Запретное знание

Глава 15

Торопясь, она выбрала путь в каюту, который вел ее мимо одного из шкафчиков с инструментами «Каприза капитана».

Когда она открыла шкафчик, то начала дрожать. Если кто-то поймает ее за этим, с ней все будет кончено. Но она не могла позволить себе колебаться; у нее было слишком мало времени. Несмотря на риск, она взял электрический пробник, небольшой моток проволоки, простую отвертку и слабенький лазер; все это она спрятала в карманах. Затем, почти бегом, она отправилась в каюту.

Ее не беспокоило то, что может с ней сделать Ник в течение последующих нескольких часов. Ему угрожали слишком со многих сторон одновременно. Ему нужно совершить сделку с Амнионом, справиться с опасностью, иначе корабль может никогда не выбраться из запрещенного космоса. Вдобавок ему приходилось учитывать реакции его людей на тот факт, что он хочет продать человеческое существо. Когда он отдаст Дэвиса, у всей команды появится повод не верить ему. Если он не сделает чего-то, чтобы восстановить веру в себя – и не сделает этого в самом скором времени – «Каприз капитана» будут разъедать сомнения.

И в то же самое время он впервые правдиво взглянул на маску, благодаря которой боролась с ним Морн. Сейчас он должен осознать, что все, что он чувствовал по отношению к ней, и все решения, которые он принял, рассчитывая на нее, было основано на лжи.

В данных обстоятельствах он оставит ее в покое до тех пор, пока «Каприз капитана» не покинет Станцию Возможного; до тех пор, пока он окажется достаточно далеко от Станции, чтобы чувствовать себя в безопасности. А до этого времени могут пройти дни; оно может не наступить никогда. Она будет волноваться об этом, когда это случится.

Нет, главной ее заботой было то, что он собирается делать с ее черной коробочкой. Неужели он еще не догадался, что ее шизо-имплантат совершенно бесполезен, если у нее нет пульта управления им? Или он был слишком занят, чтобы отобрать его у нее?

Пока он позволял Морн хранить его, она сохраняла преимущество.

Когда она подошла к двери и набрала комбинацию на пульте, дверь открылась.

Морн была уверена, что Ник не забудет запереть ее, как только компьютер сообщит ему, что она вошла в каюту. Тем не менее она вошла внутрь и позволила двери закрыться.

И мгновенно янтарный свет на ее панели сообщил ей, что она – узница.

Сейчас она могла не торопиться. Амнионец может мгновенно доставить оборудование, но не адаптеры. И даже в самом сильном приступе ярости Ник не передаст Дэвиса, пока Амнион не выполнит свою часть соглашения. У нее есть по меньшей мере час – а может быть, и целых пять. Достаточно времени.

И тем не менее, она торопилась. Отчаяние и эффект действия шизо-имплантата делали ее одержимой.

Отверткой она вскрыла контрольную панель на двери.

Она была настолько осторожна, насколько позволяла ее внутренняя лихорадка. Любая ошибка предупредит компьютер; предупредит Ника. Но она миновала время колебаний, и электрическое давление в ее мозгу не оставляло места для неуверенности. Движимая холодным мозговым ужасом и абсолютной яростью, она чувствовала себя защищенной от ошибок.

С помощью пробника Морн принялась проверять соединения, пока не начала разбираться в схеме. Затем она расположила куски проволоки, извилистые и четкие, как надпись от руки – чтобы закоротить механизм замка и сенсор, чтобы компьютер продолжал сообщать, что дверь закрыта и все в порядке. И когда она закоротила цепи, то сожгла предохранители.

Теперь дверь не может закрыться или открыться с помощью электроники; но Морн могла отодвинуть ее в сторону простым прикосновением пальцев.

Она была готова.

Теперь наступило время ожидания.

Ждать казалось ей невозможным. Ее сына отдадут Амниону. Его будут подвергать тестированию, пока его психика не выдержит, и дух не рухнет. Затем они сделают его одним из них. Они прекрасно могут превратить его в более удачную версию Марка Вестабуля. Ожидание должно быть просто невыносимым.

Но все было по-другому. Шизо-имплантат сделал ее способной на все что угодно.

На каком-то уровне Морн понимала, что к его излучениям привыкаешь так же, как к наркотикам, и оно не менее разрушительно. Но это не имело значения; главное, что это было эффективно. С его помощью она могла бы погрузить себя в сон. Или привести свое тело к оргазму, пока ее мозг не был бы перегружен норадреналином, и все, что она думает и чувствует, сгорит в этом огне.

Но она придумала более сложную форму самоубийства.

После нескольких переключений своей черной коробочки она погрузилась в транс сосредоточения, в котором ее мысли стимулировались жизненной бодростью и спокойствием; транс, который позволял ей вспомнить все, что она знала о «Капризе капитана» – любой код, любую цепь команд, любое логическое дерево, – точно так же как все предосторожности предпринятые Ником против Станции Возможного.

Вместо того, чтобы впасть в истерику от отчаяния и беспомощности, она использовала это время на подготовку к сражению.

Попробуй остановить меня сейчас. Только попробуй.

Не осталось ничего, что могло бы сдержать ее. Наконец-то она полностью стала тем, что делал из нее Ангус Фермопил.

Шизо-имплантат не оставил места сомнениям. В своем трансе сосредоточения Морн видела единственное, что может пойти не так.

Что, если Микка не сообщит ей, когда произойдет обмен?

Тогда они с Дэвисом оба погибли. Он будет брошен на растерзание Амниону, а она будет зависеть от милости Ника, пока не погибнет.

