Звезда Полынь

Десантная операция

Час спустя, после короткого перехода через сосновый лес, начинавшийся за депо, мы вышли к группе сильно потрепанных выбросами строений, окруженных высоким железным забором. На столбе у ворот сохранилась табличка «Опытная станция НИИ растениеводства АН УССР». Двор станции был рассечен источающим жар «Разломом», поэтому войти с фасада не получилось. Пришлось обходить станцию и лезть через забор. Еще четверть часа ушло на то, чтобы обследовать станцию на предмет нежелательных квартирантов.

Мы устроились на отдых в самой дальней от «Разлома» части станции, в комнате, которая когда-то была чем-то вроде вычислительного центра. По всему было видно, что тут частенько останавливаются сталкеры — пустые консервные банки, обертки от пищевых концентратов, окурки и прочий оставленный ими житейский мусор встречались повсюду. Стены комнаты были исписаны фразами типа: «Здесь были Урюк, Вава, Мойдодыр и Гитлер» или «Ради хабара — вокруг земного шара!». На втором этаже, в одной из комнат мы нашли два старых матраца, а на столе рядышком лежала записка, оставленная каким-то Григом, который извещал, что первого марта с тремя корешами ушел в сторону Лиманска.

Ксения выглядела уставшей. А чего удивляться — бессонная ночь и почти десятикилометровый марш-бросок с оружием, в бронекомбинезоне и с тяжелым рюкзаком за плечами и крепкого мужика утомят по-любому. Да еще приключение в депо всем стоило нервов. Индус тут же организовал для девушки матрац, притащив его со второго этажа, а потом занялся приготовлением чая. Шершень между тем молился. Встал на колени у окна, склонил голову и ушел в общение со своим богом. Я видел, как шевелятся его губы, но слов молитвы не слышал.

— «Фанатики, — подумал я, глядя на него. — Но боец он знатный. Правильно говорит Батюк — херня это все про Меченого. Не прошел бы он ребят вроде Шершня на пути к Монолиту…»

В башке у меня временами начинало звенеть — видимо, пси-атака в депо напоминала о себе. Пара кружек крепкого сладкого чая взбодрили меня, но есть почему-то не хотелось. Я с трудом втолкнул в себя два бутерброда с колбасным фаршем, сел в углу и достал сигареты. Ксения между тем мирно заснула, положив под голову свой рюкзак. Глядя на нее, я вздохнул — уж очень красивая была девушка. Девушка из сказок о роскошной жизни. Настоящая картинка, простому серому колхознику навроде меня любовь такой крали не светит. Наверняка там, на Большой земле, у Ксении Дрозд есть жених, какой-нибудь генеральский сынок с большими башлями, красной мажорной «Феррари» и пентхаузом на Крещатике. Получит он свою ненаглядную и даже не вспомнит про тех бродяг, что вызволяли его невесту из гибельных дебрей Зоны. Да и сама Ксения — вспомнит ли она меня, Индуса, Шершня, когда все это приключение закончится, и окажется она дома, в уюте и безопасности?

Навряд ли.

Шершень закончил молиться, взял кружку с чаем и сел, глядя перед собой в одну точку. У меня появилось сильнейшее желание задать ему пару вопросов.

— Шершень, все хочу спросить, — начал я, — что такого особенного в этом артефакте, в «Звезде Полынь»?

— Все особенное, — ответил монолитовец. — Он часть Целого, того, что послано Высшим Существом. Они неразделимы.

— Значит, всякий, кто обладает этим артефактом, может пройти к самому Монолиту, потому что Монолит освобождает его путь от препятствий, так что ли?

— Зона порождена Монолитом, и он управляет ей, — сказал Шершень. — Он ее сердце. Он послан, чтобы испытать нашу веру. Если наша вера будет крепка, у человечества будет шанс.

— Мудрено говоришь, Шершень.

— Сердца людей не очищены истинным светом, — ответил монолитовец. — Чтобы понять истину, надо быть посвященным. Тебе этого не дано, радуйся этому.

— Почему это я должен радоваться?

— Потому что бремя посвященных тяжелее, чем можно себе даже представить.

— И что будет, если мы найдем артефакт?

— Ничего. Я заберу его и верну туда, где ему полагается быть.

— И путь в центр Зоны будет закрыт, верно?

— Тот, кто ищет путь, всегда может его найти, — загадочно ответил монолитовец, — но не всякому дано пройти его до конца. Тот, кто в свое время первым нашел его, стал частью Зоны, ее ангелом-хранителем. Если мы найдем артефакт, его темная сила будет подорвана, и Зона отступит.

