Земли полуночи

Глава 18

— Ты как хочешь, Кени, а я этот дурацкий меч с собой не возьму, — решительно заявила Ленка. — Можешь ходить с ним сам, если ты готов выглядеть клоуном в глазах всего курса. Я не готова.

— Ты слишком зависима от чужого мнения, — я попробовал зайти с другой стороны. — Неужели тебя в самом деле волнует, что о тебе думают какие-то мещане?

— Во-первых, у нас на курсе далеко не все мещане…

— Да, есть и крестьяне, — пробурчал я.

— … а во-вторых, да, меня волнует, что обо мне думают окружающие, — поставила точку она.

Моя попытка воззвать к аристократическому высокомерию самым жалким образом провалилась. Ну, я не сильно-то и надеялся — не припомню случая, когда бы получилось взять её на слабо.

— Зачем ты вообще собрался тащить эти железки? — с искренним недоумением спросила Ленка. — Дуэли там не планируются, и лезть под землю мы тоже не собираемся. А в остальном винтовка решает.

— Меня смущают намёки на какие-то провалы, — признался я. — Давай представим, что в районе такого провала перестанет загораться порох, или хотя бы изменится динамика горения.

— Полная чушь, — безапелляционно заявила она. — Натуральная философия и вульгарная алхимия — это основы мира, они никак не зависят от Силы и работают всегда и везде. Не могу поверить, что ты сам этого не понимаешь. Почему тебе надо это объяснять?

Потому что я точно знаю, что это не так, дорогая. Например, в этом мире не станет работать даже примитивный транзисторный радиоприёмник, так почему бы не представить мир, где порох будет гореть с другой скоростью?

— В любом случае, Лен, огнестрел может подвести, а честная сталь никогда, — устало сказал я, не желая спорить об основах мира и прочих высоких материях. — Чем тебе поможет винтовка при встрече с хищным кустом?

Ленка осеклась, не став выкладывать очередной аргумент, и всерьёз задумалась. Она наверняка хотела сказать, что легко сокрушит этот куст Силой, но вовремя вспомнила, что Сила-то как раз может легко подвести. Во всяком случае, как Владеющие мы пока мало что из себя представляем, и на Силу нам особо полагаться не стоит.

— Какой-то резон в твоих словах есть, — наконец, признала она. — Хорошо, я возьму меч, но носить его не буду. То есть, постоянно носить не буду.

— Вот и договорились, — согласился я. Не стоит требовать от неё больше того, что она в данный момент готова уступить. Главное, что принципиальное согласие есть, а на месте уже и разберёмся, когда и как этот меч носить.

Нагрузились мы доверху, и я с тихой грустью вспомнил наших лошаков, оставленных в Нитике на попечение хозяина гостиницы. Как там они? Хорошо ли кушают? Соблюдают ли режим дня? Нам бы они сейчас здорово пригодились. Я представил себе лицо Генриха Менски, привези я с собой пару лошаков для посадки в дирижабль, и печально вздохнул. Наши преподы глубоко уверены, что если есть студенты, то лошаки ни к чему, поскольку разница между ними, в сущности, минимальна — и тех и тех можно прекрасно загрузить доверху. У военных, кстати, так же.

На улице нас уже ждал мой водитель Демид и здоровенный, как сарай, пикап, купленный как раз для таких случаев. А что делать? Лимузин для подобных поездок приспособлен плохо, а опять одалживать машину у интенданта рысей как-то неприлично.

В пикап влезло всё, но полупустым он определённо не выглядел, и я опять с неудовольствием подумал, что таскать всё это нам придётся на себе. Мечи, винтовки, запас патронов и гранат, пистолеты и ножи, полевые рационы на непредвиденный случай, запас сухого спирта, кое-какая посуда, двухместная палатка — пикап со всем этим вполне мог справиться, а вот дальше лошак бы не помешал.

— Давай, Демид, рули в Примшу, — сказал я, с комфортом устраиваясь на просторном сиденье. — Нам нужен гражданский порт, причал шесть-четыре.

Очередное путешествие началось. Какие приключения ждали нас впереди? Я очень надеялся, что никакие.

