Звезда Полынь

Шрам

Первое, что я увидел, когда снова обрел возможность видеть — это темный узкий коридор, заставленный ящиками и контейнерами. Он был недлинным — метров десять, — и в его противоположном конце была бронированная дверь. Перебравшись через ящики, я подошел к ней и попробовал открыть — заперто. Справа от двери был щиток: я открыл дверцу и увидел что-то вроде компьютерной панели. Достав полученный от Шершня декодер, я подключил его к панели. На дисплее тут же вспыхнула фраза: «Идет обработка кодов. Подождите, пожалуйста». Я ждал. Обработка шла долго, несколько минут. Наконец, я услышал щелчок, и мощная, в полметра толщиной стальная дверь, начала медленно открываться, позволив мне пройти внутрь.

За дверью оказался новый коридор, освещенный парой лампочек аварийного освещения под пропыленными колпаками. Их свет был слишком тусклым, и я включил фонарик на цевье автомата. Радиации в коридоре не было, но был риск напороться на растяжку, так что больше света будет в тему. Мне казалось, что я слышу шум работающей вентиляции, но снять шлем я побоялся. Пройдя по коридору, я оказался у лестницы, ведущей на второй этаж, и поднялся по ней. На лестничную площадку выходила только одна дверь с табличкой: «Лаборатория Х-0. Вход только для авторизованного персонала». Та самая загадочная лаборатория «О-сознания», о которой говорилось в легенде о Меченом? Или что-то другое?

Рядом с дверью была точно такая же панель, как и у нижнего входа, и я подключил к ней декодер Шершня. Дверь открылась, и я не без трепета вошел внутрь.

Здесь было темно: луч моего фонаря выхватывал из густого мрака какие-то аппараты, переплетения труб, большие оранжевые и зеленые емкости неизвестного назначения. Мне так и не удалось найти выключатель, и я поспешил пройти дальше. Защелкал счетчик радиации, «Ланселот» немедленно сообщил мне об опасности. Впрочем, когда я добрался до выхода из аппаратного зала, щелчки прекратились. Тут была новая лестница, ведущая наверх. Я заметил на стене полустертые надписи, оставленные масляной краской — их оставили те, кто двадцать шесть лет тому назад строил объект «Укрытие» или, попросту говоря, Саркофаг.

Не больше и не меньше: я попал в святая святых Зоны. В то загадочное место, откуда таинственные Хозяева следили за Монолитом, заключенным в бетонной толще Саркофага. Тем более удивительным казалось царившее здесь запустение: я пока не видел никаких следов того, что в лаборатории ведутся какие-то работы. Поднявшись по лестнице, я оказался в новом каменном мешке с кучей самой разной аппаратуры, однако было видно, что эти мудреные устройства уже давно никто не включал — ни одного огонька на приборных панелях, ни единого звука, все покрывает толстый слой пыли. Может, кое-что в легенде о Стрелке соответствует правде, и эта лаборатория действительно была разгромлена и потому заброшена? Однако нигде не видно ни обломков, ни следов пуль. Загадка, ей-Богу. И еще непонятно, зачем покойный Шершень велел мне сюда идти, если лаборатория вроде как законсервирована и давным-давно не работает. Так или иначе, надо топать дальше, а там видно будет.

У новой двери я не удержался — снял шлем. Воздух был сухой, пахнущий пылью и железом. У меня оставалось немного водки во фляжке, но я не стал пить. Пошарив в рюкзаке, нашел пачку сухого печенья, съел несколько штук, запил водой из своего неприкосновенного запаса, на всякий случай выпил таблетку антирада и, надев шлем, («Ланселот» тут же повторил мне знакомую лекцию о чудесных свойствах костюма), пошел искать выход. Блуждал я долго: в этой части лаборатории был настоящий лабиринт. Большие помещения с аппаратурой чередовались маленькими кладовками и всевозможными подсобками, так что выход я нашел не сразу. Нужно было торопиться: батарей в моем фонаре надолго не хватит, а я пока еще даже не знаю, куда конкретно мне нужно попасть.

