Запредельный человек

3

Солнечное синее небо окрасилось в алый и пурпурный тона, когда вернулся хозяин дома, мыча сквозь зубы мелодию. Женщина тоже пришла, но через минуту удалилась. Я притворялся спящим, пока Джесс осматривал меня: оттянул веко, заглянул в глаз. Затем он подошел к стене и на консоли, которая по команде выдвинулась из стены, нажал комбинацию кнопок. Достал что-то из щели в устройстве, рассмотрел на свету, нахмурился. Вернулся ко мне и взял за руку.

Я решил: пора! — и схватил его за шею. Джесс пискнул и всплеснул руками, выронив неизвестный предмет. Тогда я встал, а Джесс одной рукой потянулся в карман, но я перехватил ее и прижал его к стенке. Джесс смотрел на меня выпученными глазами.

— Есть что-нибудь от похмелья после летенола, Джесс? — Я подался вперед и чуть ослабил хватку, чтобы он мог втянуть немного воздуха.

— Отпусти... — тонко, как резиновая крыса с дырочкой в пузе, пропищал он.

— Как долго я пробыл здесь?

— Тридцать часов...

— Кто ты, Джесс? Какое тебе до меня дело?

— Ты... спятил? Я тебя из такой передряги вытащил...

— Вмешался — то зачем? По мне, так малышу вроде тебя опасно гулять в том парке.

Он задергался и захрипел, и я снова чуть ослабил хватку, пока с его лица не сошел пурпурный оттенок. Джесс изогнул губы в ухмылке, похожей на оскал раненного лиса:

— У каждого свое хобби, — выдавил он и попытался укусить меня.

Тогда я пару раз приложил его затылком о стену. Череп оказался на удивление прочный, как и стена. От усилий у меня снова загудело в голове.

— А ты крепкий, Джесс, — заметил я, — но я круче.

Джесс попытался ткнуть мне пальцем в глаз, и тогда я бросил его на пол, лицом вниз. Коленом уперся в спину и похлопал по карманам. Нашел надушенные платки и какие-то пластиковые талоны. Джесс сказал что-то еще, наверняка бесполезное.

— Ты меня заинтриговал, Джесс, — стараясь дышать ровно, сказал я. — Должно быть, сведения у тебя и правда важные.

— Если отпустишь, пока я не задохнулся, то мы сядем и поговорим как цивилизованные люди. Я расскажу все, что знаю. А иначе просто убей меня, и хрен с тобой! — проговорил он совершенно новым тоном, который ну никак не напоминал задушенный писк.

Я позволил ему сесть.

— Начнем с того, кто такие они? — сказал я. — Те, кому я нужен живым.

— Черные. Контролеры. — Оба слова Джесс произнес с презрением.

— А если попроще?

— Черт возьми, они из Контроля смерти! Куда уж проще?

— С чего ты взял, что я им нужен?

— Я подслушивал в парке.

— Так ты меня у них из-под носа увел? С какой стати так рисковать?

Джесс пару раз порывался что-то сказать, но в конце концов ограничился грустной улыбкой — точно гробовщик, предлагающий проводить усопшего в последний путь более достойно.

— А ты натура недоверчивая. Ты вошел в парк у них на глазах — вот о чем я узнал из их разговоров. — Он взглянул на меня. — Кстати, как ты оказался там?

— Шел, шел да и пришел. Выпимши был.

Джесс коварно усмехнулся. Дыхание он восстановил быстро.

— Я видел тебя в действии. Ты сноровист... только в конце расслабился.

— Да, Рыжий меня подловил.

— Ты бы истек кровью.

Я кивнул:

— Спасибо, что подлатал. За это я перед тобой в долгу.

— Как самочувствие? — Джесс смотрел внимательно, словно от верной интерпретации моего настроения зависел крупный выигрыш.

— Как будто мне досталось за двоих. Кстати, выпить найдется?

Джесс взглянул на мою руку, которой я удерживал его за ворот.

— Позволишь?

