Зверь 4

Глава 2

Девушка с изумрудными глазами склонилась над принцем. Он терялся в этой зелени глаз, словно в густых зарослях Тигаморского леса, в ту пору, когда всё живое расцветает и тянется к солнцу. Девушка что-то шептала, а он не мог оторвать взгляда от сочных губ. О таких губах поэты говорили, что они созданы исключительно для поцелуя.

Лишь спустя вечность он услышал её ласковый голос.

— Мой принц, любимый… спаси меня! Спаси!

Алекард подался к Тариэль, но не смог сдвинуться с места. Что-то тяжелое, холодное лежало на руках и ногах, не давая пошевельнуться. Девушка улыбнулась. Изумрудные глаза увеличились в объеме. Теперь они уже мало походили на человеческие, на глаза той девушки, ради которой принц готов пойти на всё. Зрачки удлинились вверх и вниз, превратились в черные прорези, вокруг которых сначала зеленели верхушки эльфийских лесов, а теперь плясало колдовское пламя.

— Мой принц… Я жду тебя-а-а…

Лицо Тариэль, то самое нежное личико, которое он любил покрывать поцелуями, вытянулось вперед и позеленело, словно её вот-вот стошнит. Мягкая кожа треснула и начала отслаиваться, обнажая ровные чешуйки. Нос втянулся в выступающую часть лица, а ноздри ушли в разные стороны.

Алекард не мог оторваться от огромных глаз, каждый не меньше подноса, на котором в праздничный день лежит жареный поросенок. Принц дернулся, но снова безуспешно. Он зачарованно смотрел, как из пасти чудовища вылетела алая лента языка. Раздвоенный кончик мазнул по лицу принца, и его передернуло от омерзения.

— Алекард, спаси-и-и…

Волосы свалились с лысого черепа, словно пряди черных нитей выпали из рук неумелой пряхи. Треугольная голова змеи смотрела на принца изумрудными глазами. Такой же изумрудной была чешуя гигантской твари.

Королева смерти. Она пришла лично… В Коратурии её взгляд считается последним, что видит на своем жизненном пути любое существо. Она забирает души с собой, в подземную нору, где вечно пылает огонь, а королева смерти нежится на душах, пытаясь согреть ледяное тело.

Принц смог оторваться от завораживающего взгляда и скосить глаза на свои конечности. На руках и ногах лежали тяжелые кольца змеиного тела. Язык твари снова выметнулся наружу, и принц опять почувствовал, как тысячи мурашек устроили пляску внутри грудной клетки.

— Тариэль? — просипел принц, всё ещё надеясь проснуться.

— Да, это я-а-а, твоя Тариэ-э-эль, — пропело чудовищное создание и за головой змеи распустился огромный капюшон.

Большой капюшон из кожи… Так может распуститься парус на рыбацкой лодке.

Голова змеи начала покачиваться из стороны в сторону. Неподвижный взгляд приковывал принца к земле не хуже ледяных колец. Пасть открылась, внутри полыхал яркий огонь, и принц успел удивиться — почему тварь не сгорала изнутри? Два зуба, каждый не меньше доброго меча, выскочили наружу. Жар из её пасти опалил волосы на лбу Алекарда.

— Я спасу тебя, Тариэль! — громко крикнул Алекард, но лишь жалкий писк донесся из пересохшего горла.

— Ты сссебя ссспасссти не можешшшь, — прошипела королева смерти. Ничего похожего на мелодичный голосок Тариэли, скорее это был скрежет ломаемого дерева. — Живи и забудь Тариэль, как сссказочный сссон. Я пришшшшла за твоими подданными… Ссстрашшшна будет их учасссть, Алекард. Ссстрашшшна будет моя жатва. Я не уссспокоюсссь, пока в Коратории будет жив хотя бы один человек. Прощщщай, принц.

— Стой тварь, освободи Тариэль! — дернулся принц. — Освободи её!

Зеленоглазая змея склонила голову набок, словно в раздумье. На концах клыков поблескивали две капли, угрожающие вот-вот сорваться на голую мужскую грудь.

