Зверь 4

Глава 21

Уроки пролетели легко и незаметно. Я был вежлив, предупредителен и даже никого не трогал. Впрочем, меня тоже никто не касался. Не то, чтобы меня приняли в теплую компанию настоящих аристократов (тут эта компания скорее напоминала обледеневший терновник), а просто не хотели портить отношения со старостой группы.

Спасибо Марине — она отлично справлялась с информированием чата касательно пар, домашних заданий и даже намекнула одному из отстающих, что его оценки заинтересовали преподавательский совет, поэтому во избежание головомойки ему следует как следует подтянуться.

С Карамазовой мы особо не общались. Я только скинул вопрос в личные сообщения: «Как платье? Подошло?» На что получил ответ: «Платье превосходное, мы с Мариной полвечера выбирали! Вам понравится. Спасибо за приглашение и участие!»

Я тактично не стал спрашивать о цене и прочем — направлю чеки государю императору, пусть раскошеливается. А что? Неужели я даму буду вести за свой счёт? Нет, ребята, я слишком много повидал на этом свете, чтобы отдавать деньги за тряпки, которые оденутся всего лишь на один бал. Да, у аристократов такие правила — на каждый бал являться в новом платье.

Мне на такие правила было фиолетово накласть, я бы и в джинсах с футболкой явился, но ведь не пустит охрана. А затевать скандал и качать права означало приклеивать на себя ярлык нерукопожатого. Чем больше скандалишь на балах, тем меньше тебя туда зовут. Всё просто. Будь паинькой, ходи в костюмчике, сикай в специально отведенном месте.

На ответ Светланы я написал: «Надеюсь увидеть вас во всём блеске и великолепии! Заеду за вами ровно в семь!» На что получил вопрос: «Надеюсь, вы приедете не на мотолёте?» Я усмехнулся, поймал её взгляд и помотал головой. Вот ещё, буду я свой мотолёт на подобное сборище пафоса и высокомерия тащить. Его же там обосрут, обругают, а я не сдержусь в обиде за своего зверя. И получится эксцесс.

Поэтому поеду на машине, которую выклянчил у Бесстужева. А что? Они сами меня пригласили на бал, поэтому пусть и средство передвижения предоставят. Нет, я бы мог нанять машину, но… Приехать на бал на взятой в аренду машине, а уж тем более на такси — было верхом безвкусицы. Бесстужев же обещал такую машину, какая нигде ещё не засветилась. И водителя пришлет из верных людей, которые тоже нигде не отсвечивали.

В общем и целом, Бесстужев обещал дать средство передвижения, чтобы пустить пыль в глаза. А что? Я же дворянский сын, пусть и из далекой Сибири, но всё же дворянин! Мне по статусу положено быть скромным богачом.

На уроках было обсуждение предстоящего бала. Многие из одногруппников тоже оказались приглашены. Те, кто остался без приглашения, делали вид, что им по большому счёту плевать, но я-то знал истинные чувства, что сейчас бушевали в груди у тех, кто остался «за бортом светской жизни». На Светлану даже не смотрели — все знали, что Карамазовых пригласят только завзятые идиоты или самоубийцы.

Что же, мне впору было относить себя к уважаемой когорте этих самых идиотов и самоубийц.

Да, это мне наплевать на всех тех, кто будет толпиться под позолоченным потолком императорского дворца, а вот для остальных это был повод выйти в свет и засветиться. Возможность завести нужные знакомства или же найти подходящую пару.

Некоторые всё ещё были без обещанных в жены или мужья вторых половинок. Отчасти там предстояло наметить себе в пару подходящую кандидатуру, чтобы потом объявить родителям о своём выборе. Конечно, зачастую родители проигнорируют выбор неразумного дитяти да сами найдут именно тот суженый-ряженый субъект обожания, который дальше пойдет с отпрыском по жизни, но видимость свободы выбора отнимать не станут.

На одной из перемен я заскочил к Митрофану Валерьевичу Крапиве. Спросил у него про одну травку, которой у меня не оказалось в тот момент. Крапива сначала было нахмурился, глядя на меня, но потом, когда я сказал, что эта травка нужна для умирающей служанки, согласился выручить. Всё-таки не зря я в тот день не сдал его. Порой полезно закрывать глаза на небольшие промашки, если это в дальнейшем может принести пользу.

После уроков я отправился домой, подмигнув на прощание Светлане. Та сделала вид, что никакого наглого подмигивания не заметила. Ну что же, так надо. Пусть будет интрига касательно моего выбора до самого появления на балу. Велихвостова, Разумовская и Салтыкова посматривали в мою сторону, но явно с тем умыслом, чтобы на моё приглашение ответить отказом.

