Ален

Глава 3

Многого я не могла спросить у новоявленной подруги или у слуг, меня бы сочли сумасшедшей, не знающей элементарного, а управляющий и вовсе не захотел бы держать меня (кому нужна чокнутая служанка?!), а знания были необходимы. К сожалению, память Абии оказалась для меня по непонятным причинам закрытой, хотя во всех фэнтези авторы в один голос утверждали об обратном, а может, я не правильная попаданка?

После изнуряющего дня, быстрого ужина с расспросами о произошедшем (как будто я что-то знала об этом или помнила!), попросила подругу отвести меня в место для омовения. Катария удивленно вскинула на меня глаза:

— Ты раньше так не выражалась! — приглашая жестом, следовать за ней.

— Как так? — не поняла я, направляясь по плохо освещенному коридору за ней.

— Такими словами, как господа — место для омовения. — Повторила она за мной казалось бы простую фразу. М-да, попалась.

— Я ведь и еще не так могу выражаться, могу совсем как господа говорить, разве ты не знала? — Девушка пожала плечами:

— Откуда ж мне знать? Ты ж здесь только десять дней!

Ф-фу! От сердца отлегло! Хоть какой-то просвет, на лжи далеко не уедешь, а если никто обо мне толком ничего не знает, то и странностями это не назовут. С другой стороны, какого … господа полезли к девушке, едва появившейся в поместье? Неужели у них все так безнаказанно, как говорила Катария? Пока размышляла, дошли до бокового коридора с выходом на улицу. О, это удобно, даже очень: хочешь иди через улицу, хочешь через коридор. В боковой коридор выходила маленькая дверка, открыв ее попали в небольшую комнатушку, где гудела печка, предбанничек, так понимаю, а следующей была комнатушка с несколькими кадками, это, я так понимаю, баня для слуг. Какой-то маленький бойкий старичок, с бородкой-паклей как на картинках в сказках у лешего, подмигнул нам и неожиданно звонким голосом сказал:

— Красавицы, водичка самый раз искупнуться.

Я улыбнулась добродушному истопнику (так поняла его должность), кивнула подруге и, закрыв дверь за старичком, разделась. Катария поцокала языком, оглядела себя, насколько позволяли свет двух огарков свечей и боль в теле — разукрашена была здорово: синяки по всему телу разного цвета и размера, болели ребра, а сейчас, после тяжелой работы, еще и руки, ноги и спина. Как бы высокопарно не звучало, но я омывалась, а не терлась и плескалась в бане, как делала всегда, когда в нее попадала. Мое тело не выдерживало грубого прикосновения, поэтому и само мытье было осторожным и быстрым. В предбаннике подруга растерла меня какой-то мазью от госпожи со словами:

— Хвали Богов, Белль, что наша молодая госпожа милосердной оказалась. — Эм-м, это интересно. Одеваясь, понтересовалась:

— Катария, а молодая госпожа тоже здесь недавно?

— Да, где-то месяца три-четыре, она супруга старшего сына нашего хозяина — молодого барона Сейтана фон Лабор. Даже бедняжка не знает, на что согласилась, став женой этого насильника и живодера. Ведь он в первый же день ее приезда, когда она была еще невестой, завалил пьяный в ее спальню и надругался над ней! — В это время мы шли к нашей коморке, где были наши спальные места, я даже остановилась, воскликнув:

— Боги! Где ж ее родственники? Они куда смотрят? — Девушка мотнула головой:

— Ее продал сводный брат, сын ее мачехи, дав немного денег в качестве приданного, чтобы по возможности они ее отправили к праотцам. Титул графини тогда перейдет к нему, только молодой господин не дурак и мечтает, чтобы его сын принял титул матери.

— А госпожа на сносях?

— Да, так говорит ее служанка. — Да, размышлений много.

— Катария, а каков полный титул госпожи? — Подруга пожала плечами:

— Точно весь титул не могу назвать, но однажды слышала, как ее называл старый хозяин — леди Ванилия Ария графиня де Дриар. В тот день приезжал какой-то присяжный стряпчий, а может какой другой господин законник, кто их знает? — Уже открывая двери нашей общей комнаты, я решительно сказала:

— Знаешь, мне нужно завтра же незаметно для молодых баронов попасть к госпоже и лично поблагодарить ее за помощь. — На что Катария мне ответила:

— Утром сходим вместе, заодно пополним запас снадобий, заканчиваются уже.

