Запредельный человек

14

Через полтора часа беготни я смешался с толпой; люди выглядели так, как выглядят туристы с тех самых времен, когда стало принято покидать дом. Я приметил группу парней в темной форме: они рассредоточились по улице, следя за народом. Правда, форма была не черная, а серая, и на карманах у них светились значки «ТРНСПРТН КНТРЛ». Зато парни были при оружии.

Справа тянулись ограждения. За ними на мостовой расположился ряд торпед, освещенных, как рождественские ели. Между ними сновали маленькие машинки вроде карусельных «врезалок» для перевозки пассажиров.

Я прошел вдоль заграждения до эскалатора и спустился на нем. Внизу двое в сером проверяли прохожих. Две пары глаз впились мне в спину. Я ощущал их взгляды, пока шел по площадке, но накручивал я себя зря — мне дали уйти.

Я пересек просторный остекленный зал, забитый народом. Здесь было шумно, всюду мерцали огни. Спустившись по пандусу, я вышел под открытое небо. Здесь было малолюдно, огни города остались позади.

От указателей толку было немного. Слева, за полудюжиной конструкций, напоминающих американские горки, по рельсам просвистело двухколесное транспортное средство с низкой посадкой и, грохоча, остановилось. Люк откинулся, внутрь вошли толстяк и худая дама. Люк захлопнулся, транспорт умчался, а его место занял другой.

От машин меня отделяла низкая загородка. Перемахнув через нее, я двинулся вдоль тонкой металлической полосы — такую заденешь, и током треснет. Подошел к машине и уже положил руку на дверцу, когда за спиной хладнокровно произнесли:

— А ну стой.

Я спокойно обернулся. Ко мне неспешно, даже расслабленно, приближались двое в сером. Один сказал:

— Транспортный контроль.

Второй добавил:

— Отойди вон туда.

Похоже, слов вежливости они не знали.

Я обошел машину и встал в указанном месте. Контролер, что был слева, обогнул машину, и меня зажали в тиски. Второй контролер стоял в полуметре от меня. Я врезал ему в живот, схватил за грудки и развернул. Второй кинулся к нам, потянулся к бедру. Я бросил в него его напарника и ударил в горло. Не мешкая, впрыгнул в машину, саданул по большой красной кнопке, и был таков. Машина с воем помчалась прочь.

Первый час напряжение не покидало меня; я прислушивался, не воют ли позади сирены или то, что пришло им на замену в этом мире улучшенного образца. Но потом в голову пришла мысль, которая меня взбодрила: это же автоматизированное шоссе. Машины по нему движутся на автопилоте, и копы засекают любой транспорт — если, конечно, им не управляют вручную, как я сейчас. А пока я держусь трафика, фиг меня разглядят... По крайней мере, мне так хотелось думать.

Пять часов я ехал со скоростью триста километров в час. Остановился примерно в ста пятидесяти километрах к северо-западу от Чаго. На экране карты, встроенной в приборную панель, этот пункт обозначался большой светящейся точкой. Я съехал на придорожную площадку, отмеченную большими светящимися стрелками.

В левый рукав куртки Минка вшила пластиковую кнопку — она обманывала сканеры. Я выдрал ее и бросил на пол салона, затем перевел машину в режим автопилота и выскочил наружу. Машина, точно конь на родео, отпрыгнула от ограды и, встав на вделанный в дорогу рельс, помчала в сторону главной полосы. Порожняком она быстро набрала скорость, с воем преодолела подъем. Регулятор скорости я в ней выставил на максимум.

А я перебрался через оградку, нашел, за что ухватиться на краю обрыва, потом нащупал упор для ног и начал спуск.

Через час после восхода солнца я уже удалился от шоссе километров на восемь. Я пробирался по болотистой местности к возвышенности на северо-западе. Годы сильно изменили некогда сельскохозяйственный округ и ухоженные леса, в которых я когда-то охотился. Теперь тут царила первобытная чаща: дубы, вязы, клены и какой-то вид дерева, которого я прежде не видел — конусовидный ствол, гладкая кора, хвоя. Видать, выросло из соленого орешка, брошенного туристом у обочины. Температура воздуха была обманчиво теплой, хотя время года стояло позднее: листья побурели, пахло осенью.