— Ты о Черном сталкере говоришь?

— Черный сталкер — это легенда. Но в каждой легенде есть зерно истины.

— Он существует, — сказал я. — Хочешь верь, хочешь нет, а я видел его. Там, у Янова, когда мертвецы напали.

— Конечно, видел. Ведь при тебе был артефакт. Черный сталкер охотится за ним — за последним из существовавших в Зоне.

— Хочешь сказать, этих артефактов так мало?

— Первый Взрыв застал человечество врасплох. Ко Второму мы были готовы, мы знали, что Заключенный рано или поздно попытается освободиться. Нас было мало, но наша решимость остановить Тьму была велика. Мы сделали центр Зоны недоступным для глупцов, считавших, что Монолит исполнит их жалкие желания. И одновременно мы искали части Монолита, разбросанные по Зоне. И мы находили их.

— Все части? — Я недоверчиво посмотрел на Шершня. — Даже самые мелкие? И как же вы определили, все вы собрали или нет?

— Это забота наших ученых. А дело солдата — выполнять приказы. Мы должны вернуть артефакт, и мы вернем его, — тут Шершень посмотрел на меня своими ледяными глазами. — Остальное неважно.

— Дьякон говорил мне, что вы считаете «Звезду Полынь» святыней.

— Это воля Господа — давать смертным право отыскать осколки Монолита. Тот, кто создал наш мир, искушает нас, чтобы испытать нашу веру. Чтобы мы могли доказать Творцу, что достойны мира, в котором живем. Значит, «Звезда Полынь» священна для всякого, кто знает истину.

— Но ведь в Монолите дьявол заключен, так мне ваш Дьякон сказал.

— Это который с рогами, копытами и крыльями? — В льдистых глазах Шершня сверкнули неожиданные веселые искорки. — Сидит себе в Монолите и ждет, когда храбрые сталкеры перестреляют, наконец, фанатиков-монолитовцев и выпустят его на свободу, чтобы он мог полетать, а заодно и ваши желания выполнить? Девочек вам устроить покрасивее, много-много зеленых денег, особняки на Канарах и тачки ручной сборки? Хорошая картинка, Малой. Только о природе силы, заключенной в Монолите, никто из вас даже представления не имеет. А сила эта так велика, что может весь это мир превратить в одну сплошную Зону. И это случится, если мы не остановим того, кто сейчас идет на зов Монолита.

— Черного сталкера?

— Эй, мужики, смените тему, — попросил Индус. — Тоска вас слушать.

— Нет, Индус, я серьезно, — возразил я. — Я просто понять хочу. А то одни недомолвки и намеки. Я себе уже всю башку вывихнул, пытаясь понять правду.

— Так ли ты хочешь знать эту правду? — спросил Шершень.

— Хочу. Мне непонятно, как простой сталкер может освободить эту силу и вызвать катастрофу, о которой ты говоришь.

— Люди, которые стремятся к Монолиту, чтобы исполнить свое желание, не понимают одной простой вещи — то желание, которое они считают своим, внушено им именно Монолитом. И всякий раз, когда Монолит исполняет чье-то желание, сила заключенной в нем сущности возрастает многократно. А тот, чье желание исполнил Монолит, становится частью заключенной в нем темной сущности, ее орудием. Все, что он совершает с той секунды, как Монолит исполнил его желание, неизбежно ведет к расползанию Зоны и усилению в ней темных энергий. Тех самых, что провоцируют разрушительные выбросы, поднимают мертвецов и порождают чудовищ и аномалии. Есть лишь один способ не допустить этого — остановить всех тех, кто не ведая истины, приближает Третий Взрыв.

— А почему бы просто не уничтожить этот Монолит?

— Человек не в силах разрушить то, что создано Богом.

— Шершень, а про Меченого правда?

— Лучше отдохни, Малой, — ответил монолитовец. — Довольно вопросов.

— И все равно, я хочу понять, — упрямо повторил я. — Почему вы не сразу сообщили долговцам, что Ксения у вас в заложницах? Как этот чертов Черный сталкер, Меченый он, или не Меченый, вообще узнал, что артефакт у Бандуры? И почему вы так вцепились в меня? Не понимаю. А если я чего-то не понимаю, я начинаю злиться.