Удобно улегшись в постели, я думала о том, что мне просто жизненно необходимы знания об этом мире, государстве и поместье, а еще научится чтению, письму на здешнем языке, и в этом мне может помочь только госпожа, другие навряд ли согласятся провести для меня ликбез, если только постельный.

Ночь пролетела незаметно, и рано утром Катария разбудила меня и вышла. Тяжелая работа накануне, баня, снадобья и хороший ужин сделали свое дело — спала я крепко, но тело все еще болело, особенно ребра. Рядом с кроватью стоял стакан с отваром и баночка с зеленоватой и приятно пахнущей мазью. Катария позаботилась. Сладко потянувшись, я ойкнула от резкой боли, очевидно, мне до полного выздоровления как до Китая пешком. Морщась, выпила отвар и натерлась мазью, потом накинула платье и вышла на улицу, чтобы застыть в изумлении, потрясенной красотой открывшегося мне вида. Солнце еще только кинуло свои первые лучи на землю, цветы колыхались от легкого чуть прохладного ветерка, из парка и сада доносился птичий щебет. Совершенно очарованная, я шагнула из двери на дорожку, а оттуда на траву, и роса, обильно растекавшаяся по травам и земле, сразу же намочила подол платья. Подошла Катария, улыбнулась, видя мое изумление красотой поместья:

— Идем, Белль, нам надо еще на завтрак успеть, — девушка взяла меня за руку и потянула за собой. Я шагнула за ней на дорожку к замку, и мое внимание сразу переключилось на здание. Оно было сложено из красноватого камня в четыре этажа, не считая двух башен по краям, огромные окна первого этажа, на других этажах поменьше, но все застекленные, это говорило о достатке. Замок выглядел внушительно, фундаментально, даже грозно, но при всем этом был потрясающ в своей какой-то старинной красоте, это чувствовалось даже на расстоянии.

— Катария, как же красиво! — проговорила я, проводя рукой кругом. Девушка улыбнулась:

— Это поместье называется Рассвет Мира, рассветы и закаты здесь особенно хороши. Замок, парк и сад были созданы несколько веков назад, но хозяин хорошо ухаживает за доставшимся наследством, правда, частично изнутри замок перестроен, а также крепостная стена местами убрана, потом увидишь. Поспешим, пока спят бароны, — Катария по скрытой дорожке в обход центрального двора привела меня к черному входу, я, благоговея, осторожно прикоснулась к стене замка, только после этого нырнула в дверь вслед за девушкой.

По винтовой каменной лестнице без перил, вившейся в стене тайного хода с выходами на каждом этаже, мы поднялись на четвертый этаж. На двери, выводящей в коридор, Катария повернула цветок и посмотрела в открывшийся глазок, шепотом сказала мне, стоявшей позади:

— Нет никого. — Я удивилась:

— Так раннее утро же! Господа обычно почивать изволят до позднего утра, — мысленно добавив про себя «так в книгах пишут». Девушка хмыкнула и повернулась ко мне:

— Ага, только это жена одного из баронов, и он может быть здесь. — Хм-м, логично.

— А как ты вычислила, что никого нет? — Она удивленно повернулась ко мне, будто я должна была это знать:

— Так Сайрона, личного лакея барона Райолла, нет в коридоре. Ты ж сама об этом говорила. Госпожа не пускает никого в свои комнаты из мужчин, кроме мужа, и только ночью, а рано утром выгоняет взашей, — и тихо хихикнула. — На это было смешно смотреть: упирающийся полупьяный Райолл в одних портках падает в руки своего слуги, на него летят его вещи, а на все его вопли и проклятия госпожа ответила громким захлопыванием двери и скрежетом закрываемого засова. Тогда над ним потешались все слуги замка, только, конечно, тайком. На, одень! — она кинула мне что-то очень похожее на войлочные следки. Удивленно покрутила это в руках и спросила:

— Для чего это?

— Чтобы не шуметь и не испортить полы, хозяин запретил заходить без таких тапок в замок, — ответила она, надев свои, и помогая мне.

