Зеленая истинная генерала дроу

Глава 8

Снаружи спорили на орчанском. Сквозь приоткрытый полог палатки, единственной поставленной в лагере, до меня вместе с ветром доносился крик Бешеной секиры.

— Он оскорбил меня и мою женщину! Я хочу себе его голову! Из его черепа я сделаю кубок для вина и подарю Бьог.

Представив себе такое развитие событий, я поежилась.

— В зад себе затолкай свои подарки! — шипела моя подруга, наверняка уже бывшая. — Никакими черепами ты меня не задобришь. Даже если шкуру сдерешь с этого вонючего эльфа…

Я снова поежилась.

— …и пошьешь мне платье из его кожи, я тебя не прощу. Как ты мог подумать, будто я и этот… этот… серый червь…

Она всхлипнула.

Послышалась какая-то возня, будто жених пытался обнять обиженную невесту, а та упиралась.

Со вздохом я посмотрела на избитого виновника всей этой безумной свистопляски. Дракх по-прежнему был без сознания. Вместе с шаманкой мы затащили его под крышу ее палатки и уложили на шкуры. Сейчас я прижимала зачарованный камень к распухшему окровавленному носу пленника. Камень был ледяным, даже пришлось обернуть его тряпкой, иначе он обжигал мне пальцы. Какая удача, что в мужском отряде нашелся маг стужи и Зьярх уговорила его нам помочь — втайне от командира и не бесплатно. И хотя холод чуть снял отек, нос остроухого ревнивца все еще напоминал большую мятую картофелину.

— Я требую для него кары! — Секира не унимал своих кровожадных порывов.

Я немного знала этого орка и понимала: просто так он не отступит, тем более его брат недавно пал от вражеской руки дроу. К публичному оскорблению и ссоре с невестой примешивались личные счеты. Целых три причины, чтобы добиваться смерти представителя ненавистной расы. У меня ком вставал в горле, когда я думала о том, что Азьярш может пойти у Секиры на поводу и отдать ему пленника на растерзание.

Напряженная до предела, я прислушивалась к голосам снаружи.

Заговорила шаманка:

— Он сломал бревно о твою спину, ты отправит его в отключку. Глаз за глаз, зуб за зуб. Вы квиты.

— Нет! Не квиты! Он оскорбил Бьог. Унизил меня при моих воинах. Если я такое стерплю, меня перестанут уважать.

Дело дрянь. Я закусила губу.

— Духи не хотят его смерти.

Да, Зьярх, вразуми их! Помоги замять этот скандал.

— Они ясно дали понять: этому эльфу суждено сыграть важную роль. Убив его, мы нарушим планы богов и навлечем на себя их гнев.

— Шельмова чушь! — прорычал Секира. — Я не верю ни единому слову этой старухи. Она выжила из ума. Или врет. Этот серый зачем-то нужен ей. Не просто так она защищает его.

— Духи…

— Какое духам и богам дело до этой эльфийской падали?

Я почти слышала, как жених Бьог скрипит зубами от злости, и не понимала, отчего меня подташнивает.

Что я буду делать, если мои сородичи решат казнить пленника? Как поступлю, если через минуту они ворвутся сюда с топорами и непреклонной решимостью на лицах?

Я посмотрела на своего горе-поклонника, на его дрожащие закрытые веки, на запекшуюся корку крови под носом, и мое сердце сжалось. Злость на этого идиота боролась во мне с каким-то другим чувством.

— Орки и дроу подписали мирное соглашение. — Теперь я слышала голос Азьярш. — Мы больше не можем просто так убивать пленных. Мы должны отвезти его в Рагхарт, к вожаку. Только вожаку решать его участь, не нам.

Ее слова обнадеживали, а тон, которым она говорила, — нет. Слишком неуверенно звучал ее голос. Слишком много в нем звенело ноток сомнения. Надавит Секира — и Азьярш сдастся.

Я не сразу поняла, что невольно подвинулась так, чтобы заслонить ушастого от выхода.

— А кто узнает, что мы убили его во время перемирия, а не до? — вкрадчиво произнес Секира. — Сколько этих серых полегло в боях! Дома его, верно, уже считают мертвым. Зачем тебе тащить с собой эту обузу до самого Рагхарта, тратить на него еду и драгоценную воду?

Повисла тишина. Никто не спорил с женихом Бьог. Никто не пытался ему возражать. Похоже, Азьярш обдумывала его слова. Я принялась покусывать ноготь на большом пальце.

Молчание затягивалось. С каждой секундой, что камнем падала на мои плечи, я чувствовала, как все больше пересыхает горло и все сильнее дергается нижнее веко.

Что они решат?

Что делать мне?

Я уже не могла выносить эту напряженную паузу, сидеть здесь, не в силах ни на что повлиять, и беспомощно ждать вердикта. Пыточная дыба для моих нервов!

Наконец Азьярш нарушила тишину.

— Твоя правда, Секира. На кой демон нам с ним возиться? Утром выкинем на солнце, и всех делов. Даже руки марать не надо.

Вздрогнув, я зажала ладонью рот и замотала головой.

Не может быть. Этого не может быть.

На несколько секунд шум крови лишил меня слуха.

Сквозь грохот пульса к моему оцепеневшему разуму пробился голос шаманки. Он звучал приглушенно, будто эхо из давешнего сна.

— Раз вы так решили, я не стану препятствовать…

Мое сердце упало. Минус один союзник. А я так надеялась, что Зьярх заступится за Дракха!

Мой взгляд метнулся к выходу. То, как полы палатки трепетали на ветру, показалось мне зловещим.

— …не стану препятствовать, но прошу об одной уступке.

Все мои мышцы окаменели в ожидании ее слов.

— Раз уж участь пленника решена и ему все равно гнить в земле, пускай его смерть послужит благому делу. Принесем его в жертву Азулу, хозяину степи. Задобрим бога — и наш путь домой будет приятным и легким. Великий Азул пошлет нам сайврана на обед, уймет ветер, что засыпает песком глаза, его волей ни одна ядовитая змея не подползет ночью к спящему лагерю.

Сердце толкалось в моей груди гулко и болезненно. Как же мне хотелось залезть сейчас в голову шаманки! Зьярх что-то задумала или просто извлекает выгоду из решения командирши?

— Хорошо, — согласилась Азьярш, как мне показалось, неохотно. — Принесем его в жертву Азулу. Ты довольна?

— Да, — ответила шаманка. — Но сделать это надо не завтра. Благоприятный день для жертвоприношения — середина лунного цикла.

— Мы не будем ждать так долго! — отрезал Секира. — Я жажду его крови прямо сейчас!

Моя рука, держащая зачарованный камень, дрогнула. Дракх лежал рядом со мной бессознательный, беззащитный и не знал, что жить ему, возможно, осталось считанные часы, а то и минуты.

— Не долго, — возразила шаманка. — Идеальное время для кровавой жертвы наступит через два дня. Два дня твоя жажда мести потерпит?

— Потерпит, — ответила за Секиру Азьярш. Впервые за весь разговор ее голос прозвучал уверенно: — Мы отдадим ушастого богу, а тот за это благословит наш путь. Так и поступим.

Я поняла, что дрожу, что мое лицо горит, а горло сжимает невидимая рука, не давая сделать ни вдоха.

Что со мной? Это всего лишь пленник, всего лишь эльф из Лунных гор. Мне должно быть плевать на его судьбу. Так почему же я задыхаюсь и трясусь, словно в лихорадке?

Рядом раздался стон. Дракх зашевелился на шкурах и открыл глаза.