Страх, что Микка может подвести или предать ее, должен был бы довести ее до истерики.

Но этого не произошло. Страх был человеческим; истерика и отвращение принадлежали плоти и крови. Но она оставила все подобные эмоции за собой.

Единственное, что у нее еще оставалось, это невероятная неумолимая ярость.

И Микка не подвела. Почти через два с половиной часа после того, как Морн вошла в свою каюту, пискнул интерком.

– Морн? – тихо спросила второй пилот, словно шепча. – Морн?

Почти два с половиной часа. Этого времени было достаточно для Амниона, чтобы проверить кровь Ника? Морн не знала. Как они выращивали свое оборудование и производили проверки, было загадкой для нее.

– Морн? – повторила Микка. Слабый динамик интеркома сохранил лишь слабые нотки страдания. – Он отправлен.

Почти два с половиной часа. Амниону могло хватить времени, а может быть, и нет, но Морн его хватило. Выведя себя из транса, она наполнила себя энергией и силой так, что почувствовала себя выпущенным снарядом.

– Мы получили оборудование и адаптеры, – неуверенно продолжала Микка. – Вектор был потрясен. Он сказал, выглядят они – великолепно. Он уже в двигательном отсеке. Он сказал, что если они работают так же, как выглядят, то он сможет привести их в порядок за полчаса – «Каприз капитана» не сможет использовать свои ускорители, пока он находится внутри двигателей, – и мы войдем в тах через час.

Возможно, она пыталась успокоить Морн. Ты потеряла своего сына, но плата достойна. Во всяком случае, сейчас у нас появился шанс.

Морн не ответила. Она была обязана это сделать; пока она не отвечала Микке, та была в безопасности. Никто не мог бы доказать, что второй пилот разговаривала с ней.

Прижав руки к двери, она надавила и отвела в сторону дверь. Затем закрыла, чтобы скрыть следы преступления.

Если кто-нибудь заметит ее сейчас, ей придется заставить его замолчать, кто бы это ни был. В это время вахта Лиете должна была сменить вахту Микки; вахта Ника должна быть на ключевых постах корабля. Но Морн была убеждена, что это не так. Лучшие люди Ника должны быть вместе с ним, на мостике. И пока «Каприз капитана» находится в доках, никто не будет пользоваться запасными постами. Остальная команда должна находиться на камбузе или в кают-компании, прислушиваясь к интеркому и ожидая, что сообщит им Ник.

Если это будет не так, то они – мертвы.

Или будет мертвой она.

Морн отправилась на запасной мостик.

Лиете Корреджио находилась здесь.

В некотором смысле это было настолько неожиданно, что Морн не предусмотрела этого.

Лиете была там одна; она сидела в кресле командира спиной к дверям; она активировала пульт, чтобы можно было наблюдать за всем происходящим на корабле; еще одна удача.

Но у нее до сих пор был пистолет.

Морн должна была как-то справиться с третьим пилотом.

Она не колебалась. Шизо-имплантат подталкивал ее к действиям. Глубоко внутри себя она достигла места, где покоилось безумие, и сосредоточилась там, где не оставалось никаких сомнений.

Бесшумно, как масло, она проскользнула по палубе и резко ударила Лиете за правым ухом.

Лиете швырнуло вперед; ее голова ударилась о панель. Когда она сползла вбок, то на панели остался кровавый след.

Морн быстро проверила ее пульс, подняла веко; она не хотела убивать третьего пилота. Но Лиете была всего лишь без сознания. Хорошо. Торопясь, потому что она не могла предвидеть, что Амнион сделает с Дэвисом и когда это произойдет, Морн вытащила пистолет Лиете. Затем она расстегнула скафандр третьего пилота, стянула рукава с ее рук и отпустила скафандр, связывая рукава за спиной. Это было не так надежно, как смирительная рубашка, но достаточно надежно, чтобы Лиете не смогла застать Морн врасплох.

Морн оттащила Лиете к стене рядом с дверью и оставила ее здесь. Она закрыла дверь и набрала комбинацию на замке. После этого она села на место командира, расположив пульт управления по-другому, чтобы быть лицом к двери – предосторожность на тот случай, если Ник попытается вломиться сюда, пока она будет работать.

Слабый стон сорвался с губ Лиете. Кровь из разбитого лба текла по ее носу и рту.

Морн игнорировала ее.

Давай.

Она чувствовала, что появилась в момент апофеоза. Она была одна на запасном мостике «Повелителя звезд», когда уничтожила своего отца, уничтожала всю свою семью.

Давай.

Саморазрушение.

Может быть, именно так же она чувствовала себя во время приступа прыжковой болезни. Вероятно, обстоятельства и черная коробочка воссоздали необходимое напряжение в мозгу.

Не имеет значения. На этот раз она собиралась спасти того, кто зависел от нее. Если это вообще было возможно, она собиралась спасти своего сына.

Ясно и решительно она положила пальцы на клавиатуру запасного командного места.

Сначала она включила интерком, чтобы слышать все, что Ник будет говорить остальной команде. Затем принялась за работу.

Ее инструкции командному компьютеру должны быть тонкими и обязательными, чтобы они не привлекли внимания, пока не перехватят управление всем остальным. Ей нужно было перехватить команду, которая будет управлять саморазрушением корабля, подготовленным Вектором; это требовало ее вмешательства в систему наведения и управления, так же как и в консоль Ника. Затем нужно ввести коды, которые дезактивируют данные функции у мостика, и замкнуть их на себя. Кроме того, ей был нужен командирский контроль над дверьми, ведущими на запасной мостик, и над системой жизнеобеспечения, – не говоря уже о шлюзе, подключавшем «Каприз капитана» к Станции Возможного. Вдобавок она нуждалась в связи; все это будет бесполезно если она не сможет говорить. И она должна осуществить все это так, чтобы ей никто не смог помешать.

