Землянка для властных Галактианцев

25

Лагерь повстанцев гудел напряжённой суетой, но я стояла чуть в стороне, чувствуя, как холодный ветер пробирается под мокрую куртку, пропитанную дождём и запахом земли. Встреча с Дарином всё ещё жгла меня изнутри — его слабый голос, его благодарность за мою борьбу звенели в ушах, и я не могла усидеть на месте. Палатка, где мы собрались, была тесной, её брезентовые стены дрожали под порывами ветра, а запах мокрой земли смешивался с резким ароматом оружейного масла и слабым дымом от костра, что тлел снаружи. Фонарь, висящий над грубым столом, отбрасывал дрожащие тени на лица повстанцев — суровые, усталые, но полные решимости.

Тарек стоял у входа, его массивная фигура казалась непроницаемой стеной, янтарные глаза обшаривали каждого, кто осмеливался заговорить. Кайлан, всё ещё бледный от раны, прислонился к столбу, его пальцы скользили по портативному устройству, с которым он возился, взламывая сигналы Корпорации.

Я шагнула ближе к столу, где Келан и Мирра разложили карту из потрёпанного пластика, отмечая точки для захвата шаттла.

— Мы можем координировать действия через коммуникаторы, — сказала я, стараясь придать голосу твёрдость, несмотря на усталость, что тянула меня вниз. — Если я останусь на связи, мы сможем направлять группы точно к цели.

Келан поднял взгляд, его грубые черты смягчились в натянутой улыбке, но в глазах мелькнула тень снисхождения, которую он тут же скрыл.

— Хорошая мысль, Лина, — сказал он, голос хриплый, но с усилием доброжелательный. — Ты можешь помочь с этим… если Тарек и Кайлан одобрят.

Мирра кивнула, её пальцы замерли над картой, и она добавила с вежливостью, что казалась вымученной:

— Они доверяют тебе, так что мы учтём твои слова, но главное — это бой, а там уж Тарек с Кайланом разберутся.

Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони, а гнев вспыхивает внутри, горячий и острый, как раскалённый клинок. Они делали вид, что слушают, но их тон — слишком осторожный, слишком снисходительный — выдавал правду: для них я была лишь приложением к Тареку и Кайлану, а не частью плана. Мои щёки запылали, и я шагнула ближе, голос задрожал от раздражения:

— Я здесь не для того, чтобы сидеть и ждать их одобрения! Я буду бороться за Землю так же, как вы, и хочу быть в этом деле по-настоящему!

Келан бросил быстрый взгляд на Тарека, словно проверяя, можно ли мне возразить, но Тарек кивнул, его скулы напряглись, и он прорычал:

— Она права. Пусть будет на связи. Это не помешает.

Кайлан оторвался от устройства, его стальные глаза блеснули в полумраке, и он хмыкнул, добавляя веса:

— Её мозги нам пригодятся. Она не просто украшение, Келан.

Мирра кашлянула, её улыбка стала чуть шире, но в ней всё ещё чувствовалась натянутость.

— Хорошо, Лина, — сказала она, голос деловой, но с лёгким усилием. — Ты будешь координировать, раз тебе это так важно. Теперь к делу.

Она ткнула пальцем в карту, и её тон стал резче, отсекающим спор:

— План простой. Пункт на Аркатоне был старым узлом их сети — заброшенным, но всё ещё связанным с главной системой. Кайлан ввёл ложные коды, заменив цель с Аркатона на станцию. Они сами запустят вирус, проверяя его, но он пока не уничтожит ядро.

Кайлан поднял взгляд, его пальцы замерли на устройстве, и он уточнил:

— Я успел ввести коды за секунду до удара дрона. Это была приманка — процесс начался, но нужен финальный удар на месте, чтобы разнести их систему в клочья.

Я кивнула, чувствуя, как их слова подтверждают мою роль, но их взгляды — слишком осторожные, слишком подчёркнуто уважительные — всё равно жгли меня. Они слушали меня только из-за Тарека и Кайлана, и это бесило. Келан повернулся к Тареку, его голос стал твёрже:

— Ты поведёшь группу к шаттлу. Кайлан заманит их сюда сигналом. Ударим быстро.

Тарек скрестил руки, его грудь вздымалась под чёрной рубашкой, и он бросил короткий взгляд на меня, острый, но непроницаемый.

— Согласен, — прорычал он, голос низкий, как далёкий гром. — Но Лина остаётся здесь.

Я замерла, чувствуя, как кровь приливает к лицу, и шагнула к нему, голос сорвался:

— Что? Я не останусь в стороне, Тарек! Это моя война так же, как ваша!

Кайлан отложил устройство, его движения были ленивыми, но взгляд стал серьёзным, когда он посмотрел на меня.

— Ты нужна здесь, Лина, — сказал он, голос мягкий, но властный. — Если мы не вернёмся, кто-то должен позаботиться о твоем брате. Поэтому ты останешься. Ты слишком важна, чтобы рисковать тобой там.

Тарек кивнул, его янтарные глаза впились в мои, и в них мелькнула тень чего-то тёплого, но непреклонного.