— Идем! Ты сама многое мне говорила, а теперь не помнишь? — она нажала на ручку двери и шагнула в коридор. «Так то ж говорила Абия, а не я, откуда ж мне об этом знать!» — возразила я мысленно и молча вошла следом.

Надо сказать, что замок построен очень удобно, в отличие от наших земных средневековых (была однажды на экскурсии), где можно было заблудиться сразу же, как только войдешь. Коридор был сквозной, через весь этаж, в него выходили двери личных или гостевых апартаментов, а внутри апартаменты могли соединяться тайными ходами, скрытыми в шкафах или толще стен. Кроме всего прочего, имелись два парадных, или, как здесь их называют, главных, хода, и не менее трех черных — для прислуги. Пол был мраморным и непокрытым, поэтому слуги, работающие внутри замка, должны были носить обувь на мягкой подошве, чтобы не цокать и не нарушать покой хозяев, мне стало понятно, почему Катария заставила надеть войлочные следки. Теперь мы тихо шли к нужным комнатам.

Девушка остановилась у одной из огромных деревянных резных дверей, покрытой розовой позолотой, и тихо постучала какой-то особенной системой стуков, можно сказать, что выстучала мелодию. Послышался шум отпираемого засова, и дверь отрыла приветливо улыбающаяся девушка, жестом приглашая войти. Поздоровавшись, мы вошли в комнаты, и дверь за нами служанка в ту же секунду закрыла и заперла, и кивком пригласила нас последовать за ней. Мы прошли через небольшую комнату в личную спальню госпожи, чему немало была удивлена Катария: ведь раньше она дожидалась снадобий и распоряжений в передней.

Госпожа стояла у окна в утреннем шелковом легком платье, цвета лепестков яблони, удивительно шедшее ей как по цвету — кожа на этом фоне будто светилась, так и по форме — обнимая тонкий девичий стан, струилось легким воздушным водопадом. Никаких тебе корсетов, турнюров или кринолинов, только пышная нижняя юбка из нескольких слоев. Руки облегали рукава в форме фонарик, но только почти до локтя, а дальше просто узкий кружевной рукав. Она обернулась к нам, заулыбалась, увидев меня. Это была стройная беловолосая блондинка от природы, такого цвета не создашь никакими химическими красками для волос. Локоны были частью собраны, частью рассыпаны по плечам, огромные голубые глаза, опушенные длинными ресницами, идеальная ровная белая кожа, которую чуть тронул загар. Мы присели в поклоне и дружно произнесли: «Доброе утро, госпожа». Она достоинством кивнула:

— Доброе утро, — обратившись к личной служанке, сказала, — Аннария, приготовь мне завтрак, пусть Катария тебе поможет, я хочу поговорить с Абией наедине. — Девушки присели в поклоне и сразу же вышли, плотно закрыв дверь, а госпожа кинулась ко мне, обняла:

— Аби, я так рада, что все обошлось, я так испугалась за тебя, думала, что ты умрешь, и в этом буду виновата я.

Я, недоумевая, тоже обняла госпожу, которая как-то чересчур странно обращалась со мной, прислугой, очевидно, что здесь было не все так просто с этой Абией, только проблема заключалась в том, что я ничего не помнила, знала только имя госпожи, и то только то, которое сказала мне Катария — Ванилия. Осторожно сказала:

— Я после этих событий потеряла память, — вот так, не ложь и не правда. Госпожа оторвалась от меня и с огорчением заглянула мне в глаза:

— Ты совсем-совсем ничего не помнишь? — Я качнула головой:

— Совсем, даже имя забыла, пока Катария не напомнила. — Я боялась, что она мне не поверит, что назовет лгуньей и прогонит. Однако госпожа была огорчена не на шутку, наверное, у нее что-то намечалось с помощью Абии, потому как она нервно шагала от одной стены к другой, полностью уйдя в глубокую задумчивость, махнув мне, чтобы я присела на один из стулов. Я минут пятнадцать наблюдала беготню девушки, потом прокашлялась и сказала:

— Если Вы поможете мне восстановить события, память о которых была утрачена, тогда я смогу Вам помочь. Вы ведь нуждаетесь в помощи, не так ли? — Она остановилась около моего стула и положила руку мне на плечо:

