Разбитые иллюзии

Глава 20

С заходом солнца утомлённые флерсы уснули в оранжерее, а следом за ними вырубились и мы все, оставив бодрствовать только Тони — он больше всех пострадал сегодня, но меньше всех устал. Дризл и Оук вместе с Ландышами как ещё утром спрятались от наших экспериментов и трудов в гостевом домике, так и остались там на ночь. Стивенсон привычным дозором обходил земли фермы, Тони сторожил дом, так что уснула я спокойно.

Только ненадолго. Ведь Страж обещал сообщить мне этой ночью дату нападения на нас, и моя забывчивость не помешала ему это сделать.

Я проснулась от полузабытой боли — горели пальцы. Не проснувшись до конца, я встала и побрела на кухню, там для меня обычно оставляли белую воду. Пока дошла — боль стихла, и я пыталась понять, зачем встала и что вообще делаю.

— У вас ещё два дня…

С криком я подпрыгнула на месте, инстинктивно хватаясь за что-то, лежащее на столе…

— … и одна ночь, — закончил Страж.

Я отбросила поварешку, мрачно радуясь, что не успела метнуть её на звук голоса. И глубоко вдохнула. А может, и надо было бы метнуть… Потом, вспомнив, что Страж слышит все мои мысли, одёрнула себя и заставила осмыслить сказанное им.

— Два дня и одна ночь, — повторила я. — А… Седрик или Фрешит разговаривали с тобой этой или прошлой ночью?

— Да, — в кратком ответе послышалось глубокое удовлетворение, и я впилась взглядом в Отшельника.

— Ты доволен? Чем?

Страж равновесия пристально посмотрел на меня, и я почти пожалела о своем любопытстве.

— Доволен, — всё же промолвил он. — Сделка состоялась.

Угу. Значит, он доволен тем, что сделка состоялась. Что же он стребовал с наших чёрно-зелёных побратимов, хотела бы я знать? Но вслух задавать вопросы не решилась. Излишнее любопытство чревато…

— Что будет, если мы проиграем? — вырвалось у меня.

— Для вас уже ничего не будет, — ответил он.

— Логично, — горько хмыкнула я.

Страж ничего не говорил, но и не уходил. Чего-то хочет? Он прочитал в моих мыслях этот незаданный вопрос.

— Я хочу заключить сделку, — произнес он, отведя взгляд.

— Ты? Сделку? — удивлённо пролепетала я.

— Я хочу обменять твою кровь на услугу. Тебе что-нибудь нужно?

И он поднял на меня глаза. И опять я почти физически ощутила, что принимаю удар на щит и сопротивляюсь давлению.

— Что для тебя моя кровь?

Он помолчал и ответил

— Сила. Жизнь. Свет. Нас зовут отчаявшиеся, как твоя мать, или сгорающие в ненависти, как Виктор…

— А я глупая, довольная жизнью белая divinitas, — понимающе кивнула я. Страж промолчал.

И тут-то до меня дошёл смысл ответа — Сила.

Свет и Тень, да Страж подсел на мою кровь! Если горькие капли крови заключающих сделки могут давать силы для осуществления условий договора, то сколько же силы получил Отшельник с того подаренного глотка и сколько может получить сейчас. Вот почему-то мысли отказать Стражу в его просьбе у меня даже не промелькнуло.

Отшельник «слышал» эти размышления, и я безмолвно спросила: «Как же ты используешь эту силу? Что ты сплетаешь?»

— Жизнь, — ответил он. И, словно ментальная связь заработала в оба конца, до меня донеслось эхо: «И смерть».

Жизнь и смерть. Потому что нет жизни без смерти. Получив мою кровь, он обрел власть изменять, вырвать из стазиса вечности тех, кто в ней застыл, как в янтаре. Серый Демон!

Я протянула запястье.

— Хочется верить, что ты знаешь, что делаешь, и не стремишься извести нас всех!

— Разве я причинял тебе зло? — спросил он.

— Ты играешь нами! — зло выкрикнула я. — Подсовываешь подарочки, чтобы мы могли осуществить задуманное тобой! Освобождение Шона, Кения, теперь меч этот медный и Чёрная смерть в числе нападающих — всё цепляется друг за друга, всё — звенья одной цепи.

