Запретное знание

Глава 5

Когда Морн попыталась вернуться в каюту, то обнаружила, что у нее возникла новая проблема, о которой она и не подозревала. Черная коробочка продолжала передавать приказ «спать» в центры ее мозга. Едва попав в зону действия прибора, она почувствовала, что едва передвигает ноги.

Замок в ее дверях имел пятисекундную задержку. Для шизо-имплантата вполне хватит времени, чтобы усыпить ее.

Дура! – обругала она себя. Дура. Недальновидность должна была уничтожить ее. Если она заснет и не сможет отключить пульт, то потеряет сознание и будет оставаться в этом состоянии до тех пор, пока кто-нибудь не спасет ее. Ник и его люди наверняка начнут что-то подозревать. А она не сможет избегать своей каюты. Ник будет настаивать, чтобы она вернулась туда и они снова занялись сексом.

В любом случае ей необходимо завладеть пультом управления.

Слишком разозленная и отчаявшаяся, чтобы колебаться, она повернула и бросилась назад по коридору туда, где управление шизо-имплантатом переставало действовать. Затем развернулась и бегом помчалась назад к двери.

Ангус приучил ее к таким вещам.

Открыть замок.

Жди, пять бесконечных секунд. Ее беспокойство начало растворяться, ее самообладание медленно растворялось в бессильном расслаблении. Когда дверь открылась, она едва держалась на ногах, едва могла держать голову, держать глаза открытыми.

Бросившись вперед, она схватилась за край койки, сунула руки под матрас.

Панели управления не было.

Нет, она была здесь. Морн просто не нащупала ее. Шевельнув пальцами, она задела пульт и жадно вцепилась в него.

И лишь падая на пол, случайно нажала пальцем на кнопку, отключающую передачу волн.

Несколько минут Морн лежала неподвижно, тяжело дыша и дрейфуя между паникой и сном. Затем продолжила свою бутву за выживание.

Когда желание снова привело Ника в ее каюту, она была занята шизо-имплантатом, тренируя пальцы, чтобы попадать на нужные кнопки; пробуя эффект различных функций прибора.

Дверь едва успела предупредить ее. Морн пыталась регулировать шизо-имплантат медленно и аккуратно, чтобы ускорить мышление, улучшить способность думать, не делая себя гиперактивной. Тем не менее, часть ее мозга услышала предупреждающий писк замка. Она вовремя отключила управление и сунула пульт в карман.

С нервами, трепещущими от такой резкой смены множества эмоций, она повернулась к двери.

Ник вошел улыбаясь, веселый и расслабленный. Ни в его глазах, ни в виде шрамов ничто не говорило о гневе. Вероятно, желание мести он уже удовлетворил и решил забыть обо всем происшедшем.

Это избавило ее от одного из многих страхов.

– Скан до сих пор чистый, – заметил он, закрывая дверь. – Я совершенно уверен, что нас не преследовали. Если кто-то хочет поймать нас, они не были бы настолько небрежны. Мы можем позволить себе немного выждать, прежде чем снова начать жечь топливо.

Морн постарался улыбнуться ему. Это оказалось достаточно сложно без помощи управления шизо-имплантатом. Во всяком случае, тошнота, которую она чувствовала, когда думала о его желании, стала сильнее. Очернение Вектором ПОДК все только ухудшило. И прыжки по различным функциям мозга измучили ее, иссушили, как бесконечная галлюцинация.

К счастью, ее рука до сих пор находилась в кармане. Осторожно шевельнув пальцами, она нашла нужные кнопки.

– Может быть, я слишком устал, чтобы анализировать, что произошло в прошлый раз, – сказал он, улыбаясь словно сатир, – а может, на моей совести висит слишком многое и я не доверяю собственной памяти. Но я мог бы поклясться, что ты лучшая женщина из тех, кого я знал. – Его шрамы настолько потемнели, что, казалось, выступали на лице – три черные полосы, скрещивающиеся под правым глазом, и две – под левым. – Я хочу проверить, сможешь ли ты повторить это сегодня.

Морн сглотнула, рот ее наполнился горечью, и она сказала хриплым шепотом:

– Проверяй.

Она включила шизо-имплантат, вынула руку из кармана. Затем расстегнула скафандр и позволила ему упасть на пол.

Увидев ее обнаженной, Ник лишь тихо мягко выдохнул:

– Морн. – Сжав в своих объятиях, он понес ее к койке.

Это было его последней репликой. Он был обманутым участником действия, восхищенным ее безоговорочной и одурачивающей самозабвенностью; она была фальшивым инструментом, изображающим, что именно он свел ее с ума от страсти. То, что они делали вместе, не слишком отличалось от их предыдущей встречи до тех пор, пока он не удовлетворил свой голод в экстазе настолько яростном, что у него на глазах проступили слезы.

