Загробные приключения Саши Маузера

Глава пятая: Имея мнение — хрен оспоришь

Выделенная мне палата полностью соответствовала статусу «вип»: роскошная кровать с балдахином, плазменный телик на половину стены, личный ноутбук на столе в углу, и, конечно же, куча навороченных медицинских приборов. Мне выдали новую одежду, и, пока я сидел на кровати, за дверью орали возмущенные голоса. В коридоре шел жесткий спор между доктором и новоявленной прокуроршей.

— Я не позволю забрать его сейчас! Это против всех правил нашего заведения!

— Любой, кто посмеет оспаривать решение Верховного Суда, понесет уголовную ответственность! Я должна была арестовать Маузера еще позавчера, и теперь не хочу терять ни секунды!

Кончилось все тем, что доктор плюнул, и удалился, вопя что-то о «высоких друзьях», которым он сейчас позвонит, и тогда Сэе придется несладко. А она вошла ко мне в палату, и швырнула в лицо бумажную папку, что держала в руках.

— Ознакомьтесь, это постановление о вашем задержании. Собирайтесь.

— А нахрен тебе не пойти? — поинтересовался я. Ее грозный вид меня нисколечки не пугал, я в джунглях таких чудовищ видал, что все мое представление о страхе кардинально изменило свою сущность. Пока передо мною не находится желающая сожрать меня заживо клыкастая пасть, все остальное мне фиолетово. — Слышала, что доктор сказал? Не выездной я пока, смирись.

— Вы живы только благодаря мудрому и всевидящему Верховному Совету! — отрезала она. — Я послана им, чтобы доказать или опровергнуть вашу невиновность в заговоре инопланетных сил против населения Земли!

Чё-чё она сейчас сказала? Мне не послышалось?

— Маузер! — видя, что я играю с пальцами, восхищаясь их гибкостью, Сэя начала кипеть, как чайник. — Проявите уважение к должностному лицу при исполнении, и не оказывайте сопротивления!

— Почему-то в прошлый раз Верховный Совет меня лично допрашивал. Так почему бы ему сейчас не поступить также?

— Не знаю, что было в прошлый раз, но сейчас у меня четкий приказ задержать вас, и доставить в Высший Суд!

— А где он находится?

— На тринадцатой базе.

— Боюсь, нам не по пути. Мне надо домой вернуться, и забрать своих ребят из нашего охотничьего лагеря в секторе В-45. У меня, кстати, тоже приказ повышенной секретности. А как я могу его выполнить, если меня в этот момент там не будет?

— Ничего не знаю. Мой приказ выше!

— Бла-бла-бла, — мне доставляло какое-то извращенное удовольствие наблюдать, как она бесится. — Я свой приказ получил еще до того, как меня убили, а первое слово дороже второго.

— А я свой получила за два часа до того, как вас убили.

— Все равно, по времени у меня было раньше. И вообще, какого хрена вы ко мне прицепились? Идите лучше ищите того, кто меня замочил.

— Этим… этим занимаются другие специалисты, — сказала Сэя, слегка запнувшись. — Я же расследую дело о вашем намеренном уничтожении четвертой базы при помощи пойманного вами в джунглях монстра в виде медузы.

— Ты вообще эту громадину видела? — поинтересовался я. — Как мы могли ее поймать, а?

— Вот это мне и предстоит выяснить.

— Да ты бы элементарную логику включила хотя бы, для начала. Зачем мне уничтожать четвертую базу, если я наоборот, хотел ее защитить?

— И к новому вирусу, поразившем человечество, вы тоже никакого отношения не имеете? — саркастически спросила Сэя.

— Вообще хз, откуда он появился.

— А у меня другое мнение!

— И какое же?

— Я не имею права разглашать тайны следствия.

— Тебе бы у Леонида Каневского поучиться, он все тайны на камеру разглашает, и не стесняется, — видя, что она не понимает, о чем идет речь, я решил не грузить ее своими ненужными воспоминаниями. — Я так понял, ты решила мне допрос устроить? Ну, так давай, спрашивай, я на все вопросы отвечу, хоть сейчас. Но мотаться с тобой куда-то на тринадцатую базу — извини, зайка, у меня на это вообще нет времени.