Страж смотрел, не отрицая, но и не соглашаясь, словно всё, сказанное мной, правда лишь отчасти, вернее, часть правды. Ну да, часть… Ведь решения раз за разом принимали мы сами. Надеюсь, правильные решения.

— Я не знаю, о чём просить тебя сейчас, — устало произнесла я. — Бери кровь в долг или уходи.

Отшельник бережно взял мою ладонь своей когтистой рукой и поднес ко рту. Я постаралась успокоиться, зная, что больно почти не будет, зато будет страшно, когда он начнет тянуть кровь и вместе с ней мои воспоминания.

Аккуратно запустив клыки рядом с прежними отметинами, он, как и в прошлый раз, долго набирал полный рот, затем сделал неимоверно большой глоток и замер, прислушиваясь к моей крови в себе.

— Да, я не должен этого делать, — вдруг произнес он. — Ты обретаешь от этого силу и власть не меньшую, чем я. И власть надо мной в том числе. Я тебе должен две услуги. Любых. Это много. Слишком много.

Мне стало горько от его пустых слов. Что толку от этих двух услуг? Серый Демон — Страж Равновесия никогда не упустит своего. Даже если я потребую аннулировать сделку с Виком и оставить его в покое, он аннулирует. А потом сплетёт судьбы так, что Вик сам будет умолять его о новом договоре на ещё более страшных для себя условиях.

Невозможно заставить служить себе Стража, даже в малом.

Он не уходил.

— Что ещё? — раздражённо спросила я.

— Помни, что всё в твоих руках, — и он, распахнув крылья, взмыл бестелесной тенью вверх, проходя сквозь потолок.

Ну да, опять и снова: Страж ставит задачи, а мы их решаем и получаем конфетку и следующую задачу, ещё более сложную. Серый Демон!

Тони вошёл в кухню, принюхался и обнял.

— Иди спать, хозяйка.

На следующий день мы вернулись в город, в район старых заброшенных складов, и я весь день занималась тем, что ставила vis-знак солнца на псов Седрика и оборотней, подконтрольных Фрешиту. Ночью мы решили проверить, как же работает защита. Для этого я попросила у Франса какого-нибудь вампира, которого не жалко подпалить малость, и он пришёл с каким-то хмырём, сильно напоминающим зомби из фильмов. В качестве проверяемого я выбрала того самого мальчишку — кошачьего, который охранял дом Джерада. Сначала зомби просто схватил кота — ничего не произошло, а когда мертвяк получил команду от Франса «кусай» и набросился, метя в шею, знак на щеке полыхнул, как яркая фотовспышка. На мертвяка это слабо подействовало, но Шон был начеку со своей серебряной саблей. Он рубанул по шее — сабля завязла… Со страшной руганью, Шон буквально отпилил голову и в бешенстве развернулся в сторону Франса… Но князя не оказалось там, где он был всего несколько секунд назад.

— А ну, вылазь! Сколько часов прошло, как ты поднял этого гуля? Сын жабы и гадюки!

Франс, пошатываясь вышел откуда-то из-за ящиков. Он был сильно обожжён, и это произвело впечатление на оборотней.

— Крови, — потребовал князь.

— Ополоумел? Иди поймай какого-нибудь люмпена, — отозвался Седрик.

— Твари! Да я еле стою!

— Вот и иди себе, пока уважаемый Шон Чери не решил потребовать возмещения за испорченную серебряную саблю, — наш полуволк откровенно развлекался.

— Мрази! Твари неблагодарные, — зашипел Франс переходя на французский. — Что б вам…

— Полегче! — прервала я его, и мой окрик подействовал. Франс, нехорошо сощурившись, двинул на выход.

— Убьешь не люмпена — узнаю и припомню, — крикнула я ему вслед.

— Ага, если выживем, — огрызнулся Франс, но стало ясно, что дурить он не будет.

— Эх, твою бы силу — да полвека назад, — грустно пробормотал Седрик, и я поняла, что он вспоминает Серхио. Вообще, чем больше я общалась с ним после клятвы служить мне, тем чаще улавливала его мысли и настроение. С ним происходило то же самое, недаром он вчера Фрешита оттащил, когда тот вывел меня из себя.

— Почему? Почему я вспоминаю сейчас?.. — пробормотал он, когда мы отошли подальше от оборотней.

— Вспоминаешь что?

— Кого. Серхио.

И помолчав, добавил:

— Пати, розовые и болотники могут быть вместе.

