Запредельный человек

Глава 2

На этот раз он проснулся с ощущением куда большего комфорта. Немного полежал, наслаждаясь ощущением чистых простыней и мягкого матраса и принюхиваясь к аромату жареного бекона и кофе — главных спутников удавшейся жизни. А потом обрушилось чувство реальности.

«Ну да, — подумал Дэмми, — сейчас валяюсь я где-нибудь в подворотне с пулей в башке, а это все мне мерещится — как примерещился коротышка с гвоздикой в петлице внутри волшебного самолета. Так что сейчас самое верное лежать и не дергаться, чтобы иллюзия не развеялась, потому что когда она развеется...»

— Ты, я смотрю, проснулся, — произнес бодрый стариковский голос.

Рядом с кроватью стоял Ксориалль: лимонно-желтая махровая курточка, шорты и огромные часы «Джин Отри» — широкий желтый ремешок на тощем запястье.

— Салют, — вяло произнес Дэмми, — так ты всамделешний?..

— Мы это уже проходили, — с намеком на суровость напомнил старичок. — Ответ сам знаешь. Но ты, похоже, находишь утешение в том, чтобы периодически выпячивать свою недоверчивость.

— Как... прошла операция?

— Что значит — как? Так, как и была запрограммирована. Зачем спрашивать? Полагаю, тебе уже лучше?

— Не хуже, — слабо сказал Дэмми.

— Я думал начать денек с заплыва, — бодро признался Ксориалль. — Это не просто освежит тебя, но и поможет оценить то, с чем мне предстоит работать: твоя координация, выносливость...

— Издеваешься? — надломившимся голосом спросил Дэмми. — Мне светит как минимум две недели в постели: слушать радио, пялиться на искусственные цветы в вазе, кушать в койке и ждать, когда соизволят взбить подушки.

— Да, все эти ритуалы, несомненно, пошли бы тебе на пользу, но, боюсь, времени у нас нет. Уверен, тебе достанет рационального мышления, чтобы отказаться от этих традиционных церемоний.

— Церемоний? Твою ж дивизию, меня подстрелили, потом вспороли и зашили, так что ближайшие дней десять меня из кровати и кавалерия конфедератов не выгонит!

Ксориалль цыкнул языком.

— От старых представлений трудно избавиться. Задери-ка сорочку, Дамокл, и осмотри рану.

— Уволь, я даже, когда мне укол делают, зажмуриваюсь.

— Послушай, мой мальчик, тебе придется сделать над собой усилие, дабы избавиться от инстинктивных элементов поведения. Будь добр, исполни мою просьбу.

— Дай угадаю, а не то мне язву устроишь? — угрюмо проворчал Дэмми, но последовал совету и задрал сорочку.

Кожа в районе ребер была гладкой и чистой, ни дырочки, ни даже родинки.

— Э-э... наверное, с другой стороны, — сказал Дэмми, но, задрав сорочку слева, увидел точно такой же чистый участок кожи.

— Ну? — нарочито терпеливо произнес Ксориалль. — Надо полагать, ты доволен?

Монтгомери уныло потер подбородок.

— В жизни не видел такого правдоподобного сна, — произнес он. — Готов поклясться, что словил пулю под ребра, прошел два квартала, потом меня загнали в тупик, а дальше... дальше какая-то ерунда. — Он криво усмехнулся. — Похоже, я перетрудился, наивный дурачок... — Улыбка сменилась хмурой миной. — Либо я спятил, либо все это взаправду. Но если бы спятил, то узнал бы об этом последним. Выходит, можно делать вид, что все происходит по настоящему.

— Брось, Дамокл, ты уже не можешь притворяться, будто я — плод твоего воображения. Прими ситуацию и не борись с проблемой, просто реши ее.

— Ну да. Если мне все привиделось, то кто же тогда ты? И как сюда попал? И где моя одежда?

— Я подобрал тебе кое-что. — Ксориалль открыл дверцу-ширму, и в гардеробе за ней обнаружился набор туник и шортов.

— Да я про свои шмотки. Не могу же я в розовом кимоно расхаживать.

— Я подозревал, что привычные вещи вызывают у тебя эмоциональную привязанность. Их почистили, починили и отнесли в твою постоянную квартиру.

Дэмми отбросил легкое одеяло, прошел к занавешенному окну и раздвинул шторы: до самого горизонта тянулся иссиня-черный океан, усыпанный белыми хлопьями. И больше ничего.

