Сибирский эндшпиль

40

Мак-Кейн нахмурился, не скрывая недоверия:

— Воротила? — повторил он. — Ты связалась с Воротилой? Да как ты с ним могла связаться?

Они сидели на ящиках в углу мастерской, тихо переговариваясь, чтобы остальные, занятые своей работой, не могли их услышать. Ведь это уже касалось только их.

— Это долгая история, — ответила Пола. Она никак не могла убедить его. — Принцип работы такой: я познакомилась с русской женщиной из привилегированных, по имени Ольга. Она тоже ученая, ядерщик, но она еще и диссидент, борец за права человека. Вот почему она здесь.

Мак-Кейн кивнул. Пола продолжала:

— Дело в том, что ее коллега — то есть один из диссидентов — и ее давний и близкий друг занимает высокое положение на наземной станции связи в Сибири, через которую идет основной канал связи с "Терешковой". Короче говоря, они нашли способ обмениваться сообщениями друг с другом, пряча их в потоке сообщений так, что стандартная система передачи их не замечала.

— Хорошо, этому я могу поверить, — согласился Мак-Кейн. — Но как ты с ними связалась?

— У них сгорела микросхема, которая была необходима для связи и им нужно было найти кого-нибудь, кто смог бы запрограммировать ее. К тому времени мы с Ольгой уже знали друг друга. И она решила рискнуть.

Мак-Кейн ехидно посмотрел на нее:

— Она решила? Что ты вообще знаешь об этой Ошкадовой?

— Слушай, она ученая. У нас много общего. Я бы до сих пор гнила бы здесь, если бы не она. Она вытащила меня наверх.

— Ей нужно было запрограммировать микросхему.

— Конечно. Так уж мир устроен. Но она все равно подставляла свою шею.

— О'кей, о'кей, — Мак-Кейн поднял руку. — Короче, ты добралась до этой их частной линии связи. А как ты убедила этого парня в Сибири… как его?

— Иван.

— Как ты убедила Ивана передать сообщение нашим? Назови мне хоть одну причину, по которой советское официальное лицо — все равно, диссидент, нет — согласилось бы подставляться под пули, передавая…

— Я его не уговаривала ничего передавать, — перебила Пола. — Я думала об этом, но Воротила опередил меня. Он первый передал мне сообщение через Ивана.

Мак-Кейн выпрямился и уже с открытым недоверием уставился на Полу. Он на мгновение закрыл глаза, потряс головой, потом потер пальцами лоб.

— Ты хочешь сказать, что Воротила всего лишь оказался в контакте с Иваном, а Иван без всяких причин рассказал ему об секретной линии связи с "Терешковой"? Тебе в кофе ничего не намешали?… Кодовые имена расшифровываются очень легко и ты это знаешь. И тут, прямо здесь, кто-то подсовывает тебе сообщение якобы от Воротилы и ты заглатываешь всю…

— В сообщении был правильный инициализатор кода подтверждения. Я включила в сообщение одно из своих кодовых слов и ответ пришел с правильным окончанием. Что тебе еще надо? Если не доверять кодовой системе, то какой смысл вообще ее заводить?

Мак-Кейн был в замешательстве.

— Это невозможно, — в конце концов заявил он. — Или у них есть список твоих кодов подтверждения. Ты хорошо помнишь свои допросы?

— Да тебе не нужно искать никаких объяснений, — настаивала Пола. Иван сам связался с нашими, с просьбой об убежище. Ну подумай: он и Ольга вместе занимались нелегальной работой. Ее как-то раскрыли, ее взяло КГБ, ее доставили сюда. Очевидно же, что Иван будет следующим. И ему это так же ясно, как и нам. Если ему пришло в голову ретироваться, то это не такая уж бредовая идея. А теперь поставь себя на место Воротилы. Чтобы его просьба звучала убедительнее, Иван сказал бы, и кто он такой, и что за должность занимает, и как он будет им полезен, если перебежит. Он не в том положении, чтобы отказывать им в просьбе, правильно? Если бы ты был Воротилой, о чем бы ты подумал в первую очередь? Что было терять тебе, если первой полетела бы голова Ивана? Ты бы не попытался? Воротила попытался.

Мак-Кейн протяжно вздохнул и потер подбородок. Он не нашел ошибки в ее рассуждениях. Ему просто не нравилась вся эта ситуация. В ней было много совпадений, а он всегда относился к совпадениям с недоверием. В конце концов он решил пока оставить эту тему и поднялся с ящика.

— Разз скажет тебе, что ему нужно с лазером, — сказал он, поворачиваясь к работавшим в мастерской. — Можешь посмотреть, чем мы тут занимаемся.

Рашаззи и Сэрджент сделали из гипса голову и использовали ее для примерки всевозможных резиновых заголовников, которые они склеивали из обрезков трубок, применявшихся в электрокарах по всей станции — Сэрджент и Мунгабо обнаружили их во время вылазки под Ландау, на перерабатывающем заводике. К лицу они крепили маску от ворованного кислородного комплекта для пожарников, упрочняя ее, чтобы она смогла выдержать четыре фунта внутреннего давления. Испытывали маску, накачивая внутрь воздух самодельным насосом. Кажется, сейчас у них все получилось, и Сэрджент натягивал маску, чтобы испытать ее на живом человеке, то есть на себе.

