль, высекая слезы. Как же мне жить, Лия, если ты умрешь? Я вглядывалась в ее лицо, стараясь запомнить ту, которая одна из первых протянула мне руку помощи в этом страшном, жутком мире, стала мне близким человеком. Слезы то и дело застилали глаза, я их упорно вытирала.

Сейчас, находясь у постели умирающей подруги, я жалела обо всем и винила только себя. Мне нужно было бежать самой, пусть бы Лия и осталась женой Райолла, зато была бы здорова, и Аннария была бы жива, ребенка родила бы. Почему так, почему? Когда хочешь сделать по-хорошему, все выходит с точностью наоборот. Абелария была во сто крат лучше меня, наверное, знала, как забрать Ванилию без проблем. Может бы я еще долго себя грызла, бичевала, но Лия открыла глаза и мутным взглядом уставилась на меня, потом слабая улыбка осветила ее лицо:

— Белль, ты чего плачешь? Тебе больно? — Господи! Мне было дико больно и горько за нее. Она при смерти, а беспокоиться обо мне. Я криво улыбнулась, оттерла слезы подолом, присев ближе, взяла ее руку в свои ладони:

— Нет, когда ты рядом, мне не больно, не страшно, не одиноко, Лия. Я просто очень соскучилась по тебе. — Графиня тихо радостно хмыкнула:

— У меня появилась поклонница? — Серьезно кивнула ей головой:

— Всегда была, просто ты этого не замечала. — Она улыбалась, но глаза уже затягивала новая волна боли.

— Белль, иди отдыхать, а завтра придешь, хорошо? Я посплю. — Не держалась, бережно обняла ее и вышла. Лия права, я отдохну ночью, а днем буду дежурить возле нее. Пока она не умерла есть надежда, пусть призрачная, но надежда, что она выживет.

Утром я была полна решимости: после завтрака и приема снадобий отправилась в палату к Лие — никто не смог меня остановить. Герцог Арлийский, узнав о моем поведении, лишь грустно улыбнулся:

— Оставьте ее, принесите еще одно кресло в комнату графини и одеяло: негоже баронессе в тонкой одежде сидеть. — Я покраснела. Арвиаль что-то давно не показывается, а то бы я с него стрясла свои вещи.

С этого дня я практически все время находилась в комнате Лии, покидала лишь во время медицинских процедур подруги, точнее, меня просили удалиться в это время, и по своим естественным нуждам. Лекари и целители все чаще выходили нахмуренными, уставшими, с какими-то обреченными лицами. На мой вопрос Арлийский устало ответил:

— Мы стараемся помочь Вашей подруге, Изабелль, но кроме поддерживающей терапии и обезболивания ничего не получается — яд вошел и растворился во всем организме, начался процесс разрушения. Примите это как данность и поддержите графиню: ей однозначно недолго осталось.

Я как сомнамбула кивнула головой, прошла к женской комнате и разрыдалась в ней, слезы, сопли, проклятия ненавистным баронам, хотелось биться головой об стену, и билась бы, если помогло. Я больше часа рыдала в туалете, сжавшись в уголке, пока всхлипывая и икая, не стала успокаиваться. Потом затихла и лишь изредка громко схватывала воздух, в этот момент зашла пожилая женщина из обслуживающего персонала. Она потянула меня, поднимая, и повела к крану с холодной водой, ласково приговаривая:

— Ну, все, все, слезами горю не поможешь, деточка, давай помогу умыть личико, да ступай к подруге, ищет она тебя, — она мне вымыла лицо, как когда-то давно нянечка из детдома тетя Маруся, даже руки такие же, как у няни — грубоватые, с мозолями, морщинистые, но ласковые и осторожные. Она тоже меня всегда успокаивала, когда надо мной издевались детдомовские ребята, также умывала лицо и уговаривала. Слезы выплакала, в душе вакуум, звенящая пустота. Вышла из туалета с опухшими от слез глазами и столкнулась с лицом к лицу с герцогом Арвиалем. От неожиданной встречи я растерялась и немного разозлилась: этот мужчина мне очень нравился, а я в таком неподобающем виде. Опустила глаза к подолу и приветствовала сразу встревожившегося мужчину:

