Землянка для властных Галактианцев

14

Пустоши Аркатона-7 были жестоки. Бескрайние равнины тянулись до горизонта, покрытые серо-красной пылью, что поднималась в воздух при каждом шаге, словно живая, цепляясь за ноги, забиваясь в лёгкие. Днём солнце раскаляло землю до такой степени, что я чувствовала, как подошвы моих ботинок плавятся, а кожа под комбинезоном покрывается липким потом, несмотря на его тонкую ткань. Ночью же холод пробирал до костей, острый и беспощадный, как нож, вонзающийся в рёбра. Воздух пах металлом и чем-то едким, будто сама планета гнила изнутри. Скалы, зазубренные и чёрные, торчали из земли, словно кости давно мёртвого зверя, а редкие клочья сухой травы шевелились под ветром, издавая шорох, от которого каждый раз сжималось сердце — я всё ждала, что это не ветер, а шаги.

Где-то там, в тенях, скрывались хищники. Не только звери — когтистые твари с горящими глазами, которых я видела лишь мельком, когда они тащили добычу в свои норы. Нет, настоящими хищниками были заключенные. Сбившиеся в стаи, они рыскали по пустошам в поисках еды, оружия или просто кого-то, кого можно убить ради развлечения. Их нельзя было увидеть, пока не становилось слишком поздно — пока их тени не вырастали перед тобой, а их хриплый смех эхом не отдавался в ушах. После того, что случилось в убежище Кайлана, я знала: они не остановятся, пока не найдут нас.

Но даже эти звери в человекоподобном обличье не были моей самой большой угрозой. Нет, опасность шагала рядом со мной, и от неё некуда было бежать. Двое мужчин — два хищника, но разных пород, каждый из которых заставлял моё сердце биться чаще, чем я хотела бы признать.

Кайлан шёл чуть позади, его походка была обманчиво ленивой. Его длинные ноги ступали по пыли с какой-то небрежной грацией, будто эта проклятая планета принадлежала ему, а не Корпорации, бросившей нас сюда умирать. Чёрные волосы, спутанные и влажные от пота, падали ему на лоб, но он не удосуживался их убрать — просто бросал на меня свой взгляд, острый и насмешливый, словно видел меня насквозь.

Он не выглядел встревоженным, несмотря на патрули — я слышала их далёкий гул, механический рёв дронов, прочёсывающих пустоши с целью контроля заключенных. Его губы то и дело кривились в этой его проклятой ухмылке, особенно когда он ловил мой взгляд.

Каждый раз, когда это случалось, жар поднимался по шее, и я ненавидела себя за это. Он играл со мной намеренно, и знал, что я это знаю.

— Что, Лина? — протянул он однажды, когда я слишком долго смотрела в его сторону, пытаясь понять, о чём он думает. — Решила, что я красивее этой пустыни?

— Решила, что ты слишком много болтаешь, — огрызнулась я, отводя взгляд. Но его тихий смешок всё равно догнал меня, пробираясь под кожу, как песок в трещины.

Тарек же шагал впереди, и его присутствие было совсем другим — тяжёлым, молчаливым, как монолит. Его широкие плечи напрягались под рваной тканью куртки, мышцы перекатывались под кожей, словно натянутые струны, готовые лопнуть от малейшего давления.

Он не говорил лишнего — вообще почти не говорил, если не считать редких резких слов, брошенных в сторону Кайлана. Его янтарные глаза постоянно сканировали горизонт, выискивая угрозу, и я знала: он заметит её раньше, чем я успею моргнуть. Он был одиноким волком, даже здесь, среди нас, и это делало его ещё опаснее.

Когда Кайлан делал что-то, что его раздражало — а это случалось часто, — Тарек не отвечал, не спорил. Он просто сжимал кулаки, и этого было достаточно, чтобы воздух вокруг начинал искрить от напряжения. Я видела, как его пальцы белели, как вены проступали на руках, и каждый раз мне казалось, что он вот-вот сорвётся. Но он держался.

Ради меня? Я не знала. И эта неизвестность пугала больше, чем патрули или другие заключенные.

Они оба были опасными. Кайлан — как яд, что медленно растекается по венам, пока ты не поймёшь, что уже слишком поздно. Тарек — как буря, что сметает всё на своём пути, не оставляя шанса укрыться. И они оба смотрели на меня. Не просто смотрели — их взгляды были осязаемыми, как прикосновения. Кайлан — с этой своей насмешкой, что скрывала что-то тёмное, голодное, от чего у меня пересыхало во рту. Тарек — с молчаливой загадочностью, от которой моё тело невольно напрягалось, словно готовясь к удару… или к чему-то другому.

Мы шли через пустоши, и я чувствовала их обоих, даже не оборачиваясь. Кайлан иногда подходил ближе, его плечо случайно — или не совсем случайно — касалось моего, и я вздрагивала, как от ожога. Тарек держался впереди, но я знала, что он слышит каждый мой шаг, каждый мой вздох. Его спина, широкая и твёрдая, как скала, была одновременно щитом и угрозой.