— Есть вещи, которые лучше не знать. Не надо стремиться знать все, — ответил Шершень, как мне показалось, снисходительным тоном. — Вот ты просто родился и живешь. Ты же не задавал себе вопрос, почему ты стал именно тем, кто ты есть? Почему некоторые люди тянулись к тебе, а другие наоборот, не любили тебя. Вот и не старайся понять, почему «Монолит» поверил тебе. Что же до Ксении — у «Монолита» нет заложников. Мы не террористы. У нас есть враги и друзья. Врагов мы уничтожаем, а друзьям помогаем. Нам нужно было точно знать, что артефакт у «Долга», а не у тех, кто охотился за американцами, а потом за твоим легкомысленным другом. Жизнь Ксении кое-что значила для нас, уж поверь. А в тебя никто не вцеплялся, как ты говоришь. Ты сам пришел, предложил свои услуги. Высший Разум увидел это и принял твое предложение.

Я хотел еще что-то сказать, но тут у Индуса проснулся ПДА.

— Чудненько! — воскликнул смуглый сталкер, прочитав сообщение. — Картина Репина «Приплыли».

— Чего-то не так? — осведомился я.

— Цитирую: «Особое управление ВС Украины начало в ночь с 20 на 21 сентября специальную операцию «Белый ферзь» по обнаружению и последующей ликвидации проникшей на территорию Зоны группы международных террористов. Предполагаемые районы действия групп войскового спецназа ОУ — окрестности завода «Янтарь», Агропром, Дикая территория, район Лиманска. Будьте осторожны. Батюк». Как вам новость?

— Хорошая новость, — сказал Шершень.

— Теперь нам надо беречься не только мутантов и наемников, но еще и вояк, — резюмировал Индус. — Только этого нам не хватало.

Я ничего не сказал. Просто в который раз за последние дни у меня появилось чувство полной обреченности.

— Что будем делать, командир? — спросил Индус у монолитовца.

— Буди Ксению. Надо двигаться дальше.

От станции растениеводства до Лиманска по словам Шершня было совсем недалеко — километр не выходил. Но этот километр без малого надо было еще пройти, и пройти через Рыжий лес.

Я уже давно обратил внимание на то, насколько метко сталкеры дают названия тому или иному явлению в Зоне. Рыжий лес был действительно рыжим, по другому никак не назовешь. Все здесь — хвоя сосен, их кора, кустарники под деревьями, камни, сама земля, даже солнечный свет, проникающий сквозь густые кроны, — были окрашены во все оттенки коричневого, желтого и красного цветов, от золотистой охры до зловещего, красно-бурого цвета засохшей крови. Заметные кое-где под деревьями пятна зеленой травы и гнойно-белые шляпки крупных растущих группками грибов только оттеняли эту вездесущую рыжесть. Ощущение нереальности, абсурдности этого места дополняли молодые деревья, выросшие уже после катастрофы 1986 года — корявые, изломанные, с бугристыми стволами, с ветвями, напоминающими щупальца каких-то фантастических чудовищ. Лес разросся за двадцать шесть лет и поглотил некогда вполне культурный ландшафт. Колея, по которой мы шли ночью, теперь проходила прямо между деревьями, а кое-где между сосен высились опоры ЛЭП, что придавало всей картине еще большую причудливость. Лес был пуст — ни людей, ни мутантов. Даже аномалий здесь, на первый взгляд, не было — во всяком случае, мой детектор ни разу не пискнул, — но вот деревья фонили основательно. Одним словом, странное место, вряд ли где еще на нашей планете увидишь такое.

Мы преодолели примерно половину пути и добрались до большой пустоши прямо в середине леса, усеянной съеденными коррозией кузовами автобусов и грузовиков, остатками военной техники и прочим ржавым ломом. Датчики радиации сразу «запели». Чтобы не нахвататься рентген, мы поспешили дальше, вглубь леса, и тут услышали стрельбу. Стреляли где-то недалеко и довольно-таки плотненько — суля по звуку, в концерте участвовали ручной пулемет, несколько «калашей» и как минимум одна «Гроза». Перестрелка затихла быстро, но мы еще некоторое время стояли, прислушиваясь к наполняющим лес звукам.

— Похоже, у моста, — заметил Шершень.

Колея вывела нас к входу в старый тоннель, забитый ржавыми вагонами. Мы обошли огромный хоппер-дозатор и сразу уперлись в «Холодец», заполнивший почти весь просвет между вагонами.

— Ладненько, — сказал Шершень и полез на крышу вагона.