Неожиданно во всей фигуре прокурорши что-то изменилось. Она перестала дрожать и кипеть от злости, а вместо этого приблизилась, посмотрела мне в глаза, и тихо, с хладнокровной угрозой, сказала:

— Говорю только один раз: я вам никакая не зайка. Если вы и дальше будете упорствовать, то я буду вынуждена применить силу.

Я помолчал, и кивнул.

— Убедила. Применяй.

Посмотрим, на что способно мое новое тело. Уверен, Верховный Совет меня простит, я же ради них стараюсь. Опять, же, кто круче: прокурорша с отрядом андроидов, или моя бравая армия охотников численностью до двухсот человек? Но Сэя, нисколько не смутившись, опять сменила тактику.

— Вы пользуетесь тем, что находитесь под защитой Верховного Совета, — презрительно сказала она. — Будь вы самым заурядным человеком, вы бы даже не пикнули.

— А вы не находитесь?

— Я никогда не иду против установленных правил. Все мои действия строго подчиненны букве закона, а мое отношение к работе имеет совершенно бесстрастную основу. Если вы действительно преступник — я это докажу, как бы вы не пытались отвертеться. И мне абсолютно все равно, что вы сделали для человечества в этой войне против природы. Слышали, Маузер? Сейчас вы выиграли битву, но при следующей нашей встрече смеяться буду я. Смеяться молча, про себя, над вашей жалкой личностью предателя и изменщика. И лучше бы вам впредь остерегаться — потому что теперь вы приобрели настоящего врага. А я уж буду поопаснее любого встреченного вами чудовища, потому что на моей стороне — правда, а сильнее правды ничего быть не может!

Выдав все это, она забрала папку, на прощание окинула меня таким взглядом, что, если бы он мог сжигать заживо, от меня бы уже осталась кучка пепла, и вышла из палаты. Я помолчал, хмыкнул, пожал плечами, и прилег на кровать со словами:

— Тоже мне, напугала ежа голой задницей.

Не знаю, как другим, но мне нравилось находиться в больнице. В моей прошлой жизни со мной чего только не случалось — то руку ломал, то ногу, то геморрой от долгого сидения за компом выскакивал, то сердечко от недостатка кислорода из-за круглосуточного сидения в четырех стенах пошаливало. В больницах я бывал часто, особенно в нашей, районной, больница для меня второй дом. Побыть несколько дней в полном покое и тишине, привести мысли в порядок — поймут только интроверты. А тут тебе еще и высококачественные условия содержания, мечта пенсионера. Так что я лег, заложил руки за голову, поудобнее устроил ноги, и начал не спеша, со вкусом думать, раскладывая по полочкам все произошедшее со мной за последние несколько дней.

В палату заглянул доктор, его лицо заметно покраснело.

— Ушла?

— Ушла.

— Несусветная наглость — требовать от меня отпустить пациента сразу же после такой сложной и тонкой операции, как переселение в новое тело, — он вытащил из кармана брюк платок, и промокнул вспотевший лоб. — Кстати, вам нужно спуститься вниз, в морг. Пал Палыч ждет, у него ваше мертвое… в смысле, бывшее тело.

Меня передернуло. И так мертвецов не люблю, а тут еще такое! Но придется идти, надо же будет потом самого себя похоронить по-человечески.

Морг я нашел быстро, один из местных санитаров проводил меня, а сам остался ждать у выхода. Пал Палычем оказался грустный дедушка в очках, сверкающий розовой лысиной. Сверившись по документам, он повел меня в дальний конец помещения. Я шел, и изо всех сил старался не смотреть на окружающие нас холодильники.

— Давно такого не видел, — поведал Пал Палыч. — Либо я чего-то не понимаю, либо охота на людей вышла на новый уровень. У вас, кстати, нервы крепкие? Вам нужно будет опознать труп, и подписать одну бумажку.

— Ладно, подпишем, — сказал я, хотя мне хотелось удрать отсюда, и больше никогда не возвращаться.

У стены стояла медицинская каталка, на которой лежало человеческое тело, накрытое простыней. Первое, что мне бросилось в глаза — сильное выпирание последней в районе правого колена. Надо же, а я что, во время смерти ногу в колене сгибал? Что-то не припомню. Или это были предсмертные судороги?