В конце концов, я все же вышел к двери с табличкой «Сектор В», на этот раз без всяких замков. За дверью открылся еще один коридор, в который выходили несколько дверей. Я толкнул первую дверь справа — это было что-то вроде рабочего кабинета на несколько человек. Письменные столы были завалены бумагами и папками, среди которых красовались старых моделей компьютеры, которые, похоже, давно никто не включал. На стене я заметил выключатель, щелкнул им — и под потолком вспыхнула пыльная лампа. Отлично, значит, лаборатория все же не обесточена полностью. Обрадованный, я вышел в коридор и прошелся по остальным кабинетам. Ничего интересного я не увидел и вскоре дошел до стеклянной двустворчатой двери, за которой была новая лестница. Я поднялся по ней и уперся в бетонный тупик. Похоже, мне следовало теперь спускаться, а не подниматься.

Странное все-таки место. Давно покинутое людьми. Может, именно здесь располагалась самая первая лаборатория храмовников, из которой они следили за черным монолитом в глубинах Саркофага. Или же нет? Как жаль, что Шершень погиб — он бы многое смог объяснить. Так или иначе, выбора у меня нет, надо искать ответы. У меня появилось страшное, давящее чувство обреченности: я ясно понял, что обратного пути из этих каменных казематов нет, разве только тот, которым я пришел сюда, через портал у четвертого энергоблока, и то не факт — за то время, что я провел в лаборатории, этот портал мог исчезнуть или утратить стабильность. Хотя…

Шершень сказал мне: «Доделай». Это было последнее сказанное им слово. Что «доделай»? Искать надо, сталкер Малой, искать. Должен быть выход отсюда, надо лишь запастись терпением!

Я спускался долго, миновал восемь или десять лестничных пролетов и оказался в громадном помещении, полном всякой всячины — вроде, как на складе. Системы «Ланселота» по-прежнему не уведомляли меня о возможных опасностях, вроде радиации или близких аномалий, и это радовало. Глубины Саркофага казались совершенно безжизненными. И тут я услышал гул. Что-то гудело прямо впереди, наполняло подземелье едва ощутимой вибрацией. Приободренный, я взял автомат на изготовку и пошел вперед.

Я ожидал, что попаду в новый лабиринт коридоров, но все оказалось проще: путь мне преградили уходящие в стену трубы — это они гудели на все подземелье, — а за трубами я увидел шахту грузового лифта. Когда я нажал кнопку пуска, лампочка под потолком мигнула, мгновение спустя вспыхнула, загрохотали механизмы подъемника, и лифт ухнул вниз, из-за чего я едва не потерял равновесие. Выругавшись, я вцепился в какую-то торчащую из стенки лифта железку, пытаясь побороть накатившую тошноту. Впрочем, спуск оказался недолгим, через несколько секунд лифт с лязгом остановился, я оказался у металлической двери, на которой была изображена человеческая фигура, вписанная в знак атома.

— Ага! — обрадовался я, разглядев справа от двери уже знакомый мне щиток, прикрывающий компьютерную панель доступа. — Вот ты где спрятался!

Подключив декодер, я стал ждать, и ожидание показалось мне очень долгим. Наконец, в двери что-то громко щелкнуло, заработали сервомоторы, и я смог пройти на короткую, в восемь ступенек лестницу, к двери с табличкой «Артефактологический центр». Она была незаперта.

То, что я увидел секундой спустя, было настоящей фантастикой. Здоровенный подземный зал был уставлен большими подсвеченными прозрачными шкафами, в промежутках между которыми стояли лабораторные столы, уставленные самой разнообразной аппаратурой. В шкафах были артефакты — самые разные. Сотни артефактов.

— Ничего себе! — только и смог сказать я, глядя на это великолепие.