Между вагонами было метра два, пришлось прыгать. Я швырнул Шершню свой рюкзак, потом сиганул сам — и едва не свалился, поскользнувшись на влажной крыше. Ксения и Индус перепрыгнули без проблем. За вагонами на рельсах лежали два дохлых сильно разложившихся снорка и труп сталкера в экзоскелете. Оружие сталкера, израильская винтовка «Галиль», довольно редкое в Зоне оружие, валялось в траве метрах в шести от тела.

— Наемник, — уверенно сказал Шершень.

У покойника нашлось кое-что ценное — два магазина натовских патронов, граната Ф-1 и хороший боевой нож. В ПДА мертвеца сохранилось короткое сообщение: «Кит, велено забрать заначку Хозяина из тоннеля. Займись со своими» — и координаты тайника, расположенного как раз в тоннеле, наверняка того самого, о котором говорилось в сообщении. Видимо, покойничек как раз собирался взять хабар из тайника и нарвался на снорков — или еще кого похуже. Тайник располагался в тормозном ящике одного из вагонов, а в нем оказался освинцованный контейнер для артефактов.

— Славненько! — присвистнул Индус, увидев содержимое тайника.

— Всем отойти! — велел Шершень и осторожно открыл контейнер. — Ого!

В контейнере были два артефакта — таких я еще не видел. Первый, похожий на хрустальную призму, светился и переливался всеми цветами радуги. Второй напоминал вытянутую витую раковину, усеянную мелкими шипами. Счетчики радиации тут же бешено затрещали, сигнализируя о сильнейшей радиации, испускаемой артефактом, и Шершень немедленно сунул находку обратно в контейнер.

— Интересные штуки, — сказал Индус. — Первый вроде «Бриллиант», а второй?

— Это «Ключ», — помолчав, ответил Шершень. — Если его использовать в паре с «Компасом», можно пройти практически любую аномалию.

— Фонит он будь здоров, — сказал я.

— Смертельно фонит, — согласился Шершень. — Без специального контейнера пользоваться им нельзя.

— И что будем с ними делать? — поинтересовался Индус.

— Уничтожим, — неожиданно сказал Шершень.

Он положил контейнер обратно в тайник, достал из своего рюкзака кусок пластита и детонатор и быстренько соорудил мину.

— Отойдите подальше, — велел он нам, разматывая моток бикфордова шнура. — Вон туда, к тем деревьям.

По лицу Индуса я понял, что смуглому сталкеру совсем не понравилась идея уничтожить такие редкие и дорогие артефакты. Но мы сделали, как велел монолитовец.

Шершень вернулся быстро. Взрыв грохнул через минуту, обрушив вход в тоннель.

— И как мы вернемся обратно? — заметил Индус.

Монолитовец ничего не сказал, лишь знаком велел идти за ним. Индус повернулся ко мне, показал пальцем на Шершня, а потом постучал себя этим пальцем по шлему. Я только развел руками. Видимо, Шершень крепко знал, что делал. А я вдруг вспомнил, что говорил мне бармен Борода на «Скадовске» — про уникальные «Бриллианты», которые принес из своего похода к центру Зоны Бандура. Точно такие же, как тот, что Шершень похоронил минуту назад во взорванном тоннеле. Опять у меня появилось ощущение, что я очень-очень близко подошел к чему-то таинственному и непонятному. К тому, что наверняка знал Бандура. И что, возможно, знает Шершень. Знает, но ни за что нам не расскажет. Хотя, может оно и к лучшему.

Неподалеку от тоннеля мы нашли тела еще двух наемников, погибших, как и найденный нами у тоннеля мертвец, несколько дней назад — судя по следам на трупах, тут какой-то дюже сильный мутант поработал. Едва мы отошли от места находки, как со стороны Лиманска опять послышалась стрельба.

На этот раз перестрелка была куда более плотной. Видимо, на подходах к городу завязался серьезный бой. Шершень сделал знак остановиться — наверняка у нашего командира появились какие-то сомнения насчет того, стоит ли продвигаться дальше, или переждать стрельбу. Однако тут мы услышали новый звук, на этот раз откуда-то позади.

— Всем на землю! — скомандовал Шершень.

Звук приближался, и теперь было ясно, что это рев вертолетных винтов. Прямо над верхушками деревьев в сторону Лиманска прошел камуфлированный Ми-24, и через несколько секунд мы услышали частые гулкие взрывы, эхом прокатившиеся по лесу. После этих взрывов перестрелка затихла, лишь время от времени доносились одиночные выстрелы и короткие очереди.