— Присмотритесь внимательно, — предупредил Пал Палыч, и одним резким движением сдернул простыню. У меня вырвался крик ужаса.

У трупа была угольно черная кожа, курчавые черные волосы, и огромные белые глаза навыкате. В груди — аккуратная, круглая рана, словно от удара клинком. И обе ноги у него были распрямлены, а топорщился на самом деле… Господь в одних носках!

— Вы что, охренели? Это не мое тело!

— Да, я знаю, — Пал Палыч грустно кивнул. — В этом-то вся и проблема.

**************

Мариновали меня в подземной клинике, состоящей при лаборатории по произведению искусственных тел, больше суток. Я успел только Кире сообщение отправить, чтобы передала приказ Саламу возвращаться в лагерь у Каменного Ручья, а потом просто выпал из собственной жизни. Чего только там со мной не делали! И поднимать машины заставляли, и на стены карабкаться без веревок заставляли, и с кучей бойцов врукопашную драться, и отжиматься двести раз, а приседать сто пятьдесят, и так далее. Еще и реакцию проверяли на самые разные ситуации, и в огонь кидали, и в ванну со льдом погружали, смотрели, замерзну я или нет. Даже кислотой какой-то обливали, гады. И все для того, чтобы проверить, действительно ли изготовленное тело соответствует всем параметрам, и нет ли чего такого, чего мне с ним стоит опасаться. А один раз даже связали и начали бить — сначала кулаками, потом резиновыми дубинами, потом вообще кастетами железными. Физической боли я почти не чувствовал, и синяков мало осталось, но обидно в душе было. Еле сдержался, чтобы не свернуть им шеи, когда развязали, хорошо хоть доктор рядом был, успокоил, в палату увел, и в качестве извинений бутылку коньяка презентовал за счет предприятия.

Звали его, кстати, Фридрих Шульц, он был самый натуральный немец, и всю свою жизнь посвятил увеличению человеческого тела, а особенно его скрытых возможностей. По мнению доктора, каждый человек имеет так называемый скрытый запас сил, который реализуется в критических, опасных для жизни ситуациях, но не весь, а только часть. Остальной запас мешает нам раскрыть наше собственное подсознание, чувства, боязнь боли или последствий. Именно с подачи доктора была разработана так называемая «Сыворотка зомби», которая полностью подавляет волю человека, и заставляет его делать такое, от чего он в обычной ситуации копыта двинул тут же. Позже она была использована для создания первых искусственных тел, ведь иметь новое тело одно, а пользоваться им, как новым — совсем другое. И именно Шульц после смерти Координатора возглавил предприятие по их производству, параллельно разрабатывая все новые и новые способы их совершенства.

— А у вас тоже новое тело? — полюбопытствовал я, допивая конину.

— Второе уже, — признался Фридрих. — Но не такое сильное, как у вас. Оно мне нужно, чтобы продолжать мою научную деятельность, которая так нужна для будущего всего человечества.

— Так сколько же вам тогда лет?

— Двести десять.

— Долбануться можно! — сдержаться мне не удалось, хоть я и не старался. — И что, не надоело еще жить?

— Когда у вас есть смысл жизни, то она никогда не надоедает, — рассмеялся Шульц. — Я живу наукой, в ней мое призвание, это такое дело, что мне никогда не надоест. Но вы в чем-то правы. Смерть дана нам для того, чтобы мы уступали место другим людям, а я уже много лет пренебрегаю этим правилом.

— А если, скажем, человек умер, ничего в жизни не добившись — тогда как объяснить, в чем был его смысл?

— В том, чтобы он дал смысл другому человеку.

— Не понял…

— Представьте себе пересечение двух линий, — попросил доктор. — Линия идет, идет, идет, и вдруг пересекается с другой линией. Сразу после этого она заканчивается, а вот та, другая, идет дальше.

Я представил.

— И что дальше?

— В точке их пересечения произошло что-то очень важное, какой-то процесс, — пояснил Шульц. — Это дало второй линии возможность двигаться дальше, очень далеко, а вот первая, поскольку надобность в ней отпала, прервалась. Человек умер, ничего не добившись, однако он дал другому человеку — возможно, сыну или дочери, а возможно, случайному знакомому — шанс стать кем-то великими. Множество великих людей в мировой истории имели самых заурядных родителей, фермеров или учителей, которые сами никогда бы ничего не добились. И в чем тогда был смысл жизни родителей? Чтобы произвести на свет очередного гения, плохого или хорошего, который напишет новую страницу в развитии человечества.