В Примше всё было по-прежнему — бронзовый Изяслав IV всё так же всматривался в бледно-голубое летнее небо, провожая взглядом улетающие дирижабли. У причала шесть-четыре уже толклись все три наших группы в полном составе с преподавателями боевой практики — они все вместе приехали на автобусе Академиума. Однако моё внимание привлекли вовсе не они, а совершенно неожиданная здесь Алина Тирина, которая стояла в стороне, заложив руки за спину и лениво наблюдая за возбуждённым кипением студентов. К ней мы и направились, приветливо помахав нашим.

— Здравствуй, Лина! — поздоровался я, а Ленка с ней без лишних слов расцеловалась. — Кого-то встречаешь? Или провожаешь?

— Лечу с вами, — улыбнулась она. — Я руководитель экспедиции.

— Звучит знакомо, — нахмурился я, как бы вспоминая. — Что-то такое вертится в голове. Ты ничего похожего не припоминаешь?

— Припоминаю, — она улыбнулась ещё шире.

— Ты из-за Анеты? Или наша мама попросила присмотреть? Или всё вместе?

— Ни то и ни то. Хотя я, конечно, за всеми присмотрю. Просто в таких экспедициях обязательно должен быть руководитель в ранге Старшего. Никто не рвался, ну а я вызвалась.

— То есть никто не хотел, а ты согласилась? — с подчёркнутым сомнением спросил я. — Отчего бы вдруг такое самопожертвование?

— То, что для одного обуза, для другого может быть возможностью, — объяснила Алина, насмешливо на меня глядя.

Отчего-то кажется мне, что Алина знает о той загадочной местности гораздо больше меня, и уж точно больше наших преподов.

— Возможность, говоришь? — в замешательстве переспросил я.

Было бы неплохо как следует обсудить с ней эту самую возможность, но я был уверен, что в ответ на прямой вопрос она только посмеётся. Вообще-то говоря, отвечала она всегда охотно, но для этого нужно было ясно понимать, о чём ты спрашиваешь, и задавать правильные вопросы. Да собственно говоря, все Высшие по этому же принципу и общались — если ты не в состоянии задать конкретный и ясный вопрос, значит, в ответе не нуждаешься.

— Ну ладно, будем надеяться, что возможность того стоит, — согласился я, решив всё-таки отложить этот разговор на будущее. — А почему мы здесь стоим? Мы кого-то или чего-то ждём?

Я поднял голову и посмотрел на пришвартованный к нашему причалу небольшой грузопассажирский дирижабль, разрисованный голубыми завитушками, и с крупной надписью «Sapientia»[19] на борту. Судя по названию, дирижабль принадлежал Академиуму, а голубые завитушки, вероятно, символизировали извилистое течение мысли.

— Ждём мою старую подругу, — объяснила Алина. — Она знает те края и будет у нас проводником. Как только она подъедет, перезнакомимся и будем грузиться.

Ждать пришлось недолго — не прошло и пяти минут, как к нам подлетело слегка помятое такси, из которого с пыхтеньем вылезла Тамила Лапа, волоча за собой здоровенный рюкзак и чехол с чем-то длинным и подозрительно похожим на короткое копьё.

— Ба, да это же Лапа! — с энтузиазмом воскликнул я. — Сколь же радостно видеть вокруг лица друзей! И можно ли желать лучшего путешествия, чем путешествие в доброй компании?

Лапа подозрительно посмотрела на меня, явно ожидая какого-то подвоха, а Алина заразительно засмеялась.

— Не обращай внимания, Лапка! — сквозь смех проговорила она. — А ты, Кеннер, не замечаешь, что ты слишком предсказуем?

— Предсказуем? — озадаченно переспросил я.

— Когда ты перестаёшь понимать ситуацию, у тебя немного меняется стиль общения. Становишься таким, — она покрутила рукой в воздухе, — я бы даже сказала, слегка развязным. Любой, кто тебя достаточно знает, сразу понимает, что ты сбит с толку и не знаешь, что делать.

А ведь, пожалуй, верно замечено — есть у меня свойство прятать за болтовнёй собственную неуверенность. Не так уж сильно это свойство выражается, скорее даже очень слабо, но Алина вот заметила. А если она заметила, то и другие могут. А если эти другие не так дружески ко мне настроены, то будет совсем неприятно. Очень плохо, когда ты показываешь свои слабости, некоторые люди на чужих слабостях умеют играть просто виртуозно.