— А что вы будете делать с остальным телом? — спросила Пола, когда Мак-Кейн объяснил ей, что они делают. — Вам нужно как-то поддерживать давление.

Рашаззи указал на стоящую в углу жестянку из-под масла, покрытую листом жести и испускавшую не очень приятный запах.

— Мы обнаружили, что если пластифицировать хирургические эластичные бинты в этой смеси, то получится то, что надо. Можно было бы просто обмотаться такими бинтами, как мумия, но мы хотим соединить вместе полосы, чтобы сделать целый костюм. Влезать в него будет гораздо быстрее.

Пола с сомнением посмотрела на насос, который Рашаззи соединял с маской, закрывшей лицо Сэрджента.

— Чтобы сделать большую вакуумную камеру, вам понадобится что-то посерьезнее.

Вакуумная камера потребуется им для испытания законченных скафандров. В своем уме никто не решится выходить в открытый космос, полагаясь только на счастье.

— А мы устроим естественную, — ответил Рашаззи. У Полы уже начало складываться впечатление, что с его энтузиазмом и энергией возможно все, что угодно.

— Мы найдем помещение рядом с внешней стеной станции, сделаем в нем отверстие и вставим туда клапан. Затем мы загерметизируем помещение и будем постепенно открывать клапан — вот и получится испытательная камера. Когда мы убедимся, что костюмы работают, мы сделаем люк в стене и это будет наш шлюз.

— А как далеко от внешней поверхности находится экран от космических излучений?

Это тоже было очень важно. Экран был не соединен со станцией, и так как он не вращался вместе с ней, то их относительная скорость будет что-то около ста пятидесяти миль в час. Мак-Кейн неожиданно понял, что об этом они в своих спорах забыли.

— В пределах фута, — согласился Рашаззи. — Но наверняка мы будем знать, только прорезав люк и выглянув наружу.

Значит, кому-то придется пробиваться по внешней стене станции в темноте, и не сорваться, а внутренняя поверхность экрана будет проноситься, может быть, в дюймах от него. Пола вздрогнула, только подумав об этом. Нет, с нее героизма уже хватит.

За столом у верстака Скэнлон уточнял карты, которые группа составляла по информации, собиравшейся в разведывательных экспедициях через транспортную систему, обнаруженную комитетом побега.

— Че, нам везет, — сказал Скэнлон, глянув на нее. — Щас там внизу все время ездят, так что у нас нет проблем, если хочется куда-то смотаться.

— А почему? — спросила Пола у него. Мак-Кейн отошел в сторонку и уставившись в стенку, глубоко задумался.

— Земля матушки России, которую спускают из спиц и развозят вокруг.

— Так это правда, они в самом деле отправляют сюда почву с Земли?

— Такая же, как и то, что мы с вами беседуем, леди, — Скэнлон указал на контейнер за жестянкой с пластификатором. — Там есть немного, если интересуетесь. Мы уже устали вылезать оттуда с ног до головы в этой грязи.

— А зачем вы принесли ее сюда? — спросила Пола, подходя к контейнеру.

— А, это Разз. Контейнер там был без охраны — бедняга не устоял перед искушением.

Она посмотрела на черную землю, затем, подчиняясь импульсу, зачерпнула немного, пропустила сквозь пальцы. Земля была сухая, возможно, обезвоженная перед транспортировкой. На месте ее, конечно, восстановят.

— Она вам нужна? Мне можно взять немного?

— А кому это вообще может пригодиться?

— У меня есть друзья наверху, которые могут обрадоваться настоящей русской земле, может быть, посадить цветок.

— Она тебе для чего-нибудь нужна? — обратился Скэнлон к Рашаззи.

— Нет, не очень. Если понадобится, то мы еще достанем.

— Ну тогда у нас самообслуживание, леди. Там на стеллаже несколько пустых жестянок.

Пола нашла на полке банку с крышкой и насыпала туда немного земли. Мак-Кейн подошел к ней, когда она закручивала крышку. Кажется, он что-то решил и теперь снова поманил ее в сторону.

— Я могу проверить твой канал связи только одним способом. Ты можешь отправить ответ на последнее сообщение Воротилы от меня, с моим инициализатором кода подтверждения. Если мы получим ответ с правильным окончанием, то я согласен — связь настоящая.

Пола ожидала, что он так и сделает, но Эрншоу, как всегда, проверил все возможные альтернативы и возражения. Она кивнула:

— Напиши, что ты хочешь отправить, и я возьму это с собой.

— Опиши точно, что ты будешь делать потом?

— Микросхема запрограммирована, но мне необходимо загрузить в нее текст сообщения. Я делаю это на обычном компьютере — у меня есть возможность работать на них.

— В Замке?

— Нет, днем я работаю в лаборатории в Тургеневе. Ольга это устроила. Именно так я вырвалась с кухни.

