Зимняя роща

36

1

Мороз помог Юде подняться.

– Я не хочу в замок, – воспротивилась ведьма.

– Почему?

– Я здесь чужая. Никто не будет рад видеть меня на свадьбе, – Юда посмотрела на него с надеждой. Мороз отвел взгляд.

– Чего ты от меня хочешь? Я просто защитил тебя от взбесившейся твари, – Мороз прислушался. В безветренном снежном поле звуки доносились громче обычного.

Рычание волков, крики то ли живых, то ли мертвых обеспокоили его.

– Что-то не так, – сказал он. – Иди в замок и предупреди остальных.

Юда сжала его руку.

– Ты один не справишься, – возразила она.

Мороз с усмешкой посмотрел на нее.

– Я-то? Я повелеваю стихией. Я справлюсь с чем угодно.

Его самоуверенность разбавила страх Юды. Она отпустила его и пошла к черному входу. У самого прохода она обернулась.

– Я не хочу, чтобы ты погиб, – сказала она.

– Я не могу погибнуть, я же не человек, – подмигнув ей, Мороз заиграл на свирели. Вьюга подхватила его и перенесла на другую сторону через ров.

Он побежал по снегу босиком. Побоище волков и скелетов не удивило его, зато насторожили оставшиеся лестницы из невест, висящие на стене. Мороз перемахнул через стену, и увидел, как другие, более человекоподобные невесты стекаются в замок.

Мороз опустился во двор, поспешил зайти в замок, чтобы там поймать незваных гостей в ледяную ловушку. Он поднес свирель к губам, когда кто-то схватил его под мышки и приподнял над землей.

– Хватит играть, свирельщик, – прогудела Ломея, – ненавижу музыкантов. Уши от вас вянут!

Что-то хрустнуло, и только потом Мороз почувствовал жуткую боль. Ломея сломала ему локти и теперь его руки неестественно вывернулись. Он вскрикнул, она отпустила его. Мороз упал на колени. Ломея сжала свирель.

– А эту твою игрушку я сломаю, – только она потянула веревку, как кто-то сбил ее с ног.

Юда перекатилась с Ломеей несколько раз, больно ударяясь о мраморный пол. Царапала ей лицо, кусалась, пиналась. Кости Ломеи были крупными и крепкими, и каждый ее удар с мощью обрушивался на голову и хрупкие плечи Юды.

– Уходи, зачем ты вернулась! – крикнул Мороз, корчась от боли. Он направлял магию в руки, чтобы она вернула кости на место.

В нем была смешанная кровь, и случайные переломы были частью его жизни. Ломея застала его врасплох, и он не успел обратиться в лед. Тогда поломанные руки не причинили бы ему боли и не потребовали бы регенерации.

– Ой, как же мне надоело с тобой возиться! – взревела Ломея. Она сжала Юду за шею, подняла ее в воздух. Ведьма успела только вцепиться в ее руки, пытаясь освободиться, но Ломея швырнула ее в стену.

От удара вздрогнули стены. Камень покрошился и обвалился на спину Юде, лежащей на полу. Она вскрикнула от боли, но поднялась и бросилась на Ломею. Тогда та подхватила ее руками и подняла над головой.

– Всегда хотела это сделать, – сказала она, взглянула на Мороза.

Он дунул, чтобы заморозить ее. Ломея успела бросить Юду спиной на свое колено. В голове Мороза отчетливым щелчком раздался хруст позвонков. Юда кашлянула кровью, ее глаза широко раскрылись. Она перекатилась на пол и больше не двигалась.

2

Кот Ученый привык жить в мирное время. Его не волновали войны и человеческие междоусобицы. Он читал внукам сказки, рассказывал о временах, когда коты правили миром, а люди почитали их, словно богов. Он помнил, с каким неподдельный интересом его слушал Баюн, когда был совсем котенком.

