Зайтан-Бродяга. Тихий город

Глава 12

Стираться я не стал. Да и что тут стирать? Штаны, да рваная рубаха. После сытного завтрака начали собираться. Вещей у нас нет, так что сборы были не долгими. Взяли еду, всю что осталась. Людоед выгреб из кастрюли уху, если бы не остановили, запихал бы в себя и жаренную рыбу. Кхала вовремя спохватилась, уцелело пять кусков.

Щипли-раки Скуластому не понравились, и это очень хорошо. Потому как вкусные они получились. Не врали торговцы, мясо у щиплей действительно сладкое. Скушали мы всех щиплей. Серёга порывался ещё наловить, но Кхала остановила. Некогда нам, уходить нужно. Уложили рыбу в большие листья лопухатого, раздали каждому по свёртку. На весь день конечно не хватит, но и с голоду не умрём.

Прихватили с собою канистру воды. Людоед присоветовал. Он же и сообщил — в городе с водой туго. Сам сказал ему и тащить.

Лохматая, она же Джахла, как ушла купаться, так больше и не появилась. Жаль конечно, когда она рядом мне как-то спокойней. Но что поделаешь, стало быть другие у Джахлы планы. Пусть гуляет.

Ведёт нас людоед знакомой одному ему дорогой. Рассказывает, как он гулял в этих краях. Радуется крукль каждому камню, кустику и деревцу, счастлив он от того что вернулся в родные края. Прыгаем по камням вдоль реки. Крутые склоны заросли кустами. Уж лучше по берегу, чем наверху в непролазных зарослях. И воздух свежий, и ветерок мошек сдувает. Вышли к песчаной осыпи, по ней и взобрались на горку. А как выбрались попали в лесочек. Тихо в лесу, спокойно. Не шумит река, не грохочет. Да и птиц что-то не слышно. Букашки в траве стрекочут, скрипят деревья, трутся друг о друга, а вот птицы не поют. С чего вдруг?

С густо поросшего кустами тернушки холма, увидели город. Он действительно чёрный. Мрачные, приземистые дома, плоские крыши. Непохож этот город на Тихий. Широкие улицы и все они ведут в одно место. Сходятся улицы у подпирающей небо огромной кирпичной трубы. С пригорка хорошо видно, весь город как на ладони.

Я бы и не называл это городом, скорее посёлок. Расползся он во все стороны низкими, корявыми постройками, вся округа укрыта чернотой. Даже горы что возвышаются над окраинами тоже чёрные. Серега и Рафат эти горы прозвали терриконами. Не велик посёлок, а вот террикон много, куда не глянь везде они. Торчат, поднимаются шапками над домами, и справа и с лева и впереди.

Улицы завалены хламом, заставлены доживающими свой век под слоем сажи и ржавчины грузовыми машинами. Ветер завывает сквозняками в провалах домов, треплет на окнах порванный целлофан.

Куда не ступи грязь, а под нею камень и битое стекло. Кое где проросли кусты и деревья, но их очень мало.

— Нам туда. — Заговорил Кхала и указала пальцем.

Мы переглянулись. Не говорила она что знает куда идти, даже словом не обмолвилась.

— Почему туда? — Спросил людоед, глядит на дыру в стене.

— Потому. — Коротко бросила Кхала и полезла через нагромождение железных ящиков и труб.

— Гляди Бродяга. — Стоит Карлуха у поваленного набок грузовика указывает пальцем. — Не одни мы здесь. — Подошёл я ближе, Коротун отступил и осторожно спрашивает. — Как думаешь, чьи они?

— Не звериные это точно. — Присел, осматриваю следы. Грязь здесь тяжёлая, липкая. После нас, осталась хорошо заметная дорожка. Дождь конечно её размоет, но не сразу. Вот и эти следы, что нашёл мелкий чуток размыты. Небольшие они, похожи на детские и уходят за угол двухэтажного дома. И попахивает от них кислым.

— Чего остановились? — Из пролома, тихо почти шепотом позвал Серёга. — Пошли мужики, Кхала злится. Спешить нужно.

— Куда спешить? — Поигрывая секирой проворчал Карлуха. — Чего она всё время командует?

— Пошли. — Тронул друга за плечо и поторопил. — Лезь на ящик. Давай подсажу. Отстанем, сами не выберемся.

— А чего тут выбираться? — Карлуха плюнул под ноги, криво улыбнулся. — Рванём обратно. Наловим щиплей и айда на рынок. Обменяем на патроны и еду.