— Вы плакали? Баронесса, Вас кто-то обидел? — угу, догадливый мой. Я чуть выдвинула подбородок, подняла глаза и твердо сказала, глядя на него:

— Минутная слабость, Ваша Светлость, я в полном порядке, — сразу перевела разговор на интересующую меня тему. — Мне нужны мои вещи, Ваша Светлость. Здесь большая часть лекарей и целителей — мужчины, а я в неподобающем виде. — Он оглядел меня, будто увидел только что, и хмыкнул, согласно качнув головой:

— Я пошлю человека за Вашими вещами, принесут Вам в палату.

— В палату графини, я сейчас нахожусь там, возле Лии. — Мужчина сразу же нахмурился:

— Почему? Вы еще очень слабы и должны лежать в постели…. — Перебила его речь:

— Моя подруга, мой единственный близкий человек, которому я нужна, умирает, — слезы наполнили глаза, я отвернулась к стене, чтобы он не видел мою слабость, — а Вы говорите мне лежать…

Больше моей выдержки не хватило: чтобы не заплакать, я, не попрощавшись, быстрым шагом, почти бегом пошла в палату Лии. Возле двери сделала несколько глубоких вдохов, насильно заставила себя успокоиться (еще не хватало подругу расстраивать), и шагнула внутрь.

Едва услышав мои шаги, Ванилия открыла глаза и слабо улыбнулась:

— Что-то я совсем разболелась. Ты видела Его Светлость герцога Арвиаля? — Я чуть сдавлено ответила:

— Да, только что. — Ее улыбка стала несколько мечтательной:

— Красивый и умный мужчина, — я согласно кивнула головой, что правда, то правда. — Он попросил меня дать письменные показания, так что сразу после процедур и еды придет писарь и герцог. Ты будешь?

Я пожала плечами:

— Если только разрешат остаться, сама знаешь, идет следствие, могут и не пустить. — Подруга закрыла глаза и пожаловалась:

— После процедур становится легче, но их переносить с каждым разом все тяжелее и постоянная проклятая слабость, — усмехнулась, — насладиться вдовством не дает. Ты ведь никуда не уйдешь, Белль?

— Нет, не беспокойся, я буду возле тебя, — взяла ее за руку.

— Хорошо, — через некоторое время Лия заснула, но руку мою так и не выпустила. Я же смотрела в белую стену напротив, а в голове ни одной мысли, глухо, как в танке.

Мое бдение у постели подруги прервали спустя некоторое время герцог Арлийский с двумя лекарями и герцог Арвиаль с заявленным Лией писарем, последнего узнала по большой папке с листами, огромной чернильнице и несколькими перьями. Это прямо-таки допрос с пристрастием, а не беседа. Хмыкнула и встала поприветствовать пришедших, разумеется, проснулась и Лия. Меня деликатно попросили удалиться, причем Арвиаль взял меня под локоток и повел за дверь собственноручно, чем привел в изумление не только меня, но и окружающих. Очнулась я уже за дверью вместе с писарем и герцогом, который любезно пригласил меня пообедать вместе с ним:

— Баронесса, Вам нужно усилено питаться, чтобы выздороветь. Вы обедали?

— А уже обед? — недоуменно спросила я.

— Уже три часа пополудни. Идемте, в Вашу комнату принесли Ваши вещи, Вы же собирались переодеться, не так ли? — Я молча кивнула. — Вот переоденетесь и пообедаем. Отговоры слушать не хочу. — В это время мы остановились у моей комнаты, куда меня не очень вежливо впихнули.

В моей комнате лежали вещи, причем все: и Лиины, и мои. Было странно, что, несмотря на «аварию» (если так можно назвать то событие с поломкой кареты на ходу), вещи были не только целыми, но и чистыми. Я вытащила свое платье и внимательно присмотрелась — его явно стирали и гладили, даже сложили так, чтобы платья не помялись, может, поэтому вещи так долго не отдавали? Однако гадать времени не было, за дверью ждал начальник правоохранительных органов этой страны, которого не следовало сердить, как следствие, переодевалась я очень быстро, поморщилась — платье чистое, а надевать на грязное тело. Ладно, закончится допрос попрошу ту санитарку, похожую на тетю Марусю, чтобы организовала мне место для помывки, а сейчас я просто сполоснула лицо, руки и шею в тазу, взяв воду из кувшина. Чуть освеженная, в чистом платье вышла к герцогу, который оглядел меня с особым удовольствием, отчего я покраснела.