— Значит, я и правда на Северном полюсе, а ты заштопал меня так, что не осталось и рубца?

— Примерно так, Дамокл.

— Как долго я спал? Сдается мне, ты накачал меня лекарствами и пару месяцев трудился со скальпелем над моим лицом, или...

— Примерно семь часов с четвертью — начиная с того момента, как была восстановлена твою печень.

— Так быстро это навряд ли, — возразил Дэмми.

— Взгляни на себя, — напомнил Ксориалль. — Пока ты был в коме, я тебя тщательно почистил. Теперь ты здоров как никогда. Идем, я тебе покажу тут все. Уверен, тебе будет интересно.

Ксориалль провел Дэмми в просторную гостиную, обшитую панелями дуба, с видом на море. Вдоль стен тянулись полки с книгами. Тут же стояли кофейные столики и большие мягкие кресла, на стенах висели симпатичные картины. За двойными дверьми оказалась столовая: длинный стол красного дерева, стойка, хрустальная люстра, стулья с резными спинками и серебряные канделябры. За ней находилась кухня: симфония сверкающей нержавеющей стали и бледно-желтого шпона, украшенных ярким солнечным светом и цветами в горшках.

— Класс, — признал Дэмми. — А где обслуга?

— Работников нет. В них нет необходимости. Все автоматизировано.

— Так ты один здесь живешь?

— Мне чужды чувства тоски или одиночества. Я счастлив. — Хозяин дома открыл дверь в кладовую, в которой на полках стояли привычные продукты в банках и бутылках, а вместительные холодильники ломились от фруктов и мяса.

— Все это, конечно, тут без нужды, — признался Ксориалль. — Продукты, для большей эффективности, можно было бы хранить где-нибудь подальше или — что более логично — синтезировать. Однако мне как-то забавнее жить в стиле аборигенов. К тому же я ожидал гостя.

— Гостя? Странно, не видел приглашения.

— Дэмми, будь добр, не драматизируй ситуацию, воображая себе разные ужасы. Я отношусь к тебе исключительно по-доброму: спас тебя, вылечил, ты же не будешь отрицать? Расслабься, и будем друзьями.

— Ладно, док, по рукам.

Они пожали друг другу руки. Потом по красивой винтовой лестнице спустились на этаж ниже. Там располагались кабинеты и комнаты, похожие на небольшие школьные классы, и в каждой — по странного вида аппарату.

— Это средства обучения, — лаконично пояснил Ксориалль. — Скоро ты еще больше таких увидишь.

Следующий этаж был отведен под звукоизолированные комнаты с объемистыми креслами, штабелями кассет, бобин и предметами диковинной формы.

— Библиотека и банки данных у меня не скудней любого вашего национального хранилища, — не без гордости заметил Ксориалль. — И то, и другое постоянно пополняется как из местных источников, так и из... м-м-м... других.

— Библиотека без книг, — сказал Дэмми. — Во дела! А это что? — Он указал на небольшой прибор в нише, соединенный с колпаком. К нему тянулись вертикальные каналы, в которых поблескивали небольшие кубики, словно жвачка в автомате.

— Технические данные на иностранном языке, они тебе не понядобятся, — коротко ответил Ксориалль. — Не обижайся, мальчик мой, — строго добавил он, — но тебе в эту секцию нет доступа. Подчеркиваю: вход воспрещен, Дэмми. Ничего здесь не трогай! Если захочешь почитать, то тебе сюда, — более мягко закончил он и провел Монтгомери в альков с кнопками на панели матового стекла.

— Все знакомые тебе шедевры литературы хранятся тут, от «Ветра в ивах»[1] до протоколов Конгресса. Последнее обновление сделано сегодня днем. Просто выбери по каталогу что тебе нужно... — Он нажал кнопку, и на экране появился список заголовков; Ксориалль покрутил ручку, и список, ускоряясь, пополз вверх, — ...и книга либо отразится здесь, либо тебе напечатают экземпляр.

Он нажал еще несколько кнопок, и машина тихо загудела; из паза выпал качественно выполненный экземпляр «Амбер навсегда»[2].

Дэмми фыркнул.

На маленьком лифте они спустились еще ниже. На этом этаже не было окон; только ветвились, оканчиваясь массивными дверьми, узкие коридоры.