— Зачем нам патроны? Оружия нет. — Посмотрел на хвост-плеть, подарок людоеда. Зачем я с ней таскаюсь? Пользоваться не умею, случись что, сам поранюсь или ещё хуже своих посеку. Осмотрел плеть и спросил. — Какой смысл еду менять на еду?

— Ну да. — Согласился Карлуха. — Смысла нет. — Низкорослый умостил секиру на плечо и полез к пролому по ящикам.

Долго мы петляли между больших механизмов, огромных труб и рядов железных столов. Серёга поведал — бродим мы по цехам завода. А всё что вокруг — это станки и рухнувшие воздуховоды. Что оно такое я не спрашивал. Не интересно. Как по мне, железо оно как не назови остаётся железом. Нет на этом заводе ничего полезного. За что не возьмись всё чёрное точно в саже. Одно хорошо, маленьких следов нет и кислым не воняет. Да тут вообще нет никаких следов, не маленьких ни больших и попахивает тоской и запустением. Мучают меня смутные сомнения, а не бывал ли я здесь раньше? Знакомые места, видел я всё это. Стёкла побиты, рамы скрипят, на ветру качаются. Высокие потолки, трубы на стенах, ряды железных столов. Пыль лежит толстым слоем. Не знаю, что и думать. Устал я от всего, был, не был, в голове кавардак.

Идём не торопясь, заходим в большие и не очень постройки. Возвращаемся топчем пыль и бредём дальше, но уже другими коридорами. Кхала что-то ищет, но вот что не говорит. Перебирает узелки и палочки на верёвочках. Развязывает, завязывает и вешает на колечки. Глядит по сторонам, указывает дорогу, и мы снова идём.

Останавливались дважды и оба раза по вине Рафата. В первый раз, он отыскал толстые пруты из белого металла. Радуется бородатый своей находке, точно отыскал сотню патронов. Говорит — это титан, очень дорогое железо. Порывался взять титан с собою. Отругала его Кхала, притих, не на долго. Забрели мы в огромное помещение, потолки чуть ли не до неба. Там-то и отличился бородатый второй раз. Выкатил из тёмного угла бухту медного провода за что и получил от Серёги увесистый подзатыльник.

После этой взбучки Рафат остепенился. Идёт за Кхалой под присмотром Серёги. Порывался бородатый пару раз проверить отдельные комнаты, но желающих пойти с ним не нашлось. Сам-то он трусоват, один ходить боится. Вот так мы и бродим по заводу в поисках непонятно чего.

— И что мы тут делаем? — Спросил Карлуха. Держится мелкий позади меня. Без особого интереса рассматривает столы что выстроились ровными рядами по обе стороны от широкого прохода. В этом месте совсем нет хлама, ничего не валяется в проходе. К потолку, тянутся громоздкие, неизвестные мне механизмы, троса, крюки. Но и здесь толстый слой чёрной пыли. Топнешь ногой, даже с потолка сыплется.

— Гуляем. — Пошутил и задрал голову. Под самым потолком висят раздутые трубы, с них-то и осыпается пыль. Как они держатся, чем привязаны я не знаю. А вот то, что они покачиваются и поскрипывают, это настораживает. Шагаем, эхо множит шаги, разносится во все стороны. Не хочется, что бы всё это железо рухнуло нам на головы.

— Слыш, Бродяга? — Коротун потянул за рукав. — Чего мы сюда припёрлись? Что ищем?

— Эй?! — Окликнула Кхала. — Не отставайте. Спешить нужно.

— Тебе нужно, ты и спеши. — Грубо ответил Карлуха и остановился. — Дальше не пойду. — Объявил Коротун и уселся на ящик.

— Дальше и не нужно. — Не повышая голоса сообщила Кхала. — Серёжа, помоги. Давай шкаф отодвинем.

Взялся Серёга, толкает шкаф, пыхтит, силится. Стоит железная махина в пол стены, с места не сдвинуть точно вкопали её. Поспешил я к Серёге, Рафат тоже упёрся плечом. Толкаем, а шкаф как стоял, так и стоит.

— Ничего без меня сделать не можете. — Ворчит Карлуха. — Эй ты, рожа! — Окликнул мелкий людоеда. — Поставь воду. Айда доходягам поможем.

Всем миром и передвинули эту громадину. Прятал шкаф большую железную дверь с навесным замком.

— И что дальше? — Отряхивая руки спросил Серёга.