Мы шли по длинному и мрачному коридору казенного лазарета, потом вышли на улицу и до меня, наконец, дошло, что везти на обед меня собираются за пределы больницы. С одной стороны, я одета неплохо — в чистом, отглаженном, пусть и бедном платье, каждый одевается по своему достатку; а с другой — рядом со мной герцог, очень богатый мужчина, холостой, а я без сопровождения, это меня скомпрометирует в глазах других людей. Я резко затормозила:

— Ваша Светлость, а куда мы идем? Трапезную данного лазарета прошли давно. — Он хмыкнул:

— Я приглашаю Вас на обед в чудесное заведение — ресторацию господина Пертуччио «Дивная роза». — Я улыбнулась уголком рта — что ж это очень приятно, только последствия неприятные, неужели он об этом не подумал?

— Я глубоко признательна Вам, однако Вы забываете, что незамужние девушки без сопровождения в общественные места не ходят, тем паче с холостыми мужчинами. — Он с недовольным видом посмотрел на меня:

— Что Вы предлагаете? — Мне было лестно, что его огорчил мой отказ, но рисковать ради одного выхода практически будущим, тем более, что у меня нет приданого, чтобы замуж удачно выйти, да и Лия будет искать меня:

— Я предлагаю компромисс: пусть Ваш помощник закажет обед в Ваш кабинет, а мы с это время побеседуем и запишем мои показания, не зря же человек ходит с нами, — и показала на писаря. — Да и я еще слаба, чтобы далеко ходить, только три дня, как встала на ноги. — Герцог вышел из лазарета и направился в еще более мрачное трехэтажное здание, стоявшее в этом же дворе, приказав жестом следовать за ним.

Уже в своем кабинете, усадив меня и писаря, Арвиаль приказал своему помощнику Жертану доставить из ресторации Пертуччио обед на две персоны, а потом, хищно сверкнув глазами в мою сторону, полностью переключился на меня.

То, что он опытный следователь было понятно и так: никто не будет необученного юнца во главе сыска ставить, но чтобы так! Я рассказала все, что знала о себе как Абеларии, честно рассказала и о потере памяти после сильного избиения баронами, и о подслушанном совещании, и о купленных и преданных слугах, и все-все, что знала, переводя вопросы с моей личности на главную тему. Во время моего рассказа он не спускал с меня своих черных глаз, казалось, пытался заглянуть мне прямо в душу, чего мне и хотелось, и я смертельно этого боялась: переселенка — это нечто противное всем религиям, это захват тела, а вдруг решат изгнать? Не-ет, лучше помолчу, целее буду!

Спустя полчаса допроса с пристрастием, постучал Жертан и внес обед на две персоны, быстро накрыл стол. Писарь откланялся и вышел с помощником Арвиаля, а мы приступили к горячей еде, переходя на более легкие темы: какие цветы мне нравятся, когда я была последний раз на балу (ага, помню я!), есть ил у меня родственники и прочее. В принципе это был тоже своего рода допрос, только скрытый, да и вопросы задавал только он, а когда я попыталась задать ему вопросы, Арвиаль неизменно уклонялся и уходил от них, что было мне весьма и весьма досадно, я ведь тоже хотела этого мужчину узнать поближе.

Уже после еды, выходя из кабинета, герцог вдруг спросил меня:

— Баронесса, а почему Вы вдруг решили сменить имя?

— Я не сменила, а добавила к своим именам еще одно в память и благодарность, что Боги спасли меня, это имя означает «почитающая Богов», — пояснила я ему. Естественный вопрос, прозвучавший вдруг из уст герцога, был для меня как гром небесный:

— А с какого языка так переводится? До встречи с Вами я не слышал подобного имени. — Испуг медленно, но верно стал прокрадываться в меня, однако мне удалось пожать плечами и ответить спокойно, даже беззаботно:

— Не помню с какого, а разве это имеет значение?