— Нет, принц, её душшша продана мне. Она хотела быть сссс тобой и она была ссссс тобой. Теперь её ссссрок вышел. Я забрала ссссвоё… Ты не сссможешшшь её взять назад, так что даже не пытайссся. Найди сссебе другую принцессу, — после этих слов голова змеи отошла чуть назад.

— Стой! — выкрикнул Алекард. — Я хочу тоже продать душу! Продам свою взамен души Тариэли!

— Что-о-о? — произнесла королева смерти. — Ты хочешшшшь заключить ссссо мной договор?

— Да, договор! Я готов на всё, лишь бы вернуть Тариэль!

— Принц, а ты знаешшшшь, что твоя жена носсссила под ссссердцем ребенка? Одной твоей души будет мало…

— Сколько? Сколько душ тебе нужно? Я могу пойти войной на соседнее королевство, я могу пойти на десяток королевств! На весь мир пойду войной, лишь бы вернуть Тариэль!

— Вессссь мир? Хм… Этот мир Коратурии мал для меня, принц… Но ессссть другой мир, который жители называют Землёй. Вот если ты отдашшшшь мне их душшшши, тогда я верну тебе твою Тариэль. Верну вмессссте с ребенком… И вы проживете долго и ссссчассстливо…

Принц сглотнул. На его скулах дрогнули желваки. Чужой мир против жены и ребенка? Миллионы, если не миллиарды жизней…

— Я согласен!

— Договор? И ты вечно будешшшшь мучитьссся мысссслями о Тариэль и не найдешшшшь покоя до тех пор, пока ссссам не наложишшшшь на ссссебя руки… Или не принессссешшшшь мне мертвую Землю… Я дарю тебе бессмертие, и только ты ссссам можешшшшь отказатьсссся от моего подарка. Но тогда ты сссстанешшшшь моим ссссамым любимым рабом и будешшшшь сссслужить мне вечносссссть… Ссссоглассссен?

— Согласен! — твердо ответил Алекард.

Змея бросилась вперед. На принца. Капли на клыках блеснули в отблесках огня из глотки…

— А-а-а! — принц сел и ошарашено осмотрелся по сторонам.

Нет никакой змеи. Он пошевелился, ничто не сковывало движений. Лишь тело отозвалось лютой болью, будто по нему прошелся легион пехотинцев. Чуть поодаль затухал синий овал портала, через который ушла королева смерти. Три стука сердца, и он пропал из вида.

Алекард находился на постаменте общего зала. Но что за вид был у этого места, где совсем недавно собирались лучшие мужи королевства? Осколки витражных зеркал блестели на обломках кресел и разбитых столов. Колонны посечены так сильно, словно по ним били топорами безумные орки. Огромные люстры, которые освещали зал холодными зимними вечерами, валялись на полу, разломанные в щепки. Штандарты сорваны и напоминают половые тряпки.

Принц подтянул к себе обломок ножки от стола, крепкое дерево удобно легло в руку. Он снова осмотрелся, но не нашел и следа от того чудовища, которое только что привиделось ему. Лишь запах… по залу пронесся запах гнилых яблок и сырой земли. Такой можно почуять глубокой осенью, когда гуляешь по яблоневому саду. Но сейчас была не осень…

Послышался треск дерева и двери в коридор распахнулись. Толпа стражников влетела в коридор. У каждого обнаженный меч, каждый в полном боевом облачении и готов умереть за своего принца.

— Принц! Милорд! Вы живы!!! — раздались крики, когда стражники увидели стоящего принца. — Во всём замке нет ни одной живой души! Все слуги мертвы, а вы…

— Да, я жив. Жив, несмотря на козни врагов. Вернее, одного врага! — Алекард выпрямился. Его глаза сверкали, ноздри раздувались как у бешенного быка.

— Кто это всё сотворил? — к принцу подскочил генерал Илидор. — Что тут произошло?

— Мне нужен маг. Мне нужен самый сильный маг… — раздельно проговорил Алекард и окинул взглядом оторопевших слуг. — Осмотрите замок! Возможно, кто-то ещё остался жив.

Он шатающейся походкой вернулся в зал, упал на трон.

В замке раздавались крики. Закаленные в боях воины не могли сдержать криков ужаса перед страшными находками. Люди были мертвы. Королева смерти собрала свою кровавую жатву.

