Храм

35

Светило, словно желая извиниться за долгий период бездействия в сезон дождей, взялось за долину с удвоенным усердием, просушивая каждую тропку и овраг. Несколько дней воздух над лесом стоял густой и пахучий от испарений, хоть ложкой ешь.

Свист раздвинул низкие ветви, и осторожно выглянул из зарослей. Он не ошибся – на берегу озерца, в котором, поди, целую вечность тонула статуя со страшной маской вместо лица, сидели люди. Шип, охотник с которым они вместе сражались, когда совершали рейд в Нижний Лес, и четверо незнакомых Свисту людей – трое мужчин и одна женщина. Судя по неестественным позам и отсутствующему выражению лиц – новички, все как один в каком‑то тряпье, босые и грязные.

— Доброго тебе дня, — Свист шагнул из густой тени на берег озера.

Шип даже подскочил от неожиданности, вскинув оружие к плечу.

— Хвала Свету, это только ты, — облегченно вздохнул он и опустил винтовку.

— А кому еще так близко к Дому, да еще днем тут оказаться? – улыбнулся десятник.

Шип смущенно пожал плечами и искоса глянул на тонущую статую.

— Давай вместе перекусим, раз так удачно встретились. Ты в Дом идешь? – Шип вновь опустился на землю.

— Да. Добыл пару мерцал, вот сдать хочу, — Свист присел рядом.

— А я последнее время только норы обхожу, новеньких ищу, — он мотнул головой в сторону безмолвных спутников.

— А чего мерцала не ищешь?

— Пастырь Ведун сказал, что мерцала и так будет, кому принести, а я должен новых людей приводить.

— И как?

— Уж и не знаю, как оно раньше было, но новичков я довольно часто нахожу, только за последние пару недель больше десяти человек привел в Дом. Может быть, когда мы специально норы не обходили, они просто погибали? В своем этом состоянии как‑то выбирались из норы, и привет. Медведь там или волки, а может и вообще к ночи только нору покидали, тогда… сам понимаешь.

Его передернуло.

Свист пригляделся и увидел, как глубоко внутри собеседника отсвечивает ядовито–зеленым застарелый, словно незалеченная рана, страх.

— Может быть. Никто же не знает, откуда они, то есть мы, беремся, — Свист принялся задумчиво разглядывать статую, смотреть на Шипа ему расхотелось.

— Почему это никто не знает? – изумился Шип. — Очень даже знаем!

Предчувствуя ответ, Свист все же спросил, невольно повторившись:

— И как?

— Светоносец создает новых людей, помещая их в норы, чтобы мы нашли их и обучили правильной вере.

— А почему он не может их сразу в Дом сажать?

— Он все может! – взвился охотник. – Просто у него есть какие‑то важные причины так не делать.

— Какие, например?

— Откуда мне знать!? – разозлился Шип. – У Ведуна спроси.

Свист не стал ничего отвечать.

После долгого молчания, Шип наконец сказал:

— Я думаю, эта статуя изображает ночного демона. Гляди, какая она страшная.

— Думаешь? – Свист еще раз пригляделся к изваянию, но увидел только мертвый камень.

— А может быть это и есть демон, просто днем он в идола этого превращается, — в голосе охотника звучал суеверный страх.

— Тогда давай убираться отсюда, пока он не ожил, — Свист предпринял неуклюжую попытку пошутить.

— Угу, — Шип в последний раз бросил подозрительный взгляд на статую и принялся ставить на ноги своих подопечных, рывком за шиворот поднимая их с земли.

Будто невзначай, он обронил:

— Я так устал.

— Прости? – Свист поднял брови.

— Хорошо тебе, Свист, ходишь сам по себе, и никто тебе не указ. То есть это, конечно, глупо и опасно, но все‑таки.

— А тебе‑то что не по нраву?

— Я уже счет потерял тем дням, когда по десятому разу в каждую нору лезу, новичков ищу. Я ведь даже в поход не иду, тут остаюсь.

Десятник не мог понять, радует это Шипа или скорее огорчает.

— Почему? – Свист не нашел ничего лучшего, как спросить напрямую.

— Ведун сказал, что моя работа здесь, наверху, более угодна Свету. Вот и говорю, что устал, сил моих нет. Пришел – ушел.

— Откажись.

— Как это?! Я не могу просто так отказаться, это противоестественно, – фыркнул Шип. – Моя работа угодна Свету! Да и вообще, нужны нам новые люди, потому как неизвестно, сколько вас поляжет там, в дикарской чаще.