Да, я уже знал, что их пригласили, но вот женщины не могли до последнего надеяться на то, что свершится их маленькая месть и они меня отошьют. Ну, я не сделал им такого одолжения, ибо нефиг ведьмаков отшивать почем зря. Ведьмаки после этого обижаются и портятся.

Дома меня встретил неожиданный покой и согласие. Чопля не ругалась с Мариной, Кузьма не курил нервно у окна. Что-то явно случилось…

Они сидели втроём за столом и играли в настольную игру «Империя». Судя по довольной рожице Чопли — она выигрывала.

— Привет всей честной компании! — заявил я. — Всё ли у нас готово? Всё ли у нас собрано и выглажено?

— Всё сделано, шеф! — ответила Чопля. — Костюм висит в твоей комнате, всё заряжено в лучшем виде. Оружие укреплено и скрыто как ты любишь — ни один металлоискатель не подкопается.

— Чопля ещё ампулу с ядом вшила в воротник рубашки, — сказал Кузьма. — Так что если вдруг придется совсем худо, то не стесняйтесь укусить за левый уголок воротника.

— Что? Яд? Чопля, ты так плохо обо мне думаешь? — хмыкнул я. — Неужели я себя травить буду?

— Ну, случаи разные бывают, — с улыбкой проговорила Чопля. — Вдруг это как последнее средство? Ну, чтобы не выдать разных секретов императора-батюшки…

Ох, что-то не понравилась мне эта улыбка. Что-то было в ней такое… чоплинское…

Я вовсе не имел в виду, что улыбка шла от Чопли. Скорее, что-то в ней было ехидное и каверзное, как будто пикси нагадила мне в туфли, а сообщить забыла…

И конечно же я не собирался глотать никакой яд. Это позорная смерть для ведьмака. Лучше я сдохну, вцепившись зубами в глотку врага, чем пуская пену и дергаясь в судорогах.

Но вслух я ничего говорить не стал. Только благодарно кивнул:

— Чопля, я не сомневался, что ты внутри очень хорошая и добрая… Где-то очень глубоко внутри, настолько глубоко, что не достать светом фонарика.

— Вот вроде и похвалил, а по факту обругал, — буркнула Чопля. — Старайся для него после этого…

— Ты у меня молодец, — искренне сказал я. — Чтобы я без тебя делал? Может, жил бы где-нибудь во дворце на берегу Средиземного моря и ежедневно грел пузо на солнце.

Кузьма и не собирался скрывать улыбку. Его призрачная борода разъехалась в стороны, показывая конские зубы. Чопля фыркнула в ответ, но потом снова гаденько улыбнулась:

— Ладно-ладно, перевернется и на моей улице фура с пряниками! Вот тогда посмотрим — кто будет смеяться последним.

Надо же, и скандал закатывать не стала. Вот тут я и впрямь дал себе зарок ни в коем случае не касаться левого уголка рубашки.

— Марина, что по платью? — спросил я у молчавшей доселе помощницы.

— Выбрали, — кивнула Марина. — Пришлось постараться и слегка ушить в талии, но в нём ваша спутница будет неотразимой.

Мне показалось, что последнюю фразу она сказала печально. Как будто заревновала меня к Светлане. Я хмыкнул, взял двумя пальцами её за подбородок и поднял лицо:

— Отставить грусть-тоску! Выход Карамазовой никак не связан с моей к ней симпатией или антипатией. Император сам говорил, что хотел бы притянуть Светлану ко двору, вот я и начал делать первые шаги. Грех её отца довлеет над всей семьёй, а я хочу этот самый грех убрать достоинством дочери.

— А я знаю анекдот про достоинство! — подала голос Чопля и тут же его рассказала: — Девственность — это женский недостаток, который легко устраняется мужским достоинством.

— Молодец, я ни капли не сомневался в твоих познаниях фольклора. Ладно! Закончили обсуждения! — хлопнул я в ладоши. — Я голоден, как волк, и как волк буду зол, если меня сейчас же не накормят!

— Идемте, господин Южский, — с улыбкой сказала Марина. — У меня всё готово…

Я кивнул и двинулся за ней следом. В спину мне донеслось:

— А я бы ему в чай плюнула за такое отношение. Ведь это я должна была идти на бал, а вовсе не какая-то там Карамазова!