Да, здесь, похоже, были все артефакты Зоны, собранные за годы работы лаборатории монолитовскими экспертами и охотниками. Самые простые и известные, вроде «Выверта» или «Капли», искрящихся «Медуз» или сердцевидных «Грави», и такие, которых я никогда и в глаза не видел и даже не слышал о них. Я шел мимо шкафов и читал названия: «Волосы ведьмы», «Пирамидка», «Мандарин», «Светляк», «Стекляшка», «Кальмар», «Око Саурона», «Холодный огонь», «Факел», «Рубиновый цветок», «Круассан» — и думал, что сейчас вижу то, что до меня не видел ни один сталкер в Зоне. Артефакты медленно вращались на своих подставках, плавали в воздухе, словно невесомые, искрились, подмигивали мне разноцветными огоньками, переливались всеми цветами спектра, меняли форму и плотность, и мне даже казалось, что я слышу, как некоторые из них издают звуки, напоминающие тихий писк, мелодичное треньканье или жужжание. Размещенные рядом с артефактами таблички содержали подробную информацию о каждом: название, физические и химические характеристики, образование, особые свойства. Мои счетчики радиации молчали: стенки шкафов не пропускали излучение, испускаемое артефактами. Лишь у двух дальних от входа шкафов, которые были не прозрачными, а металлическими, счетчики слабо защелкали. Я прочитал на дверце шкафа табличку: «Смертельный уровень радиации!». Ниже на табличке указывалось, что в шкафу содержатся образцы артефактов «Ночная звезда», «Ключ» и «Нейтрон».

На лбу у меня выступил пот, но я не мог его стереть — боялся снять шлем. Эх, Мишка, видел бы ты это великолепие! Интересно, что бы ты сказал, попав сюда? Наверное, матерился бы минут пять без остановки. Ведь тут сотни артефактов на многие миллионы долларов. Одного хватит, чтобы обеспечить на всю жизнь. Сильное зрелище, от такого у любого сталкера крышу снесет напрочь…

Однако была одна странность — в этом хранилище были собраны, казалось, все артефакты Зоны. Но двух не хватало: «Звезды-Полынь» и «Пасхального яйца». Почему?

В центре зала возвышался большой подковообразный пульт с двумя широкоформатными дисплеями и прозрачной камерой посередине: внутри камеры виднелись металлические стойки и лапы манипуляторов — судя по всему, камера предназначалась для экспериментов с артефактами. Я подошел к пульту, нашел кнопку питания, включил. Немедленно началась загрузка системы главного компьютера, пульт осветился десятками огоньков. На экранах появилась эмблема тамплиеров — восьмиконечный крест, — и система предложила мне ввести пароль.

Я на миг растерялся, а потом вспомнил про декодер Шершня. Подключил его к пульту и стал ждать. Крест исчез, на экране побежали длиннющие комбинации цифр и букв. Я ждал. Наконец, раздался мелодичный сигнал, и приятный женский голос сообщил мне, что пароль принят. Мгновение спустя на дисплее появилось мужское лицо — суровое, с рублеными чертами, с волевым подбородком, в сетке морщин. На меня глянули ледяные глаза героя или убийцы. Черт, у кого я видел такие же глаза?

Ну, конечно! У Шершня.

— Кто ты? — услышал я.

— Малой. — Я кашлянул в кулак. — Кулицкий Александр Дмитриевич. А ты кто будешь?

— Мое настоящее имя несущественно. Можешь звать меня Шрам, если хочешь.

— Шрам? Тот самый наемник? Я слышал о тебе. Ты ведь преследовал Стрелка?

