Зеленая истинная генерала дроу

Глава 4.2

— Стой, подожди, — сказала Ньол, и рядом послышалось копошение.

Через несколько минут на голову пленника опустилось что-то тяжелое и мягкое, пахнущее шерстью. Плед? Генерал пошевелился под этой тряпкой и понял: она спускается ему до колен. Дышать стало труднее. Если раньше его слепые глаза видели свет, то теперь он померк.

Теплые нежные пальцы коснулись щиколотки. Ньол чем-то обматывала ему босые стопы.

— Все, пойдем.

Его куда-то аккуратно подтолкнули — предположительно в сторону выхода.

— Смотри, не урони одеяло. Это твоя единственная защита от солнца.

Дракх кивнул и вцепился в грубую ткань изо всех сил.

Когда они вышли из палатки, он сразу это почувствовал. Макушку припекало. Губительные солнечные лучи словно пытались заползти в его убежище.

Нужда подгоняла, но пленник шел медленно, осторожно, боясь споткнуться, ведь тогда спасительное покрывало могло соскользнуть с головы — и привет, жуткие ожоги. К счастью, Ньол страховала его. Дракх ощущал на затылке ее ладонь.

— Влево, — направляла истинная. — Еще несколько шагов.

Вокруг было шумно. Он слышал отрывистую речь орков, а еще стук, звон и скрежет. Интересно, чем они занимаются, что стоит такой грохот?

— Здесь, — пальцы Ньол сжали его плечо через ткань. — Можешь делать свои дела.

Дракх смутился. Он не знал, куда его привели, не стоит ли он в самом центре лагеря на виду у всех. Есть вещи, заниматься которыми предпочитаешь сугубо в одиночестве.

— Где мы? — прохрипел генерал из-под пледа.

— В дикой степи, — ответила Ньол.

— Я понимаю, но… Конкретнее?

— Ты достал уже. Облегчайся, не заставляй меня ждать.

— Тогда отойди.

— Да никто на тебя не смотрит.

Пленник вздохнул. Развязав штаны, он одной рукой взял своего распухшего воина и направил его вниз (надеялся, что в землю, а не себе на ноги), а другой отодвинул плед, чтобы не замочить.

Ничего не получалось. Слыша за спиной дыхание Ньол, Дракх не мог расслабиться, да и возбуждение мешало. Член ныл. Прикасаться к нему было и больно, и очень приятно. Хотелось приласкать себя, но не делать же этого здесь, при таких обстоятельствах, когда истинная буквально дышит тебе в затылок.

И все же он не выдержал, двинул кулаком пару раз и зажмурился крепко-крепко.

— Ну ты скоро? — проворчала Ньол.

Ее голос, раздавшийся неожиданно близко, заставил генерала вздрогнуть и покраснеть.

Он сосредоточился, напрягся и… снова неудача.

Позади Ньол нетерпеливо переступала с ноги на ногу, подгоняя его недовольным сопением. Дракх уже и сам злился на свой упрямый организм. В который раз он попытался расслабиться — и дернулся, услышав приближающиеся шаги.

Какая-то женщина заговорила на всеобщем прямо рядом с ним:

— Ты что тут делаешь? Выгуливаешь свою подстилку?

Проклятье! Они не одни. Рядом еще кто-то есть! Теперь он точно не выдавит из себя ни капли!

— Наши враги тоже ходят в уборную, — ответила Ньол с ноткой раздражения в голосе.

«Вали отсюда!» — мысленно обратился Дракх к незнакомке, но та, похоже, никуда не торопилась и продолжила разговор.

— Слышала? Сокол принес письмо из-за Серединных гор. Мы заключили годовое перемирие с серокожими.

Перемирие? Сердце эльфа екнуло. Он замер под покрывалом с членом в руке и весь обратился в слух.

— Поэтому лагерь сворачивается? — спросила Ньол. — Едем домой?

— Едем домой, — подтвердила незнакомка.

Генерала охватило волнение, причин которого он не до конца понимал. Обстоятельства изменились. Должно ли это как-то повлиять на его положение?

Та же самая мысль, вероятно, посетила и Ньол, потому что она сказала:

— Так может, пленника надо вернуть сородичам?

В тишине, что повисла после этой фразы, раздалось громкое журчание. Дракх даже не сразу сообразил, что это за звук. Он отчетливо ощутил, как от последних слов избранницы приподнялись волоски на руках и задней стороне шеи.

Он только обрел истинную пару, а теперь обратно в Маэл’ар? К королеве и его мерзким дополнительным обязанностям? Нет!

Он едва не закричал это вслух, благо незнакомая орчанка успела сказать:

— Отвезем его в Рагхарт. Пусть вожак решает, что с ним делать.

Плечи генерала обмякли.

— Я остаюсь с тобой? — уточнил он, когда шаги посторонней женщины растаяли вдалеке.

— Ты закончил?

Пленник обнаружил, что за время подслушанного разговора его тело успело избавиться от лишней жидкости, и заправил свою ноющую дубинку в штаны.

— Я остаюсь? — снова спросил он с напряжением в голосе. — Меня везут в этот ваш Рикхарт.

— Рагхарт, — поправила Ньол, взяв его за плечо и потащив за собой.

— Я еду туда? С тобой? Не обратно? — ему надо было убедиться, что он все понял правильно. — К вожаку орков?

— Да.

— И это решение окончательное?

— Да откуда же я знаю! — кажется, избранницу начинала злить его болтливость.

После завтрака, который состоял из сухих грибов и нескольких полосок вяленого мяса, Ньол помогла ему забраться в телегу с поклажей и накинула на него плотную тряпку, чтобы защитить от солнца. В этой повозке он и трясся весь день, почти без движения, маясь от скуки и духоты.

Изредка покрывало, под которым он лежал, приподнимали и ему бросали какую-то еду или бурдюк с водой. Во время привалов Ньол водила его в уборную, и он мог размять затекшие ноги. Спустя два или три таких раза генерал привык облегчаться, когда за спиной кто-то стоит, и уже не испытывал тех трудностей, что прежде. Однако унизительная зависимость от чужой помощи бесила до зубовного скрежета. Неудивительно, что истинная его не хочет, — он так жалок в своей слепой немощи!

Колеса телеги натужно скрипели, будто с трудом выдерживая ее вес. Груз в кузове шатался и дребезжал. Под все эти звуки пленник пытался спать, ведь во сне время проходит незаметно и не надо думать, чем занять бесконечную изматывающую дорогу.

Из такого вот блаженного забытья его вырвал голос истинной.

— Стемнело. Вылезай, если хочешь.

С его головы сдернули опостылевшую ткань, под которой ему было так жарко. Дракх разлепил глаза — и судорожно вздохнул.

Он видел! Мутно, нечетко, будто сквозь белесый туман, но видел силуэт женщины, склонившейся над бортом телеги.

Затрепетав, генерал попытался сфокусировать взгляд и — размытый образ на секунду сложился в ясную картину.

Теперь он знал, как выглядит его истинная.