Переключить саморазрушение было легко; оно не было встроено в корабельные системы, не имело встроенных кодов приоритета. Ник, очевидно, собирался все это ликвидировать, как только покинет Станцию. Кроме того, она помогала Вектору создавать систему; она отлично помнила, что делала. Но остальное требовало вспомнить все, что Морн узнала за время пребывания на «Капризе капитана» в качестве второго помощника по информации; от попытки вылечить вирус Ворбульда.

Состояние, в которое ввел ее шизо-имплантат, позволило так сосредоточить мысли.

Самым сложным, действительно почти невозможным, было отменить коды приоритета Ника. Это был его корабль, запрограммированный так, чтобы он мог отменить любую инструкцию, неважно, кто давал ее. Он мог отрезать ее в то же мгновение, как понял бы, что она делает.

Но тем не менее она нашла простое решение проблемы – решение настолько простое, что Ник мог и не догадаться об этом.

Она написала новую управляющую команду для своего пульта, команду, которая будет активирована после того, как будут введены коды; команду, которая меняет коды на другой набор цифр, который не распознает компьютер.

Он не сможет помешать ей, пока не сотрет управляющий файл. А этого не случится, пока он не сообразит, что она сделала.

Давай. Когда она наберет его приоритетные коды, контроль, в котором она нуждается, перейдет на ее пульт. Он будет у нее, пока она не отключится.

Лиете снова застонала, дернулась, открыла глаза. Она выдохнула, не обращая внимания на текущую по лицу кровь:

– Дьявол, что ты собираешься делать?

И словно отвечая ей, из динамиков раздался голос Ника:

– Лиете, проверь Вектора. Он не слышит меня отсюда. Мне нужен рапорт о статусе. Выясни, когда мы сможем взлететь.

– Ник, – простонала Лиете так слабо, что Ник не мог услышать ее. – Здесь Морн. Она захватила запасной мостик.

Не имело значения, расслышал ли Ник Лиете. Морн была готова.

Нет, еще нет. Еще одна предосторожность…

Ник ждал ответа Лиете. Интерком был открыт; вдалеке раздался голос Линда.

– Ник, что-то случилось с моим пультом.

Время Морн истекало. Предосторожности могли подождать.

Несколько команд, несколько кодов – и она рискнула всем.

На ее панели зажглись индикаторы; на мониторах мелькнули инструкции и подтверждения. Едва слышное повышение шума на запасном мостике, казалось, свидетельствовало, что системы, в которых она нуждалась сейчас в ее распоряжении.

Она получила связь.

Она получила систему жизнеобеспечения.

Она получила двери и шлюзы.

Она получила самоуничтожение.

Она могла петь от радости; но это не было необходимо.

– Лиете! – потребовал Ник. – Дьявол, что ты там творишь, мать твою?

Морн заглушила интерком.

– Заткнись и сиди спокойно, – сказала она Лиете. – У меня твой пистолет. – Она подняла пистолет. – Я не хочу убивать тебя, но я не позволю тебе вмешиваться.

Лиете облизала губы и попыталась сглотнуть, но ее рот слишком пересох. Через мгновение она кивнула.

Давай.

Морн снова включила интерком.

– Ник, это – Морн. Я на запасном мостике.

– Морн, ты!.. – начал он.

Она оборвала его.

– Я перехватила саморазрушение. Все готово для уничтожения. И я отменила твои коды приоритета. Ты не сможешь остановить меня.

Если ты оставишь меня в покое, то существует шанс, что мы все выживем. Я даже постараюсь оправдать тебя в глазах Амниона. Но ты продал моего сына, и я не потерплю этого. Если ты станешь у меня на пути, этот корабль и большая часть Станции превратятся в атомную пыль.

Шизо-имплантат позволял Морн сосредоточиться на многих вещах одновременно. Пока она говорила, она написала последнюю предосторожность – новую управляющую команду.

Эта команда будет работать от ее пульта. Когда все будет готово, она нажмет клавишу, вызывающую на мониторах корабельный хронометр, и если что-то случится с ней, если что-то заставит ее убрать палец с пульта – включится саморазрушение. «Каприз капитана» будет уничтожен в течение миллисекунд.

– Отрежьте ее! – заорал кому-то Ник. – Отключите питание от запасного мостика! Отмените ее команды – верните свои функции! – Он ударил по клавишам так сильно, что звук передался по интеркому, подчеркивая его ярость.

Ничто на ее панели не изменилось. Ее контрольные панели продолжали гореть ровно.

– Ник? – вопросительно сказала она из глубин своей ярости. – Не хочешь узнать, что я собираюсь сделать?

– Микка, отправляйся туда! – заорал он. – Прорежь дверь – разрежь ее на куски, если будет нужно! – Но через мгновение он изменил свое решение. – Нет, это сделаю я. Ты оставайся на мостике. Я хочу вернуть свой корабль! Я собираюсь вырвать ее трахнутые кишки своими собственными руками!

– Микка, – сказала Морн, улыбаясь при виде испуганного взгляда Лиете, – он не слушает. Может быть, ты будешь слушать. Я записала саморазрушение в управляющую команду. – Сейчас это было правдой. – Я настроилась на кнопку хронометра. Мой палец лежит на кнопке. – Ее палец прижал кнопку к пульту. – Если меня атакуют или будут угрожать – или даже застигнут врасплох – мой палец соскользнет с кнопки, корабль взорвется.