Вскоре, когда Шип веревками объединил четверых новичков в подобие связки, маленькая процессия двинулась к Дому.

Следующим утром в трапезной собрались воины из тех, кому предстояло идти в поход, как отметил Свист, в большинстве своем верные Ведуну. Всего немногим больше четырех десятков человек.

Орех стоял у развешенной на стене карты, держа в руках деревянный стек.

— Приступлю сразу к делу, — без прелюдий начал он. – Сезон дождей закончился, а это значит, что скоро мы двинемся на дикарей. Для этого нам нужно хорошо знать Нижний Лес, хотя бы на протяжении полдневного перехода от обрыва.

Он указал стеком на карту.

— Вы пойдете группами по три человека, на каждую группу должна быть такая карта. На нее вы будете наносить тропы, ручьи, места стоянок дикарей и прочее. Главным в разведывательной кампании назначается Пластун. Он будет координировать ваши действия, ему же вы сдадите сделанные вами карты.

Узкоглазый охотник с важным видом поднялся, давая собравшимся разглядеть себя, а потом вернулся на место.

Свист подумал, что Орех сильно торопится, раз так легко доверяет это дело своему старому неприятелю.

— Спускаться будете вот у этих дозоров, — Орех трижды указал места, помеченные на карте.

— Пленных брать? – спросил Пробой.

Свист машинально перевел взгляд на говорившего. Пробой – охотник, такой же, как и сам Свист, сменил охотничью одежду на старую робу без рукавов, много раз латанную во всех мыслимых местах. Все волосы на его голове были удалены, включая брови и ресницы.

Заметив изумление десятника, Скороход наклонился к самому его уху и восторженно прошептал:

— Опаленный священным огнем!

Когда Свист непонимающе поглядел на парня, тот лишь многозначительно покачал головой, словно других пояснений и не требовалось.

Тем временем Орех инструктировал будущих разведчиков. Свист уже слышал все это, и не раз, еще в Новом Доме, посему разрешил себе отвлечься.

— Пленных брать не нужно, по возможности старайтесь в бой не вступать, если заметите дикарей – затаитесь или незаметно отойдите.

— Как?! Оставить в живых еретика, когда мог его уничтожить?! – взвился Пробой.

— Смерть им! – заревел Светолюб.

— Смерть! – поддержал собрата Светляк.

На лице Ореха не дрогнул ни один мускул, он терпеливо дождался, когда волна праведного гнева уляжется и продолжил:

— Это разведывательные вылазки. Начнем резать гадоверов – они переполошатся, и тогда продвижение наших основных сил ощутимо замедлится.

— В тебе, Орех, говорит страх, — Пробой провел рукой по бритой макушке, словно желая напомнить себе и остальным, кто здесь отмечен светлой благодатью. – Возможно, ты не тот человек, который должен вести нас в священный поход против ереси. Да и вера твоя все еще под сомнением, как бы Светоносец не разгневался на нас за то, что в битву нас поведет тот в чьем сердце недостаточно Света.

Орех невозмутимо подошел к бритому охотнику и, не меняя скупого выражения лица, коротко ударил того в челюсть. Пока Пробой заливал каменную плитку кровью и выплевывал осколки зубов, воевода вернулся на свое место и продолжил:

— Не думаю, что Свет одобрит нашу мелочность в отношении парочки дикарей, если тем самым мы упустим саму возможность победы.

Сейчас каждый в зале слушал воеводу как никогда внимательно.

— Могучий Орех прав, — Ведун встал с табурета, на котором безмолвно провел все собрание. – Нам следует усмирить праведный гнев, дабы с пущей силою воздать варварам за их отвратительную веру. Проявим же покорность в молитве.

Как по команде, люди опустились на колени. Свист вопросительно поглядел на Ореха, тот едва заметно кивнул и сам склонил голову, делая вид, что обращается к Свету. Охотник последовал примеру командира.

— Свет, дарующий жизнь всему сущему, — в один голос грянули воины, — освети нашу дорогу, испепели неверных и рассей тьму. Пускай идти мне в твоем сиянии, нести дальше волю твою, славить истину твою. Нет тьмы. Нет страха! Есть только Свет, и да пребудет он со всеми нами!

— Благословляю вас! – Ведун поднял над головой зажженный от Жаровни факел. – Пускай ничто не сможет причинить вам вред.