— Спасибо, Лина, — серьёзно сказал я. — Обязательно над этим поработаю. Лапа, можешь мне не верить, но я в самом деле рад тебя видеть. По крайней мере, у нас будет хоть кто-то, кто понимает, чего там ждать. Особенно во время Слияния.

— Что ты знаешь о Слиянии? — поражённо вскинулась Лапа, а Алина посмотрела на меня с удивлением.

— Не так много, к сожалению, — развёл я руками. — Но надеюсь, что ты поможешь мне узнать больше.

Тамила что-то неопределённо буркнула и отвернулась. Как-то не выходит у нас дружбы. Я к ней и так и этак — а всё равно почему-то не мил. Может, и в самом деле ей морду набить? Вон Ленка набила, и нормально отношения у них складываются.

— Ты меня опять удивил, Кеннер, — разглядывая меня, сказала Алина. — Я уже и забыла, как ты умеешь удивлять, но ты сразу же напомнил. Мы обязательно обо всём этом поговорим, но сейчас нам пора заняться делом. Пойдёмте к остальным — познакомимся, да и будем грузиться.

Мы с Ленкой быстро выгрузили из нашей машины свои вещи и тоже подошли к остальным, которых Алина к этому времени уже умело построила.

— Итак, всем внимание! Меня зовут Алина Тирина, и я являюсь руководителем этой экспедиции. Я — Владеющая одиннадцатого ранга, обращаться ко мне следует соответственно. Хотя мои друзья обращаются ко мне неформально, не советую брать с них пример. Представляю вам нашего проводника, почтенную Тамилу Лапу. После того как мы выгрузимся на месте, все её указания должны выполняться немедленно и беспрекословно — это, кстати, относится и к преподавателям. Лапа, представляю тебе преподавателей: господин Генрих Менски отвечает за первую группу, госпожа Лея Цветова за вторую, а госпожа Эмма Папне — за третью. Если тебя заинтересует кто-то из студентов, познакомишься сама. В случае каких-то проблем с дисциплиной, сообщай об этом преподавателям — они немедленно примут меры, можешь в этом не сомневаться. Вопросы, предложения, жалобы? Нет? Очень хорошо, сейчас берём вещи и двигаемся на посадку, экипаж разведёт всех по каютам. До взлёта всем сидеть в каютах, в коридор не вылезать, экипажу не мешать. После того как ляжем на курс, преподавателям собраться в кают-компании для инструктажа. Выполнять!

Однако неплохо у Алины получается командовать, мне ещё не приходилось видеть её с этой стороны. Она решительным шагом двинулась к подъёмнику, и студенты, доверху нагруженные вещами, послушно потянулись за ней.

— И что ты думаешь насчёт всего этого? — спросила Ленка после того как мы сумели распихать вещи по тесной каюте и уселись рядом на узкой койке, прислушиваясь к предполётной беготне экипажа.

Несмотря на полную неопределённость вопроса, я прекрасно его понял.

— Всё очень запутано пока, но кое-что уже начинает понемногу проясняться, — ответил я. — Знаешь, у меня с самого начала было какое-то непонятное предчувствие насчёт этой практики. Что с ней всё обстоит не так, как выглядит, и что есть во всём этом какая-то мутная подоплёка. Поначалу думал, что дело в каких-то жутких зверях, нас же ещё и Генрих ими пугал. А потом начал подозревать, что дело вовсе не в зверях, и что мои предчувствия с чем-то другим связаны. А сейчас Алина это подтвердила.

— Почему ты так думаешь? — с интересом спросила Ленка.

— Зачем Матери рода куда-то лететь, чтобы пасти студентов? Она ведь даже не штатный преподаватель Академиума, кто бы мог её заставить? Насчёт того, что никого другого не нашлось — это же полная ерунда. Какая разница, кто там хотел или не хотел? Декан назначил бы кого-нибудь приказом, да хоть нашу же Ясеневу, и полетела бы Магда руководить практикой как миленькая, никуда бы не делась. Нет, у Алины есть свой интерес, и она точно знает, зачем летит. И, как оказалось, она ещё и дружит с Лапой, а значит, наверняка многое знает о тех краях.

