ЗвеРра

ЛУНА УБЫВАЕТ

День

Лисички утром исчезли раньше, чем Марк проснулся, — как рассвело, он, запахнувшись поплотнее в плащ, прикорнул на чердаке около трубы и сквозь сон слышал их щебетанье.

Марк дождался возвращения крысок из леса незадолго до рассвета. Если учесть, что по ночному городу даже зубры ходить боялись, поведение крысок было — из ряда вон. Получалось, что помимо оскорбительного начихания на Последнюю Надежду, этим звеРрикам и звеРрюги нипочём. И кто тогда в городе самый-самый?

Подался с утра на вольные хлеба и росомаха. Он поднялся на чердак и объявил Марку:

— Есть хочу! Пойду?

— Иди, — разрешил, не просыпаясь, Марк. — На ту сторону. Возвращайся вечером.

— Вечером, — подтвердил росомаха.

Сам Марк встал к полудню, не спеша, спустился к реке, умылся, полюбовался водопадом и крутящимся колесом.

А когда вернулся, — принялся оглядывать свою штаб-квартиру. Поправил карту на стене, перевесил на более эффектное место рукоделие рыжей лисички. Дохлая мышь смотрелась изумительно, Марк ещё раз подивился мастерству вышивальщицы. Подумав, он разместил рядом с вышивкой астролябию. Получилось стильно.

Голод давал себя знать, — и Марку пришло в голову посетить именно ту забегаловку, где они с Птекой завтракали. Посмотреть на крысок: не посмеют же они напасть на него среди бела дня.

Марк подхватил рюкзачок и подался в город.

Появившись в "Весёлой крыске", он занял лучший столик и злорадно наслаждался наступившим замешательством.

— Чего изволите? — подобострастно спросил его кабатчик.

— Завтракать, милейший, — холодно сообщил Марк, оставив без внимания, что обычные горожане сейчас, вообще-то, обедают.

— Сию минуту… — забормотал, отступая к стойке, крыс.

И достал толстую палку.

Нельзя сказать, что Марк не был готов к чему-то подобному, но всё же не такого завтрака он ожидал.

Марк вскочил, — но кабатчик смотрел за него, в направление входной двери. Марку хотелось обернуться, но он опасался схлопотать палкой по шее, поэтому предпочёл отступить под защиту ближайшей стены.

Крыс неприятно свистнул, призывая на помощь. Свист захлебнулся: в воздухе пронеслось яйцо, хлопнулось о лоб трактирщика и растеклось по физиономии самым неприятным для владельца её, физиономии, образом.

Зрелище не радовало ни глаза, ни носа.

— Получил?! — прозвучал воинственный клич Птеки, гордо подбоченившегося на пороге трактира.

Птека был не один, а со товарищи. Град тухлых яиц обрушился на крысок, прибежавших на свист трактирщика.

— Не завтракай у них, Марк! — рявкнул басом Птека (не хуже главы зубров). — Ещё, чего доброго, крысиного яда нальют вместо вина!

— И тебе доброе утро, мой воинственный друг! — согласился Марк, закидывая рюкзак за спину. — Пошли тогда к вам грибы есть.

Он оглядел заляпанный трактир и патетически добавил:

— О поле, поле, кто тебя усеял тухлыми желтками?

Птековы домочадцы издали воинственный клич и, грозно топая, покинули "Весёлую крыску".

Солнце приятно грело спину. ЗвеРрики шли гурьбой и хвастались друг другу насчёт того, кто был точнее в яйцеметании.

— И где же вы взяли столь убойное оружие? — заинтересовался Марк.

— Дома, — сообщил Птека. — Утром кладовую чистили. Целая корзина яиц протухла, выкинуть хотели, а Фтека говорит, чего зря выкидывать, давайте лучше в крысок выкинем. Ну мы и пошли. А тут ты сидишь. Где твоё новое жильё?

— На заброшенной мельнице звездочёта.

— Там же проклятое место! — ужаснулся Птека.

— Значит, оно мне вдвойне подходит, — грустно усмехнулся Марк. — Проклятое место в проклятом городе для проклятого человека.

— С чего это ты проклятый? — возмутился Птека.

— Хочешь сказать, что я баловень судьбы? — фыркнул Марк. — Тогда что я здесь делаю?

— Конечно баловень! — не моргнув глазом, заявил Птека. — По сравнению с предыдущими пятью.

— Угу. "Возьмите лучших из лучших. Лучшие из лучших зализывают раны. Тогда возьмите лучших их худших", — пробурчал Марк. — При такой арифметике, да. Сдается мне, пора волкам визит нанести. Только после завтрака, э-э-э, пардон, обеда. Судя по записи в тетрадке, лис думал, что Артефакт могли волки попереть. По его словами получается, что проблема смены хранителей назрела давно. И отнюдь не мирно. Вроде как и лисы присматривались… А ты в курсе, что крыски не только спасителя звеРры по ЗвеРре гоняют, но и ночами шастают на ту сторону реки?

— Они уже обезумели?! — ахнул Птека. — Крысок-то меньше стало…

— Что ты сказал? — насторожился Марк. — Меньше?

— Да. Я это понял, когда в каморку под лестницей к ним попал.