— Абия, ты всегда была наблюдательна и всегда стремилась помочь мне, а я втянула тебя в огромные неприятности, — проговорила раскаянно и присела рядом. Я внимательно посмотрела на нее, надеясь, что она начнет, наконец, рассказывать о жизни Абии. Она все поняла, вздохнув еще раз, стала вполголоса рассказывать:

— Ты Абелария Консталина баронесса де ла Барр, дочь покойного барона Эрмунда де ла Барра. Ты относишься к древней, но обедневшей фамилии, сейчас ты последняя представительница своего рода. Барон умер, когда тебе было пятнадцать, твоя мама, прелестная баронесса Агналия, умерла на восемь лет раньше. У тебя осталось только небольшое поместье с маленьким домом, остальное забрали за долги твои же родственники по отцу (хотя никто не уверен, были ли они — долги), в том числе дома в главной столице и столице младшего короля — Абераннии. Ты моя близкая и единственная подруга, опора в этой бессмысленной жизни, и дальняя родственница: наши матери были троюродными сестрами, но общались теснее, чем некоторые родные.

М-да, попала, так попала. Похоже Абия была хорошим бойцом по жизни и любила свободу, так что мне не придется сильно переделывать свой характер. Ванилия жалобно посмотрела на меня, точно пытаясь разглядеть во мне ту Аби, которая, к сожалению, уже была мертва. Я пожала плечами, честно сказала:

— Я ничего не помню, но раз ты так утверждаешь, значит, это правда, я тебе верю. Рассказывай дальше, Ванилия, — возможно, это было неправильно, обращаться к госпоже по имени и на ты, но судя о ее рассказу, Абия была дворянской крови, ее подругой, получается такое обращение было бы логичным. Она грустно улыбнулась:

— Раньше ты меня называла Лия. — Мне стало искренне ее жаль — она потеряла ту, которой доверяла и ждала помощи. Я заняла место Абии, но готова помочь, если Ванилия поможет мне выбраться из этого дома разврата, ведь у меня есть, куда уйти, пусть даже это малюсенький дом и поместье, но все же это независимость. Ободряюще улыбнулась:

— Лия, если я пошла за тобой в этот дом разврата, то значит, знаю, как отсюда выбраться, просто мне нужно вспомнить все, чтобы я могла выстроить план.

Но она не успела мне ответить, как послышался легкий стук в дверь и служанка, заглянув в комнату, присев в поклоне, сообщила, что завтрак подан. Лия кивком отпустила служанку и прошептала:

— Ты для всех здесь служанка, сейчас возьми снадобья и иди, а вечером после ужина придешь, я тебе все расскажу, а Катарии скажешь, что я позвала тебя шить, — неожиданно она подмигнула мне, — не зря же я за тебя заступилась, сказав, что ты теперь моя личная служанка.

Улыбнулась ей, шутовски поклонилась и выскользнула, прижимая снадобья к себе. Катария ждала меня в передней. Мы бесшумно покинули комнаты Ванилии, идя к проходу, я пересчитала двери, чтобы не ошибиться, запомнила, как открывается тайный вход и вышла следом за девушкой. На лестнице сняли войлочные следки и пока, спускались вниз, я рассказала, что госпожа осмотрела меня, дала снадобий и велела вечером прийти шить, так как я теперь ее личная служанка. Катария была вполне удовлетворена моим рассказом и, на мое счастье, не задавала лишних вопросов.

Завтрак прошел в шумной столовой для слуг, где обсуждались всевозможные сплетни, происшествия, события, только меня это не интересовало, мне была интересна судьба Абии, баронессы, которая прикинулась служанкой, чтобы спасти подругу, и ведь это не весь рассказ, а как хотелось бы услышать все, сгораю от нетерпения. Управляющий господин Снорк, как называли его слуги, обратился ко мне после завтрака:

— Абия, ты не хочешь перейти работать в дом? Одна из служанок на сносях, большой срок, заменить некем. — Еще чего! Я активно покачала головой:

— Нет, господин Снорк, я с сегодняшнего вечера приступаю к работе у своей госпожи, она так приказала. Буду понемногу помогать здесь, но моим временем располагает госпожа. — Снорк недовольно поджал губы:

— Я поговорю с твоей госпожой, чтобы ты работала в доме и ей помогала.