— Накрыли, — резюмировал Индус.

— Развоевались, однако, наши армейцы, — сказал я. — Уже и вертолеты в дело пошли. Там что, в Лиманске, война началась?

Кое-что стало понятно у переправы на Лиманск. Не успели мы выйти из леса, как сразу получили приказ остановиться. Мост был занят военными. Четверо спецназовцев направились к нам, еще один, устроившись на вышке у моста, держал нас на прицеле пулемета. Ощущения у меня были самые мерзкие: врагу не пожелаю оказаться на мушке у четырех «Абаканов» и «Печенега».

— Оружие на землю! — скомандовал нам офицер, командующий группой. — Быстро!

— Добрый день, майор, — Ксения вышла вперед. — Я капитан СБУ Украины Ксения Дрозд. Выполняю особо важное задание, а эти сталкеры сопровождают меня.

— Капитан СБУ? — Армеец даже не опустил автомат. — Документы!

— Я, кажется, представилась вам, а вы мне нет, — сказала Ксения все тем же спокойным тоном. — Вы невежливы, майор.

— Майор Забелин, — сказал после некоторой заминки офицер. — Ваши документы попрошу.

— Майор, вы что, с Луны свалились? Это, может, в вашем ведомстве разведчики идут на задание с документами, а у нас это не принято. Или вы верите мне на слово, или я даю вам установки для секретного канала связи с моим ведомством, и вы говорите с ними — только не думаю, что мое начальство будет довольно вашим ненужным рвением.

— Вам должны были заблаговременно сообщить о начале операции в этом районе, — сказал майор. — Почему не сообщили?

— Ошибаетесь, мы получили сообщение об армейской операции в районе Лиманска от штаба «Долга», — сказала Ксения. — Что тут происходит?

— Происходит плановая зачистка Зоны от нежелательных элементов. И, между прочим, такими элементами являетесь и вы, граждане. — Майор все же опустил «Абакан» стволом к земле. — В Лиманске в настоящий момент проводится войсковая операция с применением оружия. Вход туда для всех категорий штатских запрещен.

— Даже для сотрудников СБУ? — Ксения смерила майора долгим взглядом. — У вас есть рация?

— Зачем вам рация?

— Свяжусь с моим начальством, будете с ними говорить. Как вы сказали ваша фамилия, Забелин?

— Чего вы хотите?

— Я уже сказала, майор — я выполняю секретное задание СБУ. Точно так же, как вы выполняете задание своего командования. Что вам непонятно?

— Вы идете в Лиманск? — Майор Забелин, кажется, отличался особой тупостью.

— Да, в Лиманск. Можете охарактеризовать обстановку в городе?

— Обстановка сложная. В районе здания Лиманского горисполкома и средней школы отмечены передвижения незаконных вооруженных групп численностью от трех до десяти человек. Кроме того, в городе отмечено появление мутантов.

— Это мы уже заметили, — Ксения посмотрела на разбросанные у моста трупы собак. — Спасибо за информацию, майор. Так мы можем пройти?

— Подождите тут, — сказал Забелин и направился к вышке.

— Пошел стучать командованию, — сказал Индус. — Перестраховщики.

Мы ждали минут десять. Когда офицер вернулся к нам и заговорил, тон у него был куда дружелюбнее.

— Все в порядке, — сказал он. — Я получил подтверждение из центра. Можете проходить. Пароль для наших постов — «Славутич». Удачи!

— И вам успехов, майор, — сказала Ксения.

— Вот оно, женское очарование, помноженное на хорошую подготовку в учебном центре СБУ, — изрек Индус, когда мы вышли на мост. — Скажите, Ксюша, а у вас в безпеци все девушки умеют так убедительно говорить?

— Все, — ответила Ксения, даже не глянув на смуглого сталкера, — но я умею лучше всех.

— А с этим как раз никто и не спорит, — игриво ответил Индус. — Малой, а ведь правда наша Ксюша Дрозд самая лучшая?

— Правда, — сказал я совершенно искренне.

— Зря стараетесь, — ответила девушка. — На работе не флиртую.

— Ну, конечно! — вздохнул Индус. — На войне, как на войне. Шершень, какие будут приказы?

— Входим в город и ищем цели, — просто сказал монолитовец. — Очень надеюсь, что военные не спугнули Коршуна, и он все еще в городе.

— А если спугнули?

— Не будем думать о худшем, — ответил Шершень и прибавил шаг.