Когда стены замка затряслись, Ученый выбежал из комнаты. Он был боязливым, всегда предпочитал прятаться и ждать, пока беда пройдет мимо. Но сейчас где-то в замке бегал его любимый внук, которого нужно было сберечь любой ценой.

Кот Ученый подумал, что раз уж его девятая жизнь заканчивается, лучше умереть героем, зная, что Баюн выжил.

– Баюн! – звал он осторожно, но так, чтобы его было слышно. – Внучок!

Превозмогая боль в старых лапах, Ученый обошел уже несколько этажей и комнат, но внука нигде не было видно. Он спустился в кухню, думая, что Баюн может быть здесь.

Кот застал в кухне кого-то другого. Огромная невеста стояла у тарелки с медовыми булочками, уплетая из одну за другой. Когда дверь скрипнула, она повернулась и уставилась на Ученого. Из ее дырявой щеки выпали крошки. Пухлея спешно стерла их рукой и ее глаза заблестели.

– Котик! – пропела она так, что шерсть у него встала дыбом. – Иди ко мне, хорошенький!

Не успел кот Ученый повернуться, как она уже сжимала его своими пухлыми руками.

– Ой, как давно я не видела котиков. Хочу домой, у меня таких пять штук! – говорила она, оплевывая Ученого крошками.

– Прожуй, а потом говори! – недовольно заворчал он. – Вся еда в моей шерсти, какая мерзость!

– О, так ты еще и говоришь! – Пухлея прижала кота к груди и тискала его так, что глаза у него полезли из орбит.

Кот Ученый истошно замяукал, пока его голос не охрип. Чем дольше Пухлея обнимала его, тем труднее ему становилось дышать. Он уже попрощался с жизнью, когда в кухню влетел рассерженный Баюн. С диким воплем он накинулся на лицо Пухлеи и легко расцарапал гниющую кожу.

Она завопила, выпустила кота Ученого из рук, и вцепилась в Баюна, пытаясь снять его с лица, но он был куда сильнее деда и отомстил ей сполна. В конце концов Пухлея, отделавшись от Баюна, убежала из кухни с воплями.

– Ох, внучок, – сказал кот Ученый, надышавшись воздуха, – я уж думал, что конец мой настал.

– Не нужно тебе было выходить из комнаты, – Баюн лизнул деда в нос. – Опасно здесь для тебя и твоих старых косточек.

– Ну, как же я мог? Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, пока я отсиживаюсь в теплом уютном месте. Давай лучше уйдем отсюда, – попросил кот Ученый.

Баюн вздохнул, сжал хвостом хвост деда.

– Пойдем. Я отведу тебя в безопасное место.

3

Пение Ягини не только всех отвлекло, но и помогло Гнетее пробраться в подвал незамеченной. Она спряталась за скамьями, и наблюдала за женихом и невестой. Пока голос Яги заполнял пространство, Гнетея начала шептать заговор в уме. Она без труда проникла в мысли Таи, и та слышала ее, как привычный голос совести.

«Тебе не нужен Кощей, ты ведь уже стала бессмертной, – наташкин голос трещал по-сорочьи у меня в голове, – брось его, и пойдем домой».

Я посмотрела на Наташу. Она сидела, недоверчиво вглядываясь в лица окружающих. Мы встретились взглядами.

«Кто он такой для тебя? Да никто! Ты бессмертна, а он скоро будет кормить червей. Зачем тебе брак с незнакомцем, который к тому же умрет раньше тебя?»

«Все к этому шло. Неправильно уходить в разгар ритуала», – подумала я.

«А разве правильно вообще на нем присутствовать?»

Пение Ягини прекратилось. Она села, не глядя ни на меня, ни на Кощея. Лицо Вурдалака скривилось, словно он проглотил что-то очень горькое.

– Это было очень красиво, – сказал Кощей, все это время не отпускающий моей руки, – но неуместно. Твои слова могли оскорбить мою невесту.