— Волки отменяются. Точнее, откладываются. Возвращаемся на мельницу. Это дело нельзя пускать на самотёк. Сдаётся мне, Птека, мы с тобой легко отделались, вот уж точно, баловни судьбы…

На мельнице было тихо и пусто. И солнечно.

Птека по-хозяйски отправился осматривать строения. И начал, конечно же, с кухни, как Марк и думал.

А сам Марк стоял у южного окна и разглядывал мост. План его был прост: пока светло — разобраться с тетрадью, благо нечитанных записей там осталось всего-ничего. А когда стемнеет, наблюдать за мостом и как только крыски перейдут реку (в этом он не сомневался), пойти вслед за ними.

Неожиданно — во всяком случае для Марка — у подножия лестницы раздались крики. Он переместился к западному окну и глянул: внизу радостно бесновались Птековы родичи, приволокшие три тележки, нагруженные многочисленным скарбом.

— Птека?!! — завопил в ужасе Марк. — Они тоже будут здесь жить?!!

Взъерошенная голова Птеки показалась над полом. Он, не спеша, выбрался, отряхнулся и подошёл к окну. И довольно мурлыкнул:

— О, вещи приехали.

— Вещи?! Какие к чертям собачим вещи?!

— Для жизни, — объяснил Птека.

— Мне здесь жизни — по любому — и месяца не набежит! — забушевал Марк. — Если вообще не съедят в ближайшую ночь.

— И что теперь, не жить?! — заворчал в ответ Птека. — Если в "Весёлой крыске" каждый день питаться, никаких доходов даже на месяц не хватит. Никому. А тазик для умывания, с кувшином? А тюфяки? А подушки? А шторки? А кастрюли-сковородки? А припасы на первое время?! Если всё это справить заново — вообще разоришься! А зачем, когда есть уже?

— Ну ладно, ладно… — сбавил напор Марк. — Одно то, что новых жильцов хотя бы не будет, — радует несказанно.

И Марк, не желая больше участвовать в хозяйственной дискуссии, сбежал, то есть организованно отступил на чердак по совершенно неотложному делу. Поднялся на смотровую площадку, и оттуда стал рассматривать Волчьи Башни.

Волчьи Башни выделялись среди городских строений. Во-первых, как всякие другие башни неизбежно торчат над обычными крышами. Во-вторых, их было тринадцать, две окружности, большая и малая, по шесть башен и одна башня центральная. Волчья Пасть.

"Шестерёнки!" — обозвал Марк башенные окружности. В том, что волки должны смотреть на всех сверху вниз, он и не сомневался. Но что значит запись Гиса — просто ли раздражение, умноженное на давние споры между влиятельными кланами города, или Гис нащупал след Артефакта? И Лунный волк его преследовал не просто так? И тут же крыски как с цепи сорвались… И ведь, честно признаться, путь через канализацию им подходил куда больше, чем волкам.

Марк смотрел на ЗвеРру, ветер разлохмачивал ему волосы.

Внизу Птековы домочадцы, как муравьи, сноровисто затаскивали на мельницу привезённое имущество.

"Ежи-переселенцы!" — неодобрительно буркнул Марк, наблюдая за их деятельностью.

Но вскоре потянуло жареным и печёным, и желудок Марка признал, что в словах Птеки есть кое-какая правда.

Марк спустился на чердак, сел у слухового окна и раскрыл тетрадь. И наткнулся на запись безумного лиса о Пророчестве:

" =…И человек придёт в звериный град, в ночь полной луны, но не более шести лун. Если же не дано граду обрести утерянное — не быть ему! Не быть каменной твердыне, сожмётся Круг Безумия, хлынет оно на улицы, площади и перекрёстки — затопит нечестивый град до краев…

Ибо что имели — не хранили! Исчез волею моего гнева град людей, град греха и скверны, исчезнет и творение моё, ежели оступится. А третьему граду на этом месте не бывать, и ни нога человечья, ни след звериный, не отпечатают свой знак на руинах его.

Мёртвая луна будет светить над мёртвым градом, баюкая камни, не имеющие страстей, не осквернившие себя сонмищем грехов.

Так сказал я, святой человек, покидая сие место навсегда. И нарёк его ЗвеРра. = Архив полон бесценных знаний. Папаша рыженькой Нисы меня откровенно не понял, хотя, надо отдать ему должное, препятствовать не стал. Уважает".

Впечатление от записи оказалось сильным. Марк ещё долго приходил в себя, пытаясь избавиться от видения мёртвого города под мёртвой луной, хотя никак не предполагал за собой особой чувствительности.

Он захлопнул тетрадь, спустился вниз, вгляделся в карту.

Круг Безумия ЗвеРры опоясывал город. Созданный пророком, чтобы всяк сверчок знал свой шесток. И трясся каждую ночь, гадая, пронесёт или нет.

"А крыски ведут себя так, словно им уже законы не писаны…" — думал Марк. — "Почему? Неужели Артефакт у них? Быть не может — зачем, чёрт меня подери? Ещё можно предположить, что волки или лисы, действительно, хотели поменять хранителей Артефакта на себя, любимых. Чем-то это похоже на дворцовый переворот, не подрывающий устоев. Но крыски?"