— Я прибыл в Зону в 2011 году вместе с младшим братом Александром. Мы были послушниками Ордена и должны были пройти испытание, чтобы получить звание рыцаря Агнца. Орден поручил мне сопровождать группу ученых, работавших на «Монолит», но мы попали под выброс, и ученые погибли, а я попал к сталкерам из «Чистого неба». Я не мог раскрыть им, кто я, и меня приняли за простого наемника. Поручили найти группу Стрелка. Уже тогда Лебедев и Каланча догадывались, что выбросы в Зоне происходят из-за попыток сталкеров добраться до Черного Метеорита, но не могли объяснить, почему Зона так реагирует на эти попытки. Они не знали об истинной сущности Скрытого в саркофаге четвертого энергоблока.

Оказавшись на Кордоне, я связался с братом и рассказал ему о случившемся. Сообщил о приказе Лебедева ликвидировать группу Стрелка. Старейшины велели мне выполнить приказ Лебедева, но перед этим выяснить, каким образом Стрелку и его приятелям удается пробираться так глубоко в Зону. Я шел по следам группы и почти перехватил Стрелка у Лиманска, но попал в засаду. Так я оказался у Лесника и от него узнал, что Стрелок умеет пользоваться артефактами для создания пространственных порталов. Как он научился этому, вопрос другой. Может быть, Стрелок во время своей первой попытки проникнуть на ЧАЭС услышал Зов Монолита, или Доктор, легкомысленно нарушив свою клятву Старейшинам, в свое время открывшим ему тайны артефактов, вольно или невольно раскрыл ему этот секрет. Поскольку у меня не было возможности проходить через порталы, я присоединился к «Чистому небу» и так оказался в Припяти. Мне пришлось стрелять в своих же, чтобы не вызвать подозрений. У меня была одна задача — найти Стрелка и сделать все возможное, чтобы он попал не к «Чистому небу», а в руки «Монолита». Мне это удалось. Однако сам я попал под Сверхвыброс и мое служение было окончено.

— Окончено?

— После того, как я уничтожил пси-защиту Стрелка и почти нагнал его, начался Сверхвыброс. Он окончательно разрушил мою нервную систему. Медики «Монолита» пытались спасти меня, но безрезультатно. Поэтому было решено сохранить хотя бы мое сознание. Если хочешь, мою душу.

— Разве это возможно?

— Для того, кто верует, нет ничего невозможного. Но у Господа для каждого из нас определен свой путь, — человек на экране слабо улыбнулся. — Я с тех пор ментальная матрица, которую сохранили программисты «Монолита». Но не обо мне речь. Если ты здесь, значит, Шершень передал тебе декодер, и все идет по плану.

— Я слушаю.

— Сразу по сути дела — Меченый, похоже, уже проник в Темницу. К счастью, у нас есть немного времени — шахта Темницы после сверхвыброса 2011 года была окружена особым защитным полем, и Меченому понадобится время, чтобы его отключить. Ты пройдешь в Темницу и закончишь то, что в свое время не успел сделать я.

— Почему Меченый пытается пробраться к Монолиту?

— После сверхвыброса он остался жив, и был пленен близ станции. Старейшины предложили ему выбор — служить ордену, стать нашим собратом, или умереть. Он выбрал служение, но позже предал орден. Зов оказался сильнее его воли. Стрелка приговорили к смерти и отправили на «грузовике смерти» на окраину Зоны, однако предатель выжил, потому что Заключенный в Монолите выбрал его своим орудием. Так он стал Чернобыльским Зверем, Меченым. Случай позволил ему завладеть частицей Монолита, которую вы называете Звездой-Полынь, и теперь для него нет препятствий на пути к Заключенному. Если желание Меченого будет исполнено, Третий Взрыв станет неизбежным.

— Шершень говорил то же самое.

— Шершень и есть мой младший брат. Почему он не с тобой?

— Мне очень жаль, Шрам. Твой брат погиб.

— Такова судьба многих из нас. Мне горько это слышать, но он выполнил свой долг. Очень скоро мы встретимся. Но сейчас речь не о нем, а о тебе. Артефакт с тобой?

— «Звезда-Полынь»? Нет. У меня забрали его.

— Я говорю о другом артефакте.