Спаси Бог от такой работы! Уверена, что Ванилия не согласится, но, естественно, я перемолчала, чего его расстраивать зазря. Молча поклонилась ему и вышла из столовой: Катария позвала меня помочь разобрать кладовую со старым бельем. Сейчас куда угодно, только подальше от глаз недовольного начальства.

Весь день прошел в кладовых, где мы перебирали старое белье, отделяя совсем негодное от еще нормального, прервались только на обед. Кладовщица разрешила взять несколько вещей из старых, чем я и воспользовалась, а также попросила те вещи, которые собрались сжечь. Кладовщица удивилась, но отдала. На удивление Катарии я спокойно ответила:

— Я тебе покажу, как можно сделать лоскутное одеяло и сплести коврик под ноги из такой ветоши. При нашей бедности кусок веревки — это материал для одежды.

После ужина Катария проводила меня к черному входу в дом, открыла дверь и зажгла свечу, посоветовав вначале внимательно оглядеться, а потом идти к госпоже, чтобы не попасть в руки баронов, и если я все сделаю правильно, то попаду в комнаты госпожи без приключений. Потом она захлопнула дверь, чуть не потушив свечу. «Успокоила, называется», — буркнула я про себя, поднимаясь по лестнице без перил и молясь о благополучной встрече с Лией. Мой путь освещала одинокая свеча в маленьком подсвечнике, а в кармане рабочей одежды лежал трут, которым сегодня меня научила пользоваться Катария. Руки и ноги тряслись от страха, но деваться было некуда. У двери в коридор оставила на пол свечу, и точно также, как сегодня утром делала Катария, открыла глазок и осмотрела тускло освещенный коридор — никого нет. Так, войлочные тапки, потом приоткрыв дверь, высунула голову, еще раз оглядела — никого, взяв свечу и плотно прикрыв за собой потайную дверь, пошла считать двери — вот, эта, восьмая от стены, в которой потайная дверь. И тут я застыла, чуть не взвыв — я ж не знаю тайных стуков! Возвращаться что ли? От страха, а может и на самом деле, мне послышался шум, который шел от центральной лестницы. Я поспешно постучала в дверь, выстукивая, как мне представлялось, похожую мелодию. За дверью послышались шаги, и я выдохнула более спокойно: сейчас войду, и кошмар закончится. Но спина покрылась мурашками от боли в теле и голоса, раздавшегося у меня за спиной, это заставило меня застыть соляным столпом, а рука, обвившая талию, и тело, прижавшееся сзади, были и вовсе сродни грому небесному:

— Ах, какая птичка залетела в нашу скромную обитель! — мягкий мужской баритон раздался возле самого уха, а теплое дыхание коснулось шеи, и не только дыхание, мужские губы коснулись чувствительно места между шеей и плечом. Это привело меня в чувство, я зашипела, резко оттолкнула его и отпрыгнула, развернувшись лицом к мужчине. Он был приятен (хотя черты его особо было не рассмотреть при тусклом свете) — высокий, стройный, рыжеволосый, с красивыми светло-карими глазами и правильными чертами лица, пухлыми не по-мужски губами и тонким изящным носом. Мужчина расхохотался:

— Строптивая, но красивая. Абия, я все равно тебя приручу, и ты станешь моей.

Я не знала, что ему сказать, так как не знала, кто это, хотя намерения его были более, чем понятны. Он было двинулся ко мне, но дверь открылась и на пороге возникла Ванилия с рассерженным лицом. Она ядовито спросила:

— Вас, дорогой деверь, не учили, что брать чужое нельзя? Мой супруг обещал, что на мое никто не будет покушаться, а Вы все же тянете руки к моей служанке, недавно чуть не убив ее за отказ утешить Вашу похоть.

Его глаза зло сверкнули, но он чуть склонил голову, будто признавая вину, хотя было видно, что это не более чем издевка, а раскаяния даже чайной ложки нет:

— Моя дорогая сноха, я виноват перед Вами! Да, я тогда сильно погорячился, но сейчас искренне раскаялся и готов попросить прощение и у Вас, и у этой милой крошки.