Неужели Тариэль продала свою душу этой змее, лишь бы на несколько лет побыть рядом с принцем? Две слезинки скатились по его щекам, он зло мотнул головой и вытер глаза.

Спустя три недели принц вступил под своды темной пещеры горы Аспин. Далеко внутри горел костер, и отблески сверкали на сталактитах и сталагмитах. Староста из лежащего неподалеку села согласился отвести принца к нелюдимому магу. Остальные крестьяне в страхе отводили глаза и падали на колени, умоляя отпустить их. Они страшились мага, боялись его гнева больше, чем гнева принца.

Поговаривали, что маг по имени Топарин не брезговал и человечиной, но скорее всего это были просто слухи. Устрашающая слава, чтобы не мешали любопытные зеваки. А вот то, что дно, стены и потолок пещеры усеяны ловушками — в этом принц убедился, когда внутрь черного зева зашвырнули приблудного пса и через несколько мгновений раздался его предсмертный визг. Животное осталось висеть на металлическом шипе, который неожиданно вырос из пола.

— Милорд, — хрипло сказал крестьянин, — штобы нам вот энтак не повиснуть на железяках, ступайте за мной. Я ужо не раз протаскивал Топарину еду. Значитца и в этот раз проведу вас.

Свита не хотела отпускать принца. Трое плечистых рыцарей вызвались сопровождать Алекарда, но староста Гопель напрочь отказался вести так много народа.

— Колдун жо не напрасно ушел ото всех. Сталбыть не хочет, штобы его беспокоили. Принца-то можно и примет, а вот коли будет много народу, то ни за что показываться не будет. Так шо решать вам, милорд: или со мной идти к колдуну, или скопом, но в пустую пещеру. У Топарина там такие ходы вырыты, шо ни в жисть его не сыскать.

— Камилон, Торвальд, Устан, вы храбрые воины, но ваш принц приказывает остаться на месте. Охраняйте выход и никого сюда не впускайте. К остальным это тоже относится! — повысил голос принц, когда обернулся к остальной свите.

Рыцари склонили головы. А Гопель уже переминался на входе в пещеру. Староста уже успел пожалеть о том, что вызвался провести. Хотя, скорее он жалел о том, что так мало запросил за это опасное дело — принц слишком легко согласился на названную сумму. Скажи Гопель сумму в два раза большую и то не встретил бы отказа. Правда и на брошенный мешочек с золотом можно купить три коровы, но человеку всегда хочется больше. Такая уж его внутренняя суть.

Принц кивнул крестьянину и пошел следом. Черепа и кости усеивали пол пещеры, и не все из них были звериными. Среди костей скалился череп какого-то воина, шлем даже не успел покрыться ржавчиной. Из правой глазницы торчала острая верхушка сталагмита. Словно воин поскользнулся и упал. Нечаянно.

— Он токмо мне одному и доверяет. Ага. Так и говорит, ты, мол, Гопель, единственный, кому я могу довериться. Носи, грит, мне по пятницам две корзины с едой, а за энто я тебе и твому селу буду урожай обеспечивать и дождь буду вызывать, когда нужно. А так жеж диких зверей буду отшугивать. Но, грит, не води ко мне никого, так что, ваша светлость, вы первый.

Принц шел за старостой. Если бы не молва о маге, как о самом сильном среди живущих в Коратурии, то ни за что бы не полез в эту пещеру, пропахшую смертью и болью. Однако другие маги и колдуны лишь разводили руками, не в силах ничем помочь принцу в его горе.

С потолка сорвалось что-то огромное, черное и пролетело над головами пригнувшихся людей. Визг резанул по ушам. Хлопанье крыльев раздалось раскатами грома. Летучая мышь, размером не меньше степного орла, рванула на выход. Алекард еле удержался, чтобы не бросить кинжал вслед мерзкой твари.

— Ух, напугала окаянная. Вона какие тута страсти водятся. А ежели такая не одна будет? Энто же сожрут за милую душу. Ага, сожрут и не поперхнутся, — староста сотворил знак Защиты.

— Веди, — рыкнул принц.