– Мне все равно, – сказала я, – начинай произносить клятву.

Пока Кощей говорил, я слышала лишь сомнения в своей голове.

«Что ты скажешь родителям? А в университете? Неужели ты и вправду думаешь, что никто не отправится искать тебя? Если Залесье найдут, от него не останется живого места! Люди не дадут местным спокойно жить».

«Почему меня должны волновать такие вещи? Ритуал ничего не значит. Залесье не разрушится после нашей свадьбы, а я смогу уйти, куда захочу».

Краем глаза я заметила движение. В руках Ягини блеснуло золотое яйцо. Она стукнула его о скамью и, на удивление, без труда разбила. Достала иглу, сжала ее руками. Посмотрела на меня, замерла в нерешительности, и сломала.

«Смерть кощеева вот-вот наступит! – возликовал голос внутри. – Не связывай себя узами брака с мертвецом».

Назойливое жужжание раздражало. Я собралась стряхнуть руки Кощея, как мой взгляд остановился на незабудках в его бутоньерке. Перед глазами пронеслись воспоминания. Кощей умолял меня не забывать его, я сжимала букет, когда меня съел Лихо. Слабая пульсация пробежала через все тело от внезапного удара сердца. Чувства казались притупленными, но они нахлынули на меня, открывая глаза.

– Нет! – вскрикнула я, глядя на Ягиню.

Сломанная игла проткнула пальцы и вошла в них, раздирая ее руку изнутри. Яга не издавала ни звука, но ее пальцы неестественно шевелились, словно в агонии. Из них, не переставая, хлестала кровь.

Кощей прервал клятву. Вурдалак подхватил побледневшую ведьму.

– Яга! – воскликнул он.

Я чувствовала, как в ней угасает жизнь. Понимала, что она разрушила артефакт, который не должна была рушить, и что сила, освобожденная из него, вернулась к своему владельцу, наказав Ягу.

– Я всего лишь хотела совершить доброе дело, – прошептала она, улыбнулась. – Только и всего.

Я видела, как сияние внутри ее груди угасло, как поблекли ее глаза. Услышала, как завопила Наташа, подскочив с места. Как Вурдалак, давясь слезами, обнимал Ягиню, прижимая к себе. Кощей растерянно посмотрел на меня.

– Продолжай, – шепнула я, – будь сильным.

И он продолжил.

4

Берендей добрался до Русланы, подхватил ее на руки и унес в спальню.

– Что происходит? – спросила она, стараясь не смотреть на Василису и Ивана.

– Нам нужно бежать в Лукоморье! Только в нем есть шанс уйти от проклятья, – Берендей раскидал вещи из шкафа на пол, помог Руслане одеться теплее и сам укутался в крепкую медвежью накидку.

– Зачем бежать? А как же остальные?

– Они сделали свой выбор, – Берендей помог Руслане забраться на его спину и побежал по лестнице к черному ходу. – Я же хочу, чтобы наша жизнь не заканчивалась.

– Но почему ты сбегаешь, как трус?

– Я всегда был трусом, – Берендей разбежался и перепрыгнул через ров. Он едва не свалился в пропасть, но быстро выкарабкался по снегу. – В Лукоморье есть корабль. Мы уплывем на нем далеко-далеко, а в Заморье заживем так, как здесь не смогли.

Руслана обняла его крепче, прижимаясь маленьким телом к спине. Ей неважно было, где они приживутся, важно было остаться вместе с Берендеем. И его звериную панику она тоже понимала. Ощущала, как свою: если бы она все еще жила в Тихом омуте, приближающееся проклятье заставило бы ее поступить точно так же.

– Я люблю тебя, мишка, – сказала она, – и буду с тобой до последнего.

Берендей благодарно выдохнул, с каждым шагом проваливаясь в снегу по колено. Вдвоем с Русланой они весили немало, но выносливость, приобретенная им в медвежьем облике, помогала двигаться вперед.