Ванилия, окатив его ледяным взглядом, тихо, но четко сказала:

— Больше к Абии не подходите, если не хотите неприятностей. — Потом обратилась ко мне, — Абия, заходи, тебя давно ждет работа.

Я торопливо поклонилась Лие, и едва собралась войти, как рука мужчины на долю секунды вновь перехватила меня за талию, а губы шепнули в ухо:

— Я просто так не отступаю, крошка, — и запечатлели на шее поцелуй, сразу же отпустив. Я чуть ли не бегом влетела в комнату Лии, переведя дыхание лишь тогда, когда она закрылась на запор.

Лия, взглянув на мое испуганное лицо, взяла меня за руку и повела в комнату, где собирались шить, по крайней мере, здесь лежали принадлежности для шитья. Когда я уселась на кресло, она сказала:

— По закону Орванн имеет право на тебя. — Орванн! Это один из двух баронов, которые забили Абию до смерти! Я возмутилась:

— О чем ты говоришь, Лия? Какое право? Он же чуть не убил … — она перебила меня, а ее слова припечатали меня к месту, заставив хватать воздух открытым ртом.

— Он твой муж, законный муж. — Мои выпученные глаза, открытый рот и застывшая фигура говорили о глубоком шоке. Лия вздохнула. — Я же тебе говорила, что втянула тебя в неприятности. — Кое-как заставила себя успокоиться — мне необходимо узнать все, и я сделала жест, прося пояснения:

— Так, Лия, давай по порядку, чтобы понять, как это могло случиться, что у меня в памяти после такого знаменательного события (для любой девушки), как свадьба, ничего не осталось.

Подруга, теперь я могла ее так называть полноправно, поерзала, села поудобнее в большое кресло и начала, точнее, продолжила утренний рассказ:

— Мы общались с тобой с рождения, так как наши матери были не просто родственницами, а близкими подругами, такими же близкими стали и мы, однолетки и родственницы. После смерти твоей мамы, баронессы Агналии, моя мама и я постоянно приезжали, а при возможности забирали тебя к нам в гости, потому что твой отец совершенно упал духом и не интересовался ничем после смерти супруги. Наверное, поэтому все ваше достояние и хозяйство пришло в такой упадок. — Лия вздохнула, сжала кружевной платочек и посмотрела в окошко, где в голубых и ясных небесах нежилась полная луна. — Моя мама умерла в тот же год, что и барон де ла Барр, только отец нисколько не сожалел о ее смерти, поскольку брак был договорной и экономически выгодный — мама была из зажиточных дворян без титула, принесла с собой хорошее приданое, а отец дал ей титул и вход в ближний круг младшего короля.

Лия посмотрела на меня:

— В отличие от моих родителей, твои поженились по любви, хотя твой отец был старше леди Агналии более, чем на двадцать лет.

Если она надеялась, что это всколыхнет мою память, то совершенно напрасно, память предыдущей хозяйки тела никак не хотела работать, а я само собой ничего не могла вспомнить по той простой причине, что ничего этого не знала, поэтому на ее пристальный взгляд просто пожала плечами. Она качнула головой и продолжила:

— Отец женился через год на вдове с взрослым сыном, старше меня на два года. Мачеха принесла отцу хорошее приданое, а мой сводный брат жил в столице и не появлялся в нашем доме, что вполне устраивало отца, как оказалось позже, это было одно из условий их брака. Мачеха тайком отсылала деньги своему Рисвальду деньги, но братец оказался хорошим мотом и требовал все больше и больше. Отец поначалу терпел, потом потребовал прекратить потакать великовозрастному дармоеду, грозя мачехе разводом. Леди Орнелия вызверилась на мне, запрещая общаться с тобой. — Тут Лия улыбнулась. — Но ты не так проста и покорна. Когда в очередной раз она выставила тебя из дома, заперев меня в моей же комнате, ты отъехала подальше, натянула простое платье и черноволосый парик, вернулась и по лестнице, которую поставил прямо к моему окну наш сердобольный конюх Петриш, залезла в мою спальню. И так было часто, — она ласково дотронулась моей руки, — ты никогда не оставляла меня одну в беде, даже если сама была не в лучшем положении.