На этот раз он не погрузился в сон. Вместо этого долго лежал рядом с ней и крепко держал за руку, пока дыхание его восстанавливалось, а слезы высыхали на шрамах. Наконец он прошептал ей в ухо:

– Я был прав. – Его тон был почти ласковым. – Нет никого, кто мог бы сравниться с тобой. Не было женщины, хотевшей меня так, чтобы отдать себя подобным образом.

– Ник, – ответила она, – Ник, – потираясь своей грудью о него и лаская его пенис, потому что управление было включено и он довел ее почти до апофеоза нервов, который мог бы сделать бесчувственным ее мозг и уничтожить раз навсегда ее подлинную ярость и желание.

Его тон был почти ласковым; улыбка – почти гордой.

– Если бы я знал тебя лучше, – сказал он, – ты могла бы заставить меня поверить, что действительно существует любовь.

Она начала приходить в неистовство. До тех пор, пока он не позволит ей одеться, она не сможет отключить управление шизо-имплантатом. Оно продолжало лежать в кармане ее скафандра. И она рискнула продолжить; несмотря на то, что он был удовлетворен, она скользнула языком вниз по животу и начала лизать его между ног.

Ее уловка сработала. Снова улыбнувшись, он сказал:

– Позднее, – и отвернулся.

Она боялась, что он не уйдет. Если нет – если он задержится по какой-то причине – то она выдаст сама себя. Она не сможет подавить страсть, навязываемую ей шизо-имплантатом.

Но, к счастью, он не задержался. Вероятно, он недостаточно доверял ей, чтобы хотеть от нее чего-либо кроме секса. Скользнув назад в скафандр он сказал:

– Мы будем жечь топливо еще два часа. Тогда мы наберем нужную скорость и у нас останется нужное количество ускорения для маневра. И тогда мы покончим с сильным m. У нас будет время для отдыха. – У двери он добавил: – Не хворай. Нам еще предстоит многое проделать вместе.

В тот момент, когда он вышел, Морн соскользнула с койки, нашла пульт управления и отключила его.

Изменение было не столь болезненным, как в прошлый раз. Она совсем недавно установила, как постепенно уменьшать интенсивность действия шизо-имплантата. Сейчас она включила слабый отдых, чтобы смягчить нервную травму.

Через короткое время вахта на мостике сообщила об увеличении ускорения. Когда «Каприз капитана» отключил внутреннее m, Морн завернулась в простыню и поставила таймер на пульте управления на два часа десять минут. Едва услышав, что ускорители на корме загудели, она погрузилась в сон.

Она пережила и этот кризис.

Она могла бы справиться с ним и без шизо-имплантата. Она не знала точно, какое количество m включает ее прыжковую болезнь. А ускорители работали по принципу закона взаимоуничтожающихся величин; чем быстрее двигался «Каприз капитана» тем меньше становилась разница между скоростью и давлением ускорителей; таким образом работа ускорителя производила все меньше ускорения до тех пор, пока скорость и давление не уравновешивались. Таким образом, по последствиям вторичное сжигание топлива было менее опасно, чем первое.

Если бы Морн не спала, то могла бы выяснить, где предел ее выдержки.

Когда таймер на пульте отключился и она медленно вернулась в сознание, она порадовалась тому, что не стала рисковать. Ее тело ныло, словно у нее был приступ артрита, от которого страдал Вектор Шахид, а голова была тяжелой и болела, словно во время похмелья. Она не могла поверить, что смогла бы сохранить разум без помощи шизо-имплантата.

Остальная часть команды на «Капризе капитана» испытывала облегчение совсем по другому поводу.

Им удалось ускользнуть со Станции без дополнительных повреждений. Они могли в ближайшем будущем больше не пользоваться сильным m. И они почти наверняка не встретят здесь других судов, путешествующих на нормальной скорости так далеко от Станции – дистанции слишком маленькой для прыжкового двигателя, но становящейся очень значительной для обычного передвижения на ускорителях.

Суда по всему, они были в безопасности.

Естественно, существовала опасность, что корабль преследователей может попытаться опередить их. Люди Ника сами частенько пользовались подобным маневром; они знали, что это возможно. Но преследователь, входящий в тах на такое короткое расстояние, был делом невиданным. «Каприз капитана» далеко отклонился от траектории, которую можно было бы вычислить со Станции, и постоянно отклонялся все дальше. Направляющие ускорители вгрызались в вакуум, постепенно приближая корабль к пункту назначения.

Ник Саккорсо оставил на мостике только самых необходимых; рулевого, скан, информационный отдел. Для всей остальной команды он устроил праздник.

Отпраздновать спасение очаровательной и изумительной Морн Хайланд, как он сказал. От жадных щупальцев капитана Ангуса, овцеёбаря Фермопила, пояснил он. И отметить начало первых каникул этого корабля и его команды. В трюмах «Каприза капитана» хранился солидный запас соответствующих напитков и наркотиков. И вскоре все на борту были или пьяны, или под кайфом.