— О, не сомневаюсь, — едко выдала я.

— Нет, ты не понимаешь. Я не обижал его. Я никогда не обижал его. Может быть, потому, что он добровольно делился силой, может, потому, что я действительно был ему небезразличен. Он забавлял меня, веселил… Он был чем-то вроде младшего брата: глупого, веселого и восхищающегося старшим. Как я мог забыть? Всё забыть…

— Боль и потеря были слишком велики, — он и сам знал этот ответ, но я всё же озвучила его.

— Почему воспоминания возвращаются сейчас, когда мне надо быть собранным и жестким?

— Наверное, в них есть что-то, делающее тебя сильнее… или умнее.

Он горько хохотнул.

— Сильнее они точно меня не делают.

— Ты всегда путал силу и агрессию, Седрик.

Он внимательно на меня посмотрел.

— Ты права, Пати. Но, может быть, всё проще: очень скоро мы станем свидетелями смерти бессмертных. Нам придется переживать тот кошмар раз за разом.

— Седрик!!! Да я тебе сейчас в морду дам! Я Белая, забыл? Мне нельзя о таком задумываться. Я должна быть оптимистичной слепой идиоткой.

— О… Да…Но, знаешь, ты очень мало похожа на оптимистичную идиотку.

— Потому что ты мне мешаешь!

Он расхохотался, и я почувствовала, что клещи, сжимающие его сердце, немного ослабли.

Мы не зря проторчали весь день в таком гадком районе: провонявшем мёртвыми химическими запахами и без единого деревца. Большой склад был выбран местом главной битвы. Стены и крыша, пусть и хлипкие, скроют от посторонних глаз большую часть будущих событий и не позволят напавшим разбежаться сразу кто куда. Но на стены надежды было мало, поэтому кто-то поставил невидимую границу-стену. Тот, кто пытался выйти за неё, делая шаг вперед, незаметно для себя разворачивался назад, и даже не сразу понимал, что направление поменялось. Когда я спросила у Седрика, кто же смог создать такое — он указал на ничем не примечательного угрюмого болотника, пояснив, что это чары лешего, только усиленные и закреплённые.

Остаток ночи я намеревалась проспать в своей квартире и наконец-то покинула этот ужасный район. Но моим планам о безмятежном сне не судилось сбыться. Шон отвез меня и не спешил уходить домой: его подруга где-то пропадала с самого совета, и на все вопросы о ней он отвечал уклончиво: «Готовится». Зная, что Эльвиса поклялась, никто не сомневался, что она будет участвовать в бою, сейчас многие скрылись в своих местах силы и наполняются. Так что Шон напросился зайти в ресторан, ограбить кухню, а поскольку я тоже хотела есть, то согласилась на это.

Дежурил опять Родж. Вместо приветствия он окинул Шона хмурым взглядом.

— На кинозвезду ты уже почти не похож, — сообщил он.

— Ага, но Пати я таким нравлюсь больше, — весело отозвался тот.

Родж перевел хмурый взгляд на меня.

— Мэм, нам надо поговорить.

— Давай через три дня, я как раз освобожусь, — ответила я, мы втроем уже дошли до кухни, и я принялась хозяйничать.

— А чем вы так заняты сейчас? — спросил Родж, и я, бросив всё, посмотрела на него в упор.

— Ты задаешь слишком много вопросов, Родж.

Он не смутился.

— Возможно. Но сегодня заплакали кровью кресты в трёх церквях. И я думаю, вы знаете, почему.

Я задумалась. Первый порыв был: почистить Роджу мозги и избавиться от проблем, но это уже невозможно сделать, не причинив ему вреда. Слишком многое пришлось бы стирать. С другой стороны, если я ему всё расскажу, то чем это грозит? Всё зависит от того, как человек воспримет эти новости.

— Я жду, мэм.

— Для наемного работника ты слишком оборзел, — тихо процедил Шон.

И мужчины тут же сцепились взглядами. Будь они котами, то уже б начали выть перед дракой.

— На нас вот-вот нападут, — произнесла я, и взгляды метнулись ко мне. — И всем нелюдям Нью-Йорка предстоит сражаться за свой дом.

— А людям? — тут же спросил Родж.

— Это не ваша война.

— Если бы это была не наша война, то Бог не предупреждал бы нас.

— Война не ваша, — отрезала я. — Она станет вашей, если мы проиграем.