Ты не сможешь этого остановить. Остановить это невозможно. Я действительно отменила его коды приоритета. – Еще одна ложь ничего не меняла. Пусть все гадают, хватит ли на это ее таланта программиста. – Ты лучше заставь его поверить в это. Он рычит так, словно съехал с копыт.

– Морн! – Крик второго пилота щелкнул в интеркоме, – что, Бога ради, ты собираешься сделать?

Спасти нас всех. Веришь ты в это или нет. Даже прекрасного, желанного человека, предположительно капитана Ника, мать его, Саккорсо.

– Только слушай, – ответила она. – Ты не можешь отключить мою систему связи, но ты можешь слушать, что я говорю. Приблизительно через минуту ты все поймешь.

Даже то, почему ты должна удерживать Ника от того, чтобы он помешал мне.

Она оставила интерком включенным. Часть ее мозга продолжала слушать голоса на мостике – панику Мальды Вероне и ярость Кармель, слабые протесты Сиба Макерна, почти истерику Линда. Щенок с места инженера продолжал бормотать:

– Уходи отсюда, Вектор, пожалуйста, уходи отсюда, – словно близость к ускорителям представляла для Шахида единственную опасность. Но никто не мешал Морн.

Сколько времени понадобится Нику, чтобы взять лазер и оружие и достигнуть запасного мостика?

Но и это не помешает Морн

прижимать кнопку хронометра к пульту.

Она включила связь с Амнионом.

– Станция Возможного – это Морн Хайланд. Женское человеческое существо, родившее отпрыска, которого вы забрали с «Каприза капитана». Я хочу получить обратно своего сына назад.

Ответа не было.

Возможно, Станция Возможного не могла слышать ее, потому что она совершила какую-то ошибку, или Станция просто отключилась с этой волны. Она не верила ни в одно из этих предположений; ее это не тревожило. Крайние обстоятельства и искусственная сила придавали ей уверенность.

– Станция Возможного. Я захватила контроль над этим кораблем. Я подготовила самоуничтожение – оно готово уничтожить оба двигателя, все топливо и оружейные системы. Вы знаете о нас достаточно, чтобы понять, как много вреда мы можем причинить. Взрыв, вероятно, уничтожит от двадцати пяти до сорока процентов Станции.

Я собираюсь взорвать все это, если не получу своего сына назад.

И снова никакого ответа.

Морн хмыкнула, словно была невероятно довольна.

– Станция Возможного, если вы не ответите, я собираюсь посчитать это отрицательным ответом – и тогда мне не для чего больше жить. Капитан Саккорсо убьет меня, если этого не сделаете вы. У вас есть пять секунд. Начинаю отсчет, – она отсчитывала время притопывая ногой по полу.

– Пять.

– Четыре.

– Три.

– Станция Возможного – человеку, предположительно капитану Нику Саккорсо, – сказал механический голос. – Что происходит на борту вашего судна? Ответ немедленно. Здесь фальшивка. Вы стремитесь аннулировать общее удовлетворение требований?

О, здесь точно фальшивка, все точно. Люди всегда такие. Вы еще не начали понимать, сколько здесь фальшивки.

– Станция, – резко вмешалась Микка, – на связи второй пилот Микка Васацк. Капитан Саккорсо недоступен. Он пытается найти возможность остановить эту Морн Хайланд.

То, что она говорит – правда. Она устроила диверсию с функциями мостика, она перевела все управление на запасной мостик. Наши датчики свидетельствуют, что она создала механизм саморазрушения. – Вероятно, Микка тоже была готова лгать. – Она превратила весь корабль в бомбу и держит палец на детонаторе. Мы требуем, чтобы вы срочно ответили ей. Не давайте ей возможности взорвать нас. Она мать этого отпрыска. Потеря его свела ее с ума. Она собирается убить нас всех, если вы по крайней мере не поговорите с ней.

Ладно, прекрасно, Микка, подумала Морн. Ник, может быть, и выпал в осадок, но ты продолжаешь пользоваться мозгами.

– Морн, – сквозь интерком голос Вектора звучал напряженно, почти испуганно. – Женщина, черт бы тебя побрал! Что, по-твоему, ты делаешь?

Отлично. Вектор был в безопасности. Он не мог бы слышать, что происходит, если бы не закончил устанавливать амнионские запасные части и не вышел из пространства двигателей, чтобы проверить их.

– Вектор, – ответила она, – мы висим на волоске. Может быть, нам это удастся, а может быть, нет. В данный момент меня не волнует, что произойдет. Но я думаю, тебе лучше заставить функционировать прыжковый двигатель как можно быстрее. Если все получится, то нам нужно будет убираться отсюда, и побыстрее. – Чтобы заставить всех понервничать, она спросила: – Насколько ты способен выйти в тах сразу?

Если он и ответил, она не слышала его. Вместо этого она услышала стук в дверь запасного мостика…

…и в интеркоме раздался голос Ника:

– Дьявол тебя побери, Морн! Это мой корабль! МОЙ КОРАБЛЬ!

…и Амнион сказал:

– Станция Возможного – Морн Хайланд. Какова цель вашей угрозы? Эмиссар Амниона Марк Вестабуль сообщает, что торговля о судьбе нового человеческого отпрыска происходила непосредственно с человеком, предположительно капитаном Ником Саккорсо. Его требования были удовлетворены. Было подтверждено неоднократно, что корабль «Каприз капитана» может покинуть Станцию Возможного свободно. Это – перевод показывает слово «честная» – сделка. Почему вы стремитесь запятнать свои дела с Амнионом?

