Зимняя роща

21

1

Буян вез их сквозь лес, а Чернобог не торопил его. Вила смотрела на лицо Славы, и видела, как сильно он изменился. Тот человек, которого она встретила и полюбила, пропал. Возможно, навсегда. Но ей хотелось верить в то, что она сможет достучаться до него. И тогда Вила попыталась с ним заговорить.

– В ту ночь, когда мы поцеловались со Славой, это тоже был ты? – спросила она.

– Нет, – бросил Чернобог, не удостоив ее взглядом.

– А ты можешь чувствовать то, что испытывал он?

– Да. Человеческое тело довольно уязвимо для этих глупостей, – хохотнув, ответил он. – Ты хочешь узнать что-то? Спрашивай. Пока я не привез тебя к алтарю, я позволяю тебе болтать.

– Что Слава думает…думал обо мне?

– Ты ему нравилась. От одного только взгляда на тебя он желал большего. Хотел прикоснуться, поцеловать в губы. Как и любой другой влюбленный юноша.

– А что чувствуешь ты? – осторожно спросила Вила. В худшем случае он все равно убьет ее, решила она.

– Ты мне тоже нравишься, но как идеальная жертва. Красивая, тихая, не пытаешься сбежать. Ягненок на заклание, ниспосланный мне человеческой женщиной, породившей тебя на свет. Кстати, что с ней стало?

– Она умерла, не сумев оправиться от чувства вины.

Чернобог странно цокнул языком. Звук разнесся в ушах Вилы лопнувшим пузырем.

– Она умерла не от чувства вины. Знаю, что она пыталась утопить тебя, думая, что это Юда, но не смогла. И тогда она пошла на преступление против божьей воли. Ее убило проклятье, что она наложила на тебя и твою сестру.

– Проклятье?.. – Вила растерялась.

– Однажды ты проснулась, сплетенная с Юдой одним телом, и в тот же день нашла свою мать мертвой. Разве тебя это не смутило? – Чернобог расхохотался. – Вы, смертные, такие смешные. Твоя мать отдала свою жизнь, чтобы заставить вас полюбить друг друга. Ее смерть того не стоила.

– Что забавного может быть в смерти? – глаза Вилы засияли от обиды и злости. – Моя мама хотела добра для нас обеих, но это сгубило ее! А Юда даже не попрощалась с ней на похоронах! Мне пришлось сжигать тело матери в одиночку.

– Оставь прошлое в прошлом, прими свое будущее.

– Мне никак не переубедить тебя, Чернобог? – Вила шмыгнула носом. Слезы катились по ее щекам, худые плечи подрагивали. – Так ты относишься к своим жертвам?

– Брось, девочка, эти разговоры. Жертва важна как для людей, так и для божества. Ты отдашь свою жизнь, но подаришь мне силы, с которыми я овладею Залесьем.

2

Чернобог натянул поводья, Буян остановился, несогласно тряхнув мордой. Повсюду хрустели ломающиеся ветки, хлюпала жидкая грязь.

Словно серые призраки, невесты появлялись одна за другой среди деревьев. Их глаза-огоньки подрагивали, как пламя свечи на ветру.

Трясея выехала вперед. Вила ужаснулась виду Росы, которая превращалась в скелет.

– Вам не сбежать от нас. Сдавайтесь, – потребовала Трясея.

– Ты еще кто такая? – голос Чернобога стал опасно низким, от него затряслась земля.

– Меня зовут Трясея. Я собираюсь освободить эти земли, сбросив Кощея в лапы смерти, – сказала она, переигрывая.

– Тогда зачем ты нас останавливаешь, раз тебе нужен Кощей? – спросил Чернобог.

– Видишь ли, я собираюсь стать царицей Залесья.

– Мертвецам царицы не нужны.

Трясея поджала длинные тонкие губы, отчего ее треугольный подбородок забавно вытолкнулся вперед.

– Теперь мне придется тебя убить, – она махнула костлявой рукой. Невесты двинулись к ним.

– Чтобы убить меня, тебе нужно быть богиней. А ты всего лишь живой мертвец, – Чернобог обвел скелетов взглядом, и они замерли. Ему не понадобилось щелкать пальцами. – Пади ниц и моли о прощении. Перед тобой Чернобог, отец хаоса и прародитель Залесья. И, если кому и позволять тебе править этими землями, то только мне.

Трясея осмотрелась. Она жила благодаря жгучему чувству мести, что растекалось по ее омертвевшим венам ядовитым согревающим червем.

– Так и быть, проезжай, – сказала она. – Но не жди от меня поклонения. Меня пробудили не для того, чтобы разбираться в местных богах.

– Как пожелаешь, – Чернобог махнул рукой.

Многочисленная армия невест развалилась. Он натянул поводья, и Буян повез их с Вилой дальше, переступив кости.

– Что с ними теперь будет? – спросила Вила, оглядываясь.

– Соберутся и пойдут, куда хотят. У меня нет времени на пустые разговоры с упрямыми женщинами, – ответил Чернобог.