В костюме я и вправду выглядел как настоящий дворянин. Начищенные до зеркального блеска ботинки слепили глаз. Черный с отливом пиджак и такие же брюки, о стрелки которых можно порезаться. Белая, как снег на улице, сорочка. Золотистые запонки. Оригинальная заколка алого галстука в виде меча. Никто не знал, что этот меч был внутри полым. Знал только я и мастер, который эту заколку сделал. Выпрошенную травку я спрятал внутрь меча.

Я кинул на себя взгляд в зеркало — писаный красавец, хоть прямо сейчас хватай и тащи в ЗАГС. Ух, держитесь женские сердца! Сегодня не одна красотка будет плакать в подушку, не наблюдая моё лицо рядом.

В прихожей мне осталось только накинуть теплый плащ и можно отправляться. Водитель от Бесстужева уже скинул сообщение, что находится возле подъезда.

Стоящая рядом Марина сбросила с моего плеча несуществующую пылинку и от всего сердца пожелала удачи. Потом не выдержала и кинулась на шею, целуя в щёку.

— Ну-ну, будет-будет. Я же скоро вернусь, чего ты? Марина, в конце-то концов, ты сейчас мне засос поставишь и духами своими провоняешь! — понарошку нахмурился я. — Вечером вернусь.

— Может, не поедете? Что-то на сердце у меня неспокойно, вот тут… — Марина схватила мою руку и положила себе на грудь.

Я почувствовал мягкость и упругость женского тела. Кровь сразу же попыталась взыграть, но я отдернул руку:

— Хорош! Я тебе эту каверзу ночью припомню!

— Я буду ждать, — подмигнула секретарь.

— А вот я не буду! — донесся из комнаты голос Чопли. — Таких мерзавцев, не приглашающих честных пикси на бал, нормальные бабы не ждут!

— Ой, да что ты знаешь о нормальных бабах? У тебя и месячных-то никогда не было! — возмутилась Марина.

— Ага, протекает раз в месяц, ещё и гордится этим! — не осталась в долгу Чопля.

— Не горжусь, но у всех нормальных баб это происходит!

В это время из двери показалась голова Кузьмы:

— Босс, на лестнице чужих личностей не обнаружено. Проход свободен.

— Это у Маринки проход свободен! — тут же донесся крик Чопли. — Залепите его чем-нибудь, сургучом там или оловом залейте!

— Да я тебе сейчас! — Марина бросилась в сторону говорливой пикси.

— Удачи тебе, Кузьма, — кивнул я и выпрыгнул за дверь.

— Ага, чтобы я с ними оставался? Да ни в жизнь! Я лучше погулять полечу, — буркнул призрак, растворяясь в воздухе и дымкой стелясь в направлении окна.

Я же сбежал по лестнице и вскоре оказался внутри шикарного автомобиля «Лада Гаранта». Внутри было всё отделано кожей, красным деревом и последним писком моды. Сумрачный водитель из числа гоблинов приветствовал меня кивком головы.

Я назвал адрес, автомобиль мягко двинулся с места и повез нас к дому Карамазовых. Ехать было удобно и комфортно, я чуть не уснул, слегка убаюканный равномерным покачиванием.

— Друг, подождите немного, сейчас я даму заберу и поедем к императорскому дворцу, — попросил я водителя.

Гоблин только кивнул в ответ.

После звонка, дверь мне открыл пожилой дворецкий. Он хмуро взглянул на меня из-под мохнатых бровей:

— Что-то хотели, барин?

— Добрый вечер. Меня зовут Эдгарт Южский, я прибыл за Светланой Николаевной, — ответил я.

— Да-да, проходите, пожалуйста, проходите, — тут же засуетился мужчина, согнувшись в легком поклоне. — Боярыня скоро будет готова, просила немного подождать.

— Что же, подожду, — пожал я плечами, проходя в прихожую.

Мда, всё-таки опала императорская это не фунт изюма. Я видел, что местами оттенки бедности выглядывали из бывшей ранее роскоши. Выглядывали стыдливо, тщательно скрываемые, но всё-таки выглядывали.

Паркет уже давно не циклевали. Местами обои подклеивали не раз, а кое-где на потолке были видны следы не очень умелой заделки протечек.

— Анисим! Кто там? — послышался из соседней комнаты женский голос.

— Это господин Южский за Светланой Николаевной изволили прибыть! — ответил дворецкий.

— Так веди же его сюда, голубчик. Не держи в дверях…

Дворецкий ещё раз поклонился, а потом жестом пригласил пройти в гостиную. Я тщательно вытер ноги, скинул плащ на подставленные руки, чуть пригладил волосы и пошел.

Конечно, у меня не было в планах знакомиться с семьёй Светланы, но… Не пойти было бы большим оскорблением. Неизвестно — как бы потом обо мне отозвались домашние.