Я не понимала, что они видят во мне — добычу, союзника, или что-то ещё, чего я сама не могла назвать. Но их взгляды прожигали меня насквозь, и от этого я чувствовала себя под защитой — впервые за долгое время, несмотря на пыль, страх и боль.

Где-то вдалеке выл ветер, или, может, это был зверь, или дроны — я не знала, и от этой неизвестности внутри всё сжималось. Мы шли уже часы, и каждый звук заставлял меня вздрагивать, каждый шорох — оглядываться, ожидая увидеть тень с ножом или когтями.

Тарек вдруг остановился, его массивная фигура застыла впереди, как скала, вросшая в землю. Он повернулся, бросив на Кайлана взгляд, от которого у меня по спине пробежал холод. Его янтарные глаза сверкали в полумраке, узкие, как у хищника перед прыжком, а губы сжались в тонкую линию, обнажая напряжённые скулы.

— Если мы продолжим идти этим курсом, выйдем прямо на патрульный пункт, — прорычал он, его голос был низким, грубым, как скрежет камня о камень. Каждое слово падало тяжело, словно удар, и я видела, как вены на его шее проступили от сдерживаемой ярости.

Кайлан, шедший чуть позади меня, только ухмыльнулся, скрестив руки на груди. Его поза была расслабленной, почти вызывающей, но я заметила, как его пальцы слегка дрогнули — единственный намёк на то, что он не так спокоен, как хочет казаться. Его чёрные волосы прилипли к вискам от пота, а серые глаза блеснули насмешкой, когда он встретился взглядом с Тареком.

— О, правда? А я думал, ты просто наслаждаешься прогулкой, — протянул он, растягивая слова с той ленцой, что сводила меня с ума — то ли от раздражения, то ли от чего-то другого, что я гнала из мыслей.

Тарек шагнул к нему, его кулаки сжались так, что я услышала хруст костяшек. Мышцы на его руках напряглись, проступая под кожей, как тугие канаты, и я почти физически ощутила волну ярости, что исходила от него.

— Я буду наслаждаться тишиной, когда ты заткнёшься, — огрызнулся он, его голос стал ещё ниже, почти рычанием.

Я прикрыла глаза, чувствуя, как усталость и жара сдавливают виски. Их вечное противостояние было как песок в пустошах — бесконечное, удушающее, и я тонула в нём с каждым шагом.

— Вы можете просто хотя бы пять минут не пытаться перегрызть друг другу глотки? — выпалила я, мой голос прозвучал резче, чем я хотела, но мне было уже всё равно. Я открыла глаза, глядя на них с смесью злости и отчаяния. — Куда вы вообще меня ведете?

Оба мужчины повернули ко мне головы одновременно, и я замерла под их взглядами. Кайлан приподнял бровь, его губы изогнулись в этой его ухмылке, от которой у меня внутри всё переворачивалось.

— В безопасное место. И да, мы не грыземся, — сказал он с притворной невинностью, пожав плечами, и его голос стал мягче, почти вкрадчивым. — Это флирт.

Тарек фыркнул — коротко, резко, как выстрел. Его лицо оставалось каменным, но я заметила, как уголок его рта дёрнулся, будто он хотел что-то сказать, но передумал. Он отвернулся, бросив взгляд на горизонт, и я видела, как его плечи напряглись ещё сильнее, словно он готовился к удару — или к тому, чтобы нанести его.

Покачала головой, чувствуя, как жар поднимается к щекам.

— Сомневаюсь, — пробормотала я, отводя взгляд к земле, где мои ботинки оставляли следы в пыли. Но их слова — или, скорее, то, что за ними стояло, — повисли в воздухе, густые и тяжёлые, как дым от костра.

Они продолжили идти, Тарек впереди, Кайлан чуть позади меня, но я понимала, как война между ними разгорается с новой силой.

Я не знала, чем всё это закончится. Каждый раз, когда один из них оказывался слишком близко, я ощущала это кожей — их тепло, их запах, их силу. Когда Тарек однажды остановился, чтобы проверить следы на земле, его плечо случайно задело моё, и я вздрогнула, как от удара тока. Его кожа была горячей, шершавой от пыли, и я почувствовала, как его взгляд скользнул по мне — короткий, но обжигающий, как солнце над пустошами.

Кайлан, заметив это, подошёл с другой стороны, его рука «случайно» коснулась моей талии, и он наклонился ближе, шепнув:

— Осторожно, Лина, он кусается, — его дыхание обожгло мне ухо, и я отшатнулась, чувствуя, как кровь прилила к лицу.

Это пугало меня. Их близость, взгляды, слова — всё это было как сеть, что затягивалась вокруг меня всё туже. Я боялась потеряться в ней, раствориться в этом странном танце, где я была одновременно добычей и тем, кого нужно спасти. Но ещё страшнее было признать, что этот страх смешивался с чем-то другим — с дрожью, что пробегала по телу не только от ужаса, но и от желания, острого и запретного. Я гнала эти мысли прочь, но они возвращались.