— А если у этого человека не было детей, и вообще, он молодым совсем умер?

— Значит, он сыграл какую-то роль в жизни другого человека без содействия его появлению на свет. Вы можете даже кого-то просто ударить на улице, и это уже вызовет цепную реакцию событий, которая изменит будущее. А поскольку в этом и был смысл вашей жизни — оказаться именно там, в том месте, в то время, чтобы ударить какого-то подонка в нос — то, выполнив этот смысл, вы благополучно умерли, поскольку дальнейшая надобность в вашей жизни отпала. А этот подонок, в свою очередь, запустил другую цепную реакцию, вторая третью, и вот так появился на свет очередной Генри Форд. Нет, то есть, он и до этого жил, но именно эти цепные реакции заставили его взяться за дело, которое вскоре встряхнет всю планету.

Я почесал затылок. Все это было, конечно, сложновато, но не мешало размышлениям на досуге.

— А если смысл жизни человека был именно в том, чтобы умереть?

— И такое бывает, — кивнул Фридрих. — На себя намекаете, да?

— Ага.

— Ну, если предположить, что вы умерли там, чтобы здесь стать спасением человечества — тогда та, это очень великий смысл вашей старой жизни. Ведь, не окажись вы в сложной ситуации, не пошли бы вы в клинику, не согласились на операцию, и, соответственно, не умерли бы, чтобы попасть сюда. А если бы вы не жили так, как жили тогда — вы бы не стали охотником на чудовищ. Было бы у вас в старой жизни все хорошо — и здесь бы вы остались на базе спокойно работать, чтобы снова жениться, снова завести детей, и снова создать возле себя благополучие.

— То есть, даже в том, что я там был полным неудачником, был какой-то смысл, который пригодился именно здесь?

— Конечно. Ведь, не будь вы там неудачником, который все свободное время проводит в выдуманных виртуальных мирах, вам бы в голову не пришло здесь превратиться в самоубийцу, да еще и за самую высокую в мире зарплату.

Таким образом, мы разговаривали еще пару часов, а потом, добив бутылку, доктор ушел, а мне наказал отдыхать. Но его личный номер мобилы я записал — мало ли, в какой момент спец по такому важному вопросу, как смерть, понадобится. И потом еще долго лежал в темноте, уставившись в потолок, и с легкой грустью вспоминая свое жалкое существование в мире, где вокруг все было относительно хорошо, и тебя не грозилась слопать гигантская тварюка, которая существовала в натуре, а не в американском фильме.

***************

От шестой базы до моего лагеря было добираться ближе всего. К тому же, в ее окрестностях уже давно не водились опасные монстры, так что долетел я в этот раз экспрессом, попросив Лю прислать кого-нибудь забрать меня на нашем вертолете. По пути не удержался, и попросил пилота пролететь над остатками того самого поселения, которое в свое время сыграло в моей истории решающую роль. Но с высоты оно по-прежнему было замаскированно, и ничего особого существенного я не заметил.

Возле Каменного Ручья вертолет приземлился уже на расчищенной, специальной площадке, откуда в разные стороны уходили три больших, утоптанных дороги. За последний год деревьев здесь поубавилось, их место заняли цветущие поля с огородными культурами, а также небольшой сад с фруктовыми деревьями. Пройдя через остатки джунглей, я оказался на огромном, пустом пространстве. Ручей по-прежнему протекал здесь, но там, где был наш старый охотничий домик, теперь громоздились с десяток зданий самых разных назначений. Жизнь здесь била ключом — в лагере, кроме моего личного отряда, находилась также и вторая половина основных сил, переброшенная сюда с девятой базы на следующий же день после моего воскрешения. Часть охотников превратилась в фермеров, вспомнив свои старые привычки, остальные тоже нашли занятия по душе — кто в гараже технику в порядок приводил, кто на полосе препятствий тренировался, кто в складе снаряжения прибирался.