В большой комнате за круглым столом сидели трое: пожилая женщина с пуховым платком на плечах, уже знакомая мне по свиданию в роддоме двоюродная сестра Светланы с младенцем на руках и пацан лет семи. Судя по чашкам, розочкам с вареньем и пузатому чайнику они только-только собрались пить чай.

С потолка светила хрустальная люстра, в которой не хватало четырёх лампочек из десяти. Шторы на окнах были уже выцветшие и на одной из них увидел пятно от чего-то пролитого, которое не получилось застирать. В углу, возле комода с телевизором на пятнистом ковре виднелась заштопанная дырка.

Всё пристойно, но… Чувствовалось, что не хватало финансов на новую мебель, не хватало на новый ковер, да и журчащий телевизор проживал явно второй десяток лет.

— Добрый вечер и приятного аппетита, — поклонился я, войдя в комнату. — Боярин Эдгарт Южский к вашим услугам.

— Добрый вечер, молодой человек, — склонила голову пожилая женщина. — Меня зовут Жанна Андреевна, я мама Светланы. Это Инга, её двоюродная сестра, брат Светланы, Максим и самый маленький член нашей семьи — Кирюшка… Присаживайтесь, будете чай?

— Очень приятно познакомиться. От чая вынужден отказаться — недавно плотно поужинал, — проговорил я, занимая свободное место. — Я имел честь пригласить вашу дочь на бал…

— Да-да, мы знаем. И если честно, то очень признательны за взятые на себя расходы, — поклонилась Жанна Андреевна.

— Да ну что вы, пустяки, право слово, — поднял я вверх ладони. — Это всего лишь дружеское участие. Тем более, что Светлана помогает мне с учёбой. В нашей Сибири не все предметы проходят, вот она и подтягивает меня по нужным, помогает советом.

— Вы знаете, — посмотрела на меня Инга. — У меня почему-то сейчас возникло такое чувство, что мы с вами знакомы. Вот как будто я видела вас, но только не помню, когда и где…

Рассказать ей о том, как недавно спас жизнь? Нет, думаю, что не стоит. Тем более, что вряд ли мне кто поверит.

Неожиданно, я почувствовал, как правой щеки словно коснулось теплое дуновение ветерка. Нет, самого ветерка не было, в гостиной не гуляли сквозняки, но вот прикосновение я ощутил совершенно точно. И от него на душе стало как-то спокойно и легко…

Игоша? Он всё-таки перевоплотился в чура и теперь охраняет свою избранницу и её сына?

После этих мыслей моя левая щека ощутила теплое прикосновение ветра. Точно игоша. Вернее, теперь чур…

— У меня лицо запоминающееся, — ответил я с улыбкой. — Может быть где-нибудь пересекались в Москве и, даже не будучи знакомыми, сохранили в памяти мой образ.

— Да ну, что вы, — махнула свободной рукой Инга. — Я последних года два вообще нигде не бываю. Вот Светлана выйдет в свет — это будет первое появление Карамазовых за несколько лет.

— Да, мы очень благодарны вам, господин Южский за это приглашение, — кивнула Жанна Алексеевна. — Светочка давно не была на подобных приёмах. Ей будет полезно немного развеяться и отдохнуть от учёбы.

— Так Светы с нами вечером не будет? — спросил молчавший до этого Максим. — А кто мне расскажет сказку? И кто ночник поставит как нужно?

— А зачем ночник? — спросил я. — Спать же без него удобнее.

Максим в ответ насупился, а Жанна Андреевна с улыбкой произнесла:

— Максик у нас немного боится темноты, вот Светочка и рассказывает ему сказки, а уходя оставляет ночник, чтобы не было так страшно.

Я вздохнул. В возрасте Максика молодые ведьмачата спали в пещере с летучими мышами, чтобы научиться контролировать страх перед тьмой. Но ведь не скажешь этого Карамазовым. Да и судя по всему, Максик был у них единственным защитником мужского пола — от дворецкого толка мало, а мелкий Кирилл только слюни пускать умеет.

Муж Инги сбежал несколько месяцев назад, не выдержав тяжкой судьбы фамилии Карамазов, вот женщинам и приходилось вести дела и растить детей самим.

— Пока Светлана Николаевна собирается, я могу рассказать сказку. Мне её рассказывала в своё время няня, когда я тоже боялся спать. После неё я уже не боялся темноты. Рассказать?

Максим посмотрел на меня широко открытыми глазами и кивнул.