Ночь обрушилась на пустоши Аркатона-7 стремительно, как удар клинка, принеся с собой холод. Ветер завывал в равнинах, бросая в лицо колючие песчинки, что царапали кожу, оставляя на ней мелкие красные следы.

Я дрожала, несмотря на то, что натянула на себя всё, что могла — комбинезон, липкий от пота и пыли, рваную куртку, пропахшую металлом, и даже кусок грубой ткани, который я выдернула из вещей Кайлана в его убежище.

Мы нашли укрытие в небольшом ущелье, где скалы поднимались вокруг нас, как древние стражи — чёрные, зазубренные, их силуэты вырисовывались на фоне звёздного неба, редкого и пугающе ясного для этой планеты, где пыльные облака обычно душили свет. Я прислонилась к холодному камню, пытаясь сохранить тепло, но мои зубы стучали, а пальцы онемели, сжимая колени так сильно, что ногти впивались в ладони.

— Замерзла? — прозвучал низкий голос Кайлана, мягкий, с хрипотцой, что пробрала меня до дрожи, словно его слова коснулись не только ушей, но и кожи.

Я не слышала, как он подошёл, но теперь чувствовала его присутствие — его тепло исходило волнами, густыми и осязаемыми, пробиваясь сквозь ледяную корку, что сковала меня. Он был близко, даже слишком. Воздух между нами сгустился, стал тяжёлым, пропитанным чем-то, от чего моё дыхание сбилось.

— Я в порядке, — упрямо пробормотала, но слова вырвались слабо, почти жалобно, заглушённые стуком зубов и дрожью, что сотрясала меня. Я сжала руки сильнее, пытаясь спрятать эту слабость, но знала — он видит всё. Его стальные глаза, острые, как лезвия, явно видели больше, чем я хотела показать.

Тарек поднял голову от костра, который он разжёг из сухих веток, и его взгляд поймал меня — хмурый, тёмный, с отблесками пламени, что плясали в его янтарных глазах, придавая им почти нечеловеческий блеск.

— Давай сюда, — сказал он, его голос был резким, командным, но в нём проскользнула тень чего-то мягкого.

Заботы? Желания? Он распахнул свою куртку — потрёпанную, пропахший пылью, кровью и его собственным резким запахом, но широкую, обещающий укрытие и тепло, от которого моё тело невольно потянулось вперёд.

Я замерла, переводя взгляд между ними. Кайлан наклонился ко мне, его лицо оказалось так близко, что я видела тени на его скулах, и его губы — чуть приоткрытые, изогнутые в этой знакомой ухмылке, что заставляла моё сердце пропустить удар.

— О, я тоже не против предложить свои услуги, — протянул он, его голос стал ниже, бархатистым, с лёгкой насмешкой, что скользнула по моей коже, как прикосновение. От его слов по спине побежали мурашки, горячие и острые, как искры от костра.

Тарек зарычал — низко, глубоко, звук поднялся из его груди, как гроза, и я увидела, как напряглись мышцы на его шее, как вены проступили под кожей, пульсируя от сдерживаемой силы.

— Не делай из этого спектакль, Кайлан, — процедил он, его взгляд стал мрачнее, почти угрожающим, но в нём мелькнуло что-то ещё — голод, который он не мог скрыть.

— А, так ты ревнуешь? — усмехнулся Кайлан, откинувшись назад, но его глаза не отпускали меня, скользя по моему лицу, шее, ниже, с ленивой, почти осязаемой жадностью. — Это что-то новенькое.

Я закатила глаза, чувствуя, как раздражение борется с холодом и жаром, что поднимался внутри меня, несмотря на стужу.

— Хватит, пожалуйста, — выдохнула я, мой голос был хриплым, дрожащим. — Мне холодно, но я не хочу слушать битву вашего эго.

Тарек шагнул ко мне, и, прежде чем я успела возразить, его руки обвили мою талию — сильные, грубые, с такой властностью, что у меня перехватило дыхание. Он притянул меня к себе, затягивая в жар своего тела, и мир вокруг сжался до этого мгновения.

Его тепло проникло в меня мгновенно, прогоняя холод, и я ощутила, как его дыхание — горячее, чуть неровное — коснулось моей шеи, оставляя на коже след, словно ожог. Пальцы впились в мою талию, грубые подушечки прошлись по ткани комбинезона, и я почувствовала, как они сжимают меня сильнее, чем нужно, чтобы просто согреть.

Кайлан фыркнул, но вместо того, чтобы отойти, опустился рядом, его бедро прижалось к моему с лёгким, но ощутимым давлением. Его тепло было другим — мягче, обволакивающим, но не менее настойчивым.

— Ладно, — сказал он, его голос стал глубже, с хрипотцой, что пробрала меня до костей, заставив кожу покрыться мурашками. — Раз уж нас трое, было бы глупо не использовать это с умом.