Я встал и уступил ему дорогу. Джесс прошел в альков, где располагалась панель с кнопками. Нажал парочку, произнес «Ну вот» и вернулся с внушительным стаканом.

— И себе плесни.

Джесс налил второй стакан, который я у него забрал, отдав взамен свой. Подождал, пока Джесс его ополовинит, и лишь затем попробовал напиток. На вкус — яблочный сок с отдушкой, но я все же выпил. Немного помогло: в голове слегка прояснилось.

Джесс стер платочком кровь с подбородка. Потом достал плоский футляр, из него извлек сигарету не толще спички, зажал серебряными щипчиками, прикурил и сделал маленькую затяжку, словно колибри, пробующая первый весенний нектар. Расслабился, словно мы с ним были старые однокашники, наслаждающиеся милой беседой.

— Ты чужой в нашем городе, — небрежно заметил Джесс. — Откуда ты?

— А вот с этим проблемка. Понятия не имею, как угодил к вам. Надеялся, что ты подскажешь.

Он встревожился и помрачнел, точно сердобольный судья перед тем, как наложить штраф:

— Я?

— Наше с тобой джентльменское соглашение, Джесс, не сработает, если ты не подыграешь.

— Да нет, ты просишь о невозможном, — ответил он. — Что я могу знать о тебе, идеальном незнакомце?

Я хватил стаканом о столешницу и сильно наклонился вперед, едва не ткнувшись в Джесса носом.

— А ты пораскинь мозгами!

Джесс посмотрел мне прямо в глаза.

— Ну хорошо, — сказал он. — Моя версия такова: ты — заморозок, в город попал нелегально, в обход закона о поднулевых.

— Что это значит?

— Если я прав, то последнюю сотню лет твое тело пролежало в криогенном хранилище «ВЕЧИНКОРПа». Замороженное при абсолютном нуле.

Спустя полчаса, влив в себя еще парочку стаканов безобидного на вкус пойла, я все так же задавал вопросы и получал ответы, порождавшие еще больше вопросов.

— ...большинство поднулевых поместили в стазис родственники: из-за неизлечимых болезней, пострадавших при аварии. Надежда была на то, что со временем для них подберут лечение и разбудят. Само собой, никто их не разбудил. Мертвое остается мертвым. Все они принадлежат «ВЕЧИНКОРПу».

— В жизни ничем не болел. А так история ничего.

Джесс покачал головой.

— Беда в том, что за последние полвека никто не санкционировал разморозку, и если бы тебя разморозили официально, очнулся бы ты в палате у врача «ВЕЧИНКОРПа». Лежал бы себе, подключенный к датчикам мозга и дышал через аппарат, а не бродил по улицам в беспамятстве.

— Может, родственник какой постарался?

— Родственник?.. У трупа, сотню лет пролежавшего во льду? О тебе не вспомнили бы даже прапраправнуки, а если бы и знали — разве отдали бы за тебя собственные визы? — Джесс покачал головой. — В любом случае, законы запрещают оживлять мертвецов. Таким в мире нет места, и так уже двадцать миллиардов человек. Чиновники ссылаются на юридические осложнения да напоминают о целом спектре старых болезней, которые можно ненароком выпустить. С виду все логично, но реальная причина... — Джесс посмотрел на меня, ожидая реакции. — Запасные части, — твердо закончил он.

— Продолжай.

— Сам подумай! — Джесс прищурился, подавшись вперед. — Идеальные руки, ноги, почки пропадают, а снаружи — те, кто умирает без них! Кто готов платить, сколько скажет «ВЕЧИНКОРП», готов оказать любую услугу в обмен на здоровую жизнь!

— Что такое «ВЕЧИНКОРП»?

— «Вечность инкорпорейтед».

— Как название кладбища.

— Что такое кладбище?

— Место, где закапывают мертвых.

— За такие вольности черные тебя повяжут, — слегка возмущенно произнес Джесс. — Если тело бесполезно, то на минералы сгодится.

— Ты что-то говорил про «ВЕЧИНКОРП».