— Вот как? — Родж разозлился. — Мне вот интересно, если вы всё же проиграете, то как нам, людям, разобраться с тем, с чем не смогли вы, нелюди?

— У вас есть Бог, и он вам поможет. По вере вашей. Ведь так? Ты ж видел, что твой пастор сделал.

— Он святой человек! Таких крайне мало.

Вдруг стукнув по столешнице, он твёрдо спросил:

— Ты не думала, что нам стоит объединиться?

Я уставилась на него.

— Родж! Раскрой глаза! Только такие, как я, Чери и Эльвиса, нормально относятся к людям. Для других вы либо корм, либо враги, уничтожившие дом. Прошли времена, когда мы были вместе. Когда боги и люди сражались бок обок. Нет возврата назад. Это наша война. И я так говорю потому, что слишком хорошо отношусь к вам, людям и не хочу, чтобы ваши жизни послужили аптечкой либо батарейкой подзарядки.

— Вы будете драться с такими же, как вы? — спросил Родж, намеренно убрав эмоции, глядя в сторону.

— Не совсем, — ответила я.

— Бой предстоит с оборотнями, вампирами и тварями тьмы, — ответил Шон. — Поэтому плачут статуи и кресты.

— Если нас предупреждают, значит, у вас велик шанс проиграть, — констатировал Родж, пытливо переводя взгляд с меня на Шона.

— Плевать нам на шансы, — отрезал Шон. — Мы будем биться до победы или смерти. И хватит, разговор окончен. Будете решать проблемы по мере их появления. А если сейчас сунетесь в нашу драку, то гарантированно бездарно сдохнете.

Жёстко, но, в общем, целиком и полностью правильно.

Забрав пакеты с продуктами, мы вышли в наш переулок. На лестнице моего дома сидел Вик.

Он встал, взял у меня из рук пакет и впихнул его Шону, а сам обнял, окутывая своей светлой силой, своей любовью.

Я опять расплакалась. Тихими слезами вышли страх и напряжение последних двух дней. Свет и Тень, какое счастье, что Вик со мной. Что он есть у меня и всё-всё понимает.

Он поднял меня на руки и занес в квартиру, и остаток ночи я провела куда лучше, чем рассчитывала.

Утром Шон готовил оладьи с беконом для Вика и фруктовый салат для меня. К счастью, мужчины вполне спокойно реагировали друг на друга, Шон уважал мой выбор и не пошёл бы против меня, как-то доставая Вика. А Вик был спокоен, зная, что с Шоном я никогда не спала и что у того есть «девушка».

После завтрака Вик никуда не ушёл, сказав, что будет со мной до вечера. С одной стороны, меня это порадовало, с другой — мне надо кормиться, а в его присутствии… Но Шон вышел из положения, вливая vis мне в ладошку, как пару недель назад, когда нам пришлось доказывать Эльвисе, что я не претендую на Шона целиком и единолично. Вик пристально следил за процессом, после чего утащил меня обратно в спальню.

А в полдень мы выбрались в Парк и гуляли там до самого вечера. Когда расставались, Вик произнёс:

— Не пугайся, когда увидишь меня там.

У меня всё похолодело внутри.

— Зачем тебе там быть?

— Сплетающий Нити приказал, — и он прижал палец к мои губам, останавливая волну ненависти к Серому Демону, — И я рад исполнить этот приказ. Рад быть с тобой: в мире и войне…

Его слова прозвучали как часть супружеской клятвы. Я вздохнула, прогоняя все мысли из головы. Я не могу, не имею права думать о Вике, о том, что он может умереть этой ночью. Нет. Я должна быть и буду идиоткой в розовых очках оптимистки.

Мы расстались, в поцелуе без слов пообещав друг другу, что если выживем, то не расстанемся уже никогда.

Собираясь в бой, я надела свободное белое платье и столько амулетов-накопителей, сколько поместилось на шею и руки. Какой-либо броней пренебрегла, она будет только мешать, из оружия взяла только свой кнут — это единственное, чем я владею, без риска травмировать себя. Положила Кению как горжетку на правое плечо, а надувшуюся, недовольную Кисс посадила на левое. Всю дорогу салатово-зелёная кошка сопела мне в ухо, давая понять, что в машине воняет и ей нечем дышать, зато Кения привычно дрых, лишь изредка подергивая ухом.