Это на какое-то время позволило Морн не мучиться своими проблемами.

Выпивка и наркотики были лишь временной мерой; возможностью для мужчин и женщин без шизо-имплантата совершить изменения в мозге. Когда празднование завершилось и последствия приема такого количества горячительного были преодолены, люди Ника столкнулись с проблемой нового рода.

Им нужно было придумать что-то, чтобы убить время.

Они не были подготовлены к долгим путешествиям. «Каприз капитана» был судном с прыжковым двигателем, а не внутрисистемной баржей. Вероятно, он, с тех пор как Ник стал командовать им, не проводил вне порта больше месяца. Команде приходилось что-то придумывать, чтобы занять себя.

У большинства членов команды были изменчивые темпераменты. Они были нелегалами – более привыкшими сражаться за свои жизни, чем бороться со скукой. Для них «каникулы» без дорогого секса, баров, интриг и других удовольствий, получаемых на Станциях, теряли всякую привлекательность. Недели ничегонеделания, сна и общего покоя было вполне достаточно. После этой недели начали множиться – как снежный ком – неприятности и проблемы.

Как-то раз Морн услышала в коридорах звуки, похожие на выстрелы. Грязные ругательства наполнили корабль, будоража «Каприз капитана» маниакальной радостью или гневом. Люди, которых она встречала, когда Ник водил ее в камбуз или кают-компанию, казалось, с каждым новым днем становились все более неряшливыми, жестокими и жалкими.

В конце второй недели Вектор Шахид, воспользовавшись случаем, заметил Нику:

– Думаю, мы почти готовы.

Ник заговорщицки улыбнулся и покачал головой.

– Поскорее бы.

Вектор пожал плечами и ушел.

Несколько дней спустя Микка Васацк рискнула войти в каюту Морн, когда Ник был у нее. У нее под глазом драматически темнела ссадина; косточки ее кулаков были ссажены. Прежде чем Ник успел что-то сказать, она буркнула:

– Это зашло слишком далеко. Эта дурища, которую ты взял в качестве третьего помощника по информации, ударила меня дубинкой. Она утверждает, что я не подпускаю к ней мужчин. Я. Если бы половина этих баб не были брошенными тобою любовницами, у нас не возникало бы подобных проблем.

Она, нахмурившись, посмотрела на Ника.

Он сверкнул улыбкой, глядя на Морн, затем сказал Микке:

– Все в порядке. Я думаю, они созрели для показательного наказания. Собери-ка их. Используй оружие, если понадобится. Меня не волнует, спят ли они или смертельно пьяны. Я побеседую с ними через час. Мы заставим их потрудиться.

Второй пилот не отдал салют в ответ. Покачивая бедрами, она развернулась и вышла.

Когда команда была собрана, Ник принялся говорить им об их поведении таким тоном, словно сама тема казалась ему веселой. Затем приказал устроить полный ремонт каждой части фрегата, которую можно было починить вне доков.

– Это займет вас по меньшей мере пару месяцев, – закончил он, – так что лучше начать сейчас.

Это на какое-то время разрешило проблемы на корабле. Не все восторженно восприняли этот приказ, но даже самые гневные и недовольные члены команды не решались спорить с Ником Саккорсо.

К сожалению, проблемы Морн только осложнились.

С одной стороны, у Ника появилось больше свободного времени, которое он проводил с ней. Работа была оставлена на присмотр Микки; лично ему не оставалось ничего другого, как исследовать безграничность любовных ласк Морн. Иногда он по несколько дней не покидал ее каюту.

Сначала он оставался с ней только для секса и сна; само по себе это было достаточно плохо. Но постепенно, по мере того как он привык к ее самозабвенности – когда он начал доверять ей – на поверхность начали подниматься более глубокие желания. Он начал беседовать с ней; и по мере того, как дни сливались в недели, он говорил с ней все больше и больше. Ей приходилось прятать черную коробочку под матрасом и надеяться, что он не найдет ее; он оставлял ей так мало возможностей включать и выключать ее, что ей приходилось экспериментировать только когда он спал.

Временами Морн чувствовала в нем страсть настолько глубокую, что та казалась бездонной – она боялась, что его сила или половые инстинкты могут быть только временно приглушены, а никогда не удовлетворены. Это проявлялось не только в том, как Ник занимался сексом, но и в том как он говорил. Больше всего его, похоже, развлекали повторяющиеся истории, которые другие (так он утверждал) рассказывали о нем – истории о побегах и спасениях, победах и пиратстве; истории о захвате чужих судов, драматические и смелые. Он никогда не подтверждал, были ли эти слухи правдой. Но его довольство ими оставалось постоянным. Он нуждался в них, и эта нужда влекла его к ней. Честно говоря, чем больше Морн удовлетворяла его голод, тем более отвратительным это становилось; чем больше она слушала его и отдавалась ему, тем больше он желал ее.