– Слушайте меня! – Морн выругалась. Внезапная ярость огнем прошила ее, и она выплеснула все до последнего грамма на пульт связи. – Я не собираюсь повторять дважды. Капитан Саккорсо мог сторговаться с вами, но он не сделал этого со мной! Этот «отпрыск» – мой сын! Вы слышите меня? Мой сын! Капитан Саккорсо не имел права отдавать его, и я отказываюсь принимать его сделку!

Она видела, как горячая красная точка, словно цветок, загорелась рядом с замком двери. И почти мгновенно запах гари пополз по помещению. Запах озона не смешивался с ним.

Лиете Корреджио закрутилась в своем скафандре, пытаясь освободить руки.

– Может быть, я безумна, – яростно закричала Станции Морн. – Может быть, это – процесс «быстрого роста» стоил мне потери мотивации, но не функций. – Эта идея могла подкрепить угрозу. – Я не знаю, и меня это не волнует. Я хочу, чтобы моего сына вернули! Я хочу, чтобы его вернули немедленно! Если я не получу его, то собираюсь взорвать себя, корабль и такое количество вашей проклятой Станции, какое смогу, потому что меня это не чешет!

Свободной рукой она ударила по пульту связи и заорала в интерком:

– Микка! Останови Ника! Ты слышишь меня? Останови его!

Когда второй пилот ответила, ее голос звучал обеспокоенно и слабо.

– Ты когда-нибудь пыталась это сделать? Я не уверена, что это возможно.

– Станция Возможного – Морн Хайланд. Ваше поведение – это нарушение сделки. За это вы заслуживаете вечную враждебность Амниона. Как только вы покинете Станцию, оборонительные суда «Спокойствие гегемонии» и «Тихие горизонты» будут преследовать вас до тех пор, пока вы не будете уничтожены.

Морн в ярости снова включила пульт связи.

– Вечную, как моя задница, – рявкнула она. – Это закончится в пять минут, если вы не вернете моего сына.

И в то же самое время Микка с мостика запротестовала:

– Станция Возможного! Это – нечестно! Мы не виноваты в этом! Она угрожает всем нам, а не только вам. Вы не должны наказывать нас за ее действия. Если вы начнете вести дела подобным образом, ни один человек никогда не будет вести никаких дел с Амнионом.

Второй пилот продолжала думать, продолжала сражаться за выживание «Каприза капитана» – и, естественно, спасала Дэвиса.

Власти Амниона проигнорировали ее.

– Станция Возможного – Морн Хайланд, – сказал твердый чужой голос. – Желательно доказательство вашего саморазрушения.

Морн была готова и к этому.

– Вот оно идет, – прохрипела она. Озон переполнял ее легкие. – Не упустите возможность.

Щелкнув клавишами, она послала копию всех инструкций и соединений в запасном командном мостике на линию связи Возможной. Все. Включая коды приоритета Ника. Даже с этой информацией Амнион не сможет остановить ее; они должны подключиться к внутренним системам «Каприза капитана».

Лиете смогла сдвинуть замок своего скафандра на несколько сантиметров. Просунув пальцы в щель, она попыталась расстегнуть скафандр.

Морн положила свободную руку на пистолет.

Внезапно замок сдался. Сверкнул и исчез луч красного раздражающего глаза света. Дверь сдалась перед Ником.

Он влетел в комнату, словно солнечный протуберанец. Режущий лазер был его единственным оружием – единственным оружием, в каком он нуждался. Его шрамы походили на темную кислоту, прожигающую лицо; его глаза были словно черные дыры. Он сделал шаг от двери, другой. Твердый, как сталь, он навел лазер в грудь Морн и включил его.

Он промахнулся лишь потому, что Лиете бросилась вперед и отвела ствол его лазера.

Красный луч попал в экран за плечом Морн. Монитор погас прежде, чем луч был отключен.

Навалившись всем весом на лазер и руку Ника, Лиете пригнула его к полу. Он попытался отшвырнуть ее в сторону, но она отскочила и снова повисла на нем.

– Ник, послушай меня! – закричала она ему в лицо. Маленькие капли крови висели на ее лице. – Я задушу ее собственными руками, если ты мне прикажешь! Я пошла бы на нее и напрыгнула на нее. Но послушай меня сначала. Послушай!

Она подключила систему саморазрушения к кнопке хронометра – и держит палец на кнопке!

Когда Ник осознал, что ему говорят, он замер.

– Если ты прикоснешься к ней, – продолжала Лиете. – Если кто-нибудь прикоснется к ней, она уберет палец. Ей не нужно быть живой, чтобы проделать это. И мы не можем остановить ее. Она не позволит нам подойти так близко.

– Кроме того, – заметила Морн тоном убийственного удовлетворения, – у меня есть оружие. – Она показала пистолет. – И я не собираюсь промахиваться. Во всяком случае, на таком расстоянии. Когда у меня есть шанс убить человека, который продал моего сына.

– Тогда убей меня!

Ник дернул лазер, нанося им удар Лиете. Застонав, словно у нее были сломаны ребра, она откатилась в сторону.

– Убей меня сейчас!

Он встал на ноги. Смотря прямо в мушку ее пистолета, он направил лазер между ее глаз.

– Я не позволю тебе захватить мой корабль!

Но он не стрелял.

И она не стреляла.

Она с наслаждением убила бы его. Она чувствовала экстаз при одной мысли, что плотнее прижмет палец к спусковому крючку. Она хотела видеть, как его лицо лопается и разлетается в стороны после выстрела – хотела этого так сильно, что едва могла сдержаться.