— Мы не дадим тебе рисковать понапрасну, — добавил он, голос стал тише, но в нём звенела сталь. — Это не обсуждается.

Я открыла рот, чтобы возразить, но их тон — твёрдый, как гранит — придавил меня, и я почувствовала, как гнев смешивается с усталостью. Они смотрели на меня с этой их властной уверенностью, будто знали, как лучше, и это злило до дрожи в руках. Келан и Мирра молчали, их лица были нейтральными, но я видела, как они ждут только их слова, а не мои.

Я стиснула зубы и кивнула, хотя внутри всё кричало, что что-то не так. Их взгляды — слишком спокойные и уверенные — оставляли подвох, который я пока не могла уловить.

День прошёл в суматохе.

Тарек ушёл с Келаном тренировать повстанцев — я слышала его резкие команды сквозь шум ветра, видела, как он отрабатывал удары с бойцами, его массивное тело двигалось с грацией хищника.

Кайлан сидел у костра, окружённый проводами и устройствами, его пальцы летали по экрану, заманивая шаттл Корпорации в ловушку.

Я пыталась помочь, уточнила схему связи, и они кивнули — Келан с натянутой улыбкой, Мирра с вежливым «хорошо», — но их внимание было на Тареке и Кайлане, а мои слова растворялись в воздухе, как дым.

Ночь опустилась тяжёлым одеялом, дождь стих, оставив только сырость и запах мокрой земли. Я легла на узкую койку в палатке рядом с Дарином, слушая его тихое дыхание, и закрыла глаза, но сон не шёл. Что-то грызло меня изнутри — их слова, их взгляды, их властная уверенность, что они решают за меня.

А потом я услышала шаги, приглушённые голоса за брезентом, и сердце сжалось. Я вскочила, бросилась к выходу, но было поздно — тени Тарека и Кайлана исчезли в темноте, повстанцы ушли с ними, оставив только Мирру и Дарина со мной.

Гнев вырвался наружу, как раскалённый пар, и я ударила кулаком по столу, чувствуя, как дерево отдаётся болью в костяшках.

— Они думают, я бесполезна без них! — выпалила я, голос дрожал от злости, и я повернулась к Мирре, что стояла у входа, её худощавая фигура напряглась.

Мирра вздохнула, её взгляд стал холодным, и она покачала головой.

— Они велели нам держать тебя тут, — сказала она, голос резкий, без той вежливости, что была при них. — Ты не боец, Лина, и не гений, как Кайлан. Они правы — ты не пострадаешь, если вступил в бой.

Келан вошёл следом, его лицо скривилось в усмешке.

— Подстилка ты галактианцев или нет, ты тут лишняя, — бросил он, голос хриплый и грубый. — Сиди с братом и не мешай.

Я задохнулась от их слов, чувствуя, как слёзы жгут глаза, но смахнула их, шагнув к Мирре.

— Я не их подстилка или собственность! — крикнула я, голос сорвался от ярости. — Они обманули меня, и вы с ними заодно! Я полечу за ними, с вами или без вас!

Дарин зашевелился на койке, его слабый голос прорезал тишину:

— Лина… не злись. Они хотят тебя защитить.

Я посмотрела на него, его бледное лицо в свете фонаря было таким родным, и гнев немного отступил, но решимость осталась. Я не была такой, как Тарек или Кайлан, но я была частью этой войны, и они не могли отнять у меня это право. Я повернулась к Мирре, голос стал твёрже:

— У вас есть ещё шаттл. Я знаю. И я полечу за ними. Одна или нет — мне все равно.

Мира сжала губы в тонкую линию, её взгляд метнулся к Келану, но тот только фыркнул, скрестив руки.

— Делай что хочешь, — буркнул он. — Но если сдохнешь, это не наша забота.

Мирра посмотрела на меня, её плечи опустились, и она кивнула, неохотно уступая:

— Второй шаттл в ангаре, под развалинами склада. Я лечу с тобой — кто-то должен управлять этой рухлядью.

Я кивнула, бросив последний взгляд на Дарина. Его глаза следили за мной, полные слабой надежды, и я прошептала, больше для себя, чем для него:

— Я вернусь за тобой. Обещаю.

Мы с Миррой двинулись к ангару — ржавой коробке, заваленной обломками бетона и железа, скрытой от чужих глаз. Шаттл внутри был грудой металлолома: корпус в пятнах ржавчины, иллюминаторы мутные от грязи, но двигатели загудели, когда Мирра запустила их, и я забралась внутрь, вцепившись в поручень. Мои руки дрожали от напряжения, но я держалась, зная, что отступить нельзя. Дарин остался в палатке, под присмотром повстанцев, и это было лучшее, что я могла для него сделать — он был слишком болен, чтобы быть чем-то, кроме обузы.

Мирра заняла место пилота, её худые пальцы забегали по панели, и шаттл задрожал, поднимаясь с земли. Я смотрела в иллюминатор, где тёмные силуэты лагеря растворялись в ночи, и представляла Тарека и Кайлана — их силу, их хитрость, их властные решения, что оставили меня позади. Они думали, что защитили меня, но я докажу, что их защита — это цепи, которые я разорву.