— Значит, жил на свете маленький таракашка. Маленький-то он маленький, но вот трусом был великим. И больше всего на свете боялся как раз темноты. Днём бегал весёлый и радостный, а с приходом ночи… Ему начинало казаться, что из темноты на него смотрят чудовища. Что одно большое, как тигр, второе со множеством лап, как осьминог, третье вообще страшное и клыкастое, как огромный волк. Забивался он под камешек и дрожал половину ночи, а потом не выдерживал и начинал кричать диким криком.

Максик подался вперёд, слушая меня и забыв про чай. Инга чуть покачивала ребёнка, который тихонько агукал и также пускал слюни.

— А как начинал кричать диким криком, то будил всех вокруг. Но самое противное, что он будил одну волшебную пикси, которая не высыпалась и потом днём очень сильно вредничала. И вот как-то надоели пикси эти ночные крики, и отправилась она на поиски крикуна. Вскоре нашла она маленького таракашку, да и спросила: «Ты чего кричишь? Чего добрым насекомым и другим существам спать не даёшь?» Ответил тогда таракашка: «Я боюсь чудовищ, которые на меня смотрят. Боюсь, что если перестану кричать, то они бросятся на меня и съедят!» Оглянулась пикси по сторонам и нахмурилась: «Но тут нет никаких чудовищ!» А таракашка ей сказал: «Как это нет? А вон там похожий на тигра, а вон на страшного осьминога, а вон за углом вообще волк притаился!»

Жанна Андреевна улыбнулась, слушая сказку. Я заметил, что и дворецкий выставил ухо, прислушиваясь ко мне. Ну да, многие люди любят, когда им рассказывают небылицы. А ведь половина из них в эти самые небылицы верят…

— Пикси рассердилась: «Нет тут никого! А ты мне спать не даёшь своими криками!» Таракашка же твердил: «Есть! Есть! Они хотят меня съесть! А-а-а-а! Вот если бы был светлый день, тогда бы ты увидела!» Пикси топнула ногой: «Ах так! Тогда пусть всегда с тобой будет светлый день, чтобы ты увидел, что нет никаких монстров и никогда не было!» Произнесла она заклинание и… У таракашки начал светиться хвост! Вот прямо-таки ярким светом, как фонарик. Сказала тогда пикси: «Лети и посмотри на своих монстров! Вот прямо сейчас лети!»

Максик чуть ли не упал со стула, пододвинувшись ко мне. Он ждал концовки.

— Полетел тогда таракашка со светящимся хвостом к своим монстрам. Сначала боялся, но когда увидел, что при его приближении тьма рассеивается, то стал смелее. И, когда он подлетел к тем, кого всё это время боялся, то увидел вместо тигра большой валун. Вместо страшного осьминога куст бузины, а вместо волка старую корягу. Ночью они его пугали, но днём становились обычными. Понял тогда таракашка, что это он сам себя пугал, а вовсе не какие-то монстры. Понял и перестал бояться, перестал кричать по ночам. С той поры все насекомые и пикси в этом лесу стали спать спокойно, не просыпаясь от диких криков, — с улыбкой закончил я.

— Браво! Браво! — захлопал в ладоши Максик. — Какая удивительная сказка.

— Да, а ещё больше ты удивишься, когда летом увидишь тех самых таракашек — их у нас светлячками зовут. Они бесстрашно летают ночью и никого не боятся, — подмигнул я.

— Я тоже буду как этот таракашка! — убежденно произнес Максим. — И сегодня… Сегодня тоже буду спать без света! И не испугаюсь!

— Правильно, Максим, — кивнула Жанна Андреевна. — Ты же Карамазов, а Карамазовы не боятся выдуманных чудовищ. Они вообще никого не боятся.

— Обязательно расскажу эту сказку Кириллу, — улыбнулась Инга. — Вот как начнет понимать, так и расскажу.

— А вот и Светлана Николаевна! — послышался голос дворецкого.

Я обернулся и… обомлел. Вот честное слово обомлел. Из относительно серой мышки Светлана превратилась в настоящую красавицу. Синее платье с искусственными незабудками по подолу выглядело воздушным и невесомым. И в то же время оно очень выгодно подчеркивало фигуру Карамазовой.

Легкий макияж и умелая прическа открывали и украшали чистое лицо. Голубые бусы и голубые туфли заканчивали общий ансамбль.

Всё-таки Марина молодец! Сумела подобрать настоящее произведение искусства. Надо будет потом выписать благодарность.

Что-то надо было говорить. От меня ждали каких-нибудь слов, и я сказал:

— Я в ах… — всё-таки успел перехватить едва не вырывавшееся ругательство. — Я в ах каком невообразимом восторге!