— Здесь выполняются служебные операции, — пояснил Ксориалль. — Тут заперты разнообразные агрегаты, которые автоматически выполняют заданные функции, включая самовосстановление.

— А где силовая установка?

Ксориалль задумчиво взглянул на Дэмми.

— Ниже, — ответил он. — Небольшой термоядерный реактор, использующий морскую воду.

— Взглянем?

— Прости, но туда нельзя. Радиация, знаешь ли. Ладно, на этом все, мальчик мой. Вернемся наверх?

— Вместительно у тебя тут, док. Пришлось поди попотеть, этакую-то махину в скале выдолбить, а потом еще забить техникой?

— Проект был не из дешевых, — согласился Ксориалль.

— И для чего все это?

— Позже объясню, мой мальчик, позже.

В гостиной Ксориалль набрал номер на пульте, и бар быстро приготовил два напитка. Ветер снаружи крепчал и бился в стеклянные панели. Несмотря на комфортную температуру, внутри роскошной комнаты ощущался холодок.

— Что тут творится во время бурана? — спросил Дэмми. — Твой дом — что вишенка на торте, а эти арктические ветры, говорят, дуют под сто восемьдесят километров в час.

— Не бойся, мой мальчик. Эта конструкция простояла более трехсот лет. И простоит сколько потребуется.

— У тебя тут и кондиционер есть. — Дэмми искоса взглянул на хозяина дома. — Неплохо так для семнадцатого века.

— Не забивай голову всякой ерундой, мальчик мой, — небрежно ответил Ксориалль. — В свое время все узнаешь.

Дэмми пригубил напиток.

— Это ведь не просто убежище на уикенд?

— Да, ты прав.

— Забавный ты тип, док. Говоришь не больше, чем считаешь нужным.

— А ты?

— Если могу сдержаться. — Монтгомери покачал головой и нахмурился. — Зачем ты меня сюда привез, док?

— Во-первых, естественно, чтобы спасти твою шкуру.

— Откуда тебе известно мое имя?

— Я навел справки.

— Зачем было наводить справки?

Ксориалль широко развел руками:

— Ничего личного, мой мальчик. Мне потребовался субъект зрелого возраста, средней одаренности, чье изъятие из привычного окружения не привлекло бы внимания. У меня было несколько кандидатов, я выбрал тебя.

— Для чего?

— Для опытов.

— Ты из правительства? — Монтгомери помрачнел и нахмурился.

— Не совсем.

— И что это за опыты?

— О, стандартная оценка широко спектра. В твоем случае, правда, с упором на потенциал, поскольку твоя раса едва начала пользоваться плодами последнего квантового скачка эволюции.

— И почему каждый мой вопрос порождает еще больше вопросов?

— Разреши дать тебе совет, юноша? Не забивай голову. По мере того, как мы будем продвигаться в твоем развитии...

— Что это значит?

— Да просто то, что в твоем нынешнем физическом и умственном состоянии оценивать попросту нечего. Ваша несчастная культура и без того являет собой печальный пример неспособности вида решать элементарные социальные проблемы. А интересует нас степень ущерба, который вы потенциально способны причинить Галактическому Консенсусу на данном этапе вашего становления.

— Не мог бы ты сделать одолжение и говорить яснее?

Ксориалль сердито взмахнул рукой.

— Я, право, не понимаю, что тут может быть неясного. Само собой, Консенсус отслеживает развитие видов в Тессасфере, и когда в психостратуме появляется новый вид, возникает необходимость произвести его оценку, дабы определить, какую роль ему можно — и вообще можно ли — отвести в галактической иерархии. А также в какую сторону направить его эволюцию, чтобы она оптимально совпадала с целями Консенсуса.

— Вот об этом я и говорил, — проворчал Монтгомери. — Вроде бы все сказано по-человечески, но я ничего не понимаю.

— В соответствии с программой, — продолжал Ксориалль, — выбирается один представитель вида. Мы исследуем его врожденные способности и собираем данные, на которых в дальнейшем строим экстраполяционные вычисления.

— Представитель вида... Я думал, такими словами называют то, с чем лаборанты работают, или то, что на булавку насаживают для коллекции.

— Твой язык прост, — кисло заметил Ксориалль, — но в нем так много средств для создания излишних коннотаций! В данном случае, представитель вида — это ты, мой мальчик. — Он вскинул руку, предостерегая от очередного комментария: — Определяя границы твоих скрытых возможностей, я в микрокосмических масштабах выявляю меру потенциальной судьбы всего твоего вида.