— Вообще-то, Алина и в Нитику с нами ездила, — заметила Ленка.

— Там у неё была понятная причина, — покачал головой я. — Ей пришлось поехать ради наследницы, иначе ей не удалось бы Анету к нам запихнуть. Здесь такой необходимости нет, едут все студенты.

— Может, она просто хочет Анету защитить в опасной поездке?

— Ты сама-то в это веришь? — я насмешливо посмотрел на неё. — Не могу себе представить Алину в роли наседки. Если Анета погибнет, Лина, конечно, погорюет, но я уверен, что у неё на такой случай уже давно есть другая кандидатка в наследницы.

— Да, наверняка так и есть, — согласилась Ленка. — Вот ещё интересно — как она с Тамилой подружилась, если та с Ганой враждовала?

— Действительно, любопытный момент, — согласился я. — Обязательно попробую это выяснить. Но, вообще-то, здесь нет ничего необычного. Если она дружит с Ганой, из этого совершенно не следует, что она тоже должна враждовать с Лапой. И вообще, была ли там на самом деле какая-то вражда? Я уже что-то сомневаюсь.

Мы немного посидели молча, прислушиваясь к предполётной беготне матросов. Внезапно топот и перекрикивания как-то разом стихли, дирижабль вздрогнул, и длинные ряды вышек в иллюминаторе поплыли назад и вниз.

— Как-то сложно это всё, — вздохнула Ленка. — Очень уж запутано. Ты, Кени, просто говори мне, кому настучать.

— Господин Эрик, здесь почтенная Мира Дорн, — раздался голос секретарши из переговорника.

— Я её ожидаю, пусть заходит, — отозвался Эрик.

Он с облегчением отодвинул в сторону финансовый отчёт, от которого у него уже шла кругом голова, и саркастически усмехнулся, вспомнив свои прежние наивные представления о жизни аристократов. Действительность оказалась совершенно иной, и беспокойная жизнь командира вольного отряда сейчас уже казалась курортом.

Дверь открылась, впустив Миру — выглядела она, как всегда, безукоризненно, и Эрик привычно удивился, как такая красивая женщина может оставаться одинокой. Впрочем, он повидал уже достаточно, и для него вовсе не было секретом, что у красивых женщин жизнь отнюдь не безоблачная, а чаще даже совсем наоборот.

— Здравствуйте, господин Эрик, — коротко поклонилась она.

— Здравствуй, Мира, — тепло улыбнулся ей Эрик, поднимаясь из-за стола и указывая ей на уютные кресла в углу. — Рад тебя видеть, ты меня буквально спасаешь от бесконечных бумаг.

— Ну, я ведь тоже не с пустыми руками, — улыбнулась в ответ она, устраиваясь в кресле.

— Твои бумаги нормальный человек хотя бы в состоянии понять.

— Финансы? — сразу же догадалась Мира.

— Они, — вздохнул Эрик. — Кира не даёт мне заскучать.

— Госпожа никому не даёт скучать, — засмеялась Мира.

— Это точно, — согласился Эрик. — Так по какому делу ты хотела меня видеть?

Мира открыла тонкую папку, которая лежала у неё на коленях, и достала несколько листов машинописного текста.

— Помните, я запрашивала у вас доступ в хранилище для нашего корреспондента?

— Нашего? — не понял Эрик.

— Не именно нашего, конечно — газетного. Но который с нами активно сотрудничает. Прикормленного, если вы простите мне такое грубое определение.

— Да, припоминаю, было такое, — кивнул он.

— Ну вот, она подготовила репортаж. Я проверила, но нужно, чтобы и вы посмотрели. Вы отвечаете за хранилище, и я не хочу делать такие вещи через вашу голову. Прочитайте, пожалуйста, и если всё нормально, то опубликуем завтра в утреннем выпуске.

— Давай, посмотрю, — кивнул Эрик, протягивая руку за листками.