Она ненавидела это; она ненавидела его и все, что он делал. Иногда ее отвращение становилось таким невыносимым, что, когда она бодрствовала, а он спал, она скрипела зубами, представляя, как хорошо было бы вспороть ему брюхо и выковырять его половые органы.

И хотя она страдала от его присутствия, при его прикосновении она горела страстью; она заставляла его быть разговорчивым. Она видела, что все это означает.

Она становилось ценной для него.

Несмотря на все растущую тошноту, она защищала себя, давая ему все, что он хотел.

Его привязанность начала приносить плоды; покуда он был доволен, он позволял ей свободное передвижение по кораблю. Пока она была доступна ему, она могла ходить где ей вздумается, смотреть все, что она хочет. Никто не останавливал ее. Даже Микка Васацк оставила ее в покое.

Когда у нее было время воспользоваться своей свободой, она находила Вектора, копающегося в своих двигателях, или Кармель и Линда, по локоть в проводах; видео показывало ей людей в скафандрах высшей защиты, крутящихся вокруг оболочки «Каприза капитана»; лифты регулярно не работали, потому что их все время разбирал и собирал второй инженер, прыщавый неуклюжий юноша с копной непокорных волос, которого все вокруг звали «Щенок», хотя он, без сомнения, ненавидел свое прозвище.

Более тесное знакомство с окружением было недостаточным, чтобы уменьшить ее страх. Она хотела чего-то большего.

Она хотела получить доступ к корабельным компьютерам – к бортовым журналам, может быть, даже к информационному ядру. Из них она могла бы узнать, где она находится, куда они направляются. Она не могла проверить историю, рассказанную Вектором, но она могла найти доказательство нечестности ПОДК в аресте Ангуса. Она могла узнать, кто же такой на самом деле Ник Саккорсо.

Это знание, без сомнения, помогло бы ей; но она не имела к нему доступа. Из-за дрейфа компьютеры всегда были заняты. Даже командный мостик никогда не оставался пустым, хотя им можно было не пользоваться.

Честно говоря, свобода передвижения по судну имела один недостаток. Морн не получала того, что хотела. С другой стороны, ей приходилось постоянно встречаться с Орном Ворбульдом.

Плохо собранный друг Вектора, должно быть, постоянно подсматривал за ней; это было единственным объяснением тому, что он постоянно застигал ее в тот момент, когда она оставалась одна. Он был корабельным экспертом по компьютерам; он, вероятно, мог настроить сенсоры управляющего компьютера так, чтобы они постоянно следили за ней. Наконец она стала колебаться всякий раз, как у нее появлялась возможность покинуть каюту, потому что знала, что рано или поздно их столкновение неизбежно.

Орн редко говорил с ней; но он никогда не упускал возможности прикоснуться к ней. При первой же возможности он лишь повторил свою ласку, погладив ее по волосам. Но в следующий раз попытался схватить ее рукой за грудь прежде, чем она успела увернуться. На третий раз он так сжал ей грудь, что она болела еще через час после их встречи.

Позднее он грубо схватил ее и принялся целовать липкими холодными губами. Она не могла вырваться, пока ей не удалось ударить пяткой ботинка под колено.

Она причинила ему достаточную боль, чтобы он отпустил ее – но явно недостаточную, чтобы перестал преследовать.

Это представляло собой новую угрозу. Она могла изолироваться в своей каюте. Или могла пожаловаться Нику, рассказав, что происходит; она знала его достаточно хорошо, чтобы поверить, что он не станет терпеть действий Орна. Но оба эти решения попахивали трусостью – а она пережила больше страха, чем могла выдержать.

Она ничего не сказала Нику. И не стала прятаться в своей каюте.

Вместо этого она отправилась побеседовать с Вектором Шахидом.

Она нашла его, как обычно, в ходовой части. Она не видела его, но слышала, как он работает внутри тяжелого кожуха большого генератора прыжкового поля, пытаясь самостоятельно починить двигатель. Чтобы привлечь его внимание, Морн забарабанила пальцами по кожуху и крикнула:

– Вектор!

Несколько глухих звуков были ей ответом. Затем инженер с трудом вылез из рабочего люка, держа в руках пробник.

– Морн. – Его лицо порозовело от усталости, но его поведение ничем не отличалось от обычного. – Чем я могу быть вам полезен?

Ей не было нужды притворяться, что она не злится. Она источала злобу. Без нее она бы сдалась на милость страха и отвращения.

– Что происходит с этим так называемым твоим «другом?» – резко спросила она. – Мне кажется, он собирается изнасиловать меня.

Вектор беспомощно замигал, вероятно, не понимая, о ком идет речь. Затем его глаза широко открылись:

– А, Орн. Я ведь говорил вам, – заметил он, – что у него половые органы как у обезьяны – и ни малейшего смущения. Даже если вы убедите его, что больны сифилисом, это, думаю, его не остановит. Насколько я заметил, он вообще не испытывает физического страха. Ведь лазарет может вылечить все что угодно.