Отблески костра приблизились, и Гопель сумел разглядеть мрачную решимость в глазах милорда. С такими взорами идут освобождать матерей, жен и дочерей из захваченных врагом городов. Старосте стало не по себе, и он в очередной раз покаялся, что мало запросил. Но не посмел противоречить и пошел дальше, ступая по одному ему известным следам.

Алекард заметил, что они идут по камням, которые чуть светлее других. Но это обман зрения, ведь стоило оглянуться и эти камни не отличишь от тех, которые скрывают смертоносные ловушки.

Гопель всего два раза чертыхнулся, прежде чем они дошли до края пещеры и староста с облегченным выдохом отошел в сторону. Алекард оглядел круглый свод, черное отверстие, через которое выходил дым, костер в центре пещеры, над ним закопченный котелок, в котором что-то кипело и булькало, связки трав на стенах. Сушеных растений было так много, что пещера мага походила бы на сеновал, если не стол у стены. На широкой дубовой столешнице в хаотичном беспорядке раскиданы свитки, их подпирали мензурки с разноцветными жидкостями, рядом красовались горшочки и плошки. Возле стола возвышался грубый топчан с лоскутным одеялом. Такое хозяйство можно увидеть в доме деревенского знахаря, но никак не у самого сильного мага.

— Господин Топарин, — с опаской позвал Гопель. — Энто староста деревни вас беспокоит. Я тута не один, со мной наш принц.

Ответом была тишина. Лишь потрескивал костер, и булькало варево в котелке. Алекард вопросительно посмотрел на старосту. Тот в ответ пожал плечами.

— Великий маг Топарин, к тебе обращается принц Дасторана. Мне нужна твоя помощь. Мне нужно перейти в другой мир, который называют Земля… Взамен проси чего хочешь!

Казалось, что от громкого голоса качнулись связки вереска и полыни. Костер выстрелил угольком. В пещере никого. Потрескивал огонь, булькало варево. Алекард подошел к топчану, откинул одеяло, но мага не было как на грубо оструганных досках, так и под ними. Пещера пуста.

Желваки пару раз дернулись, когда он повернулся кГопелю.

— Можа вышел куда? Давайте-кось подождем?

— Ты сказал, что он здесь! Неужели ты посмел обмануть меня? — голос принца стал холоднее полозьев саней, к которым прикасаешься языком в лютый мороз.

Староста в этот миг вспомнил о том, что без отца могут остаться двое несмышленых детей. И жена у него ещё молодуха, сможет найти себе другого мужа. С тремя-то коровами её кто хошь возьмет.

— Господин Топарин, появитеся, сделайте милость! — взвизгнул староста, когда принц сделал шаг к нему.

Снова тишина. Принц сделал ещё один шаг. Глаза пусты, как два пересохших колодца.

Время… Уходит драгоценное время… А этот сын пустынных волков привел его в какое-то заброшенное подземелье, да ещё и стребовал за это увесистый кошель. Возможно, он услышал о поисках принца и решил таким образом заработать. Подговорил друзей, набросал костей, создал видимость…

— Господин Топарин!!! — в голос закричал староста, когда увидел, как принц потянул меч из ножен.

Краем глаза Алекард заметил, как колыхнулись снопы сухих трав на стене. Ага, значит, маг всего лишь скрывался от непрошеных гостей. Сможет ли он бесстрастно смотреть на смерть своего знакомца? Сталь меча блеснула в свете костра. Староста съежился, стал маленьким-маленьким, будто страх скомкал в невидимых ладонях человеческое тело.

Алекард краем глаза следил за тем местом, где возникло шевеление. Ничего не происходило, если не считать того, что серые штаны старосты потемнели на паху, а в воздухе резко запахло мочой. Пятно начало расползаться по ноге. Алекард взмахнул мечом, и староста упал на колени. Дикий визг напомнил недавний крик летучей мыши.

— Ми-и-илорд, не убивайте!!!

— Ты обманул меня, мерзавец. Прими же смерть, как подобает мужчине!

— Не оставьте детей сиротами. Можа господин Топарин вышел по нужде и чичас вернется? Не убивайте, милорд.

Сколько седых волос прибавилось у старосты, потом скажет только его жена. Она заметила пряди серебристых нитей в его голове, когда он мрачнее грозовой тучи вернулся домой. Но это будет часом позже, а сейчас же Гопель вспоминал не о деньгах, и не о коровах, а именно о двух мелких мальчишках, которые ещё и мотыгу-то правильно не научились держать.