«Наши читатели наверняка помнят мой репортаж о строящемся хранилище семейства Арди, где мне удалось побывать, с немалым трудом получив разрешение на посещение. И вот пришло время для обещанной второй части репортажа — хранилище готово, и со дня на день откроется для широкой публики. К моему удивлению, получить разрешение на репортаж оказалось не в пример проще, чем в прошлый раз. В ответ на мой наивный вопрос почтенная Мира Дорн, начальница секретариата Арди, которая и выдала мне разрешение, снисходительно улыбнулась и объяснила: 'Вы же пойдёте, как клиент, и увидите то, что будет видеть любой наш клиент. Всё отличие только в том, что ваш сопровождающий будет отвечать на вопросы».

Я и в самом деле буду самым первым клиентом хранилища, и этот факт приятно щекочет моё эго. Редакция планирует послать меня в длительную командировку в снега Мурмана, и я ни в коем случае не хочу оставлять свои невеликие ценности в пустой квартире. Возможность воспользоваться хранилищем Арди пришлась весьма кстати.

И вот в назначенный день я вхожу в небольшое трёхэтажное здание. Размер здания меня нисколько не смущает — я прекрасно помню бесконечные коридоры глубоко внизу под этим обманчиво скромным строением. На мне тут же скрещиваются профессионально подозрительные взгляды вооружённых охранников, но меня уже встречают, и охрана теряет интерес — к моему немалому облегчению.

Встречает меня миниатюрная блондинка очень делового вида, которая представляется просто Светланой.

— А где же Алекс, который сопровождал меня в прошлый раз? — тут же интересуюсь я.

— По правилам клиента должен сопровождать сотрудник того же пола, — строго отвечает она. — В определённые моменты клиент остаётся с сопровождающим наедине, и многие женщины наверняка будут чувствовать себя некомфортно рядом с мужчиной .

— А некоторые при этом могут заявить о домогательствах, — гордясь своим умом, догадываюсь я. — И начнут требовать деньги за молчание.

— Семейство Арди никому не станет платить за молчание, — уверенно говорит Светлана. — В подобном случае произойдёт открытое разбирательство, и если выяснится, что наш сотрудник действительно виноват, то ему не позавидуешь.

— А если…

— А если это окажется клеветой, то не позавидуешь клиенту. Из клеветника сделают показательный пример.

Я киваю, соглашаясь. Пример наверняка будет очень показательным, и я ни в коем случае не хотела бы оказаться на месте того, кто решит таким незамысловатым образом заработать на семействе Арди.

— Поверьте, это правило ввели исключительно для удобства клиентов, а с мошенниками мы разберёмся и без этого, — подводит итог обсуждения Светлана, а мы тем временем входим в клиентский зал с целым рядом закрытых матовым стеклом кабинок. Над каждой горит зелёный огонёк.

— Все свободны, так что мы можем занять любую, — поясняет Светлана.

Внутри кабинки находится стол с двумя стульями напротив друг друга, куда мы и усаживаемся.

— Как будет осуществляться доступ к вашей ячейке? — спрашивает она. — По документу, по паролю, по предъявлении какого-то предмета?

Пароль я наверняка забуду, никаких уникальных предметов у меня нет, так что я без лишних слов протягиваю своё удостоверение личности. Заполнение клиентской карточки заняло всего лишь несколько минут, и вот ещё один служащий приносит пару никелированных ключей замысловатой формы.

— Это клиентский ключ, — придвигает ко мне один из них Светлана. — Для того чтобы получить доступ к ячейке, вы должны будете предъявить ключ и этот же самый документ . Пойдёмте к лифту — заявку на вашу ячейку уже отправили вниз.

— А куда именно её отправили? — сразу же интересуюсь я.

— Не знаю, — извиняющимся тоном отвечает она. — Служащие, которые работают с клиентами, имеют доступ только к клиентской зоне. Я слышала, что все ячейки находятся в бронированных стойках, но в самом хранилище никогда не бывала. Вы, конечно, можете попробовать запросить разрешение на посещение, но, честно говоря, вряд ли его получите.

Привычных кнопок в лифте не оказалось — Светлана вставляет свой ключ в узкую щель, и лифт плавно едет вниз.

— На каком мы уровне? — с любопытством спрашиваю я, когда двери открываются вновь.

— Не знаю, — получаю я неожиданный ответ. — Никто не знает. Даже те, кто здесь работает, могут только гадать, на каком уровне они находятся.

— Но можно ведь понять это по времени спуска, — с недоумением замечаю я.