– Конечно, Нику все это не понравится. – Он замолчал, обдумывая ситуацию, и в конце концов добавил:

– Я не думаю, что это серьезная проблема.

Морн попыталась повторить насмешку, которой так часто пользовался ее отец.

– Неужели?

Вектор рассеянно улыбнулся, словно все его мысли были поглощены тем, что творится под кожухом прыжкового двигателя.

– Вы достаточно взрослая девочка. Вам всего лишь нужно остановить его.

Долгие часы, проведенные ею с Ником, вызвали вспышку гнева.

– Ну хорошо, я остановлю его. – Кипя от возмущения, она развернулась и выскочила из отделения.

Но она не представляла, как это сделать.

Ее тренировали в Академии; она знала, как следует защищаться. С другой стороны, Орн Ворбульд был намного больше; сильнее. А она не могла рисковать и использовать ресурсы шизо-имплантата: быстроту, сосредоточенность, нечувствительность к боли. Для того, чтобы воспользоваться этим, ей пришлось бы взять с собой пульт управления – а она могла с легкостью представить, что произошло бы, если его обнаружили.

Она нуждалась в оружии. Обычного духового пистолета было бы достаточно. Даже лазерный резак подошел бы. Но никто на борту «Каприза капитана» не даст ей оружие без разрешения Ника; а он обязательно потребовал бы объяснения.

Кипя, словно сосуд с кислотой, в которую влили воду, она отправилась на камбуз, чтобы выпить кофе и немного подумать.

Из осторожности она села за стол, опираясь спиной на машину для приготовления пищи, поглядывая на внешний коридор, чтобы Орн не смог застигнуть ее врасплох.

Он появился так быстро, что она могла бы решить, что Вектор сказал ему, где ее искать. Но, естественно, инженер не мог знать, куда она направится из машинного отделения…

Орн появился на камбузе. Капли пота блестели у него на лице. Не в первый раз Морн заметила, какие у него большие руки; они походили на огромные куски мяса.

Она резко встала.

Он остановился. Мгновение они смотрели друг на друга через стол. Так же, как и голос, его глаза были робкими; он смотрел на нее так, словно боялся, что через мгновение ее взгляд нагреется так, что расплавит его. Но она знала, что на самом деле в нем нет ни капли робости. Она не поддалась на уловку, когда он сказал голосом испуганного мальчика:

– Я хочу тебя.

– Печально, – ответила она. – Я тебя не хочу.

Если бы он хоть немного вслушивался в отвращение, с каким были произнесены эти слова, то понял, что она говорит правду.

Но, очевидно, его не беспокоило ее отвращение.

– Нет, ты хочешь, – сказал он со всей возможной убежденностью. – Женщины всегда так. Их не волнует, кто делает с ними это. Они думают, что хотят одного, а на самом деле хотят совсем другого. Они просто – хотят.

Ник слишком мягок с тобой. Я покажу тебе, каково это на самом деле.

Вспомнив Ангуса, Морн захотелось плюнуть Орну в лицо.

– Ты неправ, – буркнула она. – Я и так знаю. И обещала себе, что следующий, кто попробует сделать со мной это, тут же умрет. А Ник знает, – спросила она, прежде чем он пошевелится, – чего ты хочешь?

Улыбка Орна не имела ничего общего с его взглядом или поведением; она была беззаботной и кровожадной.

– Ник знает нечто более важное, – ответил он все тем же испуганным голосом. – Он знает, что нуждается во мне. Он просто не знает, почему. Он не знает, что я заразил компьютеры вирусом – в тот самый день, когда попал на борт. Я единственный, кто знает, как справиться с ним. Обычно я его придерживаю. Но сейчас он не будет сдерживаться. Всякий, кто попытается влезть в систему без меня, вызовет полную потерю информации. Все исчезнет.

Если ты не будешь держать язык за зубами и не дашь мне того, чего я хочу, кому-то придется объяснить ему это.

Несмотря на ее гнев, он испугал ее. Полная потеря информации! Это было то же, что самоубийство; это погубит «Каприз капитана» и всех находящихся на борту. Отчаяние закипело в ней; отчаяние и ненависть. Он был словно Ангус. У него было больше видов оружия, чем она представляла, больше возможностей контролировать ее…

Когда он сделал шаг вперед и потянулся через стол, чтобы схватить ее, она плеснула кофе ему в лицо.

Получи же, проклятый сукин сын!

Выскочив из-за стола, пока он выл, она ударила его по переносице чашкой. Кровь брызнула по его щекам. Морн как можно быстрее нанесла ему удар ребром ладони по горлу.

Хотя он был ослеплен кофе и кровью, ему каким-то образом удалось перехватить ее руку.