— Оставь его, — прошелестел голос за их спинами, и принц отметил про себя, что он не обманулся в ожиданиях.

Ветви вереска раздвинулись, и наружу выглянула седая борода. Маг выбрался из небольшого углубления, откуда наблюдал за незваными гостями. Если не знать, что это самый могущественный маг, на которого указали остальные колдуны и волшебники, то старца можно принять за сумасшедшего деревенского дурачка, которого из жалости подкармливают добросердечные бабы. Дырявое рубище, ноги в цыпках, на руках многолетняя грязь. Волосы спутаны и до такой степени испачканы, что слиплись в черно-серые сосульки. Колючки репейника торчали из этих сосулек зелеными волдырями. Лишь глаза сверкали, как два драгоценных камня. Один зеленый, другой фиолетовый.

— Многоуважаемый маг Топарин, слава о тебе, как о самом искусном кудеснике долетела до моих ушей. Прошу тебя… — принц не успел докончить речь, когда старец поднял заскорузлую ладонь.

— Я слышал, о чем ты просишь, принц Алекард. Да, я могу помочь, но цена моя будет высока. Подумай, способен ли ты её заплатить?

— Я щедро отблагодарю тебя, маг Топарин. Я… цена не имеет значения. Только помоги мне сделать то, о чем я прошу.

— Принц! — повысил голос маг. — Есть шанс, что ты не сможешь вернуться назад.

— Плевать! Я должен спасти Тариэль, — сквозь зубы проговорил Алекард.

В пещере вновь повисла тишина, которую нарушал треск костра и кипение варева в котелке. Гопель боялся дышать, ведь меч так и не вернулся в ножны. Принц смотрел на мага, а тот уставился на желтый ноготь большого пальца правой ноги. Не отрывался от лицезрения, будто и не было в его пещере двух взрослых людей, один из которых готов ринуться в самоубийственное путешествие, а от второго остро несло мочой.

Так продолжалось целую вечность. Гопель успел перебрать в уме всех богов-защитников и мысленно пообещал каждому поставить светильник с лучшим маслом. Наконец маг шумно вздохнул:

— Что же, тогда назначь наместника вместо себя. Я смогу перенести тебя в другой мир, но ты… ты должен пожертвовать всем. Ты готов к возможным бесконечным скитаниям?

Принц на миг замер, затем тряхнул головой, прогоняя малодушные мысли и рявкнул:

— Готов!

— Я жду тебя при первых лучах утренней звезды. Через три дня. А теперь прощай… и забери с собой эту отрыжку тролля, пока он всю пещеру не провонял.

Принц коротко кивнул. Меч скользнул в ножны, чем вызвал у Гопеля вздох облегчения. На трясущихся ногах староста поднялся из желтой лужицы. Он едва не падал, а ещё нужно было идти обратно. И проклятая икота напала так не вовремя. Топарин всё также безучастно изучал ноготь на ноге.

— Через три дня, маг! — кинул на прощание Алекард и ступил следом за икающим от страха старостой.

— Через три дня, принц Алекард, — проговорил старый Топарин и криво ухмыльнулся. — А пока мне нужна свежая кровь для приготовления эликсира…

— Свежая кровь? — нахмурился принц и оглянулся по сторонам.

— Не-е-ет!!! — что есть силы закричал успевший всё понять староста.

Меч резко выпрыгнул из ножен, чтобы в следующую секунду погрузиться в податливую плоть. Староста охнул и осел на каменный пол.

— Этого тебе хватит? — спросил Алекард.

— Вполне, — ответил Топарин. — Правда, придется искать нового посыльного, но… чего не сделаешь ради такой любви?

Его улыбка блеснула ярким пламенем, а в следующий миг прогремел гром.

Кощей вскочил и сел на большой кровати, тяжело дыша. Он смахнул рукой холодный пот со лба. Опять этот сон. Как же он надоел за все прошедшие года. Опять это напоминание от королевы смерти.

Схватив с тумбочки стакан воды, Кощей выхлебал его в несколько глотков. После этого опустил голову и выдохнул:

— Тариэль…