Отвечая на приветствия, я дошел до небольшого, квадратного бетонного домика в два этажа, стоящего на том месте, где раньше находился охотничий дом. Это — наш главный штаб, откуда ведется все командование лагерем. На пороге меня встретили Лю, Трегуб, Пироман, Карлсон и Лобанов — с радостными криками они бросились ко мне. Нет, конечно, им было приятно, что я не умер, но основной интерес у них все-таки вызвало мое новое тело.

— Офигеть, вот это прессуха! Как плита бетонная, в натуре!

— Саня, а ты кирпич об голову сможешь разбить?

— А на высоту в два метра прыгнуть?

— А горячее железо голыми руками взять?

— А если я тебя сейчас вилкой ткну, кровь появится, или нет?

— Себя ткни, Сеня! — конечно, мои бойцы — мужики, что надо, но в некоторые момент прямо в детей превращаются. — Я теперь вроде Ахилла, только у меня своя голова на плечах, и я сам решаю, что мне делать. Кстати, а где Ахилл?

— Мы его на полевую кухню отправили жрачку на всех готовить, — ответил Карлсон. — Посмотрим, как справится.

— Тогда обедайте, а после обеда жду всех на совещание, — я прошел в угол первого этажа дома, к висящей на стене голове огромного медведя, сунул руку в его распахнутую пасть, и снял с зуба связку ключей. — А я пока домой смотаюсь, вещи разберу.

Кроме штаба и гаража у нас тут еще есть склад боеприпасов, мастерская по починке оружия, полевая кухня — два повара там от зари до зари еду на полсотни людей варят, подземная кладовая с запасами пищи, полевая столовая в виде четырех длинных, деревянных столов с деревянными скамейками, баня (вот уж действительно то, что нужно охотнику после удачной охоты!), и даже крошечный пивоваренный заводик, где мы из хмеля и ячменного солода, закупленного на базах, варим свое собственное крутое алкогольное пойло по старинному рецепту поселенцев. Человеку не привыкшему в голову дает с первого глотка, но зато если приноровиться, то можно глотать и осознавать, что жизнь прекрасна, как не крути. Выдается, конечно, только в умеренных дозах всей команде исключительно по моему разрешению, после особенно удачной охоты, ну и на праздники, если у кого День Рождения.

Чуть в стороне, спрятанное от глаз, находится и мое личное жилище — настоящая охотничья палатка, сделанная из специальной камуфляжной армейской ткани, натянутой на деревянные столбы таким образом, чтобы получился многоугольник, вход закрывает огромная дубовая дверь с могучим навесным замком. В такой палатке летом не жарко, и зимой не холодно, а еще сделаны окошки и персональный туалет с выгребной ямой. После виллы в элитном поселке — все равно, что спать под мостом, но я все равно рад тому, что вернулся сюда. Эх, как хорошо вернуться домой!

Посвистывая, я двинулся к двери, но вдруг остановился. Причина проста — возле нее стоит… ошеломительно красивая незнакомка. Темно-рыжие волосы изящным водопадом спадают на спину, белоснежное платье плотно облегает и гибкую фигуру, и соблазнительные выпуклости груди, на голове большая белая панама, глаза закрыты очками с темными стеклами. Еще и под мышкой держит сумочку из темно-зеленой, наверняка натуральной, крокодиловой кожи. Сразу видно — настоящая леди, и какого черта ей надо в джунглях, да еще и в моем охотничьем лагере?

— Саш, привет! — увидев меня, она радостно улыбнулась.

— Здрасьте! — пробормотал я, несколько обескураженный. Встретить такую женщину здесь — все равно, что увидеть живого динозавра на улице. — А вы к кому?

— Как это к кому? К тебе, конечно!

— Да? — забавно, но по-прежнему непонятно. — А зачем?

Незнакомка сдвинула очки на нос, уставившись на меня с искренним недоумением.

— Маузер, ты чего?

— Простите, а мы что, знакомы?

— Ты меня не узнаешь, что ли? — в ее голосе нежными колокольчиками зазвучал легкий смешок. — Или это просто твои дурацкие шутки! Маузер, кончай придуриваться! Это же я, Даша!

— Даша? — один звук этого имени рассеял всю иллюзию. — Дашка? Зараза рыжая? Ты?!