— Отойди в сторону. — Строго приказала Кхала. — И вы уходите.

— Да пожалуйста. — Согласился Карлуха. — Если ещё что отпихнуть нужно, зови.

Отошли, встали возле длинного железного стола, смотрим. Ощупала Кхала замок, вынула из колечка что у неё на балахоне висит красную верёвочку, рассматривает узелки. Развязала один, а два новых завязала. Верёвочку вернула на место, размяла пальцы на руках. Отошла от двери на два шага, выставила перед собою руки точно упёрлась в невидимую преграду.

— Трёнулась девка. — Объявил Карлуха. — Чего это она?

— Тише ты. — Прошипел Серёга. — Не мешай.

— Чему не мешать-то? — Карлуха поковыряет пальцем в ухе, поскрёб затылок, уселся на ящик. Громко вздохнул и вцепился пытливым взглядом в банку на полу. Большая круглая банка, вскрыта ножом или ещё чем-то, крышка с кривыми, острыми краями. Что в банке трудно сказать, потому как всё покрыто толстым слоем пыли. Карлуха слез с ящика, поднял с пола железку и принялся ею тыкать. Из пробитых дыр проступило что-то тёмно-коричневое. — И как это назвать? — Спросил мелкий. — Жир?

— Может я и ошибусь. — Заговорил Рафат. Бородатый мазнул пальцем по железке, понюхал и заявил. — Солидол. Смазка.

— А на кой он нужен? — Коротун пнул ногой, банка качнулась и свалилась набок. — По какой нужде мы сюда припёрлись? За смазкой?

— А я знаю? — Выпалил Рафат. Вытирает бородатый, испачканный в смазку палец о свои лохмотья. Услыхав до боли знакомый ответ, я передёрнул плечами. Припомнились смрад пещеры и наглый незнакомец в кромешной тьме.

— Что ищем? — Не унимается Карлуха. — Чего она приросла к двери?

— Кушать хочется. — Пожаловался Скуластый.

— Покушай. — Предложил Серёга. — Где твой свёрток?

— Нет его. — Опустил людоед голову и признался. — Скушал.

— Держи. — Отдал я Скуластому свой рыбу. Не хочу, чтобы он изголодался и улучив момент сожрал кого-то из нас.

— Спасибо. — Поблагодарил крукль и схватил свёрток.

— Спасибо. — Передразнил его Коротун. — Ты кроме жрачки о чём-то ещё думаешь? — Карлуха передал людоеду свою еду. — На, ненасытная утроба. Лопай.

— Спасибо, не нужно. — Поблагодарил Скуластый и отступил.

— А в рожу? — Шипит Карлуха тычет свёрток. Скуластый сжался в комок, закрыл глаза. Мне непонятно, почему крукль так боится мелкого? — Бери. — Сквозь зубы процедил Карлуха и Скуластый взял. — Ешь. — Приказал мелкий и людоед принялся кушать. Запихал в рот еду не разворачивая. Жуёт, с опаской поглядывает на Карлуху.

— Не выходит. — От запертой двери объявила Кхала, уселась на грязный пол и расплакалась. — Не получается. Ничегошеньки не выходит. — Поспешил я к Кхале, присел рядом, обнял. Уткнулась лбом в мою грудь, плачет. — Дверь поддалась. — Всхлипывая жалуется Кхала. — А вот замок ну ни как.

— Жуй. — Торопит людоеда Карлуха. — Глотай морда ненасытная.

— Да ты не расстраивайся. Подумаешь, какой-то замок. — Утешает Кхалу Серёга, подошёл к двери, рассматривает. — Мы его молотком или ломиком.

— Да-да. — Поддакивает Рафат. — Долбанём по нему хорошенько.

— Не выйдет. — Потирая глаза ответила Кхала. — Это не простой замок. Его заперли.

— Ещё хочешь? — Шипит Карлуха. — Я тебя сейчас накормлю.

— Не нужно. — Крукль завертел головой. — Уже наелся. Спасибо.

— Какое-такое спасибо? — Хмурится Карлуха. — Ещё раз заговоришь о жрачке. — Пухлый кулак приблизился к морде крукля.

— И что? — Вступился я за людоеда. Непонятно мне, почему Коротун так взъелся на него. — Ну, дашь по зубам. Что дальше?

— Ничего. — Карлуха смерил меня недовольным взглядом, почесал нос и улыбнулся. — Шучу я. Шучу.