— Возможно. — Сердце ухнуло в ноги, но герцог продолжал двигаться дальше к выходу, пришлось взять себя в руки и идти, как ни в чем не бывало.

Проходя по двору из здания сыска в лазарет, я сказала вполголоса шедшему рядом Арвиалю:

— Ваша Светлость, я хотела бы Вас поблагодарить за вещи. Наверное, они были в крови, раз приведены в порядок? — Он непонятно хмыкнул, но ответил:

— Только синее платье, остальные в порядке. — Я печально улыбнулась:

— Это хорошо, Лие было бы неприятно, если бы ее туалеты были испачканы кровью. — Герцог повернул голову ко мне, продолжая идти:

— Так это ее вещи? — Согласно кивнула:

— Да, и вещи, и шкатулка с драгоценностями. Из всех вещей мне принадлежит только это платье, — показала на синее, в которое была одета. С усмешкой добавив. — Спасибо родственникам, что это платье оставили, хоть есть чем тело прикрыть. — Мы в это время проходили коридор, и герцог, шедший впереди меня, остановился, перекрыв проход:

— У Вас отняли имущество за долги отца, насколько мне известно. — Я горько улыбнулась:

— Конечно, как и изгнали моего отца за предательство, хотя он всего-навсего не захотел жениться на беременной от наследника фрейлине королевы. Мой отец хотел воспитывать собственных детей и от любимой женщины, а не от навязанной. — Арвиаль сщурил глаза:

— Однако, как много Вы знаете для молодой особы, — фыркнула, мне ведь все это тайком рассказала Ванилия.

— Это мой кровный родственник как-никак, естественно, знаю. — Герцог повернулся и отправился вперед, кинув на ходу:

— Разберемся после расследования дела по баронам. — Что ж, это уже хорошо, может, бывшие родственники Абеларии вернут хоть часть денег, чтобы жить было на что.

Все время, пока герцог Арвиаль находился в отъезде, расследуя дело, из головы никак не хотела выходить баронесса де ла Барр, это его немного раздражало: ни красоты в ней такой особенной, просто очень симпатичная девушка, ни манер, со всеми на равных, но подкупало в ней неизменное беспокойство за других. Эти необычного цвета серо-зеленые глаза, менялись от эмоций, то вспыхивали, то гасли, и втягивали, как водоворот в реке. И что-то его постоянно в ней беспокоило — она отличалась от других девушек, чем-то малозаметным, но отличалась, и это отличие еще сильнее притягивало к ней. Если выбирать между графиней и баронессой, то ему ближе и понятней первая, которая внешностью похожа на Сесиль, но как женщина его тянула Белль. Он, решив разобраться в себе, одновременно расследовать дело на месте, уехал в поместье фон Лабор.

Поездка в поместье Рассвет Мира помогла многое поставить на свои места, агенты во всю работали со слугами, с крестьянами, соседями, хотя сами хозяева шли в отказ, но у него были два свидетеля, которые должны были помочь быстрее развернуть дело. А вот о баронессе ему удалось узнать мало, так как она работала в поместье маленький срок, и все слуги в один голос утверждали, что Абелария изменилась после сильного избиения, тогда она выжила чудом. Не разгадав загадку баронессы, Арвиаль вернулся в город, и был неприятно поражен — графиня де Дриар умирает от яда, который был однажды применен Сесиль, только теперь это концентрат. И хуже того, лечению и применению противоядия этот яд поддается только в первые десять минут, а затем он всасывается в кровь и входит ткань организма, разлагая его. Это была дурная весть еще и тем, что кто-то вновь начал применять и распространять яд, и все ниточки вели пока только к баронам.