Потом Лия замолчала, отвернувшись к окну. На столе от легкого ветерка, залетавшего в открытую оконную створку, трепетали свечи в пятирожковом подсвечнике и легкие оконные занавески. Где-то далеко кричал сыч и ухал филин, сердце сжималось от страха, хотелось наглухо запереть окно, закрыть плотными шторами и включить электрический свет. В голове, уже наполнявшейся от страха всякой бредятиной, мелькнула мысль — может здесь есть вампиры, призраки или еще какая нечисть? Жуть. Успокойся, Белль, восставшие мертвецы и нечисть — это все выдумки, зато проблема в виде гиперсексуальных, озабоченных баронов вполне реальная. Удерживая страх внутри, чтобы не запаниковать, попросила:

— Лия, давай прикроем окно, дует из него немилосердно, еще простынем чего доброго. И покажи, что я должна делать, завтра же тебя спросят, что делала твоя новая служанка.

Девушка поднялась с кресла и подошла к окну, закрыв его, задернула занавески, а потом вернулась к столу, с которого забрала прямоугольный кусок ткани и корзинку со швейными принадлежностями и протянула мне:

— Надо подрубить края этой ткани, чтобы получилась простынь, справишься? — и хитро улыбнулась мне. Я выдохнула, чувствуя, как страх отпускает меня, вернула ей улыбку:

— А то ж! И не с таким справлялась. Лия, а как ты попала сюда и я? — спросила я, приступая к работе.

Она удобно устроилась в кресле, на этот раз забравшись в него с ногами, продолжила:

— Год назад в наш дом приехал Рисвальд, промотав все деньги. Отец кричал на мачеху, чтобы она выпроводила его куда подальше. Леди Орнелия уговаривала сына уехать в поместье его отца, где был дом, но там нужно было управлять и больших денег, какие требовались ему, там не было, поэтому он категорически отказывался покидать наш дом. И более того, стал приставать ко мне, думая, что если жениться на мне, то приданое может использовать по своему усмотрению, и тогда же Рисвальд случайно увидел тебя в черном парике, замазанную какой-то пудрой, что делала тебя намного смуглее, чем ты есть. В тот раз отец смог его выставить вон, а через пару месяцев отец и мачеха погибли от рук разбойников, когда возвращались из Абераннии. Их смерть была очень странной, но, к сожалению, отец при жизни сделал много зла многим людям, поэтому особо тщательно искать убийц не стали, как и расследовать дело, а через пару месяцев и вовсе дело закрыли.

Сводный братец подсуетился и стал моим опекуном, так как мне не было на тот момент восемнадцати. В постель меня утащить ему не удалось, на защиту моей чести стали все слуги, поэтому он решил поступить хитрее — отдать меня замуж за богатого, кто заплатит больше за мое тело, приданое он собрался ополовинить, а может и вовсе урезать до одной пятой. Однако никто на меня не клевал, а ты по-прежнему приходила ко мне и уговаривала переехать, чтобы хотя бы сохранить свободу. Я же, глупая, не послушала тебя, а этот упырь вызвал своих двух друзей баронов фон Лабор — Райолла и Орванна, якобы на небольшой банкет, и, сидя за столом моего дома, предложил меня одному из них, обещая приданое, а если случайно прибьют, то получат и денежную благодарность. В тот день ты была у меня в своем наряде, подслушала их планы. Когда эти гады напились, мы с тобой выбрались из окна и побежали. К сожалению, не добежали до твоей кареты совсем немного, нас настигли и вернули. Рисвальд рассказал своим друзьям и о тебе. Не спрашивай, откуда он узнал о твоей жизни, не знаю, но связи для поиска информации у него есть, только твоей настоящей внешности Рисвальд не знал, принимая твою маскировку за настоящий облик. После его рассказа второй барон решил жениться на тебе. Чтобы мы не удрали еще раз, нас насильно опоили какой-то дрянью, так что само венчание в Храме не помню. А обо всем этом мне позже Аннария рассказала, которая поехала со мной, сев с кучером, потому что в карету ее не пустил Райолл.