Это было все, что ему было нужно.

Она попыталась вывернуться. Если бы она крутанулась достаточно резко и ударила его локтем в висок, то могла бы парализовать его; заставить его выпустить ее.

Но он повернулся синхронно с ней. Используя ее импульс, он ударил ее головой о стену.

Когда она ударилась, ее мозг превратился в желе и все мускулы ослабли.

Она принялась беспорядочно молотить по его телу, но без особого успеха. Держа ее за руку, он снова и снова бил ее о стену; ей показалось, что он будет бить ее, пока она не сломается. Затем внезапно он остановился. Он не хотел убивать ее. Он хотел, чтобы она была жива; он хотел, чтобы она почувствовала боль. Так же как Ангус. Ослабив хватку, он схватился за ее скафандр обеими руками и сорвал его с плеч.

Откуда-то послышались голоса, но они ничего не означали; появление кого-то еще не улучшило бы ее положения. Она сражалась за контроль над своими конечностями. Рукава ее скафандра оказались спущены по локтям, блокируя руки так, что она не могла воспользоваться ими. Кроме того, Орн был слишком силен для нее. Он выволок ее из камбуза, толкнул к противоположной стене. Она повалилась на пол.

– Давай, Орн, – произнес кто-то довольно. – Покажи ей, что ты не оставишь это без ответа. Покажи ей, что тебя не волнует, что думает Ник.

– Трахни ее! – потребовал другой голос. – Трахни так, чтоб пар пошел! Пусть истечет кровью!

Когда он сжал руки на ее груди и попытался поймать своим ртом ее губы, ей удалось изогнуться.

Несмотря на пустоту в мозгу и слабость, она вывернулась под ним и вонзила колена ему в пах.

Со стоном он отпустил ее.

– Еще! – воскликнул довольный голос. – Вмажь ему еще!

Покачиваясь, она приподнялась по стене, развернулась и попыталась сбежать.

Он догнал ее прежде, чем ей удалось сделать три шага. Когда она рухнула на пол, он всем своим весом навалился на нее. Удар обездвижил ее. Она не могла сопротивляться, пока он поворачивал ее и окончательно снимал с нее скафандр.

– Освободите кают-компанию, – сказал Ник спокойно, но его голос пробился сквозь боль Морн и торопливые движения Орна. – Нам понадобится немного места.

Орн замер.

Морн услышала топот бегущих ног. Затем Ник сказал небрежно:

– Орн, мне кажется, ты совершил серьезную ошибку. Честно говоря, мне кажется, это последняя ошибка, которую ты совершил в своей жизни.

Морн удалось вздохнуть, когда Орн отшвырнул ее и вскочил на ноги.

– Она повредила тебе морду, – заметил Ник. – Это хорошо. Пошли в кают-компанию. Тебе нужно смыть кровь с глаз. Затем мы посмотрим, есть ли у тебя какая-нибудь возможность пережить все произошедшее.

– Ник… – начал Орн. Его голос был полон неподдельной паники и угрозы.

– Пошли, Орн, – сказал Вектор. Когда Морн села, натянула на плечи скафандр и подняла голову, то обнаружила, что инженер стоит рядом со своим другом. – И ты должен был знать, что это непременно случится. Во всяком случае, он дает тебе время подумать. Может быть, тебе удастся придумать что-то, что спасет тебя.

И, потянув Орна за руку за собой, Вектор двинулся в направлении кают-компании.

Кто-то попытался помочь Морн. Она оттолкнула протянутую руку и с трудом поднялась на ноги.

Ник посмотрел на нее.

– И как ты себя чувствуешь? – спросил он так небрежно, словно его не интересовал ответ.

Она покачала головой.

– Дай мне оружие. – Ноги едва держали ее, голова кружилась; ей приходилось опираться на стену, чтобы сохранить равновесие. – Я сама убью его.

Ник резко хмыкнул и последовал за Орном.

Через несколько мгновений в кают-компании, похоже, собралась вся команда. Если кто-то остался на мостике, то, вероятно, кто-то, кого Морн не знала. Столы и стулья были убраны из центра кают-компании; мужчины и женщины выстроились вдоль стен. Пока Вектор обрабатывал лицо Орна, Ник вышел на середину свободного пространства и там застыл. Он был окружен улыбками и хмурыми лицами, восторгом и страхом, но никто не осмелился ничего сказать. Единственным звуком в комнате было прерывистое дыхание Морн.

Внезапно Ник заметил:

– Орн, ты поставил меня перед проблемой.

Орн повернулся лицом к своему капитану.

– Нет, не я. – Его голос был более испуганным, чем обычно. Тем не менее то, как он повернулся, то, как он двигался, напомнило Морн, что Вектор сказал о нем. Он вообще не испытывает физического страха. – Если ты хочешь ее для себя одного, тебе следует держать ее под замком. Я говорил тебе, я предупреждал, что она доставит нам множество неприятностей. Но раз ты позволил ей шляться повсюду, я решил, что ты не против разделить ее с кем-нибудь.