Тем не менее она сдерживалась.

– Ты, сукин сын, – вздохнула она, словно ее не волновало, что он будет делать. Небрежным движением она швырнула оружие ему под ноги. – Перестань думать гонадами и воспользуйся мозгами. Мы через несколько минут или будем жить, или умрем, и единственное, что ты можешь сделать, это заставить нас умереть быстрее. – Она кивнула в сторону пальца на кнопке. – Но если ты оставишь меня в покое, я, может быть, вытащу нас всех отсюда целыми и невредимыми. Если Вектор не напортачил чего-нибудь.

С трудом, от сильной боли, Лиете поднялась на ноги. Новая кровь показалась из царапины на ее щеке, соединяясь со струйкой, текущей со лба. Ее глаза остекленели, она была на грани обморока. Но тем не менее она смогла встать.

Глаза Ника расширились, когда Морн отбросила пистолет; но рука с лазером не дрогнула. Почти без всякого перехода его шрамы стали такими же бледными, как его лицо. Он выглядел так, словно вся кровь из него была выкачана.

Сквозь зубы он выдохнул:

– Ты блефуешь.

– Именно так и считала Станция Возможного, – ответила она. – Именно поэтому мы можем умереть. Но ты не веришь в это. Поговори с Миккой. У нее до сих пор сохраняются некоторые функции командира. Она может видеть, что я сделала. Она просто не может отменить мои приказы без кодов приоритета… а я сделала их бесполезными.

Щеки и лоб Ника стали пепельными, словно старая кость. Его глаза стали холодными, полными памяти об отчаянии и презрении.

– Морн, – сказал он ей тихо, – я не могу проиграть. Я не могу проиграть. Если ты победишь меня сейчас, то клянусь тебе, что заставлю тебя и твоего трахнутого сынка Фермопила заплатить так, что ты пожалеешь, что сама не продала себя Амниону.

Она хотела выругаться. Она хотела засмеяться. «Не преувеличивай свое значение… Я познала ад и адские мучения прежде, чем ты впервые прикоснулся ко мне». Но она сдержала свои чувства, так же как удержалась от выстрела в него. Вместо этого она сделала жертву намного большую и дорогую, чем убить себя. Она предложила ему путь выбраться из этой дилеммы; путь спасти его эго.

Она сказала:

– Я не пыталась победить тебя. Я пыталась победить Амнион.

Он пробормотал:

– Дерьмо собачье.

Но его взгляд выдал желание, чтобы несмотря на его ярость он умолял ее чтобы все ей сказанное было правдой.

– Станция Возможного – Морн Хайланд.

Морн отвернулась от Ника. Набрав код, она хрипло ответила:

– Слушаю вас.

– Фальшивая сделка неприемлема, – сказал механический голос. – С вами обращались честно. Таким образом, человеческий отпрыск принадлежит Амниону. Это неизменно. Он должен принадлежать Амниону.

Она начала спорить; Ник поразил ее; жестом руки он потребовал молчания. Продолжая сжимать лазер он приблизился к ней.

Она вдавила кнопку хронометра достаточно сильно, чтобы ее косточки побелели. Но когда он достиг пульта, он отложил лазер. Вместо того, чтобы напасть, он наклонился к ней так близко, что она ощущала ярость его дыхания, такого же тлетворного как воздух Амниона.

– Станция, – прохрипел он в передатчик, – это капитан Ник Саккорсо. Вы получите этого чертова отпрыска. Я уверен в этом.

Пока он говорил, его взгляд не отрывался от Морн, словно Ник надеялся, что она возразит ему.

– Вы правы… вы совершили сделку честно. Но в настоящий момент все заряды у нее. Она может взорвать всех нас, и сейчас я ничего не могу поделать с этим. Но она всего лишь человек, – прохрипел он. – Она должна когда-то отдыхать. И она не сможет этого сделать, если не отменит саморазрушения.

Я получу назад свой корабль, – пообещал он. – И когда это произойдет, вы получите отпрыска.

– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, – коротко ответила Станция, – вы дали обещание, которое должно быть выполнено.

Словно его слова освободили Амнион от тупиковой позиции, Станция объявила:

– Морн Хайланд, ваш отпрыск ждет снаружи вашего шлюза. Вам позволено взять его на борт.

Позволено…

Ник, ты дерьмо.

…взять его на борт.

Без шизо-имплантата она могла бы почувствовать облегчение; она могла бы потерять контроль над собой и ситуацией. К счастью, он продолжал воздействовать на ее мозг. Отключив связь, она сказала Нику:

– Отправляйся на мостик. Выводи нас отсюда. Когда я почувствую, что мы в безопасности, я скажу тебе, как восстановить твои коды приоритета.

Лиете, – продолжала она, словно была чертовски уверена в себе, – возьми свой пистолет и приведи Дэвиса. Убедись, что он поднялся на борт один – и что ему ничего не вживили. – Например, передатчик, который поможет разыскать его. – Когда все будет в порядке, дай знать Нику.

Лиете тупо кивнула. Пошатываясь, она взяла пистолет и вышла.

Ник восстановил улыбку. Продолжая наклоняться к Морн, словно он собирался успокоить ее, он сказал:

– Тебе конец. Я надеюсь, что ты знаешь это… я надеюсь что твое сердце лопнет. С этим трахнутым электродом в своей башке, ты не человек, и, насколько я знаю, можешь годы провести без отдыха. Но тебе конец. У тебя прыжковая болезнь.