— Что ты имеешь в виду, говоря о «моем виде»? — подозрительно сощурился Дэмми. — Это что, шутка такая?

— Твой вид, мой милый юноша, это вся ваша раса, племя, цивилизация — называй как хочешь.

— Ты об американцах?

— Американцы, русские, зулусы — все вы лишь подвиды гомо сапиенс, как вы сами себя наивно именуете.

— Говоришь так, — осторожно произнес Дэмми, с опаской поглядывая на Ксориалля, — будто ты не из наших.

— Полагаю, это стоило прояснить раньше, — со вздохом признал пожилой господин. — Конечно, ты прав, Дамокл. Я не человек.

Дэмми попятился:

— Значит, ты с Марса. Ладно, только не нервничай. Успокойся...

— Уверяю тебя, я спокоен, — резко произнес Ксориалль. — Нет, я не с Марса. Моя родная планета — в сотнях парсеков от вашей крохотной системы.

— Хорошо, как скажешь, — незаметно отодвигаясь, Дэмми на глаз прикинул расстояние между собой и хозяином.

— Не надо, — устало произнес Ксориалль. — Мы вроде бы наладили отношения, поэтому давай не будем опускаться до уровня лев — укротитель.

Дэмми резко вдохнул и прыгнул — точнее, мозг отдал приказ телу, которое при обычных обстоятельствах моментально откликнулось бы: резкий вдох и ловкий прыжок. Но вместо этого Дэмми остался на своем месте. Соматические индикаторы возмущались, что ничего не происходит, но ни единый мускул не отозвался на внутреннее возбуждение. А потом Дэмми медленно бочком свалился на пол.

— Прости, — сказал Ксориалль. — Пожалуй, я переборщил.

— Да не бери в голову, — вяло ответил Дэмми, пытаясь встать на четвереньки. В руки и ноги как будто вонзилось множество иголок. — Я, похоже, еще не так здоров, как казалось.

Он плюхнулся обратно в кресло. Ощущение было ошеломительное, словно кто-то залез в его мозг. Такое чувство, что в святая святых его «я» проникло щупальце не толще волоса, нежно прихватило, а потом, сдавив, сдернуло на пол.

И вот, сидя в кресле и хмуро глядя на хозяина дома, Дэмми чувствовал, как нечто чужеродное, наконец, покидает голову, но не просто уходит, а оставляя после себя новую картину разума: разбитые на секции мысли, сложные и необычно переплетенные. Дэмми еще успел удивиться...

— Послушай, Дамокл, — ласково произнес Ксориалль. — Для моей работы крайне необходимо, чтобы ты принял реалии сложившейся ситуации. Я не могу оказывать сильное влияние на твои ментальные процессы, не повредив тех участков мозга, которые сам же надеюсь развить, поэтому вынужден полагаться на твой зачаточный рассудок и ждать, что ты поймешь, насколько это мудро — сотрудничать.

— А теперь послушай меня, — устало сказал Дэмми. — Я не много знаю о вас, марсианах, но вроде бы вы мелкие и зеленые и не похожи на седого мусье со смешными усиками. А будь ты космическим чудовищем, у тебя были бы фасеточные глаза, щупальца и тому подобное... С какой стати ты выглядишь как богатый дядюшка из фильма?

— Ну как же, — выгнул брови Ксориалль.

Дэмми просверлил его взглядом:

— Если ты из глубокого космоса, папаша, то ты мне такой же родственник, как и устрица.

— Неудачное сравнение. Моллюски занимают совершенно иную биологическую нишу.

— Тогда готтентот[3], — предложил Дэмми. — Почему ты не принял облик бушмена, или эскимоса, или черного араба с во-о-от такими бакенбардами?

— А тебя бы это успокоило?

— А это-то здесь при чем?

Ксориалль вздохнул:

— Принципиально важно, чтобы между нами установилась связь, основанная на надежных межличностных отношениях. Посему я принял облик, который не должен у тебя вызывать синдром враждебности. Представ перед тобой как пожилой богач твоей расовой принадлежности, я рассчитывал избежать антипатии по признаку цвета кожи, текстуры волос и прочая, одновременно стараясь не вызвать чувства конкуренции, основанного на воображаемом сексуальном соперничестве или факторах мужского доминирования.