— Они контролируют самое ценное, что есть на свете. Выдают разрешение на беременность и визы на жизнь, занимаются пересадкой органов и частей тел, продают препараты для омоложения и продления жизни, проводят разные процедуры. Юридически это частная корпорация, действующая в рамках конституции. На деле же она правит нами железной рукой.

— А как же правительство?

— Ха! Высохший рудиментарный орган на теле политики. Какая сила может сравниться с жизнью? Деньги? Военная мощь? На кой они умирающему?

— Хорошенькое дельце. Как «ВЕЧИНКОРП» заполучил монополию?

— Компания начинала довольно просто, с запатентованных лекарств и методов лечения. Они их разработали в собственных лабораториях и тщательно контролировали. Затем они открыли банки замороженных органов; затем — криостезию целых тел. После изобретения лекарства от рака и совершенствования внеутробного развития, состоялся бой в судах за последние рубежи — против партии Свободной жизни. Эти обвиняли компанию в абортах и убийствах, надругательстве над мертвыми — короче, во всех грехах. Разумеется, суд они проиграли. Уж больно соблазнительную приманку показал судьям «ВЕЧИНКОРП». После этого власть компании росла в геометрической прогрессии, они покупали и продавали чиновников, как покерные фишки. Компания стала тираном, правила кнутом и пряником! И все это время ее хранилища пополнялись гробами — холодильниками, ожидающими разморозки, которой никогда не будет.

— Выходит, старички так и не проснулись...

— Печально, — согласно кивнул Джесс. — Все эти наивные души прощались, целовали детей и жен, уезжали в больницу и оставляли слезные записки, которые надлежало прочесть на юбилей, лепетали что-то под анестезией о вечеринках, которые закатят, проснувшись... И вот, век спустя, их режут и продают с лотка счастливчикам с нужными связями или раздают в качестве бонуса верным работникам компании. Их тела! Целые тела, почти неиссякаемый запас, нечто, чего всегда не хватало. Вот в чем была их сила, Стив, вот на чем вырос «ВЕЧИНКОРП»! Какой прок в миллиарде долларов для девяностолетней мумии в инвалидном кресле? Да она все отдаст за двадцатилетнее тело, оставив разве что миллион, чтобы начать сначала.

— Я, наверное, туго соображаю. Какой прок в мертвом теле?

— Мертвом? — Джесс вскинул брови. — Нет, Стив, в наличии только живые тела. Юное тело, излеченное от некогда смертельных болезней, на черном рынке уходит на вес золота.

Я по-прежнему хмурился, и он добавил:

— Ну, понимаешь ли, пересадка мозга.

— Понимаю ли?

Джесс искренне удивился:

— Всегда найдутся богатые блатни и гульни с просроченными визами. За умеренную цену можно справить бумаги... но они бесполезны для человека в умирающем теле. А качественные тела всегда в цене. Грязные, само собой, или изъеденные дефектами не нужны.

— Хочешь сказать, из тела вынимают мозг и заменяют другим?

— Даже в твои дни практиковалась пересадка органов. Мозг — тот же орган.

— Ладно, значит, меня ищут законники за нелегальное пробуждение из мертвых. И что мы имеем? Кто меня разморозил? Зачем?

Джесс немного подумал, успев три раза затянуться сигареткой.

— Стив, сколько тебе было... точнее, сколько тебе сейчас?

Я подумал над вопросом. Ответ так и вертелся на кончике языка.

— Лет пятьдесят, — сказал я. — Средний возраст.

Джесс встал и прошел к столу, вернулся с зеркалом на ручке из слоновой кости.

— Полюбуйся.

Я взял зеркало. Хорошее, квадратное, со стороной в девять дюймов. Лицо, что я в нем увидел, было мое — я ни секунды не сомневался. Но линия волос располагалась ниже, да и морщины, образовавшиеся за годы, что я пытался подстроить мир под собственные представления о нем, сошли как лоск с козырных туфель. Я походил на сопляка, которого даже в армию не возьмут.