– Ты не понял. – По контрасту с Орном, Ник говорил гладко и спокойно, словно скользил на коньках по катку. – Я говорю не о ней, я говорю о тебе. Ты хорош в обращении с компьютерами, наверное лучший из тех, кого мне приходилось встречать. Сейчас мне придется искать тебе замену.

В глазах Орна мелькнул страх, пусть даже его поза не изменилась.

– Тебе не нужно искать мне замену.

– Ты ведь и сам не веришь тому, что говоришь, – парировал Ник. – Ты был со мной долгое время. И знаешь правила.

– Но ты никогда не приводил на борт такую женщину, как эта! – запротестовал Орн. – Ни одна из них не была похожа на нее. Тебе следовало держать ее под замком. Я всего лишь человек, Ник. Я всего лишь мужчина, так же как и ты. Чего ты от меня хочешь?

Улыбка Ника была хищной, как у крокодила.

– Я хочу сказать тебе прощай, Орн.

Наконец-то бесстрашие, о котором говорил Вектор, зазвучало в голосе Орна.

– Ник, не делай этого, – сказал он твердо. – Если ты коснешься меня, ты – покойник. Мне больше нечего терять.

Как только он сказал это, Морн поняла, что должна вмешаться. Вирус: полная потеря информации. Кто-то должен сказать Нику…

Кто-то должен сказать ему, что он не может себе позволить убить Орна.

Сжимая ноющие ребра, она смотрела на Орна Ворбульда и молчала.

– Ты все равно погибнешь, – закончил Орн. – Даже если победишь меня. Хотя и в этом я сомневаюсь.

В ответ Ник запрокинул голову и рассмеялся.

Он еще продолжал смеяться, когда ударил Орна в висок.

Орн вовремя заметил удар и мотнул головой, чтобы удар пришелся за ухо. Несмотря на неожиданную атаку, он оказался быстрым. Легкость, с которой он победил Морн, была не случайной. И он был тяжелее Ника по меньшей мере на двадцать килограмм; мускулы его были сильнее. Пинок, последовавший в ответ на удар Ника, был достаточно силен, чтобы проломить переборку.

Ник блокировал пинок Орна, нанес короткий удар инженеру в живот и с балетной грацией отпрыгнул назад, прежде чем более крупный мужчина смог ответить.

Орн едва сморщился от боли, словно это было нечто тривиальное.

– Ты, ебарь, – выдохнул он, – задумай последнее желание.

Расстегнув скафандр, он достал оттуда нож с длинным черным лезвием. Держа его в руке, он помахал перед животом Ника. Другой рукой он вытер свежую кровь.

– Тебе не стыдно? – сардонически воскликнул Ник. – Ножи – против правил. Думаешь, этот перочинный ножичек испугает меня?

Быстро и смертельно опасно он нанес новый удар ногой.

На этот раз Орн был готов к удару, но пинок оказался ложным. Пока Орн пытался перехватить ногу Ника, тот, вывернувшись, выбил носком ботинка нож из рук Орна.

Нож откатился в сторону.

Микка Васацк спокойно шагнула вперед и подняла его.

Орн выругался:

– Сука! – и снова бросился на Ника.

На мгновение атака Орна показалась настолько яростной и отчаянной, что он, казалось, загнал Ника в глухую защиту. Ник ставил блоки руками и локтями, уклонялся и уходил в сторону, избегая ударов. Один из ударов по челюсти заставил его звонко щелкнуть зубами; другой запрокинул его голову; от третьего он пошатнулся. Он, казалось, начал отступать…

Два или три человека начали подбадривающе кричать – но не Орну. Вектор стоял, скрестив руки на груди, покачивая головой и смотря на своего друга.

Морн в бессилии смотрела на драку, настолько переполненная яростью, что едва могла стоять. Она была обречена в любом случае. Если Орн победит, он убьет ее – она была уверена в этом. Разве что ей придется давать ему то же, что она давала Нику. Но если победит Ник, то обречен весь корабль.

Полное уничтожение информации.

Почему она не вмешивается? Почему она не пытается остановить драку? Разве не лучше рисковать еще быть изнасилованной, чем погибнуть? Она ведь спасла Ангуса, не так ли? Почему ее должно волновать, сколько человек еще ее изнасилует, если это позволит ей остаться в живых?

Нет, никогда снова; в особенности после Ангуса.

Пусть они умрут, холодно думала она. Пусть они все умрут.

Яростно и прерывисто дыша, Орн загнал Ника к одному из столов. Ник продолжал защищаться, он не мог отступать дальше. Он резко и быстро блокировал удар, отводя большую часть силы Орна; но ни один из его ударов не достигал его. Неважно, насколько хорошо он защищается, Орн сможет уничтожить его. Один точный мощный удар сломает шею или проломит череп…

– Перестань играть с ним! – внезапно рявкнула Микка. – Ему может повезти!