Он резко взмахнул факелом, прочертив в воздухе светящуюся дугу, которая погасла лишь спустя несколько секунд. Свист едва сдержал возглас изумления, он вновь поглядел на воеводу, но тот сделал вид, что ничего не произошло.

Несколько позже Орех разделил разведчиков на отряды по три человека, таким образом, чтобы вместе с двумя светопоклонниками шел один верный ему охотник. Каждая тройка получила свои наставления, и люди были отпущены готовиться к вылазке.

— Ты видел? – громко зашептал Свист, когда они вдвоем с Орехом покидали трапезную.

Все время, пока воевода излагал суть действий для каждого отряда, десятник едва мог сдержать возбуждения, а уж в сторону Ведуна и вовсе не смотрел – опасался, сам не зная чего.

— Видел, парень.

Орех оглянулся через плечо, но подслушать их было некому.

— Видать не одно мерцало проглотил, жаролюб растреклятый.

— Почему ты так решил?

— Знаю потому что. Про ведунские чудеса я уже слыхал, вот и самому удалось узреть. Не бери дурного в голову, а змею в руки. Завтра у тебя трудный день.

— Еще бы! Ты зачем мне Пробоя в напарники дал?

— Потому как если кто его и сможет удержать от глупостей, так это ты.

— А Скальник не годится?

— Удержать и самому в разборки не встрять, я хотел сказать, — улыбнулся Орех. – Скальника самого нужно удерживать.

— А представляешь в одном отряде Пробоя и Дрозда?!

— Можно было бы об заклад биться, как скоро они друг дружке в глотки вцепятся.

— Орех, вот мы разведаем местность у обрыва, а что потом будет? Ну, когда мы отойдем дальше, вглубь, где разведчики не бывали.

— Вот тогда и начнется самое сложное, — подмигнул воевода, — для тебя самое сложное, ты же единственный, кто ухитрился прогуляться до дикарского городища и обратно.

— Не я один. Пластун и Терновник тоже со мной были.

— В данном случае они не в счет. Туда их вели под конвоем, а обратно они бежали, ведомые тобой. Пластун мне много рассказал из того, что запомнил, но главным поводырем в тех джунглях будешь ты.

— Пластун тебе рассказывал что‑то?! – искренне изумился десятник.

Орех смущенно поскреб бритый затылок.

— Ну да. Не такой уж он и дрянной сморчок, как я о нем думал, — нелегко дались ему эти слова. – Жалко, что просветился сильно, а так, глядишь, и подружились бы.

Свист покосился себе через плечо, туда, где осталась трапезная и недружелюбно выпятил челюсть. Потом вдруг прошипел.

— Прав Скальник.

— На чей счет? – Орех удивился больше злобному тону охотника, нежели словам.

— Насчет всех этих молитв, богов и прочего.

— Ты не оставляешь попыток меня разочаровать, — вздохнул Орех. – Ну, Скальник понятное дело, но ты‑то.

— А что я‑то? — насупился Свист, уже успевший пожалеть о своих словах.

— Да ничего в этом плохого нет. Ведун – вот тот да, дрянь, и поверь мне, придет тот светлый день, когда мы его голову в муравейник засунем, но то, что люди кому‑то молятся, само по себе не плохо и не хорошо. Как нельзя оценивать чувство голода или желание выспаться после насыщенного дня. Я ведь давно тут живу и помню, как и до Светоносца люди обращались к кому‑то по ночам, шептали, просили о помощи и заступничестве. Видать, природа наша такова, и не вина природы, что Ведун ею пользуется, он просто первым из нас нашел имя для того, кому наши соплеменники возносили неумелые молитвы.

— Но, помнится ты сам говорил…

— Говорил, — согласился Орех. – Но за последнее время я много думал. И вообще, вот ты мне веришь?

Свист, не задумываясь, кивнул.

— Но ты же не ждешь, что я всю твою работу за тебя делать стану?

— Нет, конечно.

— Вот и я про то же. Пока вера человеческая не переносит ответственность с него самого на кого‑то другого – пусть верит: плохо становится тогда, когда свою судьбу, которую надобно вершить только самому, препоручают кому‑то другому. Даже тому, чью божественность не подвергают сомнению.

Воин не нашел, что возразить, только винтовку на другое плечо перебросил.

— Я вот тут подумал: у нас же много пленников, почему бы не воспользоваться ими в качество проводников? Зачем нам‑то лезть туда?

Орех почесал щетину на подбородке.