— Что за работа?

— Эко-моделирование.

— Продолжай.

— Затем Ольга забирает схему и передает ее своему помощнику, который подменяет ей схему в цепях кодирования передачи.

— А как ты получишь ответ?

— Он закодирован в поправках к статистическим данным, которые передаются в нашу библиотеку. Ольга расшифровывает их и приносит мне копию.

— Значит, у русских есть доступ к нешифрованным передачам с обоих сторон?

— А как иначе? Тут действуют две различные системы связи: отсюда вниз, в Сибирь, и из Сибири в наши сети связи. Из одной в другую должно быть какое-то преобразование.

Мак-Кейн кивнул без всякого энтузиазма:

— Ладно. Давай-ка присядем. Я тебя долго не задержу.

Он отошел к столу, где работал Скэнлон, и вернулся с блокнотом и карандашом. Они снова уселись на ящиках, Мак-Кейн протянул ей карандаш.

— Какой был последний инициализатор Воротилы?

— "Жар". — Мое окончание "Кий".

Только Мак-Кейн мог знать его. Для Полы это окончание было "Птица".

— Твой инициализатор? — спросила Пола.

Мак-Кейн на секунду задумался.

— "Транс".

Пола тоже могла выбрать это же слово, оно было и в ее списке. Но в ее случае правильный ответ от Фоледы нес бы окончание "Локация", а каков был правильный ответ для Мак-Кейн, она не имела ни малейшего понятия.

Пола записала: ВОРОТИЛА/ТРАНС ОТ ПОНОМАРЬ/КИЙ. Она ждала продолжения. Мак-Кейн несколько секунд что-то беззвучно насвистывал сквозь зубы, а потом продиктовал прямое и невинное сообщение о том, что он содержится на "Терешковой", в хорошем состоянии, с ним хорошо обращаются, но отказали в праве на связь.

Пола вопросительно посмотрела на него.

— И это все?

— Все.

— И ты не скажешь больше ничего?

— А что ты хочешь еще, чтоб я сказал?

— Ну, ты можешь ответить на некоторые вопросы Воротилы из прошлого сообщения. Мы можем сообщить имена важных персон, которые здесь находятся, он похоже, этим заинтересовался. Или сообщить, что на станцию прибывает много гражданских лиц, с детьми. Или про эти тонны почвы, которую доставляют с Земли. Разве это не будет ценным разведывательным материалом?

Мак-Кейн покачал головой.

— Нет — пока я не буду знать точно, с кем я разговариваю.

Пола разочарованно вздохнула. Она уже не сомневалась в том, что эта связь настоящая.

— Ты разговариваешь с Воротилой. Поверь мне, я-то знаю.

— Поживем-увидим, а?

— Боже, ну почему все вы, разведчики, так подозрительны ко всем?

— Не все. Но те, кто не подозрителен, долго не живут. Так что твое впечатление формируют оставшиеся. Статистики называют это статистическим искажением, мы — выживанием. По-моему, это как раз тот вопрос, которым занимается твое эко-моделирование?

На следующий день в Тургеневе Пола ввела в микросхему составленное Эрншоу сообщение. Она хотела отправить вместе с ним свое сообщение со своим собственным кодом, чтобы сообщить дополнительную информацию, которую она хотела, но, подумав, решила этого не делать. Это было равносильно прямому нарушению приказа, во-первых, старшим на задании был все-таки Эрншоу, а во-вторых, Воротила ответит уже через несколько дней, и тогда Эрншоу будет убежден.

И в самом деле, через пару дней Ольга принесла Поле расшифровку сообщения от Воротилы для "Пономарь/Вааль". На этот раз Поле не пришлось проходить через шахту, Эрншоу поднялся сам и встретился с ней в машинной галерее под шахтой из домика Эбана Истамела. Эрншоу подтвердил, что "Вааль" — правильное окончание для инициализатора "Транс" из его личного кодового листа. У него больше не могло быть никаких сомнений относительно того, что канал соединял его именно с Фоледой в Вашингтоне. К дальнейшему разочарованию и огорчению Полы, он все еще не соглашался отправить ту информацию, что она хотела. Но он отправил ответ, в котором намекнул на то, что обладает практически неограниченной свободой передвижения по внешнему кольцу колонии.

По тону ответа, пришедшего от Фоледы на этот раз, было ясно, что у него неприятности и дома ему не доверяют. Нетипично отбросив все предосторожности, он указывал конкретные места на станции, где, возможно, располагались системы вооружения, описывал характер и возможные типы вооружения и требовал от Пономаря проверить эти места и сообщить результаты как можно скорее. Сообщение заканчивалось следующим образом: ПОВТОРЯЮ: ЗАДАНИЕ ВАЖНЕЕ ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ СООБРАЖЕНИЙ. ПРИЕМЛЕМА ВОЗМОЖНОСТЬ СОТРУДНИЧЕСТВА. ИССЛЕДОВАТЬ ВСЕМИ ДОСТУПНЫМИ СРЕДСТВАМИ. Это означало: Если потребуется, суй голову в петлю. Но мне это нужно.