Арвиаль сам себе не хотел признаться, что желает встречи с баронессой, более всего, в их коротком разговоре его выбила ее короткая фраза «мой единственный близкий человек, которому я нужна». Где-то там, глубоко в его сознании, что-то говорило ему — это то, что нужно, но разум твердил — не ведись, как повелся с графиней Софолией Элаей Мирией Маридон де Лордэ, тьфу. Так называемая невеста не давала прохода, из-за нее даже с матерью поругался и пригрозил, что если не будет держать свою протеже на коротком поводке, то не только свадьбы, но и официального сватовства не будет. Теперь они должны приехать на днях — через пятнадцать дней вице-король дает бал, где собирается появиться и его будущая супруга.

То, что герцог узнавал о баронессе, складывал в отдельный уголок в своей памяти, только странностей все больше и больше. Это имя Изабелль — откуда, с какого языка? Надо дать Жертану задание, чтобы узнал, с какого языка переводится это имя. И сколько горечи в ее словах об отце! Конечно, он слышал эту историю, как королева хотела женить восемнадцатилетнего барона, оставшегося при странных обстоятельствах круглым сиротой, на двадцатилетней фрейлине, умудрившейся забеременеть от тогда еще юного наследника. Барон отказался, за что и сослали его в глухомань, а фрейлине вытравили плод и срочно выдали замуж, потому как слухи пошли очень нехорошие.

Арвиаль невольно тянулся к баронессе, провоцируя ее на бездумные поступки, как посещение ресторации — это послужило бы для нее плюсом, если бы она хорошо разбиралась в интригах. Он был бы вынужден признать, что ухаживает за ней, и никто бы не посмел сказать ей и слова, а она предпочла допрос и обед в кабинете. Добавила еще больше загадок.

Писарь стоял у палаты графини, когда мы подошли. Уступив право войти первым герцогу, зашли следом за ним. Лия лежала бледная, бисеринки пота покрывали ее лоб, а пальцы судорожно сжимали пододеяльник. Она устало открыла глаза и слабо улыбнулась:

— Заходите, присаживайтесь. — Я села в кресло у ее кровати, и она сразу взяла мою ладонь, молча взглядом попросив разрешения у Арвиаля, который все понял:

— Останьтесь, баронесса, раз Вашей подруге так легче. — Лия тихо сказала:

— Ее зовут Белль или Изабелль, так будет правильнее. — Герцог поднял на меня глаза, а я пожала плечами:

— Если Вам так будет угодно называть меня, я не против. И задавайте вопросы по существу, чтобы Ванилии было легче отвечать. Где будут нужны более пространные объяснения, буду говорить за нее, она подтвердит. Сами понимаете, перетруждать Ее Сиятельство нельзя.

После этого начался допрос, спасибо Арвиалю, ставил вопросы так, что отвечать Лии приходилось очень точно и максимально кратко. К ее свидетельским показаниям приложили и свидетельство о браке с ныне покойным бароном Райоллом фон Лабор, Лия сделала над собой усилие и многое говорила сама, а в конце подписала свои показания. Я с большим удовольствием наблюдала за герцогом, за его мимикой и жестами, мне не хватало тактильного ощущения — просто чесались руки потрогать его лицо, волосы, коснуться губ, хотя бы просто коснуться руки и прижаться к груди, чтобы узнать запах его тела. Он время от времени смотрел на меня, и я отводила взгляд, но как только он возвращался к работе, я невольно возвращала свое внимание к нему. Когда допрос закончился, Лия попросила меня выйти, чтобы поговорить с герцогом Арвиалем наедине, я вышла и минут десять была в коридоре, теряясь в догадках, пока Арвиаль не вышел вместе с писцом:

— Баронесса, эм-м… Изабелль, Вас просит зайти графиня, — и широкими шагами отправился по коридору к выходу, за ним засеменил писарь, а я чуть отошла от шока (меня герцог назвал по имени!) и вернулась в палату к подруге.

Разговаривать Ванилии было тяжело, дача показаний, как и воспоминания, утомили и расстроили графиню, вскорости она заснула, а после, поздним вечером перед процедурой впала в беспамятство. Я вызвала лекаря, прибежал штатный целитель и медсестры, меня под локоток вежливо выпроводили в мою палату, прозрачно намекнув, чтобы я пришла только утром, а сейчас не лезла под руки и ноги. Одна из медсестер насильно заставила меня выпить снотворное снадобье и уложила в постель прямо в платье поверх покрывала, так как я порывалась пойти к Лие, но снадобье действовало безупречно — я очень быстро уснула.