— Ну, во–первых не доверяю я им, а держать их все время под контролем своего мерцала будет утомительно, — он отвернулся. – Да и Ведун, не пойми с чего, наотрез отказывается рабов отдавать. Как рогом уперся, просветленный, — последнее слово звучало как ругательство.

— А тех, что в данный момент у нас… ну там, — Свисту не хотелось упоминать Новый Дом, находясь здесь.

— А как я объясню их наличие? Завалялись за подкладкой?

Десятник разве руками.

— Ладно, парень, — поучительные нотки исчезли, на их место вновь пришли свойственные Ореху повелительные и требующие беспрекословного повиновения интонации. – Марш к себе, чтобы к рассвету был бодр и свеж, как соловей погожим утром!

Свист лихо развернулся на каблуках и побежал выполнять приказ, скорее в шутку.

Ход сбавил только на лестнице, одним махом взлетев на два пролета, и чуть было не сбив с ног ойкнувшую от неожиданности Арахну.

— Хвала Светоносцу, — прошептала девушка, едва справившись с испугом.

Не ожидая ответа, она попыталась проскочить мимо охотника, но тот неожиданно для себя самого выставил руку, преграждая девушке дорогу.

— Я давно тебя не видел. Как дела, Арахна?

Свист разглядывал девушку, вспомнив тот сон, где она явилась к нему, обласканная огнем Жаровни. Пускай сейчас и разглядывать‑то за ворохом мешковатых одежд было нечего.

Длинные ресницы опустились, а потом вновь взлетели.

— Все хорошо. Спасибо, что спросил, Свист, — она опустила на пол корзину, в которой охотник разглядел масло для светильников, да жесткий квачик, предназначенный очищать чаши от копоти. – Пастырь наш Ведун отметил меня своей милостью, и разрешил каждые два дня менять масло в светильниках.

— Поздравляю, — не найдя слов лучше, пробурчал Свист.

Его одолевали смешанные чувства – желание подольше поговорить с девушкой, и в то же время Свист готов был сорваться с места и убежать подальше, изнемогая от чувства неловкости.

— Ты ведь никогда не была за стенами Дома?

— Свет меня упаси! – Арахна сотворила в воздухе перед собой замысловатый знак. – Я слаба и могу принести с собой порчу, так что и очищающий обряд не поможет.

— А жаль, — Свист пожал плечами думая, что с удовольствием показал бы собеседнице озеро и тонущую статую, водопады на юге и солнечную поляну с клевером. – Там есть очень красивые места.

— Ты издеваешься?! Что может быть красивого там, где властвует ночь и ее мерзкие создания?

— Где же это ужасы такие? – Пластун возник из‑за левого плеча Свиста, подойдя по–охотничьи тихо и незаметно.

Арахна воспользовалась тем, что десятник отвлекся на Пластуна и, быстро прошмыгнув между ним и стеной, упорхнула на лестницу. Свист проводил ее полным сожаления взглядом, хотя и испытал некоторое облегчение.

— Да так, — охотник даже скривился, — страшилки тут всякие рассказывает про лес.

— Храни ее Свет, девчушку нашу, — покачал головой заведующий разведкой Дома. – Но я тебе другое сказать хотел – ты, когда вниз уйдешь, приглядывай за Пробоем.

Свист поднял брови.

— Сделай‑ка лицо попроще, — Пластун сбил многострадальную шапку на затылок. –За этим парнишкой глаз да глаз нужен, так что ты уже на правах старшего товарища гляди в оба так сказать.

— С чего бы это? – Свист пропустил «старшего» мимо ушей.

— Временами он слишком уж дословно понимает все, что говорит нам Ведун. Ну, то есть, если не разводить словоблудие, как то очень Сонный любит, Пробой может наделать глупостей. Пускай и руководствоваться будет верными и благородными мотивами – истовой верой в Свет.

— Хорошо, пригляжу.

Свист улыбнулся про себя, подумав, то‑то бы удивились эти двое, если бы узнали, что просят его об одном и том же, да еще и исходя из одинаковых соображений.

— Вот и славно, удачи тебе внизу. Я – первый, кто будет молить Светоносца о твоей защите.

Разведчик хлопнул Свиста по плечу и застучал каблуками по каменным ступеням, спускаясь на нижний ярус. Охотник же направился к себе, думая, что будет благодарен Пластуну, если тот выполнит свое обещание.

— Отец, будь со мной там, направь мою руку и уведи врага от моего следа, — громко шептал Свист, обращаясь к потолку своей комнаты.