Этот участок пути дался мне легко; я шел, ориентируясь по солнцу и стараясь держаться подальше от немногочисленных дорог. Судя по всему, национальная страсть к семейным путешествиям в доме на колесах наконец себя изжила. Люди теперь либо сидели в своих ульях, поближе к кнопкам — жми и будет тебе счастье, — либо путешествовали по воздуху или на трансконтинентальном метро. Я несколько раз видел в небе инверсионный след самолета, а один раз где-то в километре от меня низко пролетел вертолет. Что бы там ребята ни использовали для поиска беглецов, у них не было ничего, чтобы отловить человека без маячка за ухом. На мне не было метки, и я оставался для них невидим, как какой-нибудь индеец для генерала Брэддока[12].

Где-то в полдень я пересек полосу разбитого бетона. Возле нее лежал упавший ржавый знак, на котором можно было различить «США 30 А». Если я верно запомнил карту, то сейчас я был где-то к востоку от Рокфорда. Натер мозоли везде, где только можно, но в целом держался молодцом. Немного беспокоила нога, однако Минка заверила, что бедренный сустав у меня теперь из титанового сплава и не требует замены смазки — лучший, какой можно купить. Эта мысль утешала.

Ближе к вечеру в сторону севера пролетела пара вертолетов, довольно близко от меня. Похоже, сообразили, где искать, и я забеспокоился; хотя, возможно, это было совпадение. Покружив в небе, вертолеты наконец полетели на восток, и я снова оказался наедине с собой.

Перед самым закатом вышел на прогалину, покрытую бетонными фундаментами и обвалившимися печными трубами; кое-где сохранились еще и стены, почерневшие после пожара. На обломке карниза того, что осталось от лучшего в городке здания, я прочел: «Национальный банк Бродхэда». Значит, я уже пересек границу Висконсина, и до нужного места оставалось пройти километров пятьдесят.

Ночь я провел на задней веранде кирпичного домика на северной оконечности городка. Не то чтобы там было удобнее, чем в лесу, просто к тому времени я, наверное, стал тяготиться своим одиночеством, а этот город, пусть и в руинах, показался мне чем-то знакомым.

Путь я продолжил еще до рассвета. Наткнулся на небольшой ручей и пошел вдоль него. Ближе к полудню в небе показался самолет, компактный, с вертикальными реактивными движками. Он заложил широкую дугу — листья в верхушках деревьев даже свернулись. Он пролетел в полукилометре к северу от меня, достаточно медленно, чтобы я застыл под деревом, притворяясь частью местного ландшафта. Потом, спустя несколько минут, мне попалась еще одна дорога, и путь пошел в гору. Дальше я двигался вдоль впадины, зажатой между лесистыми кряжами.

В следующий час я успел трижды плюхнуться в грязь, когда низко надо мной пролетал небольшой одноместный самолетик. Судя по всему, черные постепенно сужали круг поисков. Как они меня засекли, я не знал. Но пока за мной не ломились через подлесок поисковые отряды с собаками, повода для паники не было. Я шел дальше, стараясь обходить открытые участки. Однако ощущение, что меня берут в кольцо, не исчезало.

К полудню я перевалил через три кряжа и спустился в очень знакомую долину: она почти не изменилась, разве что деревья разрослись за сто лет, прошедшие после моего последнего визита. Правда, я не мог сказать точно, когда я тут был в последний раз.

Я спустился к гравийной полосе, которая некогда служила дорогой, подумал, свернул налево и через десять минут увидел поворот на Маски-Лейк.

Дальше все пошло не так гладко. Уже начали сгущаться сумерки, на возвышенности стало холодать. Идти было трудно из-за скользящего сланца, а света как назло не хватало. До вершины кряжа я добирался час. Растительность тут была густая. Начал спускаться по другому склону — туда, где дорога пронзала кряж, и увидел пробивающийся сквозь деревья свет. Похоже, Маски-Лейк больше не дикая глушь, как в былые дни.