— Об этом? — Я извлек «Пасхальное яйцо» из контейнера на поясе и показал Шраму. Мне показалось, что его лицо просветлело.

— Да, — ответил наемник. — Он с тобой и это хорошо. Сейчас ты сделаешь то, что я тебе прикажу. Видишь камеру для экспериментов? Тебе нужно будет поместить в нее несколько артефактов. Это нетрудно сделать, просто подойди к пульту и включи манипуляторы. Я буду тебе подсказывать, что и как делать…

Следуя указаниям Шрама, я загрузил из хранилища в камеру «Компас» — странный предмет, похожий на маленькую, сделанную из радужного стекла морскую мину, — и уже знакомый мне «Ключ»: его появление в камере немедленно заставило мои датчики радиации тревожно защелкать.

— Не беспокойся, силиколитовые стенки камеры поглощают большую часть излучения, — успокоил меня Шрам, — но медлить не стоит, иначе нахватаешься рентген. У тебя нет осколка Монолита, без него ты не сможешь попасть прямо в Темницу. Но есть вероятность, что твой артефакт частично заменит его.

— И что в нем, черт его возьми, особенного? — сказал я, глядя на зажатый в кулаке артефакт.

— Такой артефакт есть у каждого из паладинов «Монолита», охраняющих Темницу — он защищает сознание от Зова Заключенного. Он же позволяет тамплиерам свободно проходить через систему порталов, созданных нашими учеными. Секторы Темницы связаны подобными порталами, без артефакта ты их не пройдешь.

— Так вот почему Меченый так хотел им завладеть! Считал, что без этого артефакта я никогда не смогу ему помешать, так?

— Возможно. Ты готов?

— Да.

— Сейчас ты сделаешь то, что я тебе прикажу. На пульте есть кнопка «Зарядка устройства». Нашел?

— Погоди… Да, нашел!

— Постой, не жми. Послушай сначала. При помощи этой кнопки можно зарядить некоторые артефакты, превратив их в сверхмощные батареи. Но «Компас» особый артефакт. Он заряжается человеческими душами. Программа составлена так, что когда ты нажмешь кнопку, я и «Компас» станем единым целым, и портал в Темницу будет открыт.

— То есть, ты погибнешь? — Я почувствовал холодок на спине.

— Я и сейчас всего лишь матрица, — в голосе Шрама была горечь. — Но я долго ждал возможности отомстить, пусть не напрямую, а так. Теперь я еще и за Саню должен отомстить. Мы поможем друг другу, Малой. Только об одном прошу — не облажайся, когда встретишься с Меченым.

— Я должен убить его?

— Ты должен остановить его. Как ты это сделаешь, не имеет значения. Третий Взрыв не должен произойти.

— Да, я… понял.

— Погоди. Еще одно. Запомни одну мудрость, которую я услышал когда-то от самого Харона. Он любил ее повторять, и я запомнил его слова. Харон говорил: «Зона пробуждает в человеке много темного. Но главный грех, которым она заражает нас — алчность». Подумай над этими словами.

— Хорошо, Шрам.

— Готов?

— Да, — я проглотил застрявший в горле ком, положил палец на кнопку. — Прощай, Шрам.

— Да благословит тебя Господь, парень. Жми!

Я зажмурился, нажал, парой секунд спустя все же не удержался и открыл глаза — сурового лица на дисплеях пульта больше не было. «Компас» на глазах наливался красным свечением, и между ним и радиоактивным «Ключом» колебалась призрачная пелена. Счетчик радиации «Ланселота» затрещал, встревоженный голос говорил о радиационной опасности, но я не слушал его. Сияние заполнило всю лабораторию, и я увидел, как между пультом управления и стеной появилась горизонтальная воронка, вращавшаяся с бешеной скоростью. Еще миг — и я с воплем полетел прямо в нее, не в силах сопротивляться схватившей меня чудовищной силе. В тартарары, навстречу Тьме и полному беспамятству.