Соскочив рано утром, не умываясь, помчалась в палату подруги — больше всего я боялась, что ее там не будет, что она уже лежит в местном морге. Осторожно просунула голову в дверь и увидела, что на моем месте в кресле возле Лии сидит герцог Арилийский и о чем-то тихо беседует с Лией, на удивление сегодня выглядевшей хорошо. Увидев меня, лохматую, заспанную и мятом платье улыбнулись, точнее, улыбнулся и отвел глаза Арилийский, а подруга тихо сказала:

— Доброе утро, Белль, приведи себя в порядок. Ты вчера сказала, что Его Светлость герцог Арвиаль отдал тебе мои платья, так вот возьми одно из них, — я покраснела, кивнула головой и сразу же вернулась в свою комнату.

Теперь, когда я убедилась, что с Лией все в порядке, можно не спеша поесть, переодеться и привести в порядок свое платье. Вызвав в комнату одну из служанок, попросила проводить меня в местный душ или баню, и она сразу же препроводила и предоставила дешевое жидкое мыло, которым они пользовались в качестве шампуня и геля для душа, и полотенце, пообещав за это время выгладить вытащенное мной самое простое из всех платьев Лии — шелковое, светло-зеленое с более темным принтом листьев и узоров, по краям нашиты кружевные цветы, такие же кружева украшали узкий и глубокий вырез ворота, и рукава три четверти.

Я почувствовала себя человеком после душа и завтрака, в чистом белье. Та же услужливая женщина забрала белье, пообещав привести его в порядок. В хорошем расположении духа шагнула к подруге в палату. Она тихо дремала после очередной процедуры, дежурный лекарь кивнул мне уже по-свойски и вышел, я же заняла свой пост в кресле у кровати умирающей, только за руку ее не стала брать, боясь, что она проснется.

Но едва лекарь вышел, Лия тревожно открыла глаза и мгновенно успокоилась, увидев меня рядом.

— Ну, наконец-то, привела себя в порядок, утром напугала нас своим видом, — улыбнулась она, — а ведь сегодня должен прийти герцог Арвиаль. — Немного помолчала и добавила. — Скажи, тебе нравится герцог Арвиаль как мужчина? — Ну, вот что сказать на этот вопрос? Пожала плечами (дурная, прилипчивая привычка):

— Конечно, нравится, вообще очень трудно найти девушку, которой бы не понравился такой мужчина, ведь он имеет много достоинств. — Она легко усмехнулась, точно задумала какую-то проказу:

— Когда он придет, я попрошу тебя выйти, ладно? Ты ведь не обидишься? — Я с подозрение на нее посмотрела:

— Лия, только не надо навязывать меня герцогу, он птица не моего полета — это во-первых, во-вторых, у него есть невеста. И, конечно же, я выйду и не обижусь, но устраивать мою жизнь вот так не надо. — Она лишь улыбнулась, взяла меня за руку и ненадолго замолчала, чтобы ошарашить:

— Белль, знаешь, сегодня ночью ко мне приходила Абелария, ну, тогда, когда мне было совсем плохо. Она сказала, что скоро ненадолго меня заберет к себе, — она сглотнула, — туда, где все мертвые, а потом я вернусь к тебе. — Я вытаращила не нее глаза и не знала, что сказать — просто нет слов. Видя мое полное изумление, она чуть не расхохоталась (просто видно сил не хватило), улыбнувшись и отделавшись тихим смехом. — Бе-е-ель-ь, ты как маленький ребенок, честное слово! Я хорошо знала Аби, знала, на что она способна — она же прямая, как палка, и упертая, как осел. Ты кругами ходишь, выискивая путь, а она давно бы все выложила Райоллу и прибила его. Ее и убили за прямоту и несдержанность, — печально добавила она.