Затаившись, я решил оглядеться: насчитал восемь огоньков, расположенных через равные интервалы. Я все еще любовался видом, когда над головой промчалось нечто огромное и темное, сверкающее множеством синих и красных огней, и скрылось за гребнем. Похоже, место, куда я направлялся, было довольно оживленным и сообщалось с цивилизацией по воздуху. И, судя по тому, что я успел заметить, там засели там военные.

На пути у меня лежала густая черная тень — та самая канава, которую я некогда переходил по сосновому бревну. Теперь бревна не было; пришлось спуститься на дно и продираться через густые заросли ежевики; на той стороне меня ждал очередной гребень, а вот за ним — пункт назначения. Через пять минут я выглянул в просвет между камнями и наконец увидел прекраснейшее место с озером посередине, словно звездный сапфир на зеленом бархате.

Однако все изменилось. В сгущающихся сумерках я видел, что лес в одном месте вырубили, и за участком голой земли расположился комплекс зданий. И все это было освещено, словно тюремный двор в ночь повешения.

Стемнело, луны на небе пока не было. Надо мной пролетело еще два вертолета и крупный самолет вертикального взлета, который с шумом приземлился в паре километров от меня, по ту сторону долины.

Спустя час я уже был на восточной стороне долины, смотрел на высокое здание со множеством подсвеченных окон, обнесенное оградой. Оно стояло посреди девственного леса. Кто-то сильно потрудился, обнося забором чащу, ничем не отличавшуюся от той, по которой я тащился сюда день и две ночи. Возможно, этот участок леса превратили в частный курорт для больших шишек. Крупное здание — это шикарный отель, а бревенчатые домики на другой стороне — дома для обслуги. И самолеты с вертолетами вовсе не меня ищут, они привозят богатеньких туристов, чтобы те насладились уикендом в сельской местности, огороженной от смердов стеной.

Догадка мне понравилась, но головы я постарался не терять.

Полчаса ушло на то, чтобы отыскать в темноте дорогу внутрь. Ею оказалась старая водосточная канава, заросшая травой. Глубиной она была чуть больше полуметра. Припав к земле, я полз, отталкиваясь и загребая пальцами рук и ног, метр за метром. За пятнадцать минут углубился в освещенную территорию достаточно далеко и рискнул осмотреться. Горизонт был чист. Я отполз под прикрытие высокой травы, чтобы поближе рассмотреть крупное здание.

Трехметровый забор из черных металлических прутьев с заостренными наконечниками стал лишь первым препятствием. Дальше простиралась аккуратная лужайка, зеленой волной набегающая на линию подстриженных кустов. Повсюду стояли фонари — ни пятнышка тени. И везде были черные, целые отряды черных; они сновали туда-сюда, словно кучка лакеев, ищущих потерянное графиней алмазное ожерелье. На поясах у них висели сумки, от которых к шлемам тянулись провода. И без особых технических знаний я понял, что с такой оснасткой они работают куда лучше своры ищеек. Под ногой у меня хрустнула веточка, и двое обернулись в мою сторону. Они стали приближаться, и мне пришлось пятиться, даже тише, чем в тот раз, когда я забрел в пещеру, где спала пума. В результате я вернулся на пару сотен метров в лес.

Следующий час я обследовал территорию вокруг забора. Он огораживал примерно пятьдесят акров. Посреди этого пространства стоял сказочный дворец, а в стороне от него — аккуратная площадка для самолета с коротким разбегом, уставленная по самое не могу: и одноместные «вертушки», и пузатые тяжеловозы, способные вмесить батальон с артиллерией. Ничего из увиденного меня не обрадовало.

В какой-то момент я заметил оживление недалеко от того места, где я подступился к ограде первый раз. Секция забора открылась, наружу выехал небольшой транспорт на воздушной подушке. Он двигался в луже желтовато-белого света носовых и кормовых фар. Ворота снова закрылись. Ловить там было нечего.

Машина тем временем заскользила в мою сторону, и я попятился по некому подобию дорожки, пока до меня не дошло, что именно ее держится водитель. Тогда я юркнул в кусты и припал к земле. Машина проехала мимо, фырча и поднимая облака пыли.