3

Шли секунды, минуты, а медальон все лежал на дне колодца. Водяной почувствовал облегчение, когда боль в желудке прошла. Он подумал, что не было никакого разговора с матерью, что он либо сам все это придумал, либо медальон в животе сотворил с его разумом что-то неладное.

«Если бы все было так, мой мальчик, – сказала Марыська. – Увы, не сработало. Не видать мне своего тела, не обнять тебя, не поцеловать».

– Еще рано сдаваться, – сказал Водяной, – я попробую что-нибудь еще. Может, ты знаешь какое-нибудь заклинание?

«От проклятья так просто не избавиться. Заклинания не всегда могут помочь. Я была обречена оставаться колодцем тысячу лет, а прошла лишь половина».

– Я не верю, что нет способа вернуть тебе прежний облик. Почему в Залесье все должно быть так сложно? Почему я не могу увидеть собственную мать и посмотреть ей в глаза? – Водяной сжал кулаки, заходил кругами. Бессилие давило на него, приводило в ярость, а он мог лишь выговаривать гневные слова.

«Ты можешь освободить свою маму, Збышек, – он вздрогнул от неожиданного голоса Кикиморы в голове, – для этого придется принести кровавую жертву».

– Кто это? Зачем ты мне это говоришь? – спросил он вслух.

«Меня зовут Кикимора. Я мать Домового. Сможешь ли ты совершить кровавый ритуал ради спасения матери? Если ты согласен, я расскажу тебе, что ты должен сделать».

Водяной замешкался. Что, думал он, если они мне врут, и просто кто-то зачаровал колодец, а кровавый ритуал принесет силы врагу Залесья?

«Не бойся. Я ничего не получу от этого ритуала, – успокоила его Кикимора, – я лишь хочу отплатить тебе за то, что ты спас моего сына».

«С кем ты разговариваешь, милый?» – прошептала Марыська.

Водяной не ответил матери.

«На какую жертву я должен пойти и что нужно делать?»

«Тебе нужно отдать часть себя колодцу. Но помни, если живая вода исчезнет из него, твоя мать погибнет».

«Что значит отдать часть себя?»

«Отрезать руку или ногу, – ответила Кикимора, – твоя кровь должна быть в живой воде, чтобы заклинание сработало».

Водяной в отчаянии провел руками по волосам. Он сделал шаг, второй, третий, потом побежал. Он искал в разрушенном замке что-то острое.

4

Баюн летел, грациозно огибая ветви деревьев. Кощей держался за его шерсть, но думами был далеко от настоящего.

– Почему Тая не просыпается? – задумчиво сказал царевич. – Я отдал ей бессмертие, Мара вернула ей душу, но она все еще не пришла в себя.

– А ты, когда Яга воскресила тебя, долго пробуждался?

– Хотел бы я знать, да ничего не помню. Это меня и волнует.

– С Таей все будет хорошо. Она справлялась раньше, справится и сейчас, – успокоил его Баюн. – Лучше подумай о том, что тебе самому жить осталось совсем мало.

– Поэтому мы и летим с тобой в Тихую рощу, – сказал Кощей. – Выпью всю воду из колодца, до свадьбы как-нибудь протяну. Что будет потом – неважно.

– Почему?

– Залесье не погибнет, Тая будет жить, а уж мои дряхлые кости можно предать земле. Я сделал столько плохого в своей жизни, что не достоин больше жить. Все эти восставшие невесты…каждая из них – мой грех. Если они не могут упокоиться, я должен быть с ними.

– То есть, ты хочешь отдать себя на растерзание скелетам? – фыркнул Баюн. – Что было, то прошло. Не время жалеть себя, царевич. Тая умерла, чтобы расколдовать тебя. Не думаешь ли ты, что это слишком эгоистично, бросить ее и умереть?

– Тут нечего думать. Живые должны любить живых, – Кощей пришпорил кота. Тот зашипел и ускорился.

Они подлетели к замку и приземлились на рыночной площади. Кощей огляделся: разрушенные стены, ни одной души поблизости. Даже до встречи с Таей здесь не было так одиноко и безжизненно.

– Леди-колодец, – царевич уперся ладонями в каменные края, заглянул в мутную воду, невидимую из-за темного неба над головой, – мне нужна твоя помощь.

«В чем дело, Кощей?»

– Я умираю. Чтобы дожить до свадьбы, мне нужно выпить живую воду. Всю.

«Если это поможет тебе, то пей», – разрешила Марыська.

– Жди меня, потом поможешь выбраться, – сказал Кощей Баюну. Кот кивнул.

Царевич лихо прыгнул в колодезную воду. Он зацепил рукой ведро и оно, оторвавшись от веревки, плюхнулось вниз вместе с ним. Кощей стал пить воду.

Она с трудом проталкивалась в его горло, казалась не жидкостью, а металлом, но царевич упорно глотал ее, несмотря на боль и жжение в груди.