Ник, словно он дожидался только этого окрика, махнул ногой; его ботинок ребром врезался в лодыжку Орна.

Удар был не крепче шлепка; слишком короток был размах, слишком мало веса было вложено в удар. Тем не менее Орну пришлось отступить, чтобы сохранить равновесие.

В течение этого короткого мгновения Ник нанес ему три резких апперкота в живот, три удара со всей силы.

Орн зашатался – и Ник ударил ребром ладони прямо в горло Орна.

Задыхаясь, Орн рухнул на пол.

Он попытался откатиться в сторону и подняться. Ник быстро пнул его ногой в живот, потом по ребрам, потом по затылку. Это было проделано с хирургической точностью; удары заставили Орна, мотая головой, подняться на колени, словно подготавливая его для казни.

Ник остановился, разглядывая дело рук своих.

Орн не мог двигаться. Он едва дышал; похоже, у него были сломаны ребра и, вероятно, повреждена трахея. Его глаза остекленели; рот был широко открыт и из него сочилась кровь. Кровь на лице сделала его похожим на кровавый кусок мяса.

С некоторой официальностью Микка Васацк отделилась от стены и протянула Нику нож Орна.

Орн не пошевелился, когда Ник украсил ранами его лицо, три удара под одним глазом; два – под другим. Новая кровь закапала вниз с его челюстей на пол.

– Морн, – прохрипел он, словно тонул. – Морн, пожалуйста.

Призыв Орна заставила Ника взглянуть на нее.

Она приблизилась, готовясь сказать: «Дай мне нож. Позволь я прикончу его». Ее желание видеть Орна мертвым было настолько сильным, что почти лишило ее сознания. Она хотела видеть его мертвым, видеть, как она убивает его. Его избитое лицо не удовлетворяло ее; ни капли. Вместо этого его беззащитность, казалось, зажгла в ней темный огонь, подпитывающий ее жажду крови.

Позволь, я прикончу его.

Но затем странное просветление сознания пришло ей на помощь. Она ощутила в себе Ангуса Фермопила, думающего за нее, говорящего то, что она хотела сказать. Дай мне нож. Позволь прикончить его.

Это остановило ее.

И, словно она невероятно устала, Морн пробормотала, задыхаясь:

– Он сказал мне, что ты не можешь убить его. Ты не посмеешь.

Шрамы Ника запылали от ярости; казалось, он собирался ударить ее. Так же, как и его глаза, его улыбка была дикой и убийственной.

– Он сказал, что заразил компьютеры вирусом, – пояснила она. – И он единственный, кто может справиться с ним. Он заразил машины в первый же день, когда попал на борт. Ты находился до сих пор в его милости. Если ты попытаешься сделать что-то без него, то включишь полное уничтожение информации.

Ее слова поразили всех вокруг. Микка и Щенок побледнели; Вектор закрыл глаза, словно ему внезапно стало плохо; мужчины и женщины, которых Морн не знала, в ужасе и растерянности уставились на Орна.

Скалясь, Ник обернулся к помощнику по информации. Словно он не понял, он переспросил:

– Что ты сделал?

Собрав оставшиеся силы, Орн слабо кивнул. Раны, нанесенные Ником, кровоточили словно слезы.

– Если это случится, – закончила Морн. – Мы погибли. Мы никогда никуда не прибудем. Мы просто не сможем найти путь. Мы будем болтаться в космосе, пока не сойдем с ума. Или умрем от голода.

Стоя перед Орном, Ник угрожающе спросил Вектора:

– Он способен на это?

Инженер содрогнулся, не открывая глаз.

– Конечно. – Но голос его звучал так же мягко, как обычно. Тем не менее, он выглядел старым и разбитым, почти изможденным, несмотря на круглое лицо. – Для него это был бы вполне логичный поступок. Словно он купил приобрел полис.

Внезапно Ник снова расхохотался – резкий звук, в котором звучал смертный приговор.

– Нет сомнения, Орн, трахальщик своей мамаши. Меня нелегко свести с ума, но ты нашел отличный путь выйти сухому из воды.

– Ник… – сказала Микка. Может быть, она хотела предупредить его. А может быть, остановить.

Он проигнорировал ее. Внезапно вывернувшись, он пнул ногой Орна в голову так сильно, что все собравшиеся в кают-компании слышали, как хрустнула его шея.

– Ник! – на этот раз Микка произнесла его имя, словно стон. Но он продолжал не замечать ее.

Мрачный, он покинул комнату. Проходя мимо Морн, он сказал, словно рассчитывал на нее:

– Надеюсь, тебя в Академии чему-то научили относительно компьютеров.

Морн вздрогнула и постаралась убедить себя, что не будет следующим человеком, которого убьет Ник.