— Я, конечно, а кто еще! — Даша повела плечами. — Маузер, у тебя проблемы с памятью честно.

Офигеть, это ж надо — столько про нее вспоминать, чтобы не узнать. И вообще, нет у меня проблем с памятью, я все хорошо помню, во всех подробностях. Когда Даша отправилась с каким-то поручением на тринадцатую базу, и там пропала, а вскоре от нее пришло письмо, где она сообщала, что встретила мужчину, и собирается остаться с ним — я так обрадовался, что бухал три дня. А в процессе еще и молился, чтобы там у них ничего не сорвалось, чтобы Даша по своей природной глупости свой единственный шанс не профукала. Протрезвев, правда, засомневался, и стал ждать, когда она появится в лагере, вся в слезах и с душераздирающей историей расставания.

Но время шло, дни складывались в недели, недели — в месяцы, а от Дашки не было никаких вестей. Постепенно от меня начали доходить слухи от моих подчиненных-охотников, которые посещали тринадцатую базу по своим делам — мол, Дашу видели там неоднократно, вместе со своим женихом, и что она вроде как счастлива, и расставаться с ним не собирается. Это меня окончательно успокоило, и потом я вообще забыл про нее. Только гадал изредка, позовет на свадьбу, или застесняется того, с какими несовершенными людьми ей приходилось начинать самостоятельный отрезок своего жизненного пути.

Так что неудивительно, что я ее не узнал — мало того, что вообще красавицей стала, так еще и такая важная с виду, словно не двадцать лет на шестой базе бездельничала, а с рождения в семье аристократов воспитывалась. Конечно, мне хотелось броситься к ней, и как следует обнять, но я вовремя взял себя в руки. Спокойно, Маузер, без лишних эмоций. Если она поймет, что ты по ней скучал, то снова найдет способ сесть тебе на шею, может даже со своим женихом заодно.

— Хоспаде! — я цыкнул зубом. — В кого ж ты превратилась, а?

— А что не так? — удивилась Даша.

— Все не так — для нашей местности. Если хочешь обратно на работу, то забудь, от тебя все местное зверье разбежится, подумают, что пугало. А если не на работу, то чего приперлась? Деньги закончились?

Даша вспыхнула, и закусила губу. Ага, рыжая, облом. Она, видать, думала, что я так по ней убивался, что сейчас в ногах буду от радости валяться. Нифига я по тебе не скучал! Ну, может, чуть-чуть всего.

— Хамло ты, Маузер! — в ее голоса зазвучала обида. — Быдло натуральное. Я ж к тебе всегда со всей душой!

— Извиниться не хочешь тогда? — осведомился я. — От души, за то, что столько времени мне нервы трепала.

— Я знаю, что раньше я была не идеал, — призналась Даша. О как! Раньше! Всю жизнь ты была не идеал, начиная с того момента, как мы познакомились. — Но если бы ты меня любил, а не носом вертел, я бы раньше изменилась к лучшему.

— И тебе еще хватает смелости про любовь вякать? — я прошел мимо нее к двери палатки. — За что тебя было любить, за бесполезность?

— Все, хватит! — Даша решительно преградила мне дорогу. — Можешь обижаться, сколько влезет, хоть до самой старости. А я по делу приехала. И нафиг мне нужна твоя работа охотником, у меня теперь совсем другая жизнь.

— Ноготочки делаешь? Ну-ну! — с легкостью отодвинув ее в сторону, я вставил ключ в замок, и открыл дверь.

— Маузер, подожди! — Даша сунулась следом.

— Посторонним вход в палатку командира воспрещен, — я вытолкал ее обратно за порог.

— Никакой ты мне не командир! И хватит вести себя, как конченный придурок! Ты что, обиделся, что я тебя с Эрнесто не познакомила?

— А, так он у тебя еще и Эрнесто? Тогда хулио дон педро, что в переводе означает — совет вам, да любовь.

— Скотина ревнивая! — Даша легонько ударила кулачком по захлопнувшейся двери. — Маузер, открой! Я же не уеду, пока не получу, что мне надо, ты же меня знаешь!

— Ага, знаю. Можешь уже начинать извиняться, раньше у тебя это хорошо получалось.

Блин, и что, никто меня заранее предупредить не мог, что она здесь? Тоже мне, друзья!