— Говоришь, как будто у тебя был выбор, — заметил Монтгомери. — Большинство моих знакомых живет с тем, чем их наделила мать-природа.

Ксориалль устало покачал головой:

— У тебя просто потрясающая способность упорно не принимать факты, — сказал он. — Я планировал подвести тебя к этому постепенно, но, похоже, все же придется рискнуть и устроить встряску твоей нервной системе.

— Какую еще встряску? — забеспокоился Дэмми. — Ты давай полегче, док. Меня еще потряхивает после твоей последней демонстрации.

— Встряска от того, что ты увидишь мой истинный облик.

— А разве сейчас я не на тебя смотрю?

— Дамокл, это лишь маскировка, — мягко произнес Ксориалль.

— Ну и? Я что, накладных бакенбард не видел?

— Моя маскировка включает не только искусственные волосы.

— Что еще? Нос, цветные контактные линзы...

Он умолк, стоило Ксориаллю со вздохом нажать кнопку за ухом. От линии волос до подбородка и далее по шее возникла щель, расширилась, и лицо раскрылось, как створки устрицы, являя нечто, покрытое тускло поблескивающей серой чешуей.

— Теперь тебе понятно? — донесся из щели голос Ксориалля.

Дэмми плотно зажмурился и ответил:

— Закрой,закрой,закрой...

— Ладно, можешь открыть глаза, — уже мягче произнес Ксориалль.

Монтгомери приоткрыл один глаз: пожилой господин вполне нормальной теперь наружности тепло улыбался.

— Ну, раз так, папаша, то каково там... ну, среди звезд?

— Я полагаю, тебя интересуют условия обитания вне Земли?

— Да, именно это я и сказал. Ну так как там, на Марсе?

— Дамокл, — чужим и строгим голосом произнес Ксориалль, — я должен предупредить, чтобы ты даже не пытался собирать данные о Консенсусе. Чем меньше ты в это посвящен, тем лучше для тебя.

— Черт... прости, док, я и не думал лезть куда не надо.

— Еще вопросы есть? — мягко поинтересовался Ксориалль.

— Э-э-э... только не сейчас, — подавленно ответил Дэмми.

— Прекрасно, — удовлетворенно заключил Ксориалль. — У меня чувство, что наш эксперимент окажется чрезвычайно интересным. А сейчас предлагаю немного передохнуть. Начнем завтра.

— Просто покажи, где спальня, а дальше я сам. Уроков больше не надо.

Ксориалль отвел его в комнату с приятной обстановкой и зажег мягкий свет. Монтгомери увидел палевый ковер, бледно-золотистые стены, добротную дубовую кровать, застеленную угольно-черным и шоколадным бельем, и кресла в масть у широких (искусственных?) окон.

— Сладких снов, мой мальчик, — благосклонно пожелал Ксориалль, кивнул и вышел.

Лежа в темноте, Дэмми выждал пять минут. Затем тихонько встал, подошел к двери, подергал ручку — заперто. Задумчиво нахмурился и вернулся в кровать.

«Ну, не знаю, — думал он. — Номер просто шикарный. Старичок — или кто он на самом деле? — обращается со мной прилично, как и обещал. Но от его фокусов, когда он сует пальцы мне в голову, мурашки по коже просто галопом несутся. Впрочем, утро вечера мудренее...»

Повинуясь внезапно порыву, он встал с кровати и подошел к шкафу. Внутри висела его одежда, чистая, отутюженная. Кроме нее в дальнем углу висел еще один комплект. Дэмми присмотрелся: длинное пальто из грубой синей ткани, с медными пуговицами и причудливыми лацканами: верхняя часть стоячего воротника плавно заворачивалась назад, а нижняя лежала на плечах.

«Похоже, последний постоялец одевался как Джордж Вашингтон, — подумал Дэмми. — Правда, Ксориалль говорил, что, кроме меня, в этой комнате еще никто не спал. Странно, зачем врать, если в этом нет нужды? Похоже, старик Аль что-то скрывает...»

Дэмми достал из кармана блейзера, в котором был в тот вечер, когда его подстрелили — или не подстрелили? — плоский кожаный футляр с инструментами. Быстро проверил содержимое — все на месте. Ксориалль либо не заметил его, либо не удосужился заглянуть внутрь. Похоже, кое в чем старичок промахнулся...