Вот это да! То, что я шифровалась, оказалось бесполезным, что ли? Ванилия поняла мои эмоции и сильнее сжала мою ладонь:

— Белль, не переживай ты так, ты хорошо играешь роль баронессы де ла Барр, даже твои слуги, по твоим же словам, тебя приняли за свою, а кроме меня, у нее близких никого и не было. Аби никто так хорошо не знал, как я, она никогда и никому не открывалась, даже обожавшим ее слугам, которые любили ее, но не понимали, очевидно, и в этот раз твои метаморфозы посчитали ее причудами. Я же догадалась после первого разговора с тобой. — Я сглотнула ком, как мне отреагировать на это?

— Лия, я ведь в теле твоей подруги, близкой подруги, а ты так относишься к этому, точно такое происходит каждый день. — Она чуть улыбнулась:

— Бель, иногда Боги переселяют в тела внезапно умерших другие души, призванные сделать что-то хорошее для этого мира. Ведь это я была виновата, что Аби умерла, она пошла за мной, чтобы выручить меня, это я ее не послушала, когда она говорила мне бежать, а ты хотя бы сохранила ее тело. Как после этого я могу тебя осуждать? — Вот ничего себе поворот! Так она себя корит за смерть Абеларии, поэтому даже зная обо мне, помогала. — Ты бы не изумлялась, если бы познакомилась с супругой герцога Арилийского. Она, также как и ты, переселенка из другого мира. Настоящая Сесиль умерла от сердечного приступа в день смерти ее отца, а иномирянку кинули в ее тело.

— А ты откуда знаешь? — Она улыбнулась:

— Узнала когда-то случайно, когда была у Арлийских на балу, но с меня взяли клятву молчать.

— Ну, вот, а ты мне рассказала, — расстроилась я.

— Так это ж, чтобы ты поняла, что не единственная такая. Я тебе это говорю для чего, Белль? Во-первых, чтобы ты поняла, что несмотря ни на что, считаю тебя своей подругой, такой же как Аби; во-вторых, чтобы ты перестала ерзать, никто близко не знал Аби, так что веди себя так, как тебе привычно, и, главное, только сегодня поняла, почему за тобой стал ходить хвостом, как озабоченный Орванн. Он же киросан, а ты сариан, и, возможно, подходишь ему, поэтому у него в твою сторону с головой не все в порядке.

Я во все глаза уставилась на Лию, что это за звери такие киросан и сариан, и с чем их едят. Она хмыкнула:

— Поня-атно, — протянула подруга, — ты, конечно же, ничего такого не слышала. — Я согласно помотала головой. — Киросанами рождаются мальчики с большим магическим потенциалом, который может быть усилен, если они женятся не просто на любимой женщине, а сариан, которая усиливает их собственные способности и передаст эти способности их общим детям. Так герцог Арлийский — киросан, до встречи с Сесиль был посредственным лекарем, а когда женился на ней, то стал целителем высокой степени. Сесиль — сариан, и она же переселенка. — Она замолчала, чтобы передохнуть и перевести дух, потом спустя несколько минут, вновь заговорила. — Таков наш мир Рииш, сариан перестали рождаться, зато их присылают в наш мир милосердные Боги. Все переселенки — сариан, и ты тоже.

— Хорошо, я сариан. Чем это мне может грозить? — Она опять тихо рассмеялась:

— Да за тебя киросаны порвут любого, разве ты этого не поняла? Это усилит твоему мужу способность, которой он владеет, а детям передаст ее в большей степени, — прикрыв глаза, она устало добавила. — Герцог Арвиаль тоже претендовал на Сесиль, он киросан, но она выбрала Арлийского.

Я изумленно переваривала услышанное, пока Лия отдыхала. Что за ерунду они придумали с этими киросинами и сари- чего-то-там? С другой стороны, я читала, что этот мир не магический, то есть был когда-то магическим, а потом вследствие какой-то катастрофы жители потеряли способность магичить. Конечно, если у тебя появится шанс вернуть способность творить волшебство, ты будешь готов жениться и на крокодиле, и любить его так, как маму родную не любил. Не-эт, меня такой расклад не устраивает! Если уж выходить замуж, то по любви, с мужем жить, а не с волшебством. А вот расспросить об этих киросинах или как там — киросанах, вот, можно, дополнительная информация не помешает — предупрежден, значит, вооружен.