— Лифт спускается с такой скоростью, чтобы время спуска было одинаковым для каждого уровня.

Я не могу сдержать удивления. Когда я прошлый раз уезжала в длительную командировку и оставляла свои ценности в банке, их просто положили в жестяную ячейку, а стойка с этими ячейками стояла прямо в клиентском зале банка. У Арди, похоже, радикально иной подход.

Здесь я, наконец, отворачиваюсь от Светланы и смотрю вперёд. Одного взгляда мне хватило, чтобы рвануться обратно в лифт — увы, уже закрывшийся.

— Всё в порядке, — успокаивает меня Светлана, — они безопасны.

— Точно безопасны? — дрожащим голосом переспрашиваю я.

— Пока вы со мной, они совершенно неопасны, — заверяет она. — Извините, я заговорилась и забыла вас предупредить.

«Или не стала предупреждать, чтобы не сглаживать впечатление», — думаю я. Увы, самое циничное объяснение чаще всего и оказывается правильным. Но скорее всего, я всё-таки напрасно подумала так о Светлане — подобные ухищрения здесь не нужны, это впечатление не сгладить никаким предупреждением.

Пока мы шли к единственному выходу из лифтового зала — Светлана уверенно, а я на подгибающихся ногах, — твари неотрывно следили за нами горящими красным светом глазами. Рост в целую сажень, зубастые крокодильи морды, шипастые булавы в чешуйчатых лапах — я боюсь даже представить себе, как бы они меня встретили, проникни я сюда одна. Когда в моё прошлое посещение Алекс упоминал бойцовых крокодилов, я не восприняла его слова всерьёз — как оказалось, совершенно напрасно.

— И много здесь таких? — нервно спрашиваю я, когда крокодилы, наконец, остались позади.

— Только на входе у лифтов, дальше обычная охрана, — сочувствующим голосом говорит Светлана. — Поначалу всем было страшно, потом привыкли.

Радует, что кто-то, оказывается, может к этому привыкнуть — насчёт себя я не уверена.

Путь наш оказался недолог, и очень скоро мы оказались в большом зале с множеством пронумерованных дверей.

— Это клиентская зона, — объясняет мне Светлана, — дальше пройти нельзя. А сейчас нам надо предъявить наши ключи охране.

Охранник за бронированным стеклом внимательно проверяет наши ключи и сообщает, что нам нужен восьмой отсек. Внутри отсека на столе уже стоит даже на вид тяжёлый ящик-ячейка с двумя замочными скважинами. Светлана открывает свой замок и покидает меня, а я остаюсь наедине с ячейкой. Вставляю свой ключ и поворачиваю его — с негромким щелчком замок открывается, и толстая стальная крышка плавно поднимается вверх. Да, это определённо не ящичек из консервной жести в углу клиентского зала.

Я бросаю последний взгляд на свои скромные ценности и решительно опускаю тяжёлую крышку. Мягко щёлкают оба замка. Сейчас Светлана проводит меня обратно, а затем кто-то, кого мы уже не увидим, заберёт мою ячейку в неведомые глубины, где прогуливаются твари с крокодильими мордами и горящими глазами, ожидая возможности опустить свои шипастые булавы на голову какого-нибудь незадачливого грабителя'.

— Живописно изложила, — хмыкнул Эрик, переворачивая последнюю страницу. — Но в целом пойдёт.

— Способная девочка, — кивнула Мира. — Мы уже зачислили её в постоянные контакты. Она поняла, что мы не собираемся её бросать, и ценит это.

— Вот только крокодилы эти мне категорически не нравятся, — с отвращением заметил Эрик.

— Мне тоже, — вздохнула Мира. — Но вариантов было немного. Предполагалось, что это просто шутка, но мы упустили из виду, что от такого семейства, как наше, шутки не воспринимаются. К шутникам невозможно относиться серьёзно, и не придумай господин такой выход из ситуации, нас постепенно и стали бы воспринимать, как шутов. Здесь, конечно, большей частью моя вина, — самокритично добавила она. — Я очень сильно просчиталась.

— Все ошибаются, Мира, — мягко сказал Эрик. — Хотя, конечно, без крокодилов было бы лучше.

— Лучше, — печально согласилась Мира.