— Может, найдём другую дверь? — Спросил Серёга.

— Нет другой. — Надула Кхала губки, потирает глаза. — Нам именно эта нужна.

— Тебе что, дверей мало? — Ворчит мелкий. — Нужна она ей. Хоть бы сказала зачем? — Спросил Карлуха и потрогал замок. — Где ключ потеряла?

— У этого замка нет ключа.

— Ладно врать-то. — Пыхтит Карлуха, возится у двери. — Если есть замок, стало быть и ключик к нему имеется.

Не видел я что делал Коротун, отвлёкся на грохот под потолком. Сквозняк раскачал трубу, ударилась она о стену. Полетела пыль, посыпалась штукатурка.

— Готово. — Объявил Карлуха. — Учись пока я рядом. — Скрипнула железная дверь и отворилась. — Чего сидишь? — Спросил Карлуха с опаской заглядывая в темноту комнаты.

— Как ты это сделал? — Часто хлопая глазами поинтересовалась Кхала.

— Так ты идёшь или нет? — Карлуха распахнул дверь и указал ладонью. — Заходи. Чего расселась?

Из темноты пахнуло сыростью и травами. Даже не знаю, чем больше? Скорее всего травы и есть причина сырости. Так пахнет свежескошенное сено. Кхала точно призрак растворилась в темноте и через минуту зажегся свет. Вернулась с масляной лампой.

— Заходите. — Позвала и ушла.

Спорить никто не стал. Я вошёл последним и дверь закрылась. Стукнулась о железную раму. С той стороны что-то упало, ударилось, загрохотало по двери.

— И как это понимать? — Спросил и ухватился за ручку. Толкнул плечом, не открывается.

— Вот и всё. — Объявил Карлуха. — Что же это получается? Сам же и отворил дверцу в свою могилу?

— Не говори глупостей. По-другому и быть не должно. — Пояснила Кхала из дальнего угла. Роется в большом сундуке. Вытаскивает какие-то вещи, бережно укладывает их на табурет. Достаёт бутылочки и баночки, выставляет на столе в один ряд.

Прошёл я в глубь комнаты, осмотрелся. Знакомая обстановка, длинный, почерневший от времени стол, по обе стороны лавки. Куда не глянь висят веники, пахнет травами. И совсем нет чёрной пыли, прибрано, чисто. Всё здесь похоже на бабушкину избушку. Кровать, лавки, печь.

— И куда это мы попали? — Осторожно спросил Рафат, внимательно рассматривает картинку на стене.

Я тоже смотрю на картинку. Тот же мужик с худым лицом и жёлтое кольцо над головой. В полумраке особо и не разглядишь, может и не тот, но очень похож. Вот только полотенцем картинка не обёрнута и полочки со свечами под ней нет.

— Ненадолго мы здесь. Уйдём и очень скоро. — Громко объявила Кхала. — Возьму всё необходимое и пойдём.

— А как мы это сделаем? Ты что, через стены ходить умеешь? — Пошутил Карлуха. Успел он обшарить всю комнату, даже под стол заглядывал. — Был один выход и тот заперли. Всё, пропадать будем.

— Ага. Умрём от голода. — Согласился Скуластый. Поглядывает людоед искоса на бутылочки и баночки, те что Кхала выставила. В свете лампы, крукль кажется очень большим, как, впрочем, и Карлуха выглядит угрожающе. Отбрасывает Коротун огромную горбатую тень, расползлась она по стене, залезла на потолок.

— Хватит ныть. — Пробасил Серёга. — Подумаешь, дверь заперта. Навалимся всей гурьбой, выдавим.

— Не нужно выдавливать. — Укладывает Кхала бутылочки и банки в мешковатую торбу. — Отсюда много выходов.

— Сбрендила. — Заключил Карлуха. — Глаза протри. Где ты хоть один увидала? Покажи. Может за вениками? Так я глядел, нет там дверей.

— Сейчас покажу. — Не глядя на мелкого ответила Кхала, хлебнула из бутылочки и предупредила. — Немного потрясёт, закройте глаза и уши.

Не знаю, что Кхала сделала? Видел, как пила из бутылочки, сняла с колечка чёрную верёвочку, развязала два узелка, вынула палочку и сломала её. Затрясся пол заходили ходуном стены, дрожит всё, качается. Растянулась комната, поползла во все стороны. Стало мне не хорошо, упал на колени. В голове гул, во рту горько, а перед глазами всё плывёт.