Я очнулась только в карете, везшей нас, на руках пьяного Райолла с обручальным кольцом на пальце, а ты в своем маскировочном прикиде в беспамятстве на руках у Орванна с таким же обручальным кольцом. Мужчины были настолько пьяны, что можно было танцевать с барабанами, они бы не проснулись. Я решла, что не стоит упускать такой удобный случай и нам следует убежать. Поэтому растолкала тебя и мы попробовали спрыгнуть прямо на ходу, но кучер был бдителен, остановил карету и запер ее снаружи. — Лия грустно улыбнулась. — Я тогда совсем отчаялась, а ты мне сказала: «Не бойся, прорвемся». Мы облазили всю карету, но выхода больше не было. Тогда ты решилась на отчаянный шаг: сняла всю маскировку, засунула ее под скамью и запряталась в ящике для багажа, а я тебя прикрыла всяким тряпьем. Когда мы въехали под утро в поместье, я и Аннария отвлекли слуг, забрали полупьяных баронов из кареты. Ох же и бесился утром Орванн, когда узнал, что ты бежала! Послал людей в твое поместье (твои слуги их вышвырнули вон), в мой дом, везде, где только было можно, меня допрашивал и слуг, куда делась их вторая черноволосая госпожа, даже выпорол кучера за недогляд. Позже ты рассказала, что сутки пряталась в каретном сарае, потом в ближайшей деревне у какой-то старухи за деньги жила, а недавно пришла и нанялась на работу. Я тогда поверила, что мы выпутаемся. Аннария защитила меня своим телом, когда пришел Райолл требовать исполнения супружеского долга. Он был настолько пьян, что не понял, кто с ним разделил ложе, а под утро мы его совместно выгнали из спальни. Теперь супружеские обязанности выполняет за меня Аннария, поэтому разрешаю мужу приходить только вечером после заката.

Я удивленно подняла глаза:

— А мне сказали, что ты беременна. — Она тихо рассмеялась:

— Нет, наш с тобой план и заключался в том, чтобы остаться невинными и, используя это как аргумент, потребовать развод в главном Храме Абераннии. Есть же такое правило, что если супруга остается невинной и требует развод, то никто не имеет право отказать ей. Это Аннария ждет ребенка от моего мужа.

— Слу-ушай, какая же Аннария молодец! — я даже шить перестала, но потом нахмурилась. — А почему она это делает? Какой ей в этом резон?

— Ее когда-то от голода спасла моя мама, а когда мама умерла отец, а потом и сводный брат насиловали ее в свое удовольствие, поэтому она решила помогать мне и отмстить Рисвальду, да и я ей пообещала, что дам денег за помощь. — Лия кивнула мне головой. — Да, ей доверять можно, но не все. Ты сама всегда твердишь: доверяй, но проверяй!

— Конечно! — и опять принялась за шитье. Оказывается, Абия по характеру и поступкам мне ближе, чем я думала. Я искренне восхищалась ей, даже немного завидовала ее храбрости и решительности.

— Аби, чтобы бежать нам надо сделать две вещи: 1. Составить завещания. 2. Взять выписки из книги Бракосочетаний в Храме, где мы венчались.

Этими словами она ввела меня в ступор: а где мы венчались? Кто будет составлять нам завещания? И вообще отпустят ли нас бароны одних, чтобы сделать нам нужные дела? Я осторожно сказала:

— Где мы венчались, знаешь?

— В церкви нашего поместья, достаточно будет заплатить жрецу, он даст выписки.

— Хорошо, допустим, я смогу это сделать, а как нам попасть к тому, кто составляет завещания?

— Завещания мы можем написать и здесь, заверить у нотариуса проще простого. — Я иронично заломила бровь: проще простого? С нашими баронами?

— Ты у нас центр идей, вот и придумай! — рассердилась Лия. Я отложила шитье, встала и положила руку ей на плечо, чуть сжав, примиряющее сказала:

— Обязательно чего-нибудь придумаю, а на днях займусь добыванием наших свидетельств о браке. Но, Лия, зачем составлять завещания, мы ж помирать не собираемся.

— А затем, Аби, — она легонько щелкнула меня по носу, — чтобы баронам не выгодно было нас держать, так они ничего не получат точно.

Внутри меня заворочался нехороший червячок, я подумала, хоть и не сказала вслух: «Ой, не знаю, не знаю! Как же мне все это не нравится».