Я полежал еще немного, говоря себе, что наблюдаю за огнями по ту сторону забора. Пока не стукнулся подбородком о землю и не проснулся. После этого решил вернуться в чащу, отыскать укромное местечко и немного вздремнуть.

Брести среди высоких деревьев было проще, да и мой путь шел под уклон. Потом я заметил впереди мерцание растревоженной воды под луной, вышел из чащи и увидел наконец Маски-Лейк.

С минуту, которая длилась, наверное, бесконечность, я взирал на озеро и прислушивался к шепоту, взывающему ко мне из далекого прошлого. Ни казарм, ни обнесенной забором башни отсюда не было видно, лишь водная гладь, простирающаяся до другого берега: до стены сосен и того места, где когда-то стояла лесная хижина. Мы с Фрейзером построили ее своими руками сразу после возвращения с войны.

Сперва тени под большими деревьями ввели меня в заблуждение. Но я зажмурился, поморгал и вновь вгляделся в ту же точку. Хижина никуда не делась, она стояла на прежнем месте.

Я пошел вдоль берега по влажной земле. Казалось, моргни еще раз, и хижина пропадет. Но она никуда не делась. Я вышел к ней с той же стороны, с какой и мы с Фрейзером, когда возвращались с охоты. Даже арбузная грядка оказалась на своем месте: немного заросла, но явно выделялась в лунном свете. Справа в озеро выдавался пирс, к которому был привязан плоскодонный ялик. Носом к воде, как я всегда его оставлял. Мне до чертиков захотел крикнуть — проверить, не выйдет ли, пошатываясь, из хижины Фрейзер с кружкой пива в руке...

Я достал маленький пистолет и зашел к хижине с другой стороны. Я приближался к ней, готовый упасть ничком или выстрелить первым. Метров за пятнадцать до хижины я лег на землю и стал следить за окнами. Так прошла четверть часа. Ничего не происходило, только жужжали над головой комары, словно желая убедиться, что я не призрак. Часть строгой вычислительной машины, которой был разум Дрейвека, говорила, что я рискую и трачу время, вороша листья увядших гардений прошлого. Зато другая часть плевать на все хотела. Это было мое прошлое, часть моей жизни, которую я помнил. Странные типы вроде Джесса, жуткие трущобы, которые они называли дном, хищные корпорации вроде «ВЕЧИНКОРПа» стали казаться чем-то вымышленным, порождением воспаленного ума.

Я встал и подошел к хижине. Если бы ее кто-то застолбил, он бы все равно уже засек меня — ползи я или крадись. Но из хижины никто не выскакивал и не светил мне в глаза фонариком. Я обогнул хижину и услышал, как у воды мычит лягушка — бык, словно настоящая корова. Слева от двери в стене было окошко. Я заглянул в него и не увидел ничего, кроме лунного света. Дверь открылась сразу, без возражений. Только петли скрипнули, но они всегда скрипели.

Внутри все было по-прежнему: все та же пыль на полу и сажа над камином. Спрятав свой игрушечный пистолетик, я принялся обыскивать домик. Час спустя небо на горизонте посерело, а я, перевернув все вверх дном, так ничего и не нашел. Сидя на кровати, я играл желваками. «Напряг мозги, — уговаривал я себя. — Именно этого ждал от тебя автор записок. Он ведь так и сказал: доберешься сюда, сразу поймешь, где искать».

Вообще-то, тайник из хижины никакой. Домик из тонких досок, прилаженных взакрой. Внутри ничем не обшит, видно все гвозди и стропила. На столе посреди комнаты стоит единственный сервиз, в нем — несколько щербатых тарелок и чашек. В камине — ворох золы и головешки. В отгороженном санузле — только все необходимое; смывной бачок тоже не хранит тайн, как и труба слива. Под полом тоже я тайников не устраивал. Секретный ящичек в задней стенке сейфа в моем рабочем кабинете — лучшее, на что хватило моего конспираторского таланта.

Сквозь шторки в красно-белую шашечку — их повесила одна из временных подружек, решившая, что они соответствуют «лесному духу», — проникал бледный свет. Я вышел из домика, взглянул на озеро... и все понял.