Мы направимся в космос, принадлежащий человечеству. Как только Вектор скажет, что мы готовы, мы начнем ускорение. Именно столько времени у тебя осталось. Ты упоминала о том, чтобы войти в тах сразу, но ты знаешь, что мы не можем сделать этого. Стационарные объекты в межпространственных полях имеют тенденцию появляться почти в том же месте, где они вошли в него. Медленно двигающиеся объекты имеют тенденцию появляться совсем не там, где ожидается. Нам нужно разогнаться посильнее – а это означает сильное m. Разве что ты хочешь потратить недели, набирая скорость.

А сильное m вызовет у нее приступ прыжковой болезни.

– Ты не справишься со всем этим. Ты прошла через все это не для того, чтобы взорвать нас через час. Прежде, чем мы войдем в подпространство, тебе придется отдать мне мой корабль. И тогда у тебя не будет способа помешать мне. Ты не сможешь помешать мне, если я решу остановиться и вернуть им твоего засранца. Мы просто потеряем время – пока все это уладим. Как только на тебя навалится прыжковая болезнь, ты – моя.

Морн рассмеялась ему в лицо.

Конечно, то, что он сказал, было правдой. Но она была готова обойти и это препятствие. Она была так близка к прыжковой болезни, как только могла быть.

А пока что она получила удовольствие видя, как сомнение, словно молния, мелькает в его взгляде.

Он ошеломлено отпрянул.

– Ты – сумасшедшая, – прохрипел он; но в его словах не было убежденности. И снова шизо-имплантат позволил ей быть чем-то большим чем он; позволил превозмочь его.

Повернувшись, чтобы скрыть свою растерянность, он ушел с запасного мостика.

Оставшись в одиночестве, Морн Хайланд глухо рассмеялась, словно безумная.

Она знала, что в конце концов ей не выиграть. Она, вероятно, не выдержит. Он снова получит контроль над кораблем; ее прыжковая болезнь сделала это неотвратимым. Но ни она, ни ее сын не попадут в лапы Амниона. Когда они умрут, их смерти будут настолько жестокими, насколько сможет придумать Ник – но они останутся людьми.

Кроме того, существовал шанс, что она сможет переубедить Ника. Его сомнения были тектонической волной, проходящей через ядро его личности. Если она сможет найти ключевой камень и сдвинуть его…

По какой-то причине по щекам ее потекли слезы, словно она плакала.

Позднее. Она будет думать обо всем этом позднее. Сейчас у нее другие проблемы.

– Ник, – рапортовала Лиете по интеркому, – он на борту. Он говорит, что у них не было времени ничего сделать с ним. Насколько я могу определить, он – чист.

– Закройте его где-нибудь, – мгновенно приказал Ник. – Я не хочу, чтобы он шлялся по кораблю.

– Дэвис, – вставила Морн, едва не задыхаясь от облегчения, которому не могла найти имени. – С тобой все в порядке?

Голосом, неестественно похожим на голос его отца, он ответил:

– Если называть эту беспомощность «все в порядке».

На мгновение ее облегчение стало таким сильным, что пересилило даже воздействие шизо-имплантата.

Сначала она решила потребовать, чтобы его присоединили к ней, но потом отвергла эту идею. Она просто не могла утверждать, что готова взорвать «Каприз капитана» и станцию Возможного лишь потому, что ее разлучают с Дэвисом.

– Позаботься о себе сам, – сказала она сыну, хотя не была уверена, что он услышит ее.

Свободной рукой она вызвала управляющую команду саморазрушением на один из мониторов и принялась редактировать файл.

– Станция Возможного, это второй пилот Микка Васацк. Готовность к отходу.

Сначала самое главное. Она осторожно удалила строчку, которая подключала саморазрушение к кнопке хронометра. Когда она перекрыла новой версией управляющего файла старый, она смогла снять палец с кнопки.

Новое облегчение. Ее способности, казалось, начали отказывать. Она хотела положить голову на консоль и отдохнуть.

С хорошо слышным щелчком и шипением «Каприз капитана» отделился от дока.

И мгновенно m изменилось. Внезапно поплыв из сиденья, она остановилась, чтобы пристегнуться. Затем принялась за работу.

Интерком Микки оставался открытым. Морн слышала, как та спросила:

– Статус двигателей?

– Ускоритель на зеленом, – в голосе Щенка звучали нотки ужаса, делая его еще моложе. – Вектор сказал, что мы можем включаться в любую минуту. Он продолжает монтировать прыжковый двигатель. Новое оборудование – отличное, но контрольные параметры нуждаются в коррекции. И некоторые из тестов не прошли так, как нужно.

– Выводи нас отсюда, – приказала Микка первому рулевому. – Следуй точно по их протоколу. У них и так слишком много причин не верить нам. Не давай им новых поводов для недоверия.

– Ты слышишь, Морн? – вмешался Ник. – Время твое кончается.

Он оставил интерком включенным, надеясь причинить ей новые муки.

Первый слабый толчок ускорения придавил ее к сиденью. Они покидали Станцию Возможного, убегали от Амниона. Она и ее сын. Неважно, что сделает с ней Ник потом, сейчас она победила.

Усилием воли она готовилась к кризису m.

Она узнала этот трюк от Ангуса. Нет «узнала» было неправильным словом. Она видела, как он делает это; она почувствовала результаты; она даже заглядывала в файлы, когда он позволял ей это. Но вспомнить все сейчас, вспомнить достаточно ясно, чтобы воспроизвести через столько месяцев, после такой боли…

Она сделала попытку.

Пока ее искусственная ясность постепенно раздувалась и опадала, она написала новый командный файл. Не для самоуничтожения на этот раз; а для ее черной коробочки.

Как проделал когда-то Ангус, она продублировала пульт управления шизо-имплантатом, используя обводки в системе связи запасного мостика. Через командный пульт она подключила функции черной коробочки на эти обводки и сунула коробочку управления, вероятно, в последний раз. После этого она запрограммировала параллельный контроль погрузить ее в сон в тот момент, когда «Каприз капитана» достигнет больше чем 1.5 m – и разбудить ее, когда уровень снизится.

Даже 1.5 было предприятием рискованным; но она предполагала, что ее разум сможет выдержать такую нагрузку. Если она установит границу сна ниже, она будет без сознания, а m будет достаточно низким, чтобы люди Ника убрали ее.

Если это сработает – если она помнит все правильно и все правильно сделала, – она может избежать прыжковой болезни не заставляя прибегать себя к помощи саморазрушения. Ник никогда не бывал в ее каюте во время ускорения и торможения; он не знал, как она заботилась о себе. Прежде чем он рискнет бросить ей вызов, он должен обнаружить или догадаться, в чем ее защита. А это может занять определенное время.

Это может отнять достаточно много времени, пока «Каприз капитана» будет пересекать подпространство.

Как только Ник достигнет космоса, принадлежащего человечеству, он может передумать и забыть об обещании Амниону.

Приготовления отняли много времени. Они были сложными – и Морн теряла энергию. Эмоциональная усталость иссушила ее, несмотря на давление электрода в мозгу.

У границы сознания, она определила, что «Каприз капитана» постепенно увеличивает скорость.

С мостика к ней донесся рапорт Кармель: «Спокойствие гегемонии» и «Тихие горизонты» следуют за «Капризом капитана».

Внезапно в комнате появилась Микка. Она без колебания села за пульт управления сканом. Нахмурившись, она заявила:

– Ник прислал меня сюда приглядеть за тобой. Не беспокойся, я тебе не стану мешать.

Новая угроза. Микка увидит ее беспомощность перед m. Чтобы защитить себя, Морн положила палец на кнопку хронометра. Но ее внимание рассеивалось; ясность мысли исчезала. Она пыталась бороться. Если она совершила ошибку, m сделает ее безумной…

Затем она услышала, как Вектор сказал по интеркому:

– Я не знаю, Ник.

– Я не в том настроении, чтобы гадать, – рявкнул в ответ Ник. – Скажи, что ты думаешь.

– Новое оборудование работает отлично, насколько я понимаю, – ответил Вектор. – Я запитал его, и все выглядит стабильным. Но, Ник… – Инженер на мгновение заколебался, – некоторые из тестов не проходят. Просто чистый экран. Все остальное совершенно зеленое. Но эти… Здесь может быть по меньшей мере пятьдесят объяснений. Мне нужен месяц, чтобы выяснить все точно.

– Рискуй, – прохрипела Морн в интерком.

– Нет! – крикнул в ответ Ник. – Я не согласен. Морн, у тебя заканчивается время. Ты не можешь держать палец на кнопке в течение месяца. А я не собираюсь рисковать входом в тах. Нам нужно слишком много m… ты подставила нас. А если двигатель откажет, мы превратимся в пыль.

– Смотри фактам в лицо, Морн! У тебя нет выхода.

Ужас, холодный и знакомый, сдавил ей горло. Она заставила себя ответить:

– А если у нас будет месяц для проверки, то Станция Возможного обнаружит, что ты обманул их. Тогда эти боевые корабли начнут стрелять.

Он будет слушать ее; будет.

Она мрачно продолжала:

– Я даю вам десять минут, чтобы набрать скорость. Я ставлю таймер. – Ее пальцы забегали по клавишам. – После этого я погибну вместе с вами. Я готова к самоуничтожению.

– Морн! – запротестовал Вектор. – А как насчет прыжковой болезни?

Она что было силы пнула Ника в краеугольный камень его сомнений.

– Черт бы тебя побрал! – заорала она, потому что была донельзя напугана. – А для чего, по-твоему, мне шизо-имплантат, мать твою?

Пусть думают, что она не бессильна. Пусть думают, что она не нуждается в бессознательном состоянии, чтобы защитить себя. Пожалуйста, пусть поверят в это.

И по тому, как Ник выругался, она поняла, что он поверил.

– Приготовиться к сжиганию! – заорал он экипажу. – У вас тридцать секунд! – И тут же начал выкрикивать команды Вектору и первому рулевому.

Тридцать секунд. Время для последнего блефа – последней отчаянной попытки сохранить жизни себе и Дэвису. Страх словно шторм поднялся в ней, и она повернулась к Микке.

– Ты знаешь, каковы для меня ставки, – сказала она так твердо, как могла. – Ты знаешь, у меня не осталось выбора. Я собираюсь повернуть свой пульт, чтобы ты не могла видеть, как я забочусь о себе. – Микка не будет видеть, как она погружается в сон; не увидит, как она отпускает кнопку хронометра. – Это будет твоей защитой, так же как и моей.

Пожалуйста, не пытайся броситься на меня. Я тебя умоляю.

Микка пожала плечами.

– Это твоя шея. Не мне придется встречаться с ним лицом к лицу, когда все закончится.

Через мгновение она добавила:

– Я была совершенно уверена, что ты не собираешься взорвать нас. И я тоже хотела бы выбраться из космоса Амниона.

По мере того как утекало время Морн повернула свое кресло так, чтобы спинка закрывала ее от Микки.

И когда вой полного ускорения потряс